Судьба была написана до нас

Нурбану окаменела. Она не могла поверить, что Хуриджихан дерзнет появиться перед ней после всего, что произошло. Но это была она.       Хуриджихан вошла в покои Хюррем Султан и поклонилась. - Госпожа. - Проходи, Хуриджихан, - неожиданно любезно позволила Хюррем, - Твой приезд стал для нас неожиданностью, но мы рады тебя видеть. Селим с недоумением уставился на мать, но она проигнорировала его взгляд. Нурбану сжала зубы. Затем медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Баязид не мог поверить своим глазам. Конечно, он не имел права запретить ей приехать. Но Шехзаде понимал, что Хуриджихан прибыла не просто так. - Благодарю Вас, Госпожа, - Хуриджихан села.       Шехзаде Селим и Шехзаде Баязид пожелали остаться на ночь во дворце Султана. Нурбану хотелось поскорее уехать, но Селим не позволил ей. Баязид, узнав о том, что девушка остается, тоже не отбыл в санджак. Баязид уже готовился ко сну, когда в его дверь постучали. - Войдите. В дверях показалась Хуриджихан Султан. - Шехзаде. Баязид прикрыл глаза. Он хотел, чтобы она оказалась за много километров отсюда. - Чего ты хочешь, Хуриджихан? - тихо спросил он. Она помолчала, собираясь с духом, а затем выпалила: - Позвольте мне вернуться к Вам во дворец. - Почему? - усмехнулся Баязид, - С чего я должен позволить тебе возвратиться? - Шехзаде,все эти месяцы были мукой для меня! - воскликнула Хуриджихан. - Неужели я еще недостаточно страдала? Мне уже не надо Вашей любви или ласкового взгляда, мне будет достаточно видеть Вас хоть изредка! - Недостаточно наказана? - спросил Баязид. - Хуриджихан, наказание за нападение на Госпожу - смерть. И ты недостаточно наказана? - Тогда казните меня! - крикнула Хуриджихан, забыв об осторожности. - Расскажите всем, что я сделала! Ибо смерть будет милостью для меня. Баязид пораженно выслушал ее тираду. На глазах у Хуриджихан выступили слезы. - Позвольте мне остаться, - прошептала она, - В память о нашей любви. Баязид вздрогнул. Он вспомнил, что когда-то дочь Хатидже Султан приносила ему счастье, и почувствовал укол жалости. - Будь по-твоему, Хуриджихан, - тихо промолвил он.