Сделка

— Ты действительно думаешь, что должна знать, куда я хожу по ночам? — спрашиваешь ты, насмешливо шевеля усами. — Только готов огорчить тебя, милая. Не твоё дело. Милая! Ярость, подобно огню, быстро завладевает моим телом, обрушивая на тебя весь гнев: — Я тебе не милая! — взвизгиваю я, хлестнув себя хвостом. — У меня есть имя! И будь добр, называй меня Остролистой, а не по своим излюбленным кличкам! Мы заключили сделку, если ты вдруг забыл! Или у тебя это уже возрастное? Тогда напомню на всякий случай! Мы вообще-то должны притворяться парочкой. Так что будь добр — или выполняй свои же условия, или не пудри мне голову! И да, я согласна, не моё дело, где ты шатаешься в столь позднее время. Мне плевать, так что можешь избавить меня от своих оправданий! Развернуться бы и уйти, но ты преграждаешь мне путь. Поднимаю голову, смело заглядывая в твои глаза. И как-то странно становится: на дворе всё готовится к весне, а от тебя до сих пор веет зимой. А может, всё дело во взгляде? Он у тебя холодный, колючий. И жалит больно, как змея. — Ты возомнила себя предводительницей? — стальной голос вызывает внутри искры паники. Хочу убежать, но ты преграждаешь путь к спасению, медленно надвигаясь на меня. Шумно сглатываю, а затем опускаю глаза. Я выдержу твою нотацию. — Не нравятся мои клички? — наигранно обижаешься ты, надувая щёки. — А я ведь так старался, знаешь ли… Но не тебе решать, как я буду называть тебя. Я прав, милая? — я готова поклясться, что ты специально выделяешь последнее слово, придавая ему как можно больше сарказма. Ненавижу тебя, мышеголовый! Ненавижу, ненавижу! — Так что перегрызи свои крылышки и спустись на землю, — продолжаешь ты, пытаясь поймать мой взгляд. — Менять и устанавливать правила буду я. Как известно, в моих лапах находится правда. И пока ты не надоешь, наша сделка будет действительной. Остальное тебя касаться не должно. А теперь — свободна! Разочарованно мотаю головой, прогоняя отголоски твоих слов. И это всё?.. Я ожидала от тебя большего, Уголёк. И чтобы не остаться перед тобой в долгу, я разворачиваюсь, намереваясь уйти. Но перед тем как юркнуть обратно в пещеру, насмешливо протягиваю: — Передавай привет Орешнице, — округлив зелёные глаза, я невинно хлопаю ресницами, а затем ухмыляюсь. — А то ей стыдно мелькать у меня перед глазами, вдруг, из-за ревности наброшусь на неё… Гордо вскинув подбородок, я покидаю тебя, с непонятной радостью отмечая, как ты изумлённо приоткрыл рот.

***

— Доброе утро, Львиносвет! — звонко произношу я, усаживаясь возле брата. От неожиданности золотистый кот давится завтраком и с удивлением смотрит на меня, переваривая несколько раз в голове мою фразу. — Привет, — недоверчиво отвечает он, отодвигая от себя остатки еды. — Не ожидал увидеть тебя… одну. Обычно ты как хвост за Угольком следуешь. Морщусь, когда слышу твоё имя. После ночного инцидента прошло два рассвета, а ты до сих пор не разговариваешь со мной. Обиделся, наверное. — Уголёк не такая важная персона, чтобы я ходила за ним, — ворчу я, наклоняясь над своей едой. — Знаешь, в лагере скучно так, хоть из шкуры лезь вон! Я хочу тебе предложить поохотиться вместе. Как раньше. Мы ещё можем успеть вызваться в охотничий патруль. Вот теперь Львиносвет точно в шоке, ибо он изумлённо вскидывает бровь, а затем шумно выдыхает. — Неужели, моя Остролистая вернулась? — еле слышно шепчет воитель, и наклоняется ко мне. — Я скучал по тебе, сестрёнка.

***

Охота проходит отлично. В наш небольшой патруль угодил Мышеус, с которым ранее у нас было что-то наподобие дружеских отношений. Ну, по крайней мере, он не был таким задавакой, как его брат Ягодник. Наш улов состоял из трёх мышей, одного воробья и белки. Лучшим охотником оказался Львиносвет. В мои когти угодил воробей, а Мышеус поймал белку. — Как же мне надоели эти перья! — бурчу я и чихаю следом. Перья воробья щекочут ноздри, вызывая раздражение. — Хочешь, я помогу тебе? — услужливо предлагает серый кот, сверкнув глазами. На мгновение я замерла, вглядываясь в его глаза. Синие*. Чем-то схожи с твоими глазами, Уголёк. Хотя, нет. О чём это я? Твой взгляд холоднее лютых морозов. А взгляд Мышеуса дружелюбный, ласковый. Он даже на Орешницу чем-то похож. Не зря же они — брат и сестра… — Да, конечно, — опускаю воробья на землю, а затем следую за пыхтящим Мышеусом. Тяжело ему и я должна забрать воробья обратно, но не могу. Не пускает что-то. — Поохотился бы еще, но сил нет, — слышится рядом бас Львиносвета. — Думаю, трёх мышей хватит, чтобы накормить старейшин. — Как бы ни объелись они, — фыркаю я, но потом стыдливо прижимаю уши к затылку, когда мой живот издаёт громкое урчание. — Кажется, кто-то проголодался, — заботливо урчит Мышеус, пододвигая ко мне свою белку. — Если честно, я тоже голоден. И не против, если мы поедим. Нам же разрешили перекусить, если вдруг что. Львиносвет опасливо смотрит на белку, переводит взгляд на меня, а затем кивает, мол, не против. И две пары глаз буквально прожигают меня взглядом, ожидая моего решения. В мыслях всё разбушевалось, ощетинилось. Да как так?! Воинский Закон не разрешает подкрепляться на охоте! И для начала надо накормить племя! Но когда приходит горькое осознание того, что Воинский Закон попросту уничтожили, я покорно наклоняюсь над белкой, откусывая небольшой кусок.

***

— Прыгай! Ещё чуть-чуть! — кричит Львиносвет, когда я подпрыгиваю очередной раз, чтобы поймать улетающий пух. Когда он оказывается у меня в лапах, я радостно взвизгиваю, демонстрируя улов. — Вот это да! Поймала! — восклицает Пеплогривка, тараща на меня васильковые глаза. — Какая же ты умница, Остролистая! — подхватывает Мышеус, робко дотрагиваясь до меня кончиком хвоста. Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Его прикосновения не приносят ничего, кроме пустоты с примесью безразличия. Это совсем не то, что случается, когда до меня дотрагиваешься ты… Вдруг, в мгновение ока, я чувствую на себе твой пристальный взгляд. Ты возвратился с вечернего патруля, застав меня в окружении друзей. Хорошо, что за эти дни, когда я всецело принадлежала тебе, они не забыли меня и приняли мой выбор таким, какой он есть. И почему-то сейчас мне хочется сделать тебе больно. Ну, или неприятно. Одно из двух. Ответно прижимаюсь к Мышеусу, заглядывая в его синие глаза. Котик смущённо опускает взгляд, не ожидая от меня такой прыти. А я улыбаюсь, как змей-искуситель. Мельком оглядываюсь в ту сторону, где находишься ты, и разочарованно вздыхаю. Ушёл.

***

— Что за выходки, Остролистая?! — ты находишь меня, когда я наслаждалась ужином. Съеденная полёвка комом встаёт в животе, когда ты одариваешь меня гневным взглядом. — Не понимаю о чём ты, — лениво произношу я, откусывая очередной кусок. — Что за игры с Мышеусом? Твой голос холоднее, чем сезон Голых Деревьев. Чувствую, как внутри меня всё ликует от маленькой победы. — А что, завидно? Думаешь, только тебе одному можно личную жизнь налаживать? Как бы ни так! И вообще, чего ты злишься? У тебя есть Орешница, а у меня Мышеус. — Так ты личную жизни захотела? — с издёвкой спрашиваешь ты, усмехаясь. — Так чего же сразу не сказала? — Потому что это не твоё дело, — хочу припомнить события ночной ссоры, но ничего не выходит. Почему-то меня настораживает твой взгляд… — Кстати, ты к Орешнице не опаздываешь? — продолжаю глумиться над тобой я, улыбаясь довольно. — А то бедненькая заждалась уже… Смотри, как бы к другому не сбежала… Как это сделала Белка! Сильный толчок заставляет меня замолчать. Ты со всей силы толкнул меня в бок, и я чуть не упала. Задерживаю дыхание, а затем разворачиваюсь и когтистой лапой врезаю по твоей щеке. С этого момента я никому не позволю обижать себя! С мстительным удовольствием смотрю на капельки крови, которые выступают на твоей коже. И замахиваюсь снова и снова, чувствуя, как от происходящей ситуации лихо кружит голову. Но ты умело отражаешь все мои удары, не выпуская когти даже, и меня это раззадоривает сильнее. Во мне скопилось столько эмоций, что теперь они все стремятся выплеснуться наружу. — Остановись! — шипишь ты, сощурив глаза-ледышки. — Хватит, сумасшедшая ты кошка! Ты добилась своего! С сегодняшнего дня я отменяю нашу сделку! Катись на все четыре стороны, Остролистая! Я замираю на месте, прокручивая твою фразу несколько раз. Ты злостно отпихиваешь меня от себя и я всё-таки падаю. Но не обращаю на это никакого внимания. Сделка отменена? Но… как же так? Получается, первым сдался… ты?! Ох, мне тебя жалко. Я же по самому больному задела — напомнила о Белке. Меня даже ушиб от падения так не тревожит, как мысли о тебе. Что же я натворила…