Сделка

Я стояла на давно полюбившейся мне поляне, устремив взгляд куда-то вдаль. Тёплый ветерок слабо ерошил шерсть, напоминая те времена, когда Белка прилизывала нам загривки, успокаивая. Даже на душе тепло стало, спокойнее. А потом эти трепетные чувства потонули в водовороте ярости, горечи предательства и еле ощутимой боли. Какова материнская любовь? Для чего она, зачем она? С самого рождения мы с братьями были лишены материнской ласки, слушая вечное ворчание Белки. Правда, она иногда была милой, но так редко, что память практически стёрла это из моих воспоминаний… Какой я буду матерью? Пытаясь всецело следовать Воинскому Закону, я поставила крест на личной жизни. Сама мысль о котятах вызывала у меня внутри отвращение и страх. Я так хотела стать предводительницей, что готова была отказаться от материнства, лишь бы исполнить свою мечту, добиться желаемой цели. А сейчас произошло непредвиденное. Я беременная. И с этим нельзя ничего поделать. Может, стоит отказаться от котят? Эта мысль, словно гром среди ясного неба. Я тихо пискнула, попятившись назад. Даже живот заурчал от неожиданности. А потом я возненавидела саму себя. Что за глупость?! Как так можно?! Зачем вообще я допускаю такие мысли в своей голове? Котята невиноваты во всех моих бедах. И не им за это отвечать. Я рожу их и достойно воспитаю. И пусть я никогда не стану предводительницей, зато у меня появится маленькое счастье… И почему-то сейчас мне до безумия захотелось, чтобы мои малыши были похожи на Уголька. Такая же пятнистая шерсть, такие же повадки. И глаза… Леденисто-голубые. От взгляда которых бросает в дрожь… - Вот ты где! – радостно голосит Пеплогривка, завидев меня. Подруга чем-то воодушевлена, и не замечает, как я вздрогнула, испугавшись собственных мыслей. – Пошли скорее в лагерь! Я тихо вздыхаю, а затем поворачиваюсь к ней, расплываясь в наигранной улыбке. Если Пеплогривка увидит мою скорбную физиономию, у неё появятся вопросы. А мне уже так надоело лгать, и я лучше буду притворно улыбаться, чем показывать всё то, что творится у меня в душе. И мы как раньше семеним в лагерь, бок о бок. Словно две радостные ученицы, неся хороший улов…

***

- Ты беременна! – нападает на меня Пеплогривка, когда мы устроились возле пещеры воинов, лениво вылизываясь. Проницательный взгляд подруги прикован к моему животу, а сама она чуть ли не дрожит от неописуемой радости. – И ты молчала! - Я не… Прости меня, - врать смысла не вижу. Просто говорю правду, стыдливо опустив взгляд. Серая кошка долго смотрит на меня, а затем громко вздыхает, кладя кончик пушистого хвоста мне на бок. - Я не сержусь на тебя, - её голос звучит на удивление мягко и непринуждённо. – Но срок уже немалый. Думаю, тебе стоит поговорить с Огнезвёздом. На минуту я впадаю в ступор, не понимая, откуда Пеплогривка знает о сроке беременности. Но потом до меня доходит, что живот прилично округлился. Результат, как говориться, на лицо. - Обязательно с ним поговорю, - бормочу я, ловя хвост воительницы лапой. – Но позже. Не хочу раньше времени перебираться в детскую. - Ты неисправима, - повторно вздыхает Пеплогривка, специально цепляя меня кончиком пушистого хвоста. Её слова действуют на меня как кошачьи когти. Сразу же вспоминается одна ночь… И на душе темно так становится, больно. Нет, лучше не вспоминать.

***

Лунный свет серебрит верхушки деревьев. Я вдыхаю прохладный ночной воздух, а затем разминаю затёкшие лапы. И спать не хочется, что для меня странно. Оглядываюсь по сторонам, а затем замираю, почувствовав на себе взгляд янтарных глаз. Орешница. Она направляется ко мне, гордо вздёрнув свой подбородок. Да, самооценка у этой кошки повысилась… благодаря Угольку! - Здравствуй, - непривычно холодно произносит она, чуть ли не фыркая. Наверное, злится ещё за моё нападение. Кончики моих ушей вспыхивают от стыда. Нет, ну как я могла быть такой мышеголовой?! И ещё свято уверовала в то, что чувства «отключила». - Здравствуй, Орешница, - спокойно говорю я, не отводя от соплеменницы взгляда. – Не спится? - Сейчас не до глупых вопросов! – резко обрывает меня кошка, а затем сощуривает глаза. – Нам надо поговорить.