Immortals

- Дорогой Хиро. Перед тобой лежит водяной пистолет. Я скрываюсь в доме с точно таким же. Тот, кто проиграет – готовит ужин. Да прибудет с тобой удача. Хиро усмехнулся, глядя на листок у входной двери. На часах было уже около десяти вечера – его опять задержали в Институте. На этот раз, с очередной неимоверно важной делегацией критиков-эстетов, ничего не смыслящих в науке, но имеющих «чувство прекрасного». Они бы, наверное, и дальше медленно поедали его мозг, только вот Хиро дал им отказ и на все возмущения нагло продемонстрировал последние отчеты и собственные старые ненужные разработки. В итоге, ошалевшие от объема предоставленной информации, эстеты заткнулись, и он был милостиво отпущен домой. Стоит ли говорить, что к тому времени в Институте никого не было? Друзей он попросил его не ждать – да и те были слишком взбудоражены воскрешением Тадаши, чтобы возражать. Кстати об этом. Информация просачивалась в прессу медленно, но верно, и уже по прошествии двух недель, что скучающий Тадаши провел в стенах больницы, на репутации якобы Йокаи не осталось ни камня на камне. Хиро даже передернуло – вот она, истинная сила медиа. Васаби, Фред, Хани и Го-Го появились на второй день после пробуждения – и Тадаши тут же исчез в чужих объятиях, а его собственный смех был заглушен чужим, облегченно-счастливым. Будто «ты вернулся, ты же не мог нас бросить». Как бы забавно это ни звучало, но все, кто хотя бы один раз общался с Тадаши, становился в какой-то степени зависимым от него. Заботливая, мягкая улыбка и такие же добрые (пусть и временами ехидные) шутки – все это было тем, что и нравится большинству людей. Хиро тогда тоже улыбался, как в детстве – широко и искренне. Да и вообще, с появлением брата в его жизни он будто и сам воскрес, вернулся в свое детство, которого лишился в 14 лет после того взрыва. Будто все встало на свои места – и Хиро снова чувствовал себя живым. Это было так... даже непривычно, но приятно. Каждый день после выписки брата приходить вдвоем с Института часам к девяти вечера. Тадаши наверстывал упущенное – запасаясь литрами кофе, он проводил едва ли не сутки в новой лаборатории, с головой погружаясь в новые технологии, перерабатывая такой объем информации, что у Хиро перед глазами рябило. Именно он и вытаскивал брата из лабораторий – хотя обычно бывало наоборот, но да ладно. Сейчас их разница в возрасте составляла четыре года – в пользу Хиро, хотя и должно было быть опять-таки наоборот. Это было забавно – Хиро вел себя, как 14-летний подросток рядом с Тадаши: надувал губы, скрещивал руки на груди и корчил рожицы (и никто не мог оспорить то, что старшим Хамада определенно является Тадаши, даже несмотря на внешность), а выходя из лаборатории брата, вновь становился безэмоциональным профессором. Только вот даже Совет Директоров мог заметить, что в глазах у самого юного гения поколения будто кто-то зажег искорку простого человеческого счастья. Да и само его выражение лица смягчилось – перестало быть жестким, и Хиро сам замечал эти изменения. Это казалось чем-то запредельным, чем-то странным... каждый раз засыпая в старой спальне, которую они все так же делили с братом, Хиро понимал: несмотря на все семь лет он не смог стереть образ Тадаши из своего сознания. И впервые это радовало, не причиняло боль. Брат ворвался в его жизнь так же ярко и неожиданно, как и покинул ее семь лет назад. Но думать о том, что было, не хотелось – вместо этого они проводили почти все время вместе, изобретали, работали, ели и даже спали синхронно и в одном месте – лаборатории. Хиро чувствовал, что живее него нет никого на свете. - О, ты таки пришел. Тадаши сидит в их комнате, даже играет с боевыми роботами, и Хиро уже готов был удивиться, когда замечает. Это – голограмма. В голове моментально появляется ворох лихорадочных мыслей – от панических, до почти по-детски обиженных. Он не допускает даже мысли, что брат может его обмануть и куда-то уйти. Хотя и он человек... Хиро не успевает ничего сделать, а Тадаши уже подходит к нему со спины, повалив на его же кровать. Небольшая струя воды ударяет его прямо в плечо, и Хиро вскрикивает от неожиданности. В следующую секунду он обнаруживает себя лежащим под братом, который смеется ему куда-то в ухо, удобно устроив подбородок на промокшем плече. - А я уж думал тебя не дождаться и пойти заказать пиццу. Тетя сегодня не дома, так что готовишь ты, - он весело хмыкнул, приставляя к виску Хиро водяной пистолет. Якобы суровый голос резко контрастировал с отчаянно-смеющимися нотками. – Итак, что скажите в свое оправдание? - Мне нет прощения, - простонал Хиро и даже шмыгнул: чтоб убедительно. Горячее дыхание Тадаши приятно опаляло мочку уха, и тепло разносилось приятными волнами по всему телу. - Последнее слово? - Если я буду готовить, то нам придется убирать от тети Касс все пончики. Тадаши удивился. - Это почему же? - Она заест свое горе, - притворно мрачно констатировал младший Хамада. Он все так же млел от дыхания брата и приятных прикосновений, но не показывал этого. - Хочешь сказать, что... - Ага, попался! – Хиро возликовал: воспользовавшись ступором Тадаши он ловко перевернулся на спину, нависнув над братом и выбивая у того из рук водяной пистолет. Чужие запястья оказались поразительно не тонкими и не широкими – а потому и несильно схватить их было как-то... удобно? Только потом до Хиро дошло, как же, должно быть, неоднозначно выглядит это со стороны. На кровати. Силясь объяснить свои действия, он будто бы оправдывался и попытался придать голосу более непринужденный тон. - Просто я в 16 лет как-то попробовал приготовить себе сэндвичей в Институт... ты же заметил, что микроволновка и половина кухонной утвари у тети новая? - То есть, ты испортил почти всю кухню, пока готовил несчастные сэндвичи? – Тадаши неверяще изогнул брови, а затем рассмеялся. – Вот это да! Быть гением новой эры и не уметь готовить от слова «вообще»... Он будто бы и не замечал странной позы, и Хиро решил тоже забыть об этом. Ну, мало ли? Ему уже 21, а с Хани он толком не общался уже... сколько? Кажется, воскрешенный Тадаши занимал почти все его время. И Хиро не имел ничего против этого, сказать честно. - Ну и что? – Хамада-младший охотно повелся на провокацию, все так же не отпуская запястий брата. – Зато ты до сих пор не умеешь играть боевыми роботами! – Торжествующе закончил он. - Я учусь, - хитро заявил Тадаши, умудряясь вырваться и начать щекотать младшего. Мало кто знал, что гений новой эры до истерического смеха боится щекотки. – И пока ты был в Институте, я даже прочел введение, выучил правила и сделал голограмму, на которые кто-то повелся. - Ты не практиковался, - показал язык раскрасневшийся от смеха Хиро. Стоит отметить, что голограмма действительно была что надо, и он не мог это отрицать. В очередной раз за этот вечер фраза получилась какой-то двузначной. Особенно с учетом их позиций. Хиро мысленно обругал себя за лишние мысли и прикусил язык, но отрицать не мог – это все было как-то по-особому уютно и... - Ну, так уж и быть, - рассмеялся Тадаши, вставая с кровати и направляясь к лестнице. На прощание он еще раз метко выстрелил водной струей в лоб ошалелому Хиро. – Кто последний до кухни, тот и готовит! Хиро притворно вздохнул, бросаясь вдогонку за старшим братом. Это было непривычно – понимать, что теперь он может вести себя, как ребенок. Но было в этом и что-то такое, от чего на лице сама собой расползалась улыбка. Уже прошло порядка месяца с тех пор, как Тадаши появился в этом новом для него мире, освоился и прижился – будто никогда и не покидал его. И месяц прошел с тех пор, как в голову Хиро стали закрадываться странные и неясные мысли. Например, как Тадаши удается оставаться таким спокойным и одновременно с этим уверенным, когда он, Хиро, умудряется выйти из себя и разнести все вокруг? Да даже на разницу в возрасте такое не спишешь – Хиро целых 21, а Тадаши 17. И даже несмотря на это Хиро все равно остается младшим. Правда, это не особо его волнует – гораздо больше ему интересно, почему у Тадаши такие мягкие волосы? У него самого они пусть и длинные, но жесткие – а оттого и напоминают иголки, как у ежа, как однажды в шутку заметила Го-Го. Они с братом совершенно разные, и это по-своему завораживает. Тадаши – более открытый, на него можно положиться, он расшибется в лепешку, но поможет человеку (вспомнить бы и роковой для него пожар); Хиро еще с детства был похож на маленького ощерившегося зверька, который показывает зубки. Теперь зверек вырос, став немного нелюдимым, но по-прежнему любопытным. И сейчас это самое любопытство и тянуло Хиро к Тадаши, порождая столько вопросов. Почему у него всегда такая добрая улыбка? Почему он никогда не сердится, как Хиро? Почему?.. Апофеозом такой «почемучки» и их гонки по дому стал новый вопрос, от которого у Хиро будто разряд прошел по всему телу. Интересно, а у Тадаши мягкие губы? И это пугало – даже несмотря на то, что натура испытателя-практика отчаянно пыталась взять свое. И даже когда они готовили ужин тем же вечером (таки вдвоем – Тадаши решил не давать тете повода уничтожить все запасы пончиков Сан-Франсокио), Хиро не мог отвести взгляда от Тадаши. Вернее – от его лица. Вернее – от губ. Хиро это пугало и в то же время влекло. Тогда-то он и понял, что сошел с ума. *** - Тадаши, я... Я могу это объяснить! - Хиро возбужденно вскочил, принявшись рисовать маркером что-то на доске. - Мы находимся в трехмерном пространстве, есть еще и двумерное. А опираясь на некоторые теории, можно предположить о существовании пятимерного пространства, в котором время и гравитация - величины изменчивые. А это значит, что пятимерное пространство открывает дороги, которые образуют параллельные Вселенные с различными вариантами событий. И если в одной из них ты умер, то в другой - нет. Это еще не говоря о том, что в пятимерном пространстве нет времени - а значит оттуда можно напрямую управлять этой величиной и... Ты прошел сквозь это пространство - либо из параллельной Вселенной, где не умер, либо из... прошлого? Но ведь время по твоим показателям просто замерло? Они сидели в своей комнате и пытались наговориться за семь лет. Как бы глупо это ни звучало, но так оно и было – и Хиро не мог не признать, что был доволен таким положением вещей. Они уже обсудили все приключения героической шестерки, их победу над профессором Каллогеном, работу Бэймакса (который сейчас помогал тете Касс на кухне: робот решил стать многофункциональным, что удивило и самих Хамада) и сейчас затронули тему, которой оба ждали. Физика. Кротовая нора в пространстве и времени – это круто. Мягко говоря. Так что у них двоих руки чесались расписать теорию, а затем заняться и практикой. И пусть Тадаши всегда был всеми конечностями за технику безопасности – Хиро готов был поклясться, что тот ждал их экспериментов на практике даже больше, чем младший Хамада. - Бинго! - Тадаши тоже вскочил. - Ты знаешь теорию квантовой физики? Как раз таки она доказывает существование параллельных Вселенных. То есть наше сознание разделено в нескольких Вселенных и с каждой смертью в одной из них просто переходит в другую. Иными словами - никто никогда не умирает. Теоретически любой из нас остается жив хотя бы в одной Вселенной. Но здесь дело не в этом, - она нахмурился. - Дело во времени. Предположим, я мог пройти сквозь пятимерное пространство и каким-то образом попасть именно в эту Вселенную, в этот отрезок времени, но... Как? По твоим словам, в этой Вселенной моего тела нет? Я не мог преодолеть такое расстояние просто так, верно? Только если... - Не совершил гипер-скачок во времени и пространстве! - Почти синхронно вскричали они. Хиро мысленно рассмеялся: явственно попахивало фантастикой, но никак не реальностью. А еще приятно пахло яблочным пирогом тети Касс, который она готовила внизу. Наверное, так это и было до смерти Тадаши: идиллия. Хиро страшно признать, но он безумно скучал по этому - чему-то детскому, восторженному и такому, что заставляет сердце ухать куда-то вниз от восторга. Удивительно, как меняется его жизнь после появления брата. И он совершенно ничего не имеет против. По-хорошему, надо бы как-то объяснить этот самый гипер-скачок – по описаниям Тадаши можно судить, что он произошел, как только Хамада-старший вошел в горящее здание, - но Хиро сейчас хотелось одного. Зевнув и не обратив внимания на смешок брата, он просто забылся спокойным сном – впервые за несколько недель. То, что во сне его преследовали всевозможные формулы и проматывались взад-вперед кадры его детства, когда Тадаши был жив – все это осталось приятной дымкой сна. Все-таки Тадаши одним своим присутствием заставлял Хиро чувствовать себя не просто ребенком – живым и счастливым ребенком. *** - Нет, Кэролайн, ты можешь считать меня извергом и далее по списку, но я не куплю Барбаре эту коляску! Васаби – хороший и любящий отец, муж, примерный семьянин и отличный друг. Хиро даже иногда завидует ему в этом, но не суть. - Почему? Ты читала полное описание? Целых 65% алюминия! Это же просто недопустимо! Знаешь, я лучше куплю коляску в два раза дороже, но... Вот в этом и заключается весь Васаби. Кто бы сомневался, что он просто хочет перестраховаться. Да в принципе, он и даже в их команде играет роль страховщика: вечно недовольного, ворчащего, но такого доброго и просто родного... Хиро улыбается и обводит взглядом общую лабораторию. Го-Го, сидящая на коленях у Фреда тоже посмеивается, будто не замечая руку любителя комиксов у себя на талии. Сам Фред только довольно улыбается – и непонятно, от чего. То ли от спокойно реагирующей Го-Го, то ли от самой ситуации. - В этом весь Васаби, - тихо смеется Хани, подходя к Хиро со спины и кладя узкие ладошки ему на плечи. Приятные поглаживающие прикосновения заставляют унестись в нирвану, и Хиро готов поклясться, что сейчас будет мурлыкать, как кот. Тадаши, сидящий на подлокотнике дивана только улыбается и подмигивает ему. И этот простой жест почему-то отдается каким-то непонятным чувством горечи – и Хиро впервые не уверен, хочет ли знать, почему. Они все собрались в общей лаборатории – большой комнате, куда без проблем можно было загнать и нескольких Йокаи со всеми нанороботами. Мягкий диван, аквариум, приятные не яркие и не темные тона – успокаивающая атмосфера, даже не скажешь, что дизайн комнаты на себя взял Фред. Самое удивительное, что здесь предусмотрено все: любитель комиксов будто знал, что Тадаши вернется. Комната, куда помещается едва ли не семь человек и каждый угол которой представляет собой лабораторию со своими особенностями – и только у одного Фреда стоит рабочий стол: без всяких колб, инструментов. Только листы бумаги, какие-то папки и синие ручки в огромном количестве. Странно бы представить еще семь лет назад, что лоботряс-Фред станет едва ли не самым представительным адвокатом Сан-Франсокио. К слову, именно он и оправдывал профессора Каллогена. К общему удивлению всех, выяснилось, что Фред не только подрабатывает талисманом Института, является сыном богатых родителей, но еще и учится в одном из закрытых юридических колледжей Сан-Франсокио. Это было бы странно, не будь это правдой, и Хиро не может сказать, что сам не удивился тогда. В принципе, человек – существо социальное и ко всему приспосабливающееся. Вот и приспособились. Свыклись с мыслью, что Фред – не просто ярый фанат комиксов, но и адвокат, бывающий серьезным; Го-Го не такая уж и прямолинейная, какой может показаться; Васаби умеет игнорировать правила, когда ему надо; Хани имеет свою темную сторону, как и Хиро... С тем, что кротовые норы «Ласточки» умеют еще и воскрешать людей, все тоже смирились и привыкли. И Хиро бы должен чувствовать умиротворение – вот они, его друзья, семья, все хорошо и... Вопросы о Тадаши все еще мучают Хиро – так что он не может уснуть по ночам и подолгу всматривается в темноту комнаты туда, где находится белая ширма, отделяющая кровать Тадаши от него. Очень уж велик соблазн тихо (или не очень) распахнуть эту ширму, подойти к чужой кровати и... Хиро жмурится и почти воет, во время прикусив собственные костяшки пальцев руки. Он отчаянно делает вид, что не понимает, но каждый взгляд Тадаши отдается каким-то особым чувством где-то в груди. И что-то на братскую любовь это немножко не похоже. Прости, Хани. На четвертом году отношений выясняется, что твой парень влюблен в собственного брата. Прекрасно.