***
Этот маленький, крепкий заряд для баллисты вылетел из-за угла и с разгону врезался в меня. Я едва не свалилась на каменный пол — спасло меня только осознание того, что если я упаду, то расколочу все фиалы с настойками, над которыми так долго и кропотливо работала. Не до конца зажившие ребра отозвались на резкое движение слабой болью, и я поморщилась, опуская глаза вниз. Мальчишка был невысоким и коренастым. На голове у кхузда гордо возлежал кожаный шлем с заклепками, и я поняла, почему он оказался таким… сногсшибательным. Растрепанные рыжие волосы торчали во все стороны, а глаза сверкали задорно и весело. Кажется, ему было ничуть не стыдно, что он едва не заставил меня распластаться по полу. — И кто это у нас такой резвый? — строго спросила я. — Я герой, которого ждали тысячелетиями! — возвестил мальчонка, гордо подбоченившись. — Мой топор разит врагов, как драконье пламя! И ничто не может помешать мне добиться своей цели! — И какая же у тебя цель? — заинтересовалась я. Видимо, этот момент был не очень продуман. Понятно, что юный кхузд грезил сражениями, но как-то не особо задумывался над результатом, а также тем, что могло бы побудить воина поднять оружие и пойти на врага. Да и оружия я, кстати, не видела. — А где же твой топор, о юный герой? — спросила я, удобнее перехватывая сумку с лекарствами. — Мамка забрала, — сверкнул глазами мальчишка. — Ну раз мамка… — понимающе протянула я, едва сдерживая смех. — Но я не сомневаюсь, что ты даже с горным троллем разберешься голыми руками! — Да! — восхищенно выкрикнул кхузд и воинственно задрал подбородок. — Никто не посмеет встать у меня на пути! — С таким героем можно ничего не бояться, — хмыкнула я и потрепала его по волосам, поправляя сбившийся набок шлем. Кхузд натянул его обратно и восхищенно на меня поглядел. Вот они, дети: скажи им что-то, что поможет поверить в сказку, и они счастливы на весь день. Жаль, что у меня так не получается. — Гимли! Куда запропастился?! Ну-ка, вернись, негодник! — послышалось за поворотом. Прямо на меня, едва не сшибив, вылетел Оин. Вот уж чьей внезапной атаки я бы точно не пережила. — Ох, Дана! Прости. Ты тут сорванца рыжего не видела? — Великого героя? — добавив благоговения в голос, уточнила я. Тунику ощутимо оттягивали сзади, что и дало мне понять, что Гимли спрятался за меня. Оин тут же понял, чем дело пахнет, удивленно приподнял брови, а потом хитро сощурился. — Именно, — подтвердил он, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. — Он топор свой забыл. — Мамка отдала?! — тут же выскочил мальчишка из-за меня и был немедленно пойман. — Дядька, пусти! Не хочу картошку чистить! Я не выдержала и расхохоталась. — Да пусти ты его, Оин, — сквозь слезы выговорила я, уворачиваясь от брыкающегося Гимли. — Никуда от него эта картошка не убежит. Пусть хоть Эред Луин рассмотрит как следует. Оин, крепко державший мальца за шиворот, только вздохнул и разжал руки. Гимли ловко приземлился на ноги, как взрослый быстро прижал руку к сердцу и с такой скоростью припустил вперед по коридору, что мы даже вздохнуть не успели, как его и след простыл. Я проводила мальчишку взглядом, все еще улыбаясь, и повернулась к Оину. — Кто это? Дядькой тебя назвал. — Племянник мой, — улыбнулся в бороду лекарь, оглядел меня с ног до головы и взял из рук сумку, которая, надо признать, весила немало — здесь был чуть ли не годовой запас снадобий. — Брат мой, Глоин, приехал. И жену с сыном захватил. Торину помощь нужна с партией клинков — заказ необычный, а платят хорошо. Глоин умеет многое из того, что недоступно другим. — И давно? — поинтересовалась я. — Пару часов назад, — пожал плечами лекарь. — Чего глазами сверкаешь? Ах, да, точно. Ну, Дана, только когда у них время появится. Попробую его уговорить и тебе такой же набор справить. Я прекрасно помнила слова Оина о том, что именно его брат и сделал ему такие замечательные инструменты, просто жизненно необходимые для хорошего лекаря. Мне действительно очень хотелось такие же. Но напрямую попросить я стеснялась и сейчас была очень довольна тем, что Оин понял все по одному только моему взгляду. С Глоином я познакомилась за общей вечерней трапезой. Он был похож на своего брата, только шевелюра, заплетенная в косы, отливала медью в отблесках светильников. Да вид у него был посвирепее, чем у Оина: было в этом гноме что-то, что сразу давало понять — этот спуска не даст. Уверенность, непоколебимость, но при этом за всем внешним спокойствием ощущался такой взрывной характер, что я немедленно поняла, в кого Гимли такой неугомонный. Жена у Глоина, которую звали Эйгиль, была, напротив, очень тихой, приветливой и смешливой, однако сына умела держать в ежовых рукавицах. Было видно, что непоседа Гимли опасается руки матери куда больше, чем гнева отца. Хотя, наверное, Глоин не постеснялся бы отходить сына ремнем за какие-нибудь проделки, на которые тот наверняка был горазд. — Надолго к нам? — поинтересовалась я у Эйгиль, отставляя кубок в сторону. — Как Глоин скажет, — светло улыбнулась женщина. — Гимли, ты хоть руки-то вымыл, раз в тарелку лезешь? Мальчишка бросил на нее свирепый взгляд и демонстративно вытер руки об одежду, за что немедленно получил подзатыльник и надулся. Но, только заметив, что юные кхазад собираются куда-то — не иначе как затеяли поиграть в городки, — тут же сорвался с места, схватив со стола кусок хлеба, и умчался. — Не удержишь такого на месте, — рассмеялась я. — Это точно, — кивнула Эйгиль, покосившись на мужа, который вел обстоятельную беседу с Торином. Я подозревала, что эта беседа закончится с вином и в покоях узбада. И общаться они будут в куда более свободной манере — Оин рассказал, что эти двое уже давно знакомы и являются хорошими друзьями. Честно говоря, для меня узбад и дружба были понятиями несовместимым. Я бы скорее поверила, что он способен разве что на отношения «сюзерен-вассал», но свои соображения предпочитала все-таки держать в тайне. Особенно после того вечера, когда Торин первый и последний раз общался со мной, дав необходимый толчок для того, чтобы я не пала духом. После этого мы перекидывались парой ничего не значащих фраз в день, и на том наше общение заканчивалось. И это, к моему вящему разочарованию, мне очень не нравилось, но поделать с собой я ничего не могла. После ужина я вернулась в лазарет, который в кои-то веки пустовал, что не могло меня не радовать. Но стоило мне только заняться необходимыми делами, втайне лелея надежду, что я успею сегодня немного порисовать, как дверь неслышно приотворилась, и на пороге возник Двалин. Укоризненно на меня посмотрел, да так, что я смущенно покраснела, понимая, что совсем запамятовала — он ждал меня сегодня в зале для тренировок. — Двалин, я совсем забыла, — вскинулась я. — Значит, настолько тебе это было нужно, — буркнул мужчина, и я почувствовала себя неуютно. — Не надо мне от тебя никаких оправданий. Но я предупреждаю в первый и последний раз: еще раз не явишься на занятие, больше можешь даже не приходить. Это ясно? — Да, — тихо ответила я. Тренировки мы возобновили не так уж и давно, но дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. В самый первый раз Двалин загнал меня в тренировочный зал, когда я еще даже толком ходить не могла, а по утрам вставала с кровати только после шестой попытки. Сил сопротивляться не было, хотя я даже не представляла, что он мог бы мне дать в таком состоянии. К моему изумлению, Двалин показал мне, на что способно мое тело, настолько наглядно, что я даже сперва не поверила. А после поняла, что этот гном не просто мастер своего дела — он знал каждую клеточку тела своих учеников, знал и видел, как можно использовать скрытые резервы. И если до этого занятия я мучилась от болей и была вынуждена пить снадобья, то после вся мука прекратилась, а я почувствовала себя обновленной. Сейчас я уже понемногу занималась с оружием. Двалин учил меня распознавать движения, которые поведут за собой определенную связку, заранее определять, под каким углом будет нанесен удар и как его лучше избежать. К тому же я бы никогда не подумала, что в арсенале бывалого воина столько грязных приемов — только диву давалась, когда мой наставник раз за разом выдавал все новые способы победить противника отнюдь не честным путем. Конечно, для него это все не было необходимым — Двалин и безо всего этого мог победить практически кого угодно — по крайней мере, мне так казалось, — но мне могло спасти жизнь. Сегодня он вручил мне одноручный клинок и учил просто защищаться. Даже не столько защищаться, сколько подставлять железку под удары так, чтобы правильно увести атаку противника в сторону. Я была во много раз слабее того же Двалина, но если грамотно позволить удару соскользнуть с клинка, верно направить силу, увлекающую нападающего за своим же оружием, то таким образом можно заставить его открыться. Что мне и продемонстрировал мой наставник. — Смотри. — Он нанес удар так, что я хочешь не хочешь, а сделала все верно, и топор Двалина соскользнул вдоль моего меча и ударился об пол, высекая искры. Сила у этого удара была страшной, но я почти не почувствовала ее, зато гнома развернуло в сторону, уязвимым боком ко мне. — А теперь просто кинжалом в шею, и твой враг повержен. Я кивнула и отступила, старательно запоминая все, что он мне говорил и показывал. Потихоньку мышцы заучивали то, что в них вдалбливали раз за разом, и все чаще я начинала действовать интуитивно, не задумываясь. Двалин довольно хмыкал в такие моменты и одобрительно качал головой, а я начинала верить, что у меня действительно хоть что-нибудь получится — случай с Кроном показал, насколько я пока еще беспомощна перед теми, кто сильнее. Увлеченная объяснениями Двалина, я не услышала, как тихо открылась дверь в тренировочный зал. И только когда мой наставник замолчал, поджимая губы, обернулась и застыла: к стене прислонился, скрестив руки на груди, крайне недовольный увиденным Торин. — Продолжайте, — тихо сказал он. — Не думал, что помешаю. Конечно, после его появления у меня все начало валиться из рук, и даже не столько потому, что не привыкла к зрителям и свидетелям моих промахов, сколько из-за того, что отчетливо ощущала, насколько раздражен узбад. Я пропустила пару весьма болезненных ударов и закусила губу. Ребра ощутимо заныли, напоминая о том, что они вообще-то были не так давно поломаны и с ними стоило бы обращаться побережнее. Двалину тоже весьма не понравилась атмосфера напряженности, воцарившаяся в помещении с появлением Торина, и я видела, что он готов попросить своего друга выйти и не нервировать его учеников, как узбад скинул меховой жилет, сапоги и прошел вперед. Взял со стойки одноручный клинок, казавшийся простой игрушкой в его руках, и неожиданно встал прямо передо мной. — Давай, — повел он клинком, — покажи, чему тебя научили. Я слышала, как сзади гневно выдохнул Двалин, но мой наставник отступил в сторону, ни слова не говоря и позволяя Торину своевольничать в его святая святых. Я, конечно, подозревала, что узбад будет недоволен тем, что я тренируюсь убивать — как ни назови все это, однако итог один, — но не думала, что настолько. Не зря Двалин просил не сообщать Торину о наших занятиях. — Что же ты? — поинтересовался гном. — Давай же, я жду. — Я не нападаю первой, — тихо ответила я, готовая ко всему, и сжала рукоять меча в мгновенно вспотевших ладонях. — Мне в том нет нужды. Я только защищаюсь. — Мудрое решение, — милостиво кивнул мужчина, но не успела я облегченно выдохнуть, как его меч змеей прянул ко мне. Удар был самым простым. Из тех, каким учат даже детей. Наверное, только поэтому я смогла его заметить и разгадать, потому что Торин сейчас двигался в разы быстрее, чем Двалин — наставник давал мне нагрузку по мере моих возможностей, узбад же не пожалел меня и проверял скорость реакции в полную силу. Я отступила в сторону, пропуская клинок под рукой, и отскочила за спину Торину. Конечно, обойти его мне было не под силу — он мгновенно развернулся ко мне и, не давая передышки, снова атаковал. И я вновь просто ушла из-под удара. Мы кружили по залу, как два вздыбленных кота. Признаться, я была немного зла на узбада из-за того, что он помешал занятию, а теперь смотрит на меня, словно я его разочаровала. Чего он ждал? Что я покажу ему уровень ничуть не ниже, чем у Фили? Я не Дис, которая держала оружие в руках с детства, я даже топор или молот подниму только с помощью рычага. Меч, что я так и не пускала в ход, становился все тяжелее, а грудь вновь разболелась, и мне очень хотелось, чтобы Торин, наконец, оставил меня в покое. Но стоило мне отвлечься на мгновение, как меч тут же вылетел из руки, а узбад нацелил острие меча на меня. — Мертвец, — тихо сказал он. — Как бы ты ни устала, ты не должна отвлекаться и думать о чем-то своем. Первая твоя проблема — это враг перед тобой. И стоит тебе забыть об этом — ты умрешь. Подними меч. Я бросила на него злобный взгляд, мельком глянула на Двалина, но, к моему удивлению, наставник уже не выглядел недовольным. Он задумчиво смотрел в спину Торину и кивал каким-то своим мыслям. Я отвернулась и наклонилась за мечом, но не успела и коснуться рукояти, как клинок, словно живой, отлетел в сторону, а в горло мне недвусмысленно уперлась сталь. Я мгновенно вскинулась. — И вновь мертвец. — Ледяное спокойствие узбада начинало меня бесить. — Ты действительно думаешь, что можешь так спокойно повернуться к противнику спиной, и твой враг, конечно же, этим не воспользуется? Я попятилась назад, стараясь сдержать злые слезы. Мне было так досадно оттого, что он пришел и испортил все, что только можно было. У меня начинало получаться, но Торин, судя по всему, просто не смог удержать в себе своего недовольства и таким образом решил меня проучить. До меча мне теперь было не достать — узбад отшвырнул его слишком далеко, а пока я буду пытаться добраться до оружия, Торин придумает что-нибудь еще, ничуть не менее унизительное. Сцапала с ближайшей оружейной стойки два кинжала и встала в боевую стойку. — С этими зубочистками против меча? — усмехнулся Торин. — Ты понимаешь, что опытный противник тебя просто не подпустит на расстояние клинка? И как бы ты ни старалась, ты не сможешь его достать? Я озлилась окончательно и сделала то, что мне пока Двалин категорически запрещал, — метнула кинжал. Когда мой наставник впервые рассказал мне принцип работы с метательным оружием и показал, как все нужно делать, я не могла поверить, что однажды у меня получится. Но со временем выходило все лучше и лучше, и Двалин даже улыбался, глядя, как я метаю ножи в неподвижную мишень. Но никогда не позволял применять этот навык в тренировочных боях, и сейчас я нарушила его запрет. Торин отдернул голову и повернулся на пятках, пропуская полоску стали, нацеленную ему прямо в лицо. Он был воином, каких мало, и я бы ни за что не смогла его задеть. В отличие от меня, гном был готов к любым неожиданностям и подлостям даже со стороны такого слабого противника, как я. — Ну хоть что-то, — снисходительно сказал он, и я не сдержала злых слез. — Я думаю, Двалин согласится со мной, что на сегодня можешь быть свободна. Я утерла глаза рукавом, желая придушить Торина на месте. Бросок был хорошим — нож по рукоять вошел в дерево стойки на той стороне тренировочного зала. Но разве узбад хоть когда-нибудь признает это? Я замерла, понимая, что гном стоит в шаге от меня, и его меч вновь нацелен мне в грудь. — Трижды мертвец, — издевательски хмыкнул он. — Это рекорд, Дана. Никогда не отводи взгляда от противника, если у того в руках оружие. И даже если его нет — тоже нельзя упускать из поля зрения своего врага. Я кивнула, ощущая, как в груди растет злоба и, как ни странно, стыд. Мне было жутко стыдно перед Двалином, что я так опозорила его в глазах Торина, — все-таки именно он был моим наставником, а бестолковости мне было не занимать. Я дождалась, пока узбад положит меч и отвернется от меня к Двалину, не удостоившему меня взглядом, и поспешно выскочила из зала, уже в коридоре надевая сапожки. Мне не хотелось находиться в одном помещении с Торином ни одного лишнего мгновения, поэтому я предпочла пройтись босиком по ледяному каменному полу. И только завернув за угол, позволила себе ударить кулаком левой руки по стене, вымещая злость, а после и молча разреветься.***
С того дня Торин стал приходить на каждую тренировку. Я пыталась поговорить об этом с Двалином, но мой наставник только пожимал плечами и отвечал, что мне это пойдет на пользу. У меня же создавалось стойкое ощущение того, что Торин просто за что-то меня крайне невзлюбил, а потому попросту издевался надо мной. Его постоянные издевки и замечания приводили меня просто в бешенство, и я начинала совершать ошибки. Со временем, конечно, я, переставшая надеяться получить моральную поддержку от Двалина, во всем потакающего своему другу, стала относиться к нападкам узбада куда спокойнее, и дела пошли на лад. Однако обида все равно глубоко засела в сердце — я не верила, что он взялся за мое обучение. Скорее, ему просто хотелось размяться с Двалином, но тот был занят со мной, а потому Торин всячески пытался отбить у меня желание продолжать занятия. Я только упрямо сцепляла зубы и клялась самой себе, что этому не бывать. После того, как Торин сквозь зубы бросил мне прямо в лицо, что с клинками я управляться никогда не научусь, я взъярилась, схватила со стойки снаряженный арбалет и, не целясь, спустила рычажок. Затупленная стрела со специальной мягкой насадкой не могла причинить особого вреда, но синяк набила бы знатный. И впервые за все это время я почувствовала мстительное удовлетворение — Торин видел, что я взяла в руки оружие, но лишь пренебрежительно усмехнулся, уверенный, что я, даже если буду полдня целиться в неподвижную фигуру, все равно не попаду. Поэтому когда стрела с силой ударила его в плечо, он выругался и отскочил на пару шагов назад. — Рехнулась? — спросил он, потирая плечо. — Никогда не недооценивай противника, — передразнила я, а Торин угрожающе ухмыльнулся и попер на меня, как медведь. Я торопливо нашарила несколько болтов на стойке, метнулась в сторону, перезарядила арбалет, при этом пытаясь не попасться под руку Торину. Так мы и играли в кошки-мышки — я пряталась за стойками и мишенями, а он пытался меня оттуда выковырять. До тех самых пор, пока рычажок арбалета не щелкнул и не оповестил меня, что оружие готово к бою. Я мгновенно пригнулась, шмыгнула в противоположную сторону от того места, где сейчас был Торин, выскочила на открытое место прямо перед Двалином и наугад выстрелила. У меня создалось впечатление, что фигура узбада, который только в последний момент разгадал мой маневр и теперь уже повернулся ко мне лицом, просто притянула к себе арбалетный болт — мне даже не надо было целиться. Снаряд клюнул его в грудь, и Торин шарахнулся в сторону и со стоном закатил глаза. А я торопливо наложила следующий болт, понимая, что в этот раз вряд ли удастся повторить ту же схему — все же гном был гораздо опытнее меня. Так и вышло. Торин сшиб болт мечом, как надоедливое насекомое мухобойкой, но нападать не спешил. Стоял посреди зала, опустив меч и задумчиво на меня глядя. Я тоже замерла, надеясь, что на этом сегодняшнее истязание закончено, и не торопясь вновь взводить арбалет. Конечно, если он захочет, то достанет меня сейчас в два прыжка, но, в конце концов, я ж тоже на месте стоять не буду. К тому же я отчетливо поняла, что именно арбалет мне понравился куда больше, чем все то, что предлагал мне перед этим мой наставник. Двалин расхохотался, и я смутилась. Помня о преподанных уроках, взгляда не отводила, а потому увидела, как Торин неожиданно улыбнулся — светло, открыто и одобряюще. Подмигнул мне и поднял руки, показывая, что тренировка закончена. Положил меч на стойку, потянулся, потер грудь в том месте, куда попал болт. Я силы ударов не знала, а потому, положив арбалет на месте, опасливо подошла к нему. — Можно, я посмотрю? — Я была уверена, что узбад сейчас укажет мне на дверь. — Зачем? — глядя на меня сверху вниз, спросил Торин. — Все в порядке, можешь не переживать. От такого я точно не развалюсь. Я помялась: во мне все еще были свежи воспоминания о его вопиющей глупости с ранением после нападения Тилгука. — Но все-таки… — Договорить он мне не дал. — Честно. — И улыбнулся. — Все хорошо. Иди, отдыхай. Двалин, а ты подумай: может, все-таки пусть займется стрельбой? — И тогда, может, она перестанет получать синяки от тебя, — хохотнул мой наставник. — Зато теперь их будет предостаточно у тебя. Я рад, мой друг, что ты избавил меня от необходимости увечиться на тренировках. — Сама лечу, сама и калечу, — отозвалась я, впервые за долгое время чувствуя себя в хорошем настроении. Видимо, сам Махал решил, что мне не стоит много радоваться. Я не успела даже поднять полотенце и вытереть хотя бы лицо, как дверь в зал распахнулась, и на пороге возник встрепанный Глоин. С братом Оина я почти не общалась, потому что в лазарет к нам он заходил достаточно редко, почти все время пропадая в кузнице с Торином и Фили, который помогал дяде с этой партией оружия. Но все же успела понять, что Глоин не из тех, кто будет попусту паниковать. Поэтому только лишь завидев, насколько испуганным было его лицо, я разом помертвела — случилось что-то очень нехорошее. И Глоин, задыхаясь, подтвердил мои страхи: — Что-то произошло с Оином. Дана, поторопись, он умирает.