«Башня»

      — Я с ним поговорю, — сам себе твердил блондин, расхаживая по своим покоям, — с этим нельзя тянуть! Иначе он подумает, что я его обманул!       Паскаль молча наблюдал за терзаниями принца, даже не вникнув в суть проблемы. Наследник мерил шагами пространство, что-то бубнил себе под нос, что было не разобрать даже слова, изредка останавливался, словно на него снизошла святая истина, а после обреченно прижимал ладони к лицу. Поговорить с Лазарием на волнующую тему было даже сложнее, чем извиниться перед Инквизитором. Тадэус хоть и был грозным, но молча принял извинения принца и даже изобразил подобие улыбки. Ведь для него не было ничего страшнее, чем служить тому, кто этого не достоин. Вилмар и так был человеком светским, что награждало его пороками и пагубными пристрастиями. И пусть они никогда друзьями не были, было приятно осознавать, что уважение между ними все еще существовало.       Теперь Вилмару как светскому человеку нужно было подобрать нужные слова для колдуна. То есть ему нужно было донести до мага то, о чем он, наверное, совсем не желал думать. И какие бы слова Вил ни подбирал, все было обречено на провал.       — От тебя, Паскаль, никакого прока! Пригласи сюда Лазария, передай, что мне срочно нужно с ним поговорить!       — Прошу прощения, Ваше Величество, — поклонился парень. — Будет исполнено.       Паж покинул спальню принца, оставив того снова накручивать себя. Ведь по правде сказать, Вилмар совершенно не знал, с какой стороны подступиться к Лазарию. Он четко понимал, чего хотел от него, но терялся совсем в другом. Что он мог дать взамен? «Я ничего не могу тебе дать… Ничего», — вздохнул про себя принц и подошел к камину. Рассматривая портрет над ним, блондин мысленно проигрывал диалоги, возможные реплики и отдельные слова. Ему хотелось выглядеть в глазах мага уверенным в себе и в своих действиях человеком, чтобы Лазарий хотя бы на мгновение перестал анализировать каждое слово, чтобы он, наконец, сдался.       — Как же с тобой тяжело, — вздохнул принц и, прошагав в сторону, откинулся спиной на стену, задрав голову. Правда, в этот момент что-то позади неприятно скрипнуло, и принц почувствовал сквозняк. Обернувшись за спину, парень удивленно выгнул брови. Стена прямо за ним немного вдавилась, от чего швы в каменной кладке рассыпались, очертив проем. — Это еще что?..       В это время в дверь постучался Паскаль и пропустил в покои мага.       — Оставь нас, — попросил Вилмар.       — Как прикажете, — поклонился паж.       — Проследи, чтобы ни одна живая душа не побеспокоила нас, пока я не дам другого указания.       Маг переменился в лице и растерянно перевел взгляд на пажа, который поспешил удалиться. Как только дверь захлопнулась, Лазарий с удивлением уставился на Вилмара: маг не сразу понял, чего именно от него хотел серебряный наследник. В голове невольно возникла мысль, что это очередная из шалостей Его Величества.       — Вилмар?..       — Ларра, что это? — наконец, спросил принц и подошел к стене, с силой надавив на нее, но та ни в какую не отодвигалась дальше. — Ты видишь это? — парень указал на очертания прохода и посыпавшуюся глину, которой замазали эти швы.       — Это какой-то потайной проход? — с сомнением проговорил колдун и подошел ближе, прикоснувшись пальцами к сухой глине. — Или тайник, — нахмурившись, продолжил свои догадки бледный парень.       — Я просто облокотился… А дальше что? Почему не двигается дальше? — принц снова надавил на стену руками, но она так и не сдвинулась с места. Оглядев стену, маг прищурился и присел на корточки. Отодвинув принца в сторону рукой, Лазарий попробовал также, как и блондин надавить на стену, но двигаться дальше плита отказывалась.       — Возможно это из-за глины, — предположил змееуст, поднявшись на ноги.       — В нашем замке тоже есть потайные ходы, но они в свободном доступе для тех, кто о них знает, — нахмурился блондин, — вряд ли это глина. Там какой-то сдерживающий механизм, нам нужно найти рычаг!       — Рычаг, если он есть, должен находиться рядом с самим проходом. Иначе механизм не сработает, — подумав, изрек Ларра. Парень оглянулся в поисках того, что могло бы походить на рычаг, а затем добавил, — есть еще вероятность, что этот самый «рычаг» замаскирован под один из камней… ты случайно надавил на него и привел все в действие. Что ты делал до этого? До того, как я вошел.       — С ума сходил по тебе, — улыбнулся Вилмар. Лазарий вместо того, чтобы мило растеряться, иронично закатил глаза.       — Я серьезно…       — Так я тоже, — снова улыбнулся наследник, — в раздумьях, какие слова подобрать в нашем с тобой разговоре, я просто облокотился на эту стену, — Вилмар похлопал по вдавленной плите и уперся в нее ладонью. Снова раздался скрежет. Один из камней вдавился, и плита, наконец, отодвинулась, открыв три узких черных щели, откуда стало сквозить. В комнате запахло сыростью.       — Что я и говорил, — развел руки колдун. — Теперь ее нужно отодвинуть в сторону…       Просунув пальцы в одну из боковых щелей, Вилмар не без усилий отодвинул плиту, увидев за ней сплошную тьму.       — Скорее всего это всего лишь запасной ход, если на замок нападут, к тому же заброшенный, — проговорил принц, — ох, Ларра, как я в детстве любил искать такие лазейки… Не хочешь пройтись?       — Запасной ход не стали бы замазывать глиной. Да и предупредили бы, наверное, принца, что в случае нападения ему нужно сопроводить своих… дам в этот туннель, — с сарказмом протянул змееуст.       — Не начинай, — попросил Вил. — Я потому и сказал, что он заброшенный… надо бы заглянуть ради интереса…       — А вот заглянуть туда действительно было бы интересно. И раз уж вы пригласили… — улыбнувшись, бледный парень поднял свою ладонь и что-то прошептал. После этого незамысловатого действа в руке Лазария появился небольшой, но очень ярко светящийся сгусток света нежно-голубого цвета.       — О, даже так? — вскинул брови парень и протянул ладонь к свету, не почувствовав от него ни жара, ни холода. — Нам и факел не нужен?       Ларра тихо рассмеялся и покачал головой.       — Боюсь, что нужен. На всякий случай! Я ещё не настолько уверен в своих силах, — пояснил маг, прикусив нижнюю губу. Парень не мог всецело положиться на недавно выученное заклинание, а потеряться где-то в заброшенных катакомбах без света как-то совсем не хотелось. — Идём?       — Погоди, — усмехнулся принц и, вытащив факел, направился в проход первым. Источник света последовал за ним, но затем, отделившись от ладони мага, медленно проплыл мимо принца и полетел вперед. — Иногда я тебе даже завидую, — признался Вилмар, — но, к сожалению, иметь все сразу не дано ни одному человеку. А я бы, наверное, променял свою красоту на что-то более ценное… на удачу, к примеру, мне ее явно не достает.       — Свою красоту? — со смешком переспросил маг. — Ну, можешь ещё попробовать обменять на что-то свою скромность. А то ее у тебя в избытке!       Вилмар с улыбкой оглянулся на мага, и тот поспешил поравняться с блондином.       — Смотрю, Риверия перед отплытием научила тебя шутить? — поддел кареглазый.       — Так я не первый, кто тебе об этом сказал? — подыграл Ларра, а затем отозвался серьезнее, — Риверия очень хорошая девушка. Если бы судьба позволила, она смогла бы найти себя в чем-то более стоящем, чем быть «усладой» для мужчины.       — А кто спорит?       Вилмар остановился перед разветвлением. Дорога разделилась на три коридора, которые вряд ли чем-то отличались внешне.       — Нам бы не заблудиться, — высказал Ларра и, подобрав камень с пола, стал царапать на стене отметку.       — Куда-нибудь все равно выйдем, — пожал плечами Вилмар.       — Или попадем в какую-нибудь всеми забытую ловушку. Ты-то вообще мастер влипать в неприятности, — хохотнул Лазарий.       — Кто бы говорил!       — Ну и? Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — сто лет несчастен будешь, а прямо пойдешь…       — Как-то ты вообще меня не жалуешь, хоть бы что-нибудь приятное придумал!       — Я тебя жалую побольше всех твоих слуг и друзей вместе взятых. Не прибедняйся, — проговорил маг и похлопал Вилмара по плечу. — Предлагаю пойти прямо. А Вы как считаете, Ваше Величие? — предложил Лазарий, указав рукой в центральный проход, от чего яркий огонек пролетел чуть вперед, осветив часть туннеля.       — Жалуешь, говоришь? — неуверенно протянул парень и без лишних споров пошел прямо. — Как насчет разговора? Тут мы точно одни, вряд ли нас кто-то может услышать…       — А, скажешь, нет? — проговорил парень и поморщился. Кажется, он прошёл через паутину и теперь она мерзкой плёнкой прилипла к лицу. — Какого разговора? — переспросил Ларра, продолжив снимать с волос и лица невидимую сетку.       — Который был мною отложен в то утро… — принц неловко почесал нос. — Или ты пока не готов говорить об этом?       Маг остановился и тяжело вздохнул. У него было совершенно гадкое предчувствие от мысли об этом серьёзном разговоре.       — Вил, — выдохнул Ларра, подняв взгляд на принца. — Честно? Я не знаю… я очень сильно боюсь, что после этого разговора наши отношения изменятся в худшую сторону, независимо от его итога. Я правда боюсь, — честно признался колдун. Ларра не знал, что нужно делать и как ответить принцу, чтобы в конечном счете оба были довольны. Отказывать Вилмару уже не хотелось. И не хотелось не потому, что это каждый раз оскорбляло принца, а потому, что это уже стало тяготить и самого мага. Но согласие могло привести к невозвратимым последствиям. И именно этот страх необратимости дальнейших поступков и сдерживал колдуна. Никто не знал, как и чем это могло обернуться… Так же получилось и с Тадэусом. Одно неверное, случайно оброненное слово, и теперь все! Доверие потеряно навсегда. Один плохо обдуманный и глупый поступок несёт за собой колоссальные последствия.       — Тогда не будем пока говорить об этом, — вздохнул принц, — время само подтолкнет нас к разговору, когда страх будет не на первом плане… Верно говорю?       Он обернулся через плечо на мага и ободряюще улыбнулся. Вряд ли он сам был готов к разговору, но он хотел поговорить, расставить все по местам. Но было слишком рано. Может, Лазарий прав? Может, им вовсе не стоит затрагивать эту тему и оставить все, как есть? «Оставить все в прошлом, — подумал Вилмар, — а есть ли, что оставлять?»       — Верно, — тихо изрёк колдун, коротко улыбнувшись. — Спасибо…       — Кстати, тебе удалось поговорить с Тадэусом? — решил сменить тему блондин и споткнулся о выступ, влетев всем телом в старые доски. — Черт возьми! Кто их сюда поставил?! — потерев ушибленный лоб, Вилмар поднялся с грязного пола и замер. За скинутыми досками оказалась очень приличная (для этого тоннеля) дверь.       — Вил! В порядке? — обеспокоено проговорил Ларра, подлетев к принцу. Убедившись в невредимости наследника, колдун перевёл взор на причину падения Вила, а затем и на дверь. — Что это? Проход в ещё одни покои?       — Вряд ли, сборище хлама небось, — ответил тот и стряхнул с волос грязь. Толкнув дверь, принц прищурился, и когда в комнату проник свет, замер в проеме. Он ожидал увидеть здесь грязь и сгнившие доски, в которые влетел мгновением ранее, но комната оказалась рабочим кабинетом. Мебель была в пыли, но явно была в отличном состоянии. В открытых шкафах лежали книги, небольшие шкатулки, диковинные вещи из разных уголков земли. На столе лежали объемная книга, чернильница, перо и масляная лампа. У другой стены расположился железный сундук, место которому явно не в этих катакомбах, так как тот был невероятно красиво отлит. — Глазам не верю… — Вил медленно вошел в комнату и подошел к столу. Перед ним лежала книга расходов Севера.       — Так все-таки это тайник, — проговорил маг, оглядевшись. Судя по всему, хозяин потайного кабинета давно отсутствовал, но на заброшенное помещение кабинет был явно не похож. — Это же та самая книга расходов… я прав? Которую все никак не мог найти старик и его слуги, — изрек Ларра и подошел к столу.       — Да, — кивнул парень и провел пальцами по влажной пыли кожаного переплета с оттиском герба семьи. — Зачем прятать ее так далеко?.. Что этот Мортен здесь делает?..

***

      Молодой паж явно куда-то спешил, пролетев мимо дозорных у главной залы. В это время хранитель Севера о чем-то переговаривался со своим сыном. Норд стоял рядом и не вникал в их разговор. Мужчина скучающе оглядывал залу; поглядывал в окна, за которыми пейзаж становился все живее от приближения лета; рассматривал слуг, которые редко мелькали в поле зрения. И только королевский паж сегодня бегал без продыху. Норд не обратил внимания на него ни утром, ни сейчас, но спустя время Паскаль следовал в обратном направлении с Младшим Инквизитором и его рыжим помощником. Тадэус был несколько удивлен, что Вилмар вызвал его именно в покои, да еще и с Инисом. «Если он снова посмеет высказать мне что-либо по поводу Азариса, боюсь, я не сдержусь», — подумал он и недовольно свел брови.       Когда Тадэус вошел в покои принца, Паскаль закрыл дверь на ключ и перевел взгляд на Вилмара и Лазария. Те стояли у открытого прохода в стене, однако в этот раз в заржавевшие держатели туннеля были вставлены факелы.       — Что это? — удивился Инквизитор.       — Я нашел для тебя работу, — вдохновлено отозвался Вилмар.       — Ха? — Тадэус с сомнением посмотрел на принца и вздохнул, — у меня, к Вашему сведению, нет ни единого желания исследовать потайные ходы этого замка. При желании всегда можно потребовать карту.       — К сожалению, я не могу попросить карту, чтобы не вызвать подозрений… — отвлеченно ответил Вилмар, — и тебя никто не просит исследовать ходы, для этого я позвал Иниса. Ему поможет Паскаль.       Вор слабо улыбнулся и с интересом вгляделся вглубь прохода. Факелы освещали первые метров пять, а дальше была непроглядная тьма.       — Ого! Какая честь! Думаю, это может быть очень даже интересным, — ощерился плут. — Будет сделано! Главное по дороге Паскаля не потерять, — хохотнул рыжий и подмигнул насупившемуся пажу, который явно не оценил шутку вора.       — Не совсем понимаю, чего Вы от меня ждете, — Тадэус продолжал сохранять официальность разговора, буквально выделяя это интонацией, но Вилмара это нисколько не корректировало, — у меня много дел в Храме.       — Это Храма тоже касается, — ответил наследник, — не хочется ли тебе узнать, куда на самом деле ушли деньги, выделяемые на содержания Божьего дома?       — Простите?.. — нахмурился Инквизитор. — Вы хотите сказать, что нашли книгу там?       — Да, Тадэус, — кивнул Вилмар, — я бы разобрался с этим сам, но мое затворничество будет подозрительным… Но твоего отсутствия мало кто заметит, ты не самый хороший собеседник, знаешь ли…       — А Лазарий? Мы вместе обучались вести книгу расходов, — выгнул бровь мужчина и перевел взор на колдуна, но продолжил диалог с принцем, — уж его исчезновения точно никто не хватится. Или он стал глуп? Раз не в состоянии проверить все сам. Он — Ваш будущий Советник.       — Тадэус! — возмутился Вил. — Я тоже ходил на эти занятия! Ты сейчас меня назвал глупым тоже?!       — Вы, Ваше Величество, пропустили больше половины, — безразлично пожал плечами мужчина.       — Нарываешься! — почти вскипел наследник.       — Нет, оглашаю факты, — вздохнул синеглазый.       — Я тебя… — почти зашипел блондин, но Лазарий остановил его от дальнейших высказываний, положив свою ладонь тому на плечо. Маг прекрасно понимал, что Тадэус был до сих пор зол на него, к тому же он имел полное право на это. Поэтому Ларре и приходилось беспрекословно принимать весь яд, который Инквизитор был готов на него вылить.       — Тадэус, в любом случае Вы в этом разбираетесь намного лучше. И Вы же знаете, в подсчетах я не мастер, — тихо проговорил колдун, подняв прозрачный взор на мужчину. Инквизитор едва скривил губы в ответ. Общество Лазария было ему неприятным, и он не пытался этого скрывать. Во всяком случае их неприязнь должна была зародиться еще с момента знакомства. Негоже Инквизитору Святого Храма иметь в близких друзьях язычника. Но зародилась она лишь в эти дни.       — Я думал, тебе будет интересно взглянуть на это своими глазами, но раз ты так не желаешь выполнить мою просьбу, то я приказываю тебе разобраться со всеми записями в ней, — Вилмар елейно улыбнулся и первым вошел в проход, — за мной.       — Зря ты так, — тихо шепнул Лазарий принцу.       — Он не оставил мне другого выбора, — ответил принц. Вилмар считал себя абсолютно невиновным перед Тадэусом, потому его искренне возмущало его поведение. Он мог стерпеть подобные замечания от Лазария, но не от Тадэуса! Хотя ни одного, ни второго вообще не волновало его мнение на этот счет.       Инис переглянулся с Тадэусом и тяжело вздохнул, все еще ощущая свою вину перед мужчиной. Да, они вроде бы все решили, и Тадэус даже взял всю вину на себя, но напряжение от недавнего события все еще ощущалось. Да и то, что они спали в разных спальнях, мешало им полноценно привести взаимопонимание на прежний уровень. Тадэус словно закрылся и даже озлобился. Конечно, с Инисом Инквизитор был почти прежним, но общее давление вор тоже чувствовал.       — Долго Вас ждать? — послышался голос принца, и Тадэус со вздохом направился в туннель. Они шли недолго, но тоннель уходил вперед на несколько больших комнат. Остановились все у разветвления, где в каждую сторону вел отдельный проход. — Нам, Тадэус, прямо. Паскаль и Инис, вы должны пройти по этим двум коридорам. Найдете нас либо в спальне, либо в кабинете, Паскаль знает, куда идти.       — Будет сделано, — ответил вор и вытащил себе факел, — ну, пошли, напарничек!       — Да… — только и выдохнул паж и последовал за вором в темноту прохода.       — Кабинет? — с сомнение переспросил Тадэус, зацепив головой паутину.       — Иначе не назвать, — ответил Вилмар.       Смахнув все с волос, мужчина остановился у двери и вгляделся в темноту прохода.       — А там что?       — Тупик, — послышался голос мага, — мы с Вилом прошли дальше, но стена замурована. При том специально…       — Думаю, изначально этот проход соединял какие-то комнаты между собой, но по каким-то причинам эти ходы были заблокированы, — пояснил наследник, — пойдем, тебе будет интересно взглянуть на это.       Дверь открылась, и они вошли в светлую комнату. Старые ставни были сняты со стены, открыв окно. Солнечная сторона позволяла осветить всю комнату, но Лазарий зажег все имеющиеся здесь свечи. Тадэус осмотрелся по сторонам и подошел к шкафам и полкам, на которых лежали всевозможные диковинные вещи: раковины, статуэтки, шкатулки с драгоценностями как женскими, так и мужскими.       — Слишком мало пыли, — проговорил мужчина, не прикоснувшись ни к чему, кроме книг, которые были запрещены церковью. За такую литературу, как эта, уже можно было сжечь хозяина. Страницы книг были исписаны ересью, ставящую под угрозу власть Храма. — Но это слишком закрытое помещение, будь дальше проход открыт, сюда бы задувало много грязи из коридора. За мебелью тоже ухаживают, возможно, обновляют ее время от времени. Северный Замок страдает влажностью и плесенью. Этот кабинет более ухожен, нежели тот, который мне показывали.       — Поэтому я позвал тебя, Тадэус. Мы сочли это очень странным. Малая печать находится в кабинете, который показывали нам всем, однако книга оказалась здесь. Да и мы с Лазарием не смогли открыть сундук, — Вилмар подошел к сундуку, который стоял по центру у продолговатой стены. У того была плоская крышка, и на нем лежали стопки книг и прочего хлама поверх узкой расшитой шелковыми нитями дорожки, что на мгновение можно было подумать, что сундук используется как столик. — Мы не смогли найти ключи от него, но там внутри явно что-то есть! Он неподъемный!       — Я не думаю, что нам нужно открывать сундук, — рассудительно начал Тадэус.       — Почему? — не понял принц. — Разве тебе неинтересно, что внутри?! Я уверен, что все это куплено на золото, которое предназначалось на совершенно другие цели!       — Да, все на это указывает, — согласился Инквизитор, — но для начала мне стоит проверить книгу расходов, для этого нужно время. Мортена все еще нет, но, надеюсь, к его появлению, у нас будут доказательства казнокрадства. Если все подтвердится, мы попросим его открыть этот сундук, но если он скажет, что потерял ключи, это сделает Инис. Думаю, ему не составит проблем это сделать, — рассуждал синеглазый, — да и если вдруг случится такое, что мы не найдем доказательств, за одну эту ересь я могу казнить его! — мужчина указал на плотные ряды книг. — Эта литература запрещена, она сжигается вместе с тем, кто проповедует этот бред!       Пока Тадэус вместе с принцем и Лазарием пытались разобраться со внезапно объявившейся книгой расходов, Азарис вместе с королевским пажом отправились в заброшенный туннель. Вряд ли эти катакомбы таили в себе страшные опасности в виде ловушек или проклятых тайников, однако молодые люди все равно не решились разделиться, чтобы исследовать туннели. Из-за этого времени на прохождение коридоров пришлось потратить немного больше, но зато Инису было не скучно, а Паскалю не страшно.       К счастью или сожалению, остальные выходы были перекрыты намертво и даже при желании пройти через них было невозможно. Один проход явно вел куда-то на улицу, ибо там было намного холоднее (по крайней мере так решил вор, когда они шли по коридору). Однако свои догадки Зуар так и не смог проверить: проход был заколочен досками и завален мешками с песком и камнями. А второй туннель скорее всего соединялся с темницей и подвалом замка. В конце пути молодых людей встретила старая железная дверь с совершено ржавым замком. Конечно, Азарис все равно попытался вскрыть замок, но замочная скважина в буквальном смысле превратилась в труху, когда рыжий попытался провернуть отмычку. Поэтому единственное, что в ходе «поисковых работ» смогли обнаружить Инис и Паскаль, было большое количество паутины и обветшавший покореженный шлем когда-то давно умершего рыцаря. За дверью явно была лестница, ведущая вниз, потому что брошенные в щель у пола камень отстукивал по ступенькам.       Когда парни вернулись к потайному кабинету, Инквизитор с принцем и магом все еще были заняты расшифровкой крайне странных затрат Северного замка.       — Еще раз здравствуйте! Мы вернулись! Там все перекрыто! — перебив Паскаля, который хотел начать рассказ с официального приветствия, звонко изрек Зуар. — Один проход полностью завален досками и камнями. А второй заканчивается старой дверью. Я попытался вскрыть замок, но он рассыпался у меня в руках. И в итоге выходит, что попасть в кабинет можно только из Ваших покоев, Господин Вилмар, — с улыбкой развел руки разбойник, а потом вспомнил про найденный шлем, кой он держал в левой руке. — Ах, да! Ничего ценного мы там не нашли. Только этот шлем, — проговорил рыжий и, надев его на голову, несильно постучал по нему, а затем задорно добавил Инис, — ну, и еще Паскаля чуть не съела здоровенная крыса! Но я его спас.       — Все было совсем не так, — с возмущением начал оправдываться паж, но того вновь перебили.       — Прекрасная работа, — кивнул Вилмар, — в таком случае я могу тебя оставить, Тадэус, нам с Лазарием нужно появиться хотя бы на обеде…       — Да-да, — быстро ответил Инквизитор, не отвлекаясь от записей, — могу ли я отобедать в Ваших покоях?       — Конечно, — улыбнулся наследник, — Паскаль, позаботься об этом. Будет странно, если обед в мои покои принесет Инис.       — Как Вам будет угодно, — поклонился паж и поспешил покинуть кабинет.       — Тогда мы пошли, надеюсь, проверка не займет много времени, — вздохнул Вилмар и тоже покинул кабинет вместе с магом. Только Инис остался с Тадэусом и с интересом рассматривал содержимое шкатулок.       — Столько всего здесь… Ого! Зуб даю, что это с прибрежных городов Золота, — вслух воскликнул Зуар, увидев бронзовую статуэтку русалки. — Ничего себе цацки… — с улыбкой протянул Азарис и примерил на себя рубиновое ожерелье, которое лежало рядом.       — Положи на место. Они стоят целое состояние, возможно, это украшение его покойной матери.       — Да уж представляю. Рубины-то настоящие, — вздохнул рыжий и неохотно положил украшение на место.       Зуар оглядел весь кабинет целиком и повернул голову в сторону Тадэуса: мужчина, нахмурившись, выписывал какие-то цифры из книги на листок бумаги. Решив не отвлекать сурового Инквизитора, Инис поплёлся в сторону сундука, который, возможно, в скором времени ему пришлось бы вскрывать.       Присев на корточки, парень протянул руку к замку и прищурился: замок-то был новым, да и к тому же имел не простой защитный механизм. Все это означало, что, несмотря на заставленный вид, сундуком регулярно пользовались. «Простой отмычкой вскрывать долго», — пронеслось в голове Зуара и он с силой подёргал замок на себя, проверив крепление.       — Хороший сундук, — проговорил желтоглазый и перевёл взор на вещи, кои покоились на его крышке. Помимо книг и незатейливых безделушек, Зуар заметил старые письма Мортена, которые были небрежно раскиданы возле стопки с книгами. Все они были вскрыты и, видимо, хранились хозяином в качестве «приятных воспоминаний». Перебирая чужие письма, Инис отметил про себя, что Мортен вёл переписки исключительно с дамами. А когда вор наткнулся на изображение голой девушки на потертом холсте, то и вовсе широко оскалился.       — А это точно из Сингапура. Я так смотрю, помимо любви к золоту, наш друг ещё был очень падок на дам. Тут такие страсти! Столько лживых слов и пустых обещаний… прямо можно начинать писать двухтомный любовный роман, — хихикнул рыжий черт и обернулся к Тадэусу.       — Если ты так интересуешься личными переписками, — подал голос Тадэус, — просмотри, пожалуйста, все письма. Нет ли среди них писем о долгах или о золоте в целом.       — Хех, не то чтобы интересуюсь, — повёл плечами черт, продолжив просматривать чужие письма. — Нет, Дэус… тут только любовные признания и грязные подробности, — чуть приукрасив, хохотнул Инис, — короче, ничего интересного!       В этот момент Азарис почему-то вспомнил про запечатанное письмо некой Леи к Первосвященнику. Парень с веснушками чуть нахмурился и закусил нижнюю губу: сейчас было не самое подходящее время для расспросов Тадэуса, ведь он был серьезно занят. Однако Инис все же решил задать вопрос на свой страх и риск.       — Кстати, о письмах и переписках… — как можно легче начал Азарис. — Я тут на днях переклеивал книги за твоим столом. У одной из книг случайно проклеил страницы и искал, чем же можно исправить эту ситуацию! — на ходу придумывал вор. — Пока шарился по столу в поисках ножа для бумаги, наткнулся на твои письма. Естественно, все они были от твоего папеньки… все, кроме одного. Оно было от Леи. Никогда раньше не слышал от тебя этого имени… это что, какая-то твоя родственница? — проговорил Зуар и в напряжении уставился на спину Инквизитора, который так и продолжал что-то высчитывать.       — Ты просматривал мои письма? — поинтересовался Инквизитор и все же отвлекся от книги, обернувшись на вора.       Зуар сконфужено ощерился, решив, что действительно зря поднял эту тему и опустил взгляд в пол.       — Я не просматривал… просто увидел незнакомое имя, и мне стало интересно. Остальное я не трогал! Честно! — начал оправдываться рыжий.       — В стопке писем увидел одно незнакомое имя? То есть просматривал все письма? — подытожил Тадэус.       Зуар сначала хотел оправдаться тем, что письма не были убраны в стол, а, значит, Тадэус не сильно беспокоился о том, что их кто-то увидит. Но ведь это все равно не давало вору права трогать их и тем более читать. Поэтому Инис тяжело вздохнул и смог, наконец, выдавить из себя немного правды:       — Да, просматривал.       — Больше так не делай. Эти письма к тебе никакого отношения не имеют, — проговорил мужчина и вернулся к своим подсчетам.       Вор поднял шафрановый взор на мужчину и вновь вздохнул: конечно, Инису было не очень приятно слышать подобное (сам-то Дэус уверял, что его касается все, что происходит с Азарисом), но Инквизитор был прав. Инис не должен был трогать его письма.       — Хорошо. Прости, — тихо изрёк Зуар, присев на край сундука. — Значит, спрашивать тебя «кто это?» тоже нет смысла? Ведь по сути это тоже никакого отношения ко мне не имеет…       Тадэус снова обернулся в сторону Азариса и снисходительно вздохнул. Вор выглядел несколько потерянным.       — Лея — дочь уважаемого Лорда Серебра, одна из претенденток на роль моей супруги. Я, к сожалению, обещал отцу, что женюсь, если сочту женщину достойной. Она в самом деле достойная женщина, девушка точнее… но в помолвке было отказано. Но она вбила себе в голову, что влюблена в меня, хотя мы общались с нею всего несколько раз. Пишет письма, чтобы стать ближе. Не стоит об этом переживать, какой бы прекрасной она ни была, я вряд ли способен выдержать женское общество. Даже ее брат вызвал бы во мне больше интереса, нежели она.       — Ох, вот оно что, — криво ощерился черт. — Тогда не лучше было бы переписываться с ее братом? — бездумно добавил рыжий, продолжив рассматривать собственные сапоги. Почему-то сейчас в голове Зуара пронеслись слова принца о том, что Инквизитор рано или поздно найдёт себе даму сердца и женится. Наверное, это было правильно. Но тогда в сознании вора возникал другой вопрос — что станет с ним? В это же время Инис и сам мог дать на него ответ — ничего хорошего. Все просто! Вор останется его любовником. В принципе, Зуару было не привыкать, эту роль он примерял не раз на своей тщедушной шкуре. Однако Тадэус был не светской профурсеткой и не уставшей от грубого мужа графиней. Он был человеком строгих правил и, возможно, после женитьбы даже не допускал бы мысли об измене. «Тогда я просто буду приносить им завтрак, обед и ужин», — сделал вывод про себя Инис и от этого нахмурился ещё больше.       — Зачем? — улыбнулся Тадэус. — Инис, ты накручиваешь себя зазря. До встречи с тобой я боялся представить, что снова буду возлежать с мужчиной. Я искренне желал принять целибат даже против воли отца… ну, а потом появился ты. Мне незачем интересоваться кем-то еще, я едва поспеваю за тобой следить. И я не могу, как Вилмар, распылять себя на каждого, кто мне понравится. Мне очень тяжело дается общение с людьми. Я не самый благодарный слушатель и, как заметил принц, собеседник тоже не самый приятный. Тебе незачем переживать. Это я должен переживать, ведь от скуки ты постоянно заигрываешь с кухарками. Они ведь и накормят тебя, и приголубят, м?       — Кто бы говорил о любви к «накручиванию себя зазря», — слабо улыбнулся Зуар, так и не подняв глаз. Вроде Тадэус сказал все, что от него хотел услышать плут, но странное чувство беспокойства все равно почему-то осталось. — С кухарками я не заигрываю, а любезно общаюсь. Зачем мне им хамить или проходить мимо с каменной рожей? — рассудительно проговорил вор, а затем добавил, — да и про собеседника ты зря. Чем ты можешь быть неприятен? Только если, конечно, намеренно молчать будешь или говорить гадости, то возможно.       — Хотя бы тем, что мне абсолютно неинтересно с кем-либо общаться, — вздохнул Инквизитор, — я не люблю слушать о взглядах, если они разнятся с моими. А если они такие же, то зачем это обсуждать?       — Ну, со мной же ты общаешься? Или это «так», приятное дополнение к нашему… — Зуар с силой зажмурился и прикусил язык, осознав какую глупость сейчас сморозил.       — В смысле? — нахмурился синеглазый.       — Я немного не так выразился. Ты же находишь со мной общие темы, да и мне с тобой не скучно, — поспешил исправить все рыжий. «Зуар, твоя семья была права, ты — идиот», — мысленно ругал себя вор.       — Приятное дополнение? — сдвинул брови Тадэус и скрестил руки на груди. Вор внутренне съежился, мысленно хлопнув себя ладонью по лбу. — То есть ты считаешь, что я общаюсь с тобой только для того, чтобы разбавить остальное?..       — Нет, я так не считаю! Правда! — с волнением изрёк черт, устремив золотистый взор на Тадэуса. — Я ляпнул не подумав! Я просто хотел привести пример, что ты не плохой собеседник! Я совсем не то имел в виду! — затараторил Азарис, скованно оскалившись. Парень от волнения даже поднялся на ноги, но двинуться в сторону Инквизитора так и не решился.       — Угу, — кивнул тот, — это лишь доказывает мои слова. Мы уже столько вместе, а понимания между нами не прибавилось ни на каплю…       — Пожалуйста, Дэус, я правда не это имел в виду. Я не хотел… чтобы все так. Прошу, прости. Я не хотел… — путаясь в словах, начал оправдываться вор. — Я не подумал. Просто сказал. Правда, — вновь повторил Зуар, начав нервно щериться.       Тадэус тяжело вздохнул и протянул руку к парню, чтобы тот подошел к нему ближе. И когда Зуар все же приблизился к Инквизитору, мужчина потянул его за одежду, и вор нагнулся.       — Хватит извиняться, ты не виноват. Хорошо? — вглядевшись в желтые глаза, Тадэус слабо улыбнулся и коснулся носом его щеки, на вдохе прикрыв зеркальца. — Мне хорошо с тобой, Азарис, потому мне с тобой интересно, даже если ты несешь бред. И мне нравится все, что ты делаешь для меня…       — Хорошо, — сдавленно выдохнул Инис, положив руки Тадэусу на плечи. — Я правда пытаюсь понимать тебя и не усложнять жизнь. Я искренне хочу сделать так, чтобы тебе было со мной легко! Но я, идиот, и у меня, видимо, руки растут из седалища… потому что в итоге я делаю лишь хуже, — опустив голову, изрёк вор.       — Все оправдываешься? — нахмурился Тадэус. — Что за дурная привычка у тебя? Когда ты действительно сделаешь хуже, я тебе непременно об этом скажу, и ты получишь свое наказание. Сейчас же все хорошо, м?       — Это не привычка… я… — Инис поморщился, а затем поднял глаза на Первосвященника. — Я же чувствую, как все катится в тартарары. И мысль, что я не могу ничего исправить, меня просто убивает. Я все склеиваю воедино, собираю, а оно все равно разваливается, рассыпается прямо в руках. Я не знаю, что делать! У меня внутри словно тяжеленный булыжник! Он безумно давит. И каждый раз, когда я пытаюсь сделать хоть что-то, что, мне как кажется, могло бы развеять это чертово напряжение, но становится ещё тяжелее! Я… — искренне отозвался Азарис, но, заметив непонимание на лице мужчины, оборвал себя. — Я чушь несу… извини. Я не знаю, что со мной. Возможно, на меня так действует слишком затянувшаяся зима. Солнышко голову не припекает, вот в ней и гуляет ветер, — улыбнувшись, сипло усмехнулся рыжий.       — Инис, — тихо, почти шепотом начал Тадэус, — знаешь, я плохо сплю эти дни, — решил сменить тему он, — сегодня можно мы проведем ночь вместе? Мне сейчас вдруг показалось, что наша неловкая ссора и твое переселение совпали не самым удачным образом. Ты ведь не считаешь, что я тебя выгнал, да?       Инис чуть помолчал, видимо что-то обдумывая, а затем, также не повышая тон, ответил:       — Нет… не считаю, — соврал Вор, — хотя, если бы это и было так, я прекрасно понимаю, что заслужил это. И, да… я тоже сплю неважно. Да и почему ты спрашиваешь разрешения у меня? Ты же знаешь, что я всегда тебе рад.       — Мало ли? Вдруг ты мне не все сказал о том, как тебе бывает больно, — со смешком выдохнул Тадэус, но быстро продолжил, — я пошутил. Это шутка. Не заводись только.       — Хех, да уж, — натянуто ощерился Зуар. Парень на секунду прикрыл глаза, а затем крепко обнял Тадэуса. — Скажи мне, что ты больше не злишься и не затаил на меня в глубине души чёртову обиду. Мне очень нужно это услышать, — тихо проговорил черт, уткнувшись Инквизитору в шею.       — Дурак ты, Азарис, — улыбнулся Тадэус.       — Вполне может быть, — коротко усмехнулся Азарис.       — Я не злюсь на тебя, и обиды нет, — выдохнул мужчина, хотя и не был честен.       — А вот ты врун, — на ухо шепнул рыжий и улыбнулся. — Мы же оба знаем, что ты так быстро не оттаиваешь. Но спасибо. Мне правда немного полегчало. И я все же надеюсь, что ты видишь, что я искренне сожалею и раскаиваюсь, и в итоге действительно смогу загладить свою вину, — отозвался плут, а затем чуть отстранился и, искренне ощерившись, подмигнул Дэусу.       — Ты попросил сказать, что я не злюсь, и я сказал. Ты не просил сказать правду, — улыбнулся пепельноволосый, — что просил, то и получил.       — То есть мне теперь еще постоянно уточнять, что «именно» я хочу услышать? — рассмеялся рыжий. — Что-то вроде… Эй, Дэус, а ответь-ка мне на этот вопрос! Не боись, можешь врать! Сегодня разрешаю, — продолжал веселиться черт.       — Угу, примерно так, — поддержал Тадэус, — а теперь дай мне закончить. Мортен, к счастью, особой фантазией не отличается… Все растраты идут на благоустройство порта и церквей в деревнях. Но там нет ни одной годной церкви, а порт в ужасном состоянии.       — Хорошо, сиди работай. Не буду тебя отвлекать. Но… ты же не против, если я просто посижу рядом?       — Конечно, — улыбнулся мужчина и вернул внимание к записям. Уже к вечеру у Тадэуса был целый список вопросов к Биргеру, но он его так и не озвучил. Было решено все же дождаться Мортена. Если же к первому дню лета младший сын наместника не вернется, то расследование будет затрагивать не только хранителя малой печати, но и самого наместника. Во всяком случае уже за огромный список запрещенной литературы Тадэус имел право обвинить Мортена в ереси и продолжить расследование по всему замку. Площадь бы не переставала гореть кострами инквизиции, ведь по большому счету лишь благодаря Тадэусу люди здесь вспомнили о Боге. Но все же на первом месте у Инквизитора был факт казнокрадства, потому со всем остальным пришлось подождать.

***

      Уже затемно в комнате Иниса раздался тихий стук. Вор даже не сразу отреагировал, но ночной гость вошел в его комнату без приглашения. Впрочем Тадэусу приглашение было не нужно. Азарис слабо улыбнулся, почувствовав невероятное волнение. Разбойник даже усмехнулся про себя, чего он так распереживался? Но почему-то рыжему было неловко. Да и какой-то неприятный осадок после ссоры все же остался, ведь вина Иниса никуда не делась, она продолжала жить в груди парня. На самом деле для Зуара было совсем непривычно чувствовать подобное. Он слишком сильно переживал из-за всего, что происходило между ним и Инквизитором. Возможно, это было глупо и бессмысленно, ведь Азарис не мог отвечать за все сразу. Но у парня почему-то сложилось совершенно странное и нелепое суждение, будто Тадэус априори не мог совершить что-то неправильное или как-то оступиться, а вот он — олух по жизни — запросто.       — Доброй ночи, — тихо проговорил Тадэус, заперев дверь. Мужчина подошел ближе к парню, попутно осматривая комнату. Он видел ее разве что с порога, когда Паскаль доложил о милости принца. Зуар присел на постели и, подтянув к себе ноги, улыбнулся еще шире:       — Доброй. Будь, как дома, — тихо усмехнулся рыжий, а затем едва заметно нахмурился. — Возможно… тебе предложить что-то для сна? Но я не знаю, впору ли тебе это будет. Хотя у меня есть пара рубашек, которые мне велики! Как это говорится — на вырост! — оживился Азарис и даже предпринял попытку подняться, чтобы оказать своему полуночному гостю должное внимание и заботу. — Или, может, тебе предложить кувшин воды и чашу для умывания? — продолжил тараторить желтоглазый. — Я не знаю… может, ты еще что-то хочешь? Я могу…       — Хочу, — кивнул мужчина и подошел совсем близко к вору. Инис тяжело сглотнул, и у него чуть сердце не остановилось, когда мужчина его крепко обнял и прижал к себе. — Хочу, чтобы ты успокоился.       — Да… я спокоен, — уклончиво отозвался рыжий, обняв Инквизитора в ответ. — Просто мне же нужно обслужить тебя так, как того требует твой статус, — протянул Азарис, а затем, осознав, что именно сказал, хрипло рассмеялся. — Кажется, это прозвучало слегка… вычурно.       — Не переживай, я готов ко сну, мне просто нужно раздеться, — улыбнулся Тадэус и отпустил вора, принявшись снимать с себя верхнюю одежду. Ночная рубаха оказалась под всеми другими одеждами, волосы собраны в низкий хвост, перевязанные лентой ближе к середине длины. Все произошло так, как это бывало обычно, когда Инис жил в покоях Инквизитора. Однако когда мужчина лег в постель и обнял Зуара, рыжий парень с каким-то облегчением выдохнул. Всего за несколько дней Азарис истосковался по этим сильным рукам и теперь, наконец, был объят ими.       — Уся? — зачем-то позвал он, и Тадэус промычал ему в загривок, сильнее прижав парня к своей груди.       — Сердце у тебя сейчас из груди выскочит, чего ты так волнуешься? — поинтересовался Инквизитор. — Я пришел не для близости, не бойся. Я просто хочу быть рядом.       — Дэус… — с тяжелым вздохом протянул Азарис. — Господь… ну, опять ты за старое? Я же тебе уже сказал, что меня не пугает наша близость. Да и сердце может часто биться отнюдь не из-за страха. Я… — тихо проговорил рыжий и положил свою руку поверх руки Инквизитора, — я просто соскучился по тебе и таким вечерам.       — Я знаю, — улыбнулся синеглазый и глубоко вдохнул запах волос вора, — знаю.       В комнате воцарилось молчание. Инис думал о своем, прислушивался к спокойствию, которое его окутывало лишь от того, что Тадэус был рядом. Правда, все мысли вылетели из головы, когда мужчина поцеловал его в загривок. Азарис слабо улыбнулся и обернулся к Инквизитору.       — Этого мне тоже очень не хватало, — прошептал рыжий и, полностью развернувшись, аккуратно коснулся губ Тадэуса. Инквизитор ничего не ответил, решив, что его ответ понятен и без слов. Он тоже скучал и в какой-то степени был уже зависим от такой близости с этим желтоглазым чертом. И было уже совершенно неважно, с чего шло начало их отношений, итог был гораздо важнее. Теперь Тадэус оберегал Иниса так, как мог; старался быть с ним рядом. И, конечно же, он теперь боялся представить, что случится, если Инис его покинет. А чтобы этого не произошло он был обязан заботиться о нем, дарить ему ласку, чтобы злые языки потом не шептались за спиной. Он должен был быть нежным. Но Тадэус был практически лишен этого чувства. В его понимании он и так был предельно мягким.       — Азарис, — тихо вздохнул пепельноволосый, ощутив возрастающее возбуждение вора. Прижавшись к Тадэусу сильнее, Зуар практически навалился сверху.       — Ты знаешь, что ты меня просто с ума сводишь? Я из-за тебя сон потерял и чертов аппетит. Ты уверен, что ты потомственный инквизитор, а не сын ведьмы? — чуть отстранившись, хрипло проговорил желтоглазый, — а то по всем признакам… меня приворожили.       — Так меня еще никогда не оскорбляли, — тихо ответил синеглазый, и вор тяжело вздохнул. Иногда Тадэус был чертовски непробиваемым! Ведь Инис почти признался ему в своих чувствах, а тот в ответ умудрился оскорбиться!       — Дурак ты, Тадэус, — хохотнул вор и вновь потянулся к губам мужчины, с наслаждением подавшись в его сильное тело своим.       — Испытываешь меня, да? — тихо выдохнул тот, прикусив нижнюю губу.       — Нет, скорее просто желаю, — сипло усмехнулся Зуар и, обвив шею Тадэуса руками, подтянулся ближе. — Как я уже говорил… я вроде как не сильно смахиваю на Асмодея искусителя, — ощерился плут и стал неторопливо покрывать поцелуями шею Инквизитора.       Тадэус прикрыл глаза и попытался выровнять дыхание, но вряд ли Инис помогал ему в этом. Сердце Инквизитора застучало так, что в голове стоял непонятный шум.       — Азарис, — вновь протянул он и даже нахмурился. Тадэус пришел этой ночью не за близостью такого плана и был уверен, что этого не произойдет. Но вор был явно не согласен с таким планом. На мгновение сдавшись ощущениям и взметнувшемуся возбуждению, Тадэус прижал к себе разбойника и, тяжело выдохнув, вовлек Зуара в долгий поцелуй. И от этого нестерпимо долгого поцелуя у вора, кажется, даже голова пошла кругом. Инис с силой зажмурился и, сдавленно простонав Тадэусу в губы, все же прервал поцелуй и жарко выдохнул.       — Сгораю… — невнятно пробормотал рыжий и, зацепив пальцами мягкую ткань, попытался стянуть с Тадэуса ночную рубаху.       — Азарис, подожди, — этого искусителя все же пришлось остановить. Помяв губы, Тадэус не сразу посмотрел в шафрановые очи. — Если ты этого хочешь, я помогу тебе ласками? Помнишь, как это было раньше… только руками…       — Что? — искренне удивился рыжий и заметно нахмурился. — А… а ты не хочешь? И почему только руками? — продолжил задавать вопросы недоумевающий вор. Зуар с беспокойством взглянул в глаза Инквизитора и тихо спросил, — это из-за ссоры… да?       — Да… Но не потому, что я злюсь на тебя, а потому что не хочу делать тебе больно. Я хочу доставлять тебе удовольствие без боли. Хочу, чтобы тебе было приятно, ведь мне приятно уже лишь от того, что я могу касаться тебя, видеть тебя… Я знаю, это звучит странно, но имея возможность взять тебя, я испытываю невероятное удовольствие отказывая себе в этом…       Разбойник слабо ощерился и прикрыл глаза. Тадэус действительно очень переживал из-за того факта, что он причиняет Зуару боль во время близости. Инису, конечно, было приятно осознавать, что Инквизитор так пекся о нем. Но Азарис совсем не хотел, чтобы Тадэус ощущал чувство вины или как-то ущемлял себя.       — Дэус, — со вздохом проговорил рыжий. — Прошу, пойми… мне всегда с тобой хорошо. Даже если я ощущаю некую боль, о которой ты продолжаешь твердить, мне все равно хорошо… потому что в эти минуты близости я с тобой. Я бы очень хотел, чтобы наши отношения вернулись к тому, что у нас было до этого чертова скандала. Чтобы не было неловкости и напряжения, чтобы не было совершенно неуместных и ненужных переживаний. Я этого очень хочу, — не повышая тона, продолжал Инис. — И если ты действительно хочешь сегодня быть просто «наблюдателем», хорошо, пусть будет так. Неважно. Главное, что ты пришел, и ты рядом.       — Я хочу быть рядом всегда, — только и ответил мужчина с улыбкой. Обняв Азариса, Тадэус опрокинул его на лопатки и навис сверху. Он долго смотрел в его желтые, почти искрящиеся глаза, словно хотел озвучить что-то нечто важное. Но вместо слов он лишь поцеловал его мягкие губы. Инквизитора страшила такая тяга к вору. Ведь однажды он чувствовал нечто подобное. Ничем хорошим это не закончилось. Но с Инисом все должно быть иначе. «Господи, умоляю, не забирай его у меня», — думал мужчина, сжимая вора в своих крепких объятиях и понимая, что уже никогда не сможет его отпустить.

***

      Эта ночь была невероятно тихой и душной. Но тихо было лишь вдали от всех громких трактиров островка. Дальше от порта вырастали несуразные постройки, хижины и бунгало, домики в несколько этажей, держащиеся на честном слове и гнилых сваях. Некоторые дома на склонах умудрились построить благодаря природным столбам — деревьям. Атмосфера, конечно, была донельзя романтичной: узкие, обшарпанные улочки; экзотические деревья и прочая зелень, дарящая местным жителям сладкие плоды; редкие животные, летающие с дерева на дерево; бесчисленное количество всяких букашек, ядовитых лягушек и змей, худосочных крыс, прошмыгивающих от одной мусорной ямы к другой; и небо. Бездонное сине-черное небо, мерцающее бесконечными звездами. Можно было смотреть на него очень долго, и от его красоты захватывало дух и даже кружилась голова.       У Тибиля голова уже болела от всего этого великолепия. Не сказать, что красота была столь необъятна и устрашающа, но вписавшиеся в нее трое мужчин явно представляли для него опасность. Еле поднявшись на руках, Пастырь сплюнул вязкую кровь. У него уже не осталось сил, чтобы дать отпор. По правде сказать, Тибиль был едва способен выстоять против одного, а их было сразу трое.       — Прошу вас, хватит, — только и просил мужчина. Он уже мало что видел в темноте: от слез, что подступили к глазам, все очертания смазывались в непонятное пятно. Тело болело от сильных ударов ногами, кожа местами кровила из-за ран. Духота была такой сильной, что Тибиль в качестве исключения облачился в непривычную для себя одежду. Сменив сутану на брюки и свободную рубаху, молодой Пастырь если и отличался от пиратов, то выглядел обычным моряком или, возможно, мелким торговцем. Дорогой кинжал, который подарил ему брат, стал для разбойников целью наживы. А вместе с этим мужчины поживились несколькими монетами золота, что считалось для маленького острова невероятной удачей.       — Смотри-ка! Еще скулит что-то! — загоготал один из разбойников и пнул мужчину под дых. У Тибиля еще сильнее потемнело перед глазами, и он свалился на спину, судорожно пытаясь хотя бы сделать вдох.       — Заканчивай с ним уже, сколько можно?! Того и гляди сейчас кто-нибудь сюда прибежит, тогда уже нас обчистят, как липку!       — Фе…       — Чего ты там кряхтишь, неудачник? — зло ощерился один из мужчин и надавил подошвой сапога на опухшее и окровавленное лицо чужеземца.       — Ферр…       — Че он там мямлит? Кончай с ним! — подгонял третий. — Ай! Вечно все самому делать приходится!       Не дождавшись определенных действий напарника, мужчина сам хорошенько пнул несчастного путешественника и, подняв его за волосы, хорошенько приложил о деревянную стену закоулка, что тот, наконец, отключился. Все трое снова обшманали тело, забрав кожаный ремень и сапоги. Хотели бы забрать и штаны, да никто из троих в них все равно бы не влез, да и те уже были изрядно испачканы кровью. Один из разбойников стянул с запястья чужестранца деревянные четки.       — Ну и на кой-черт тебе сдалась эта дешевка? — хохотнул другой.       — А че, ближе к Богу, так сказать! Все, пошли, он уже пустой!       Разбойники оставили свою жертву на месте преступления. Никто из них даже не задумывался, что мужчину следовало убить. Троица пришла к заключению, что этот неудачник, который и драться-то толком не умел и сам отдал им деньги еще до драки (отдал им все ценное, кроме кинжала, из-за которого и началась драка), даже если и придет в себя, ничего им сделать не сможет. Они оценили противника верно, но, наверное, зря не узнали, что Тибиль был кузеном грозы всех разбойников Железного Дома — Ферроса.       — Смотри, сегодня мы купили почти все, что мне было нужно. Останется только завтра напрячь ребяток и послать их за мешками с овощами.       — Ох! Картошечка… куда ж мы без неё? Что бы я делал одинокими вечерами, если б не она? Наверное, вместо того, чтобы сутками ее чистить, занимался своими делами… вот глупость то, да? — с издёвкой ответил рулевой Зире и поправил тяжеленную сумку у себя на плече.       Зира и Асмиль все утро бродили по всевозможным рынкам и лавкам, чтобы негритянка смогла найти все необходимые ей приправы и продукты, которые смогли бы хоть как-то разнообразить еду пиратов. Ведь Зире каждый раз приходилось добавлять в рационом команды что-то новое, чтобы несчастные парни, которые и так с ума сходили от постоянной качки и бескрайних синих просторов моря, не свихнулись еще и от однообразной пищи мореплавателей.       — Ты мне еще тут повозникай! — со смехом выдохнула темнокожая дама и шуткой погрозила Дону пальцем. — А на самом деле… — серьезнее начала она, — раньше я тебя реже видела на кухне, и у тебя действительно были занятия уж получше чистки картофеля. Так что у вас случилось?       Асмиль чуть сбавил шаг и недовольно нахмурил брови: тема, которую выбрала Зира, ему совсем не нравилась.       — А что случилось? — переспросил рулевой, натянуто оскалившись.       — Не коси под дурачка… я сейчас говорю про вас с Ферром, и ты меня понял, — проговорила негритянка, заглянув парню в лицо. — Капитан почти кидается на команду, ты просто истекаешь ядом… Эта ссора длится дольше всех, которые у вас были. Что он сделал? Что произошло? — женщина действительно хотела узнать причину бушующих страстей между Королем пиратов и Морским чертом. Напряжение, которое ощущалось между ними, чувствовал каждый на корабле, но никто не решался узнать причину разлада, прекрасно понимая, что за это можно получить по почкам или от вспыльчивого Дона, или быть выброшенным за борт гневным капитаном. Зира же была для Асмиля неприкосновенна. Она единственная могла напрямую сказать молодому пирату, что думает, дать совет или просто отвесить Дону подзатыльник за непотребное поведение или хамство.       — Ты уверена, что хочешь поговорить об этом? — протянул парень, тяжело выдохнув. Молодой пират уж очень не любил делиться своими мыслями и переживаниями.       — Уверена, — коротко кивнула женщина. Дон на мгновение прикрыл глаза и прикусил нижнюю губу, а затем поднял голову наверх, устремив серые зеркальца в чистое небо.       — Тогда давай отнесем это на корабль, а потом прогуляемся?.. — предложил Асмиль, в глубине души надеясь, что как только они поднимутся на судно, никому из них уже не захочется никуда идти. И все же после долгого и неимоверно жаркого дня парочка решила пройтись в сторону деревень, чтобы немного развеяться и просто побродить в тени меж старых улочек.       — Ну и? — подначивала негритянка.       — Я разлюбил его, — тихо проговорил брюнет.       — Серьезно?.. — женщина удивленно вскинула брови и поджала губы.       — Да. Я устал от этого дерьма. В самом начале я, как наивный дурак, искренне верил, что со временем Ферр начнет относиться ко мне по-другому. Якобы ему просто нужно время! Время отпустить Нокса и свыкнуться со мной. Но нет. Прошло уже так много времени! Ничего не поменялось. От него не чувствуется тепла. Он не оказывает поддержку… просто не хочет. Мои проблемы его не волнуют. Я ему нужен только в хорошем расположении духа и с разведенными в сторону ногами. Только так! — с запалом продолжал Морской черт. — А я устал! Устал быть приятным дополнением! Устал быть бесплатной и выгодной куртизанкой! Не хочу так больше. Для меня нет в этом выгоды… да и чувства, не ощущая взаимности, угасли. На кой-черт мне все это продолжать? Уж лучше в одиночестве наяривать в каюте, чем лежать рядом с человеком, которому ты не нужен… — сокрушенно изрек Дон.       — Ох, родной мой, — с волнением отозвалась Зира и на эмоциях крепко обняла парня, от чего тот даже вздрогнул. Негритянка совсем не ожидала услышать от Дона такую открытую исповедь. Рулевой был не из тех людей, которые любили делиться своими переживаниями, но, видимо, это был действительно крик души. — Не переживай… раз так, он тебе не нужен. Ты прав! Ты еще сможешь найти такого человека, который будет отвечать тебе взаимностью. Вот увидишь, — по-доброму проговорила женщина, продолжив обнимать Асмиля. Рулевой с силой выдохнул и обнял Зиру в ответ. Кажется, ему даже немного полегчало: на сердце стало спокойнее, и горькая обида ощущалась уже не так остро.       — Да уж… все случается когда-нибудь. Но от этого легче никогда не становится, — тихо отозвался Дон, но затем, отстранившись от Зиры, добавил уже громче, — ладно! К черту все это! Погрустили и забыли! И больше мы эту тему поднимать не будем! Поняла?       — Как скажешь, — с улыбкой произнесла женщина и похлопала парня по плечу. — Давай обойдем во-о-он те дома и вернемся на корабль, — весело проговорила Зира, указав рукой в сторону переулков. Дон согласно кивнул и двинулся первым.       Зира была очень довольна тем, что они пошли именно этой дорогой, и к концу прогулки буквально сияла. Хорошо иногда просто бездельно побродить по острову, изучив местный быт и поглядев, как живет здешний народ. Прогуливаясь, парочка неторопливо шла мимо деревенских домиков, вокруг которых часто можно было увидеть то домашнюю птицу, что с шумом мельтешила туда-сюда, то пасущихся коз и свиней. Вместе с животными бегали и деревенские детишки, разгоняя по всему двору куриц и отвлекая от «важных занятий» скот. Взрослые (которыми чаще всего оказывались старики и старухи) сидели в тени у крыльца и с недоверием поглядывали на «чужих».       По дороге до колодца (который пираты разглядели, продвинувшись дальше к центру деревеньки) к Зире привязались две козы, и загоревшегося азартом Асмиля пришлось долго отговаривать красть их. Позже, когда рулевой и кок передохнули у колодца, пираты направились в сторону берега, к кораблю. И вроде бы день можно было счесть «прекрасным», но в конце прогулки его омрачил некий бродяга, которого Зира заметила недалеко от дороги.       — Черт, Зира! Что тебе приспичило каждый раз обращать внимание на всякий мусор? Не подходи к нему! Налакался и спит в тенечке! Что тебе от него надо? Ясно же, что и брать у него уже нечего, — недовольно протянул Дон, когда негритянка решила подойти поближе к забулдыге.       — Может, его убили, а ты такое говоришь… — буркнула в ответ темнокожая и чуть наклонилась к несчастному, однако по совету Дона все равно держалась от него на небольшом расстоянии.       — Тем более от него уже пользы никакой, — отозвался рулевой, закатив глаза. Бродяга лежал вниз головой, его волосы были все перепачканы песком и кровью, также как и одежда. Зира не могла разглядеть лица бедняги, да и если бы смогла, то это вряд ли помогло ей: парня действительно хорошо отделали, да так, что лицо попросту опухло и заплыло.       — Вроде живой… — проговорила Зира, заметив, что грудная клетка бродяги через раз, но поднимается. — И алкоголем от него не пахнет. Может, позвать кого из деревни?       — Ты думаешь им есть дело? — вскинул темные брови Дон.       — Вдруг это кто-то из здешних… — предположила женщина, тяжело вздохнув.       — Ну, раз так, рано или поздно его спохватятся! Пошли отсюда, — отрезал Асмиль и, подойдя ближе, взял Зиру за руку. — Откуда в тебе это? Жалость ко всяким убогим! Ты же пиратка… — проговорил рулевой и потянул негритянку за собой.       — Пиратка — не пиратка, но я же не изверг. Я не могу, как ты, на все закрывать глаза, — недовольно отозвалась Зира, когда они уже отошли от побитого парня. — Надо было все же кого-то позвать…       — Если будешь лезть не в свое дело, то ты рано или поздно получишь за это! И это будет отнюдь не благодарность! Не делай добра — не получишь зла, слыхала о таком? — парировал Дон Асмиль. — Поэтому-то и нужно периодически закрывать глаза.       — Ох… конечно в твоих словах есть смысл, но я, видимо, до твоей философии еще не доросла, — тихо засмеялась темнокожая.       — Угу, или еще не «опустилась» до нее, — поддержал ее Дон.       Отплытие корабля намечалось на ранее утро, поэтому уже ближе к вечеру к судну стала подтягиваться вся команда. Феррос рассчитывал за шесть дней доплыть до южного континента, чтобы успеть перехватить самый крупный торговый корабль Бронзы. Это был бы последний грабеж в этом месяце, после которого можно было залечь на дно аж до самого лета (по подсчетам капитана выручки с продажи награбленного добра как раз должно было хватать до конца весенних месяцев). Поэтому к заходу солнца все пираты вернулись на борт. Все, кроме Тибиля.       — Да где он там шатается? — недовольно бросил Ферр, всматриваясь в узкую дорожку, что вела к причалу, — неужели ему целого дня мало, чтобы нагуляться вдоволь?       — Ну, Феррос! Неудивительно, что Падре опаздывает! Пока раздаст каждому нуждающемуся милостыню, гляди уже и за полночь перевалит! — пошутил один из пиратов, попытавшись хоть немного подбодрить своего капитана.       — Судя по всему, он решил раздать ее всему острову… — со вздохом кивнул мужчина.       Сначала опоздание Пастыря вызывало у Тамерлана и остальных лишь раздражение. Действительно, сколько можно бездельно бродить по чёртову острову и раздавать честно награбленное? Однако когда на небе и вправду показалась яркая луна, а Тибиль так и не объявился, Феррос стал уже не на шутку переживать за брата.       Все же понадеявшись на лучшее, Тамерлан сначала приказал прочесать весь корабль: вдруг Тибиль вернулся на судно раньше всех и просто лег спать у себя в каюте? Но в каюте Пастыря не оказалось. Однако на всеобщее удивление на постели одна-одинешенька лежала его сутана. И вот это уже действительно перепугало Ферроса.       — Так… часть из вас отправятся по ближайшим трактирам, — быстро командовал Тамерлан, — попробуют поискать его там. А часть пойдет вдоль берега… Найти его будет не так легко, он за каким-то чертом отправился в деревню без своей сутаны…       — Стой! То есть он почти голый что ль ушел? — вдруг перебил капитана Асмиль, который, кажется, и представить не мог Пастыря без своего «фирменного» облачения. Рулевой подготавливал корабль к отплытию и пропустил почти все поиски и волнения связанные с отсутствием богобоязненного Падре.       — Он ушел в обычной одежде, рубаха и штаны. И одному Богу известно, что его так задержало! — с волнением и долей злости пояснил Феррос. В этот момент сердце Дона неприятно сжалось, а еще у Морского черта неприятно похолодели руки и мерзко зазвенело в ушах: в эту секунду в сознании рулевого возник образ избитого бродяги, которого они с Зирой видели еще утром у дороги. «А ведь правда… на парнишке даже сапог не было. Его явно ограбили…» — пронеслось в голове Дона, и тот интуитивно обернулся к негритянке. Та в свою очередь тоже припомнила несчастного паренька и теперь с ужасом смотрела Асмилю в глаза.       Рулевому хватило всего пары секунд, чтобы подорваться с места, сбежать по трапу и помчаться в сторону деревни на удивление команды и капитана, который даже не успел отдать приказ «разойдись».       Казалось, Дон Асмиль никогда в жизни так быстро не бегал. Пока парень бежал, давясь ночным воздухом, он мысленно молился, чтобы тот несчастный окажется кем угодно, но только не Тибилем. Также Асмиля вполне устраивал такой расклад, при котором он бы вообще никого не нашел под кустами у дороги. Но чертова интуиция почему-то подсказывала рулевому, что не стоит надеяться на лучшее. Интуиция Дона не солгала: избитый парень лежал все там же, с краю у дороги.       — Вот же мерзотень… — тяжело дыша, выругался Асмиль. — Ладно… это еще не значит, что этот убогий именно… наш убогий, — успокаивал себя рулевой, пока подходил ближе к несчастному. Бродяга все также лежал головой вниз и, кажется, даже не подавал признаков жизни. С силой выдохнув, Дон присел на корточки и попытался аккуратно перевернуть побитого на спину.       — Бог ты мой… вот же говнище… — поморщился брюнет, когда наконец смог разглядеть изувеченное лицо парня. Его действительно хорошо отделали: разбитые губы, бровь, сломанный нос и заплывший глаз. Всю эту прекрасную картину очень живо дополняла запекшееся кровь, которая покрывала все лицо и даже шею побитого и мешала разглядеть серьезность увечий. Но, несмотря на это, Дон смог опознать в этом покалеченном исчезнувшего Тибиля. К тому же на парня была надета до боли знакомая рулевому рубаха Тамерлана.       От всего увиденного у Асмиля даже голова пошла кругом, а под грудной клеткой отвратительно похолодело. Рулевой крепко зажмурился и потер лицо ладонями, чтобы хоть как-то прийти в себя. Единственный вопрос, который сейчас крутилось в голове брюнета, был неимоверно прост: «Какая тварь это сделала? Ведь с этого убыточного и брать-то толком нечего…»       Собравшись с мыслями, Дон аккуратно прислонил пальцы к шее Тибиля и с волнением замер: к счастью, пульс прощупывался. У Асмиля будто камень с сердца свалился от осознания того, что Падре все же жив.       — Хорошо… это хорошо, — глупо повторил рулевой, а затем несильно потряс Тибиля за плечо, попытавшись привести того в чувства. — Эй? Тибиль? — конечно, парень не очнулся. Если бы все было не так серьезно, то Падре бы к вечеру хоть и изувеченный, но пришел бы сам к кораблю. — Ладно… сейчас, — пробормотал Дон, обдумывая, как лучше поднять и, самое главное, дотащить Тибиля до судна! Все же Падре не был пушинкой, да и телосложение было не как у мальчишки (хоть тот порой себя и вел, как двенадцатилетка). — Слушай… только не смей помирать у меня на руках… слышишь? Не смей… — серьезно изрек Асмиль и, взяв парня под голову и ноги, потянул на себя. Подняться на ноги Дон смог только с четвертой попытки. А чтобы доставить Падре до корабля Морскому черту вообще, кажется, потребовалась вечность…

***

      Новость о печальной прогулке Пастыря разлетелась по команде быстро. Каждый считал своим долгом посмотреть на избитого Тибиля, ведь мало кто верил, что мужчину избили так сильно, как об этом говорили. Кто-то был удивлен, кто-то лишь хмыкал, но каждый пират считал, что это рано или поздно все равно бы случилось. Кого ни спроси, любой считал Тибиля слабаком, так что у всех пиратов неожиданность смешалась с ожидаемым. Феррос был вне себя от злости. Сначала он хотел перерезать весь остров, чтобы найти ублюдков, которые посмели сотворить такое с его кузеном, затем он разгневался и на самого Тибиля. Из-за того, что тот не приходил в сознание, отплытие задерживалось и срывало все планы. Чуть поутихнув, когда Зира оттерла от Пастыря грязь и кровь, Тамерлан дал указание во что бы то ни стало найти ублюдков. Эти твари обчистили самого святого человека, который ступал на эти земли! Потому по острову пустили слушок, что Король Пиратов заплатит за кинжал тройную цену, если тот ему приглянется (якобы новое пристрастие к коллекционированию). Уже к утру к Ферросу потянулись островитяне. Кинжалов у жителей было немного, у кого-то уже совсем ржавые и негодные. Нужного кинжала, который был дарован принцу Бронзы, как первое оружие, так и не нашлось, и Тамерлан удвоил вознаграждение.       — Тише, — хлопотала Зира, прикладывая смоченные в отварах тряпки к опухшему лицу Тибиля, — давай попей немного…       Пастырь только пришел в себя. Все тело нестерпимо ныло, словно он плыл в маленьком бочонке по океану долгие месяцы; ушибы болели, а голова шла кругом. Несмотря на усталость, Тибиль вряд ли думал о жажде или голоде. Когда его сознание прояснилось, мужчина заметался на койке. Воры забрали кинжал, который Тамерлан подарил ему спустя месяц после побега из Бронзового Дома.       — Они его забрали! — паника придала охрипшему голосу больше звука.       — Что забрали? — не сразу поняла негритянка, тщетно пытавшаяся влить в рот Тибиля хоть ложку жидкости.       — Они все забрали…       «Все, кроме твоей девственности, черт побери», — усмехнулся про себя рулевой, который все это время был в комнате. Пират просто стоял позади Зиры, прислонившись к стене, поэтому находился вне поле зрения Пастыря. Конечно, в глубине души Дон был очень рад, что Тибиль наконец очнулся. Еще бы, ведь Асмиль в первую очередь винил себя за то, что отговорил негритянку подойти ближе к «побитому бродяге». Возможно, она смогла бы распознать в бедняге несчастного Пастыря, и тогда бы Тибилю смогли оказать помощь намного раньше.       — Так! А ну-ка открыл рот и пей! — не выдержала Зира, когда поняла, что уговоры на Тибиля не действуют. — Или я сейчас попрошу Асмиля мне помочь! — пригрозила темнокожая, когда очередная порция жидкости вылилась на подушку, а не в рот Тибиля.       — Это запросто! — улыбнулся Дон и подошел ближе к койке, на которой лежал парень. Когда он оказался рядом, Асмиль перестал улыбаться: на Пастыря даже смотреть было больно, так сильно ему досталось. Тяжело выдохнув, Дон присел на корточки и тихо обратился к Тибилю. — Я знаю… сейчас еще рановато о чем-то тебя спрашивать, но… как выглядели те уроды, которые на тебя напали? Припомнить что-то сможешь?       В любой другой раз Тибиль бы воспротивился присутствию Дона рядом, но сейчас голова Пастыря была занята лишь тем, что он потерял единственный подарок Тамерлана. Вещь не столько полезная для него, сколько дорогая сердцу была украдена.       — Мне нужно найти кинжал! — бессильно вздохнул Тибиль, еле проглотив воду, которую настойчиво вливала в него негритянка. — Если я не найду, Феррос будет очень мной недоволен…       — Очнулся! — как по заказу в каюте раздался голос Капитана. От неожиданности вздрогнули все, обернувшись к двери.       Тамерлан быстро прошагал к брату и с волнением посмотрел на него. Феррос действительно был обеспокоен состоянием Тибиля: все же парень не приходил в себя несколько дней подряд.       — Как ты себя чувствуешь? — проговорил капитан, наклонившись к кузену. Присутствие Ферроса благотворно на Пастыря не повлияло. Тибиль что-то невнятно ответил и почувствовал, как от давления все потемнело перед глазами. Слезы стыда, испуга смешались, и мужчина лишь всхлипнул.       — Прости меня, я хотел их остановить…       — Все хорошо. Мы найдем их, — тихо проговорил Ферр, дотронувшись до лба брата. — А сейчас лежи, отдыхай… поговорим, когда ты оправишься.       — Мне очень жаль, — сдавленно проговорил Тибиль, посмотрев в глаза кузену, — я не хотел… не хотел доставлять тебе лишних проблем. Я оправлюсь и найду твой кинжал, обещаю…       — Все. Об этом потом, — отрезал оправдания Тибиля Ферр и поднялся на ноги. — Зира, проследи чтобы он сегодня выпил достаточно воды и поел. Я загляну еще вечером.       — Да, конечно. Я постараюсь сделать все возможное, — с улыбкой отозвалась негритянка.       — Асмиль, пойдем… поможешь мне, — кивнул в сторону Тамерлан, направившись к выходу.       — Иду, — без каких-либо споров согласился Дон и поднялся на ноги. Он прекрасно знал, о какой помощи идет речь: уже который день подряд почти вся команда была занята поисками тех ублюдков, которые осмелились напасть на кузена Короля Пиратов. — А ты поправляйся, — проговорил рулевой перед тем, как покинуть каюту.       За три дня отеки сошли, окрасив кожу пастыря в лилово-синий цвет. Тибилю было запрещено покидать корабль, хотя он очень просился спуститься на берег. Ситуация с нападением приобрела новый оборот.       — Я могу и сам… я же уже в норме…       — Видел я, как ты сам можешь! — рявкнул Ферр. — Если бы Дон тебя не нашел, ты бы уже подох там! — Тамерлан кивнул на рулевого, который находился в каюте. Тибиль сжал губы и виновато опустил взгляд в пол.       — Но твой кинжал, я хотел…       — А что кинжал?! Он тебе хоть раз пригодился?! На кой-черт он тебе, раз ты не способен им горло перерезать или в грудь засадить?! Хватит! Я устал от твоей беспомощности! Поэтому сиди на корабле, ты больше один шастать по городам не будешь!       — Но, — хотел возразить кузен, но так и не осмелился высказать своего недовольства. Ведь Тамерлан был прав, за всю свою жизнь Тибиль не смог убить своей рукой кого-то. В какой бы опасности ни был, рука у Пастыря не поднималась, чтобы совершить преступление. — Хорошо, как скажешь, — выдохнул он, приняв свое наказание.       Тибиль, чувствуя свою вину перед кузеном, затаился на корабле. Он поднимался на палубу ранним утром, чтобы подышать свежим воздухом, помогал Зире на кухне в солнцепек, прячась от обжигающих лучей на кухне, а вечерами пропадал в своей небольшой каюте. В один из таких дней случилось событие, которое действительно удивило Тибиля. Поздно вечером в каюту Пастыря заглянул Асмиль.       — Как себя чувствуешь, красавец? — поинтересовался Дон, шутливо намекнув на синяки, которые, естественно, большой красоты Тибилю не придавали.       — Лучше, если не считать, что мне и шагу ступить нельзя, — спокойно ответил тот и отодвинул книгу в сторону, чтобы обратить все внимание на Асмиля.       — Возможно, сейчас это и к лучшему. Еще несколько дней назад ты терял сознание раз десять на дню. Вдруг тебе снова плохо станет, — проговорил брюнет и уселся рядом с Тибилем, но на заправленную кровать. Пастырь ничего ему не сказал по этому поводу, да и вообще вдруг забыл о том, что с рулевым у него никогда не было взаимопонимания.       — Ммм, Асмиль… я… я хотел бы поблагодарить тебя, — неловко начал Тибиль, — если бы не ты… я… в общем спасибо… Я не ожидал, что это можешь быть ты, ведь мы не особо ладим… — все же высказал он. Тибиль и не понимал, почему слова благодарности давались ему так тяжело, когда он действительно был обязан этому парню своей жизнью.       — Хех, по-твоему я настолько ужасный, что могу из-за каких-то разногласий бросить члена команды подыхать в кустах? — со смешком спросил Дон. — Тебя бы еще раньше нашли… если бы только ты одел свое платьице, — со вздохом добавил пират, вспомнив свою оплошность.       — Надел, — поправил Пастырь и улыбнулся, — и это не платье, ты же знаешь. И я не это хотел сказать… просто у нас всегда были сложности в понимании друг друга… А сейчас… не знаю, из жалости ты терпим или по другой причине… Но ты единственный, кто вообще ко мне заходит, не считая Зиры…       — Нет, это не из жалости. Не обольщайся, — ощерился Дон, подмигнув. — Просто… я помню, каким я тебя притащил сюда. Кажется, даже я после серьезных драк так никогда не выглядел. И помню, как… испугался что ли, когда увидел все это… Скажем так, я чувствую какую-то ответственность за тебя. Не знаю, как это назвать, — пытаясь подобрать нужные слова, скомкано пояснил Асмиль. — Тем более! Каким уродом надо быть, чтобы украсть у человека все, включая чертовы деревянные четки! Мрази… — выругался рулевой, а затем, вспомнив, зачем он вообще спустился в каюту Падре, полез за пазуху. — Кстати, о четках… Это вот тебе, взамен тех, что бессовестно сперли, — пояснил Дон и, коротко улыбнувшись, протянул Тибилю длинные черные четки, которые были сделаны не из дерева, а из какого-то минерала, и на конце которых был небольшой прямой крестик.       Тибиль в неловком молчании замер, даже не зная, что ответить. Его смутили слова об ответственности и испуге, ведь он был уверен, что Асмиль всегда был бы рад узнать о чем-то подобном. В эту минуту Тибиль вдруг понял, каким плохим человеком являлся он сам. Ведь вряд ли до этого происшествия он вообще задумывался о чем-то подобном. Ведь именно в его случае он был бы рад узнать о каком-нибудь несчастье Дона. Но за короткое время это резко переменилось.       — Спасибо, — выдавил из себя Пастырь, но не потому, что ему до сих пор было тяжело принимать заботу и внимание от рулевого, а потому что внутри него все сдавило. — Я не заслуживаю такого подарка, — все же выдохнул он, так и не протянув руки к четкам, — может, я заслужил всего того, что произошло, — стыдливо поджав губы, Тибиль утер глаза, чтобы не дать слезам вырваться наружу. — Мне очень стыдно…       Асмиль заметно нахмурился и чуть подался вперед: на удивление Дона Падре как-то не сильно обрадовался подарку и даже напротив, заметно расстроился от его вида.       — Эй… ты это чего? Что ты несешь? — коротко ощерился рулевой, расправив четки в руках. — За что заслужил? За то, что раздаешь милостыню беднякам? Или помогаешь каждому встречному? Такого ты точно не заслужил, — проговорил Дон и, усмехнувшись, повесил четки Тибилю на шею.       — Не заслужил твоего отношения, — шмыгнул Тибиль, — я вел себя ужасно… а ты вместо того, чтобы сейчас издеваться надо мной, такой добрый и заботливый! И мне становится стыдно за себя! Потому что я не знаю, будь все наоборот, как бы вел себя я! Вдруг я ужасный человек? Вдруг я бы вообще прошел мимо тебя? Или бы не заботился, хотя ты часть команды… Видишь? — слезы уже залили все лицо Пастыря, и он еле сдерживал себя, чтобы не разреветься. — Мне противно от самого себя, от того, какой я бесполезный! Я никому здесь не нужен!       — Так, а ну прекращай это! Я бы тебе сказал, что бывает вдруг… — с волнением проговорил Морской черт, который просто по природе своей не переносил слез и совершенно не умел утешать людей. — Благо «наоборот» не произошло. И я не думаю, что ты бы прошел мимо. Так! Быстро собрался и прекратил ныть. Поноешь в другой раз, когда действительно произойдет что-то серьезное! — с запалом изрек брюнет и как-то неловко (от осознания того, что совершенно не знал, как заткнуть эту реку слез) положил руку Тибилю на плечо. Да только это вряд ли успокоило Пастыря. Тот, может, и хотел бы успокоиться, да уже просто не мог. Тибиль давился своей истерикой, пытаясь ее проглотить, и зрелище это было не самым приятным. — Ну… — совсем растерялся Асмиль и поднялся с постели, встав напротив Пастыря, — прекращай все это! Ты же мужик… — опустив обе руки на плечи Тибилю, Дон попытался его приободрить, но потом безнадежно выдохнул, — ладно уж, реви, если легче станет… обещаю, что никому не скажу.       Тибиль от этих слов на мгновение успокоился и поднял взгляд на рулевого, а потом бессильно прижался лбом к животу пирата и дал волю всем своим чувствам, которые его переполняли.