«Башня»

      Чубарый конь нервно топтал песок передними копытами. Синеглазый всадник до боли в руке сжимал копье с наконечником особой формы, в виде короны. «Копье мира» не могло проткнуть соперника, но неудачное попадание или удар, мог вполне оставить проигравшего калекой на всю жизнь. Сердце с шумом ухало, перекрывая и крики толпы, и ровный голос Короля Вильгельма, который представлял участников.       - …Честь Серебряного Дома представляет… - «Тадэус» - повторил он про себя, но собственное имя звучало сейчас как-то странно, оно будто стало чужим.       - Графство Орл, представляет Ридрих, - пепельноволосый с силой вытолкнул, кажется, раскаленный воздух сквозь крепко стиснутые зубы и на мгновение прикрыл глаза: «Его имя Ридрих… Большего мне и не нужно знать…». Крепче схватив за узду и чуть потянув наверх, Тадэус вновь перевел взор васильковых глаз на мужчину на белом коне. Некий Ридрих самодовольно посылал приветственные знаки публике, кружа на одном месте, его серый костюм почти сливался с латами и нагрудником, шлем был украшен черным пером. «Один удар. Три соперника. И – победа…» - эхом проносился голос отца в голове будущего Инквизитора, - «Сбить каждого с одного удара. Удар в голову или грудь…».       Когда прозвучала команда, в черепной коробке статного юноши не осталось ничего, даже звук бьющегося сердца исчез, даря мерзкий звон тишины. Все его внимание было устремлено на противника: белый конь издал недовольное фырканье и, вскинув голову, рванул с места, сидящий на нем мужчина чуть нагнулся вперед, направляя копье. Тадэус резко дернул поводья, и чубарый скакун ринулся навстречу белоснежному. «Голова», - решил парень, приподнимая копье. Звон метала, точный удар и мерзкая пыль, застилающая глаза. Рев толпы возвращает слух. Тадэус тормозит лошадь и оборачивается через плечо, шлем неудобно впивается в лоб и скулы: Ридрих лежит в песке, его скакун пробежал чуть дальше. Мужчина вылетел даже с седла и теперь пытался прикрывать разбитое лицо «железной» рукой. Крупные капли алой жижи стекали на землю, смешиваясь с пылью.       - Соперник повержен! Серебряный Дом одержал победу! – кричит глашатай, но Тадэус смотрит сначала на отца и будто слышит его голос: «Молодец». А затем переводит взор на Аврари, который расположился на самом краю трибуны: тот серьезен, сейчас Тадэусу казалось, что он впервые в жизни видел своего учителя настолько собранным. Это придавало сил и уверенности: «Я сражу и следующего…».       Новый противник - некий Камерон из Мавэля, он весь в черном, и его арабский жеребец тоже черен, как уголь. Но его устрашающий вид не соответствует умениям. Первая стычка заканчивается ударом оружия друг о друга и треском деревянной рукояти у Камерона. Вторая атака выбивает поломанное копье из рук черного рыцаря, и он покорно сдается победителю, который и не думал нападать на безоружного воина. Третьим на арену вышел Грох, с западных земель. Его цветом была бронза, хоть мужчина и утверждал, что родом из Серебряного Королевства, а его знаменем была птица Рух, вылитая на всем нагруднике.       С интересом осмотрев нового соперника, Тадэус заметил, что в отличие от остальных, рыцарь вел себя смирнее, сдержанней: его единственным приветствием был поклон Королю и поднятая рука вверх – для зрителей. Погладив буланого коня, мужчина забрался верхом и кивнул будущему Инквизитору, выказывая уважение. С таким противником было приятно сражаться, но почему-то синеглазый юноша остро ощутил доселе никак не проявляющийся страх. В барабанных перепонках вновь загудело и застучало, по спине прошла липкая волна, доходя до щек жаром. Ответно склонив голову, Тадэус, заставил своего коня сделать пару шагов назад, для разбегу.       Казалось, сигнал прозвучал слишком быстро, но пепельноволосый все же смог собрать всю волю в кулак и двинуться навстречу «врагу». Бронзовый мужчина, напротив, медлил. Он подстегнул лошадь лишь тогда, когда Тадэус уже прошел половину пути. От этого удар оказался точнее и, к удивлению парня, мощнее. Он отчетливо ощутил его на своем нагруднике, едва не слетая с жеребца. Дыхание вмиг перехватило, грудную клетку сжало в тиски, не позволяя юноше ни вдохнуть, ни выдохнуть, от удушья к глазам рефлекторно подкатила влага. Тадэусу понадобилось около пяти минут, чтобы, сделав небольшой круг, восстановить дыхание. В горле противно застряла поднявшееся пыль, грудина все еще отдавала болезненной пульсацией, но синеглазый все же смог выпрямиться и вновь встать на позицию.       Посмотрев вниз, на нагрудник, Тадэус едва заметно нахмурился: на ровном металле осталась небольшая вмятина. Дождавшись, пока толпа утихнет, воины вновь пошли на сближение. В этот раз Тадэус поступил умнее, он ринулся вперед лишь тогда, когда бронзовый рыцарь сам начал движение. Когда они были совсем близко друг к другу, статный юноша немного ушел влево и нанес скользящий удар по правой части нагрудника, но как выяснилось позднее - этот маневр не только позволил будущему Инквизитору выполнить удар, но и «спастись» самому. Копье соперника задело левую часть головы, на секунду оглушая парня и заставляя его даже выронить копье из рук. Если бы удар был точнее, Тадэус имел полную возможность также, как и его первый противник, валяться в собственной крови с разбитым лицом.       От невыносимой и молниеносной боли в гортани образовался тошнотворный комок, стук в висках забился в истерике, голова закружилась, а в глазах потемнело. «Жуть» длилась не больше минуты, но и этого хватило, чтобы Тадэус с тихим стоном сжал руками шлем и, поняв, что железо приносит еще больше боли, сбросил его наземь. В черепной коробке продолжало отвратительно шуметь, зрение понемногу возвращалось к своему хозяину. Когда парень вновь смог различать формы, он увидел отца, который хотел было ринуться вниз с ложи, но Вильгельм строго покачал головой, насильно усаживая на место. Аврари, на которого монах перевел взгляд позже, чуть опустил лик и прикрыл его ладонями. Нет, ему не было стыдно за юношу, он просто боялся. Боялся, наверное, также сильно, как теперь Тадэус.       - … Перерыв… - вдруг услышал обрывок слов пепельноволосый. К его удивлению поединок приостановил не Король и даже не Первосвященник, а Грох. Как только был объявлен недолгий отдых, Инквизитор ринулся к сыну, с ним начала спускаться и Оливера.       - Ты в порядке? Как? Как голова? – тревожно проговорил Арахни, разглядывая кровоточащую ссадину на лбу спустившегося с коня Тадэуса.       - Сейчас я поправлю, - потянулась к ране Королева, но парень резко увернулся от нее, вновь хватаясь за голову. Голова неприятно закружилась и где-то в виске сильно «резануло».       - Нет! Не надо магии! – твердо изрек Тадэус, с силой сжимая виски, - Если я не достоин победы – я проиграю. Если достоин – выиграю!       - Тадэус, ты отстоял Серебряный Дом достаточно! Не нужно больше… - пытался отговорить юношу сероволосый мужчина.       - Нет! Если я и сдамся, то только после падения, - выпрямляясь, сухо произнес синеглазый.       - После падения ты можешь и не подняться! – срываясь на крик, отозвался Арахни, вскидывая руки.       - Значит, на то Воля Божья, - поднимая с пола перепачканный в песке шлем, ровно проговорил Тадэус и направился к коню.       Взобравшись на лошадь, юноша вытер пот, смешавшийся с кровью со лба, и надел на голову шлем. Все еще мучаясь от боли, он принял поднесенное пажом копье и вновь устремил взгляд на рыцаря. В нем не было злобы, он просто сражался, отстаивал честь, так, как это делал Тадэус. И это вызывало странное чувство: такому противнику было не стыдно проиграть. Но как только монах понял, что в мыслях уже почти смирился с проигрышем, он с силой мотнул головой и дернул за узду: «Не имею права опозорить отца…».       Вновь команда, и рыцари рванули в атаку. Первая стычка: копье вновь прошло по нагруднику, но на этот раз Тадэус смог вовремя развернуться, и удар не был таким сильным. Вторая – удалось нанести выпад и попасть мужчине в плечо, но он удержал оружие. На третьей – Грох вновь совершил обманный ход, и мощный удар пришелся Тадэусу на предплечье. Именно в этот момент юноша понял, что сбить противника с коня, ударив в грудь – он точно не сможет. Поврежденной руке попросту не хватит сил.       Тяжело выдохнув, Тадэус больно пришпорил коня, и тот с ржанием помчался вперед. Мужчина двинулся навстречу с опозданием. И уже оказываясь совсем рядом, Тадэус решил, что если Грох с такой же силой вновь попадет ему в предплечье, то просто выбьет его. Но что-то пошло не так. Булановый конь резко затормозил, чуть не сбросив своего же хозяина, и в этот момент, даже толком не осознав, что именно произошло, Тадэус нанес быстрый выпад и попал мужчине в голову. Удар прошелся по верхней части шлема, но и этого было достаточно для того, чтобы потерявший равновесие воин свалился с коня.       Рев зрителей и довольный голос Короля смешались в одну общую какофонию звуков. Юноша до сих пор не мог поверить, что победил. К нему подбежал отец. Помогая спуститься, он гордо хвалил сына. Но Тадэус все еще был где-то далеко, не здесь. Казалось, дух его остался на арене, застывший за мгновение до поражения.       - Какая удача! – услышал голос Аврари парень. «И, правда – удача… Воля Божья…» - устало улыбаясь, думал синеглазый. А затем вдруг остановился и резко обернулся на ложу: быстро оглядев каждого, парень заметил, что на месте не хватало одного человека – Лазария. «Воля Божья или происки Дьявола…», - нахмурился Тадэус, увидав стоящего вдалеке, напротив, светлоглазого мага.

***

      - … Бесподобно! – восклицал Эвой, громко хлопая победителю. Тадэус, которого наспех успели привести в должный вид, после тяжелого боя, преклонив колено, стоял перед Королем Золота и Серебра. Пока чернобородый мужчина выражал свое восхищение будущему Инквизитору, Вильгельм со всем своим должным очарованием, с лучезарной улыбкой что-то вещал темноволосой молодой особе в расшитом горчичном платье. Племянница Эвоя с интересом рассматривала пепельноволосого юношу и скромно кивала на речи Вильгельма, иногда опуская глаза и тихо посмеиваясь. Оливера, проследив за махинациями мужа, лишь со вздохом повернулась к Вилмару, который сидел рядом с ней, и поправила ему чуть съехавшую на бок мантию, на что мальчишка ощерился и прислонился головой к плечу матушки. Когда Золотой Король закончил свои поздравления, поднялся Вильгельм.       - Титул рыцаря, бесспорно, твой, также как и мое безграничное уважение! Я долго думал над наградой и решил, что ты заслужил что-то большее, чем титул и золото. Тем более, ты мне как родной! – оскалился рыжеволосый мужчина, кивая Первосвященнику, - поэтому, с позволения Господина Эвоя, мы решили, что ты достоин руки юной миледи Снигрион!       От такого предложения Тадэус потерял дар речи. Удивленно посмотрев сначала на отца, а затем на миледи, он лишь смог еле слышно произнести испуганное «Что?».       - Если моя любимая племянница не против, я буду рад, что такой воин как Вы, присоединится к Дому Золота! – широко улыбнулся чернобородый, вскидывая руки.       - Но… - начал было бормотать поднявшийся на ноги монах.       - Ох! Он так взволнован! Он просто не верит своему счастью, Госпожа Снигрион, - оправдывал встревоженное поведение своего рыцаря Вильгельм. То, что Тадэус был потрясен, было видно всем, это и не ушло от зеленоглазого священника. Но тот на смущенный и обеспокоенный взгляд пепельноволосого юноши лишь тихо посмеивался. Оглядывая золотую невесту послушника, Аврари подмигнул синеглазому. Хозяин Серебряного Дома говорил еще что-то про скромность и порядочность монаха, но сын Первосвященника не слушал его, все пролетало мимо его ушей, а в грудине тем временем разгоралось смешанное чувство сотканное из страха и возмущения.       - Нет! Постойте, Ваше Величество! – наконец смог выдавить из себя Тадэус, - я очень польщен. И Вы правы, миледи Снигрион прекрасна. И я ни в коем случае не хочу обидеть или оскорбить ни Вас, ни Госпожу. Но я выбрал другой путь. Я собираюсь посвятить себя и свою жизнь служению Храму. В дальнейшем я приму обет безбрачия, дабы не искушать себя этим… поэтому… простите… Не сочтите за дерзость, - вновь опускаясь на колено, опустил светлую голову синеглазый. Девушка понимающе кивнула и по-доброму улыбнулась. Вильгельм недовольно зыркнул на Арахни, но тот лишь развел руками и, наклонившись к сыну, что-то зашептал на ухо. Но юноша лишь монотонно покачал головой.       - …Эвой, приношу свои глубочайшие извинения. Возможно, я смогу поговорить с ним наедине… и он… - тихо обратился к чернобородому мужчине Серебряный Король. Но Эвой не выглядел рассерженным или оскорбленным. Хохотнув, он погладил племянницу по голове и шепнул:       - Ты же все равно не хотела мужа с чужих земель… - с улыбкой проговорил он, а потом обратился к Королю Серебра, - Вильгельм, я все понимаю так же, как и Снигрион. Мальчишка - монах, я не имею права настаивать. Тем более как я могу забрать из Вашего Дома будущего Инквизитора? – отозвался темноволосый мужчина.       Неловкую ситуацию развеяло появление Обериния. Почтенно поклонившись, бывший советник быстро проследовал на свое место.       - Где тебя черти носили? У меня такая сделка сорвалась… Был бы здесь, возможно, смог бы что-то исправить, - гневно процедил рыжеволосый, грубо дергая младшего брата за плечо.       - У тебя есть и свой язык, учись вести деловые переговоры, а не только убалтывать молоденьких девиц на разврат, - сухо изрек Обериний, скидывая чужую ладонь. – Я готовил Максвелла к поединку…       - Ох, а сам твой грозный воин не в состоянии был подготовиться? Или ты… - начал с издевкой Вильгельм.       - Мне не нравится твоя идея, брат, - перебивая, тихо прошептал Обериний, наклоняясь ближе к Вильгельму. Дипломат, севший с левой стороны Хозяина Серебра, старательно высматривал в толпе мужчин своего полководца. Еще утром Король предложил Максвеллу участвовать в схватке, дабы размять кости. Скандинав просто не мог не согласится, отказ, по его меркам, означал бы неуважение к Серебряному Дому и господам, которые явились на празднество. И с тех самых пор, как он узнал об этой сделке, у Обериния было нестерпимо мерзко на душе.       - Ты сомневаешься в своем лучшем воине? – вскинул рыжие брови Вильгельм, почесывая подбородок.       - Я сомневаюсь в твоей честности, Вильм, - едко процедил темноволосый, улавливая знакомый стан на дальней арене.       - Однако мне очень обидно, братишка, - хохотнул Король, потягиваясь. – Гляди, сейчас Мерон выйдет против рыцаря Золота… - добавил Вильгельм, указывая дланью младшему брату на юношу, кой одевал на голову серебристый шлем.       Уже через пару минут состязание на конях было окончено, и на арену начали выходить войны, желавшие продемонстрировать себя в умении владеть мечом. Схватки были динамичны, но заканчивались в большинстве своих случаев быстро: рыцари Серебра без труда расправлялись с рыцарями из дальних графств, исключениями были действительно упорные мужи и войны Золота. Мерон с усилием, но все же смог побороть некого Угара из Дома Золота. На седьмом поединке Обериний даже заскучал, но восьмым был назван Максвелл и младший брат Хозяина Серебра, приподнявшись, собранно устремил свой нефритовый взор на арену, сердце у мужчины неприятно сжалось.       Сначала в круг вошел «Гризли». Плечистый мужчина, облаченный в сверкающие северные доспехи и вооруженный тяжелым двуручным мечом, низко поклонился и встал в боевую стойку. Его соперником был Варавар, командующий у Вильгельма главным отрядом армии. Мужчина с русыми волосами, одетый в традиционный костюм Серебра, остановился напротив Максвелла и быстро кивнул, приветствуя. На взгляд Обериния, бой начался слишком быстро. Как только Вильгельм дал команду, и паж махнул изумрудным флагом, Варавар кинулся в атаку, со свистом рассекая воздух лезвием меча и нанося удар из верхней стойки. От неожиданности «Гризли» даже дрогнул, но без промедления занес меч, блокируя атаку. Металл недовольно звякнул, и мужчины разошлись, но лишь для того, чтобы скрестить оружие в новом выпаде. Варавар умело управлялся с двуручником, его удары были точными и быстрыми, однако и Максвелл владел двуручным оружием не хуже. Но с каждым рывком и атакой полководец замечал, что дерется рыцарь Серебра не ради победы, а насмерть.       -… Вильм… какого черта, Вильм? – подал серьезный голос Обериний, увидев, как меч Варавара прошелся в опасной близости от лица Максвелла, задевая шлем воина.       - Что не так, братишка? – не поворачивая головы, подперев щеку рукой, спокойно отозвался Вильгельм. «Гризли» увернулся от очередного выпада и, толкнув плечом рыцаря, вопрошающе перевел взор на мужчину с нефритовыми глазами. Максвелл делал лишь атаки, предназначающиеся для того, чтобы выбить меч из рук противника или просто застать врасплох. Воин не предпринимал никаких рубящих ударов, понимая, что это лишь турнирное состязание, а не настоящее сражение, но действия Варавара говорили об обратном.       - Вильгельм… прекрати это немедленно… Макс три раза приставил лезвие к горлу твоему рыцарю… это поражение, - сухо произнес Обериний, приподнимаясь с места от волнения.       - Поражение будет тогда, когда один из них падет наземь, - легко изрек Вильгельм скалясь. Еще атака, и «Гризли», увернувшись, получает режущий удар в предплечье – именно то место не защищено доспехом. На песок падают алые капли крови. Младший брат Серебреного Короля вздрагивает и подносит бледные руки к лицу.       - Вильгельм! Прекрати это! – грозно молвит темноволосый, дергая брата за накидку.       - Пожалуй, я могу это сделать… - лениво тянет Король, наблюдая, как его воин пытается на полном серьезе отсечь полководцу брата голову, - отмени нашу сделку…       - Что? – непонимающе смотрит на Вильгельма Обериний.       - Твоя затея с островом… откажись от нее, - продолжал парировать Король, даже не смотря на младшего.       - Вот ты ублюдок…       - Я ж за тебя переживаю, братик. Потащишься неизвестно куда за «чудом», да еще и мой флот прихватишь… а вдруг вы там погибните? М? Я не могу лишиться и своих кораблей, и своего единственного брата, - Вильгельм беспечно перевел взор карих глаз на чужие нефритовые. Кажется, от злости и досады младший побелел еще больше обычного. Поджав тонкие губы и бегая глазами от лика Хозяина Серебра к арене, на которой теперь разразился самый настоящий смертельный бой, Обериний резко поднялся с места:       - Будь ты проклят! Мне от тебя ничего не нужно! И больше ты меня в своем замке не увидишь, брат!       Мужчина быстро обернулся к арене и, поймав взгляд своего полководца, коротко кивнул. Как только Обериний подал знак, Максвелл тут же сделал поворот и, уйдя от атаки, с низким ревом, который действительно был похож на медвежий, занес клинок. Варавар вскрикнул, и на песок упала отрубленная рука, которая все еще сжимала меч. Кровь заструилась сильными потоками, заливая серебряный нагрудник и ножны, стекая наземь и пачкая круг.       Эвой удивленно перевел взор на Вильгельма и поспешил прикрыть глаза племяннице, которая от увиденного побледнела и широко распахнула синие зеркальца. Эдмарион лишь глупо раскрыл рот, действительно пораженный такой жестокостью на турнире. Вилмар, шокированный не меньше остальных, с широко раскрытыми глазами смотрел на брызжущую кровь из руки Варавара. Маг же, хоть и был весьма удивлен, скорее испытал любопытство. Такое зрелище он видел впервые: чуть подавшись вперед и поднеся пальцы к тонким губам, он с интересом рассматривал мужчину, корчащегося от боли и незнающего, как остановить кровотечение, и на его отрубленную конечность, которая по непонятной для Ларры причине продолжала упорно сжимать меч. «Мышцы ладони видимо заклинило…» - думал про себя колдун, не сводя прозрачного взгляда с круга.       - Обериний! – не находя больше слов, взревел Вильгельм, вскакивая с кресла.       - Простите меня, Господин Эвой, Эдмарион, леди Снигрион, Королева Оливера, Арахни… - бегло кланяясь, произнес темноволосый дипломат и, увернувшись от руки брата, который хотел его схватить за локоть, побежал вниз с трибуны.       - Прощай, Вильгельм, - уже спустившись, сухо изрек Обериний и, помахав рукой Максвеллу, который, как ни в чем ни бывало протирал окровавленный меч платком, быстро пошел за арену.

***

      После жуткого происшествия турнир было решено ненадолго прервать. Вильгельм, решив исправить ошибку, предложил отужинать и увел Эвоя и его свиту в обедню. Эдмарион же, решив, что вовсе не голоден, остался еще немного побродить по площади. Темноволосый мальчишка обошел конюшни и хотел уже было отправиться к главной арене, но увидев того самого «Гризли», который с такой легкостью отсек рыцарю руку, поспешил спрятаться за одно из стойл. Широкоплечий мужчина и его господин снаряжали коней: кажется, Обериний решил не дожидаться следующего дня и сегодня же покинуть королевский замок. Бегло оглядев мужчин, Эдмарион тихо вышел из конюшен и пошел к палаткам. Пройдя мимо готовившихся воинов, он остановился у малахитовой палаты и, быстро одернув штору, прошмыгнул внутрь.       - Простите… - начал громко он, как только вошел внутрь. Сын первосвященника, который до этого стоял позади рыжеволосого священника и что-то шептал ему на ухо, резко отстранился, переводя гневный взор на голубоглазого паренька.       - Вы что-то хотели? – поправив съехавшую на плечо рясу, спокойно отозвался Аврари. Эдмарион, который сначала немного замялся, сделал шаг вперед и улыбнулся:       - Мне очень понравилось твое выступление на коне! Очень!       - Мне лестно, Ваше Высочество, - уже менее раздраженно, кивнул головой пепельноволосый. Золотой принц прошагал ближе к Тадэусу и протянул свою руку. Пожав ладонь монаха, мальчишка прищурился и усмехнулся:       - Не устал? Ведь ты хотел еще выступать в бою на мечах! И… Тебе не страшно? После того случая… с рукой?       - Нет, ни сколько, - сдержанно улыбаясь, проговорил синеглазый юноша, чувствуя, что даже ощущает некую гордость.       - Тогда… сразишься со мной?! – не отпуская чужой руки, весело отозвался Эдмарион.       - С Вами? – нахмурился юноша с васильковыми очами. Рыжий священник деловито обошел пожимающих ладони парней и, похлопав обоих по плечу, оскалился:       - Ну что, Тадэус, дашь Его Величеству пару уроков?       - Уроков? Мне не нужны уроки! Я бы хотел поединок! – отодвигаясь от зеленоглазого мужчины, недовольно произнес золотой принц. Монах тяжело выдохнул и серьезно взглянул на темноволосого мальчишку:       - А Ваш отец…       - Он не против! Он позволил!       - Тогда… я буду ждать Вас на арене? – повел плечами высокий юноша.       - Условия отца были тренировочные мечи. Но время боя выбираю я! Пойдем! К чему зрители? – задорно произнес голубоглазый.       - Прыткий какой, - тихо шепнул Аврари сыну Инквизитора и чуть подтолкнул, - идите… хочу посмотреть на это.       Тадэус слабо улыбнулся и кивнул Эдмариону на выход из палаты.       Золотой принц скинул праздничный плащ и кисло оглядел тупой меч в своей длани. Его не устраивало «оружие для детей», но предвкушение хорошей битвы стирало эту неприятную мелочь.       - Готовы? – опуская меч и принимая оборонительную позицию, собранно отозвался сын Первосвященника.       - Всегда! – гордо ощерился мальчишка, сжимая рукоять обеими руками. Священник подал знак, и парни двинулись в атаку, точнее с места сорвался Эдмарион, а вот пепельноволосый юноша, лишь сделал шаг в сторону, даже не занося орудия. Мальчишка выполнил резкий выпад, но лишь разрезал воздух. Быстро обернувшись, принц с силой стиснул зубы и вновь ринулся в бой. Однако Тадэус вновь предпринял уклонительный маневр, и темноволосый паренек, не рассчитав силы, чуть не повалился наземь.       - Что за шутки? Боишься меня ударить? Ранить? Не бойся! Я стерплю и синяки, и ссадины! – пыхтя, недовольно буркнул паренек, сверля сына Инквизитора мрачным взором.       Аврари прикрыл губы ладонью, буквально моля себя не расхохотаться прямо здесь. Внимательно следя за прытким мальчишкой, он то и дело переводил взгляд на Тадэуса.       - Это моя тактика, - беспечно отозвался юноша, вставая на позицию.       - Ну что ж… - пробормотал Эдмарион и теперь решил двигаться медленней и буквально заставить Тадэуса драться с ним. Мальчишка сделал пару выпадов, и пепельноволосый принял атаку. Отталкивая чужой клинок, монах взмахнул оружием и, сделав подсечку клинком, легонько толкнул принца рукоятью. Эдмарион не ожидал такого и, запутавшись, кажется, в собственных ногах, упал на бок.       - Ну, что, воитель? – послышался громкий голос чернобородого Короля, - достаточно тебя поваляли? Можем идти на трибуну?       Эвой со смешком подошел к отпрыску и подал «оскорбленному и униженному» принцу широкую ладонь. Вильгельм, который, держа под руку Оливеру, шел позади с опаской покосился на Тадэуса и сидевшего на земле мальчишку.       - Опять «игры?» - вспоминая оправдания Вилмара после драки, прищурил карие зеркальца Серебряный Король.       - Мы решили… немного посостязаться, - хмуро изрек Эдмарион с раздражением глядя на Вилмара, который, стоя рядом с матерью, буквально сиял от радости. Для юного льва нельзя было придумать картину лучше, чем безоговорочное поражение Эдмариона в битве. Именно в этот день Вилмар впервые проникся к Тадэусу, чувствуя безграничную гордость и уважение к сыну Инквизитора.       - Тебе повезло, что вы боролись не на арене, а то было бы обидней в двойне. Но, надеюсь, ты вынес из сражения урок? – отряхивая мальчишку от пыли, весело говорил Эвой.       - Да… вынес… - пробормотал себе под нос золотой принц.       - И что за урок?       - Наблюдай, уклоняйся, атакуй, застань врасплох, - словно мантру повторил парень, искоса поглядывая на Тадэуса.       - Кто вообще позволил бой? – все же решил поинтересоваться Вильгельм.       - Я, Ваше Высокоблагородие. Господин Эдмарион соизволил потренироваться. Тадэус не смел отказать. А я вызвался выступать судьей и заодно смотреть, чтобы парни не нанесли друг другу серьезных увечий, - чуть наклонив голову и сложив ладони перед собой, спокойно произнес Аврари. Вильгельм сначала нахмурился, но затем, недовольно оглядев рыжего, махнул рукой.       - Эвой, пройдемте, время начинать.       - Да-да, конечно… жду Вашего выступления, Тадэус, - подмигнув пепельноволосому, чуть подтолкнул отпрыска в сторону ложи Золотой Король. Монах низко поклонился, и Аврари поспешил увести его в палатку – готовиться.       - Ну, и кто из нас принцесска? – усмехнулся Вилмар, проходя мимо «побежденного». Лазарий, шедший рядом, закатил глаза: «И это он так игнорирует?.. Боги, ну никакой силы воли!».       - Это мы еще посмотрим… - едко процедил золотой принц, сжимая от злости кулаки.

***

      Дальнейший турнир прошел без осложнений, и утром довольный и почтенный Золотой Король покинул замок Серебра. В следующий раз, когда Вилмар вновь встретил Золото, праздник был омрачен одной смертью – казнью священника. Тогда юный лев впервые видел смерть знакомого ему человека. Того, кого он знал лично и даже привык видеть его рядом. Казнь была быстрой: рыжего мужчину ждала плаха. Это была уже не первая казнь на его памяти, но принц на всю жизнь запомнил, как неистово проклинал всех обманщик, как занеслось острейшее лезвие, как он, не желая смотреть, перевел взор на мага… и замер. Зрачки Ларры сузились, как у хищного зверька, бледный парень не отрывал взора от приговоренного, и когда тот поймал его прозрачный взор своими зелеными зеркальцами, рыжий широко оскалился. Этот оскал не пропал с его губ даже тогда, когда уже отрубленная голова скатилась с плахи...