«Башня»

      Лазарий быстро прошмыгнул в общий зал и, оглядевшись, направился к большой птичьей клетке. Раньше этот большой позолоченный птичий дом стоял у главного входа, но на зиму пернатых друзей решили перенести в теплое помещение замка. Когда-то снежных иволог привез в Дом Серебра Бронзовый король в знак долгой и выгодной дружбы между королевствами. И теперь певчих птичек, которые так приглянулись Оливере, разводили и во дворце Серебра.       Подойдя к решеткам, маг хищно оскалился и, убедившись, что никого кроме него в зале больше нет, открыл дверцу клетки. С осторожностью схватив одну птаху, колдун вынул живность и поднес ближе к бледному лику. Птичка мерзко пищала и пыталась вырваться, клюя пальцы юноши. В теплой тушке, которая по сравнению с холодными ладонями Ларры была даже горячей, в панике затрепетало крохотное сердце.       - Глупая… не съем я тебя… - тихо прошептал змееуст, пытаясь поймать прозрачными зеркальцами беспокойный взгляд иволги.       - Audite me…* - зашептал суеслов, поднеся птицу еще ближе. Маг выставил над птахой свободную руку и скрестил пальцы в странном жесте. Мелодичный шепот, слетавший с его губ, заставил маленькое создание замолкнуть и замереть, расслабляясь в чужой длани. И когда Ларра развернул ладонь, белая иволга уже сидела смирно, не пытаясь вспорхнуть и улететь.       - Ut 'magnus…* - изрек колдун и сменил жест, теперь изображая тонкими бледными пальцами лапу рыси или волка. Птичка гадко пискнула и начала неестественно дергаться на светлой длани. Лазарий лишь усмехнулся, продолжая незамысловатый ритуал – ритуал подчинения.       Иволга, наконец, выпрямилась, встала на ножки и, расправив широко крылья, застыла, словно миниатюрная статуя. Как только это произошло, Ларра ощутил тошнотворную головную боль, но сдержался, лишь сжав с силой зубы и продолжая колдовать. «Взмах… поворот головы… двигай ногами…» - проносилось в голове чаровника, и птичка вмиг повторила мысли юноши действиями. Ощущение контроля над чей-то жизнью, даже над такой ничтожной, как эта, приятно будоражило сознание, кажется, даже головная боль начала постепенно отступать.       -… Дорогой? – встревоженный женский голос вывел светловолосого парня из равновесия. Лазарий резко обернулся, теряя контроль над птицей и несчастная страшно забилась в руках, а затем и вовсе шлепнулась на пол и с писком начала крутиться на месте.       - Боже… Лазарий! Что ты творишь? – подбежала к бьющейся птахе женщина. Оливера аккуратно подняла иволгу и начала еле ощутимо гладить, приводя птичку в чувства. Маг растерянно потупил взор.       - Лазарий, что ты пытался сделать? – гневно выдохнула Королева, устремляя серые, стальные глаза на оторопевшего юношу, который после потери связи с птицей тоже был, как «пришибленный».       - Я… - хрипловато отозвался маг, - хотел попробовать… одно заклятие… заклятие…       - Контроля. Я видела, - строго выдохнула женщина, отворяя клетку и отпуская туда уже «ожившую» певунью.       - Это темное заклинание, Лазарий. Оно похищает волю у создания, делая из него марионетку. Так нельзя. Нельзя лишать живых существ свободы. Это неправильно. Где ты вычитал это? Я уверена, в нашей библиотеке нет таких записей… - прищурившись, посмотрела в прозрачные зеркальца змееуста Оливера. Ее действительно беспокоил ее «младший сын»: юноша был очень любознательный, но последнее время его любопытство порой переступало даже моральность.       - Светлая магия… там в основном защитные заклинания… а что, если мне когда-то придется не защищать Дом, а атаковать вражеское войско? – не поднимая взора, сжато проговорил колдун.       - Дорогой, - опускаясь так, что бы смотреть Лазарию в лицо, она опустила руки парню на плечи и ласково изрекла: - пойми… маги Серебреного Дома не убийцы и не сторожевые псы… мы хранители. Мы должны оберегать и хранить. Это наш долг. Я бы очень хотела… чтобы ты обращался только к светлой и нейтральной силе… прошу… Черная магия таит в себе множество секретов, которые порой оборачиваются против тех, кто их вскрывает.       Лазарий тяжело вздохнул, понимая, что не может дать данного обещания, ведь это бы означало отказ от его мечты – познать все, что только возможно. К тому же, юноше слишком нравилась та мощь, которую таила в себе темная сила. Врать приемной матери тоже не хотелось.       - Я… постараюсь, матушка… я постараюсь не использовать больше подобное колдовство… но… я не могу обещать не проявлять к нему интереса… - тихо изрек Ларра, отворачивая бледный лик в сторону.       - Хорошо… но помни мои слова и будь осторожен… - выпрямляясь серьезно произнесла сероглазая колдунья. Юноша быстро поклонился и поспешил покинуть общество названной матери. Та лишь устало покачала головой, осознавая, что и сама некогда была такая. Но ее сердце в отличии от сердца Ларры не было «раненным».       Когда маг оказался достаточно далеко от зала, он остановился и, прислонившись спиной к холодному камню, с силой зажмурил глаза. Ошалелое сердце все еще продолжало бешено колотиться о ребра то ли от испуга, что в нем может разочароваться Королева, то ли еще толком не отойдя от совершенного ритуала. Лазарию очень не хотелось расстраивать ту, кому он был обязан всем в этом замке, но и отказать себе в «страсти» к знаниям он не мог. Эта «жажда», не насыщаясь, не подпитываясь, могла свести с ума. Именно она толкала юношу на тайные вылазки из замка в город – на базары, книжные развалы, ярмарки… Там юный колдун искал знания. Но знания совершенно особого характера. В его «лапы» попадали всевозможные эзотерические тома, магические книги, сакральные свитки, сборники легенд, ветхие рукописи неизвестных, порой даже неназванных, авторов, поваренные книжицы ведьм и рецепты жутких зелий. Особенно почитал Лазарий древние издания на мертвых или малоизвестных языках, такие книги чаще всего хранили самые изощренные тексты с заклинаниями. И если бы не крепкая дружба с сыном Инквизитора и приближенность к королевской семье то вполне возможно, что мага вскоре могли бы казнить, как еретика и чернокнижника.       Когда змееуст смог, наконец, унять в себе трепет, он открыл глаза и ровно зашагал в сторону библиотеки. Раз Королева заинтересовалась «источником» черных заклинаний, она, скорее всего, захочет найти его, а этого колдун допустить не мог. Надо было срочно перепрятать недавнее приобретение - странную книгу, не имеющую ни названия, ни хозяина.       «Она хочет, чтобы я был светлым магом… но мне надоело защищаться. Надоело лишь убегать и ставить блоки. Порой их недостаточно. Порой атака - это единственный выход… Не хочу ее огорчать, но так же я больше не хочу быть слабым, бессильным…» - размышлял про себя Ларра, резко отворяя большие двери библиотеки. Хрупкий, болезненный юноша, почувствовав в себе силу и власть, теперь просто не желал ее отпускать.       Пройдя к самому дальнему книжному шкафу, Лазарий опустился на корточки и просунул руку под него. Быстро нашарив толстый том, маг аккуратно вытащил рукопись. Довольно ощерившись, он сдул с нее пыль и побрел к окну, не сводя взора с кроваво-красной книги. Кажется, она была обшита мягким бархатом, но когда на нее попадали золотисто-янтарные лучи солнечного света, казалось, будто рукопись только что окунули в свежую, алую жижу. Книга обладала сладковато-приторным запахом, который колдун с жадностью вдыхал каждый раз, когда она попадала ему в руки: странный запах - то ли карамели, то ли жженого сахара.       Проведя тонкими пальцами по корешку рукописи, Лазарий уселся на подоконник. Ладони змееуста еле заметно подрагивали: юноша знал, сколько тайн и силы содержат эти записи. От мысли, что каждая строчка способна подарить практически безграничную мощь, губы мага расплывались в хищном оскале и парень интуитивно втягивал в легкие как можно больше воздуха от предвкушения. Даже закрытая, эта книга позволяла Ларре почувствовать ее могущество. Ее сила хмелила, её хотелось все больше и больше, она душила, и бледный маг задыхался в потоках этого странного блаженства: «Подумать только, а ведь это всего одна – одна из тысяч…».       Как только маг раскрыл рукопись, от волнения юношу бросило в жар: его переполнило чувство безграничного, почти безумного счастья. От этой магии хотелось кричать, но почему-то суеслов не мог издать ни единого звука. Голос будто пропал, разум онемел, а ноги стали подводить и подкашиваться. Словно ощущения затягивали в омут, и Лазарий утопал в них, захлебываясь чрезмерной силой. В эти секунды колдуну казалось, что ему подвластно все и вся, и прелестней этого мгновения он никогда не ощущал.       Первые же строки были предупреждением, но Ларра на это лишь ухмыльнулся и открыл сразу середину. Вновь пробежавшись прозрачными глазами по ветхим текстам, колдун откинул голову назад и прикрыл поблескивающие зеркальца. В глубине души юноша осознавал, что когда-нибудь она погубит его: выжжет изнутри, поработит сердце и рассудок, окормит и бросит подыхать в одиночестве. Но отказаться от этой сладострастной и чудовищной власти он уже не мог. Только не сейчас.       Желанное уединение по всем законам подлости прервал светловолосый юноша, который, по мнению Лазария, словно следил за каждым его перемещением именно в те моменты, когда маг пытался скрыться ото всех. Дернувшись в сторону от неожиданности и даже легкого испуга, Лазарий захлопнул книгу и шумно выдохнул.       - Какого черта, Вил! – прижимая одну руку к корешку книги, а другую к груди, чтобы унять сердце, колдун недовольно смотрел на принца.       - Как невежливо, - нахмурился лев, с интересом поглядывая на змееуста. – Я маму встретил, она попросила с тобой погулять, отвлечь тебя… Искать тебя пришлось недолго, я прям как знал, что ты здесь! И чем же ты тут занимаешься?       Блондин расплылся в улыбке, выхватывая такую ценную книгу из длани мага.       - Вил! – уже гневно прошипел парень, щуря глаза.       - Что это? Не камасутра ли? – расхохотался Вилмар, раскрывая книгу. Он и слова не понял, что там было написано, однако сразу догадался, что это очередная книга о колдовстве. – Опять?..       Вернув книгу магу, парень скучающе перевел взгляд в сторону и подтащил себе скамью, чтобы с комфортом на нее сесть.       - Тебе какое дело?! – негодовал белесый юноша, прижимая к себе книгу, словно родное дитя.       Подняв голову, парень пожал плечами, рассматривая слегка румяные щеки суеслова.       - Да мне все равно, что ты там читаешь, хоть рукопись самого Дьявола, - хмыкнул он, - просто вид у тебя такой… словно у тебя секс с этой книгой приключился… ты бы себя видел…       - Что за вздор ты несешь? – сощурился маг, раздраженно покусывая тонкие губы, - если ты о «вымотанном» виде, то хочу тебе сообщить – магия отнимает много сил... это тебе не детские фокусы.       - Конечно, кто спорит-то? – улыбнулся Вилмар.       Убрав светлые локоны с лица, юноша прошагал ближе к принцу.       - Если мы пойдем на улицу, то мне нужно время. Я не одет и убрать… все на место надо, - отозвался Лазарий, поглядев на рукопись в своих ладонях.       - Ларра, ты не сильно кутайся, там тепло так, - проговорил Вилмар, сам радуясь, что зима вышла такая мягкая. – Жду тебя тогда в саду у беседки нашей, м?       Намекнув на самую дальнюю беседку, где Вил разбил голову Лазарию о скамейку, парень улыбнулся и поднялся на ноги. Хлопнув друга по плечу, он важно развернулся и пошел к выходу. Одеваться ему не хотелось, на нем был достаточно теплый камзол, потому Вилмар не спеша пошел в сад.       Проводив белокурого юношу взглядом, колдун, немного подождав, сам вышел из библиотеки. Он быстро поднялся в свою комнату и затворив дверь, не только захлопнув ее, но и наложив на вход заклинание. «Чувствую себя аферистом…» - пронеслось в голове змееуста, когда он опустился на колени возле кровати. Вытащив из-за пазухи нож для писем, бледный парень подцепил край одной из досок в полу и потянул на себя. Дощечка легко поддалась напору мага, демонстрируя взору юноши небольшой проем-тайник. Уложив туда «драгоценную» книгу, Лазарий вновь вставил доску на место, и, поднявшись, надавил пару раз носком сапога, для уверенности. Когда с секретами было покончено, Лазарий накинул сверху теплую, обшитую мехом песца, накидку и, взмахнув рукой, снимая невидимый замок с двери, направился во двор.       - Тепло… как же… - недовольно выдыхал горячий воздух на замерзшие пальцы Ларра, уже подходя к назначенному месту и резко останавливаясь, когда в грудь чем-то ударило. Лишь спустя мгновение парень понял, что это снежок. – Как по-взрослому! Вил!       - Ну, прости, - разулыбался принц, - снег такой липкий, грех не воспользоваться!       Смахнув со скамьи белое покрывало зимы, блондин уселся, вытягивая вперед ноги и облокачиваясь на беседку.       - Лазарий… от тебя долго это скрывали… но тебе невесту Вильгельм подыскивает, - улыбнулся парень, смотря, как Лазарий замер, переставая отряхивать одежду от снега.       - Что? Зачем? Так рано? Мне всего семнадцать! Мне не нужна невеста! – то ли разгневанно, то ли взволнованно отозвался маг, так и не двигаясь с места.       - Ну, не сейчас! – расхохотался Вилмар. – Потом… просто нужно же договориться с семьей, чтобы девчонку другому не отдали. А ты, я вижу, не в восторге!       - Я сам выберу, кого мне надо… мне никого не нужно подкладывать. Слава Богам, я не раб, и у меня есть свобода выбора… Оливера не позволит сделать «это» насильно… - резко отзываясь о женитьбе, раздраженно выдохнул Ларра.       Принц все смеялся, поднимаясь на ноги. Подойдя к магу, парень опустил на его плечи ладони, пару раз хлопнув по ним.       - Не бойся, это так… у отца мания началась женить всех, Тадэусу тоже жену ищут, а он ото всех нос воротит, - хохотнул принц. – Ты хоть умеешь с девушками общаться? А то я единственный раз тебя видел с девушкой, это в танце и все…       Вилмар задумался, снова вспоминая тот синий кафтан. Переводя взгляд со снега на Ларру, он придирчиво его осмотрел.       - С девушками строгим надо быть и сильным, - со знанием дела сказал наследник, резко разворачивая Лазария к себе спиной. Руки опустились на стан, сильно сжав его, и парень прижал к себе опешившего колдуна. – Вот так… а ты вообще… хоть с прислугой, м?       - Что «хоть с прислугой»? – моргая, непонимающе пробормотал юноша, не вникая ни в жест, ни в действия принца. Обернувшись через плечо, юноша нахмурился, вглядываясь в карие глаза принца.       - Ууу… - протянул парень, поняв, что все потеряно. – Может, тебе подарить куртизанку? Мне отец сделал такой подарок… наверное, единственный жест внимания оказал… так! Не об этом!       Отпустив мага, Вилмар снова развернул его к себе, чувствуя, что вертит им, словно куклой.       - Ларра, тебе 17… пора уже…       Наконец, понимая, к чему клонит Вилмар, Лазарий показательно закатил глаза, демонстрируя всем своим видом отношение к данной теме и скептически заметил:       - Вил, мне, в отличие от тебя, такие подарки ни к чему. Разве где-то указаны определенные возрастные ограничения, до которых юноша обязательно должен затащить к себе в постель девушку? Если ты мне продемонстрируешь хоть один такой указ – я обязательно подумаю над твоим предложением. К тому же, у меня есть дела важнее, чем развлекаться с девицами.       - Заниматься этим с книгами – ненормально для мужчины, - заметил Вил, вспоминая лицо Лазария. – Ты просто не пробовал… потому не понимаешь. Попробовав раз, хочется всю жизнь.       Вилмар широко улыбнулся, снова присаживаясь на скамью. Потерев свои колени, он поднял взгляд на Ларру.       - Я. Не занимаюсь. Этим. С книгами, - сквозь зубы процедил колдун, начиная просто сжигать кареглазого парня прозрачным взором.       - Мне в первый раз даже страшно было, - признался принц, - а то представь… завалилась ко мне баба, разделась… ну и… кхм… неважный я был любовник… а представь теперь себя. Встретишь ты ту самую неповторимую… а ни черта ты не умеешь, а ей что? В подушку плакать?       - Ничего. Если будет любить, то поплачет и успокоится… и не думаю, что все будет настолько отвратительно, что она решит больше не попадаться мне на глаза… А спать с кем-то без чувств, а ради удовлетворения своих чертовых желаний – это низко, - поморщившись, изрек Ларра, усаживаясь рядом с Вилмаром на скамью, - и хватит об этом… мне тошно.       - Так там же твои желания… и чувства… - протянул лев, положив свою голову на плечо магу, - иногда кажется, что вот она – любовь… а потом ложишься рядом… и думаешь, нет, не она.       Снова рассмеявшись, блондин отпрянул от колдуна и резким движением руки надавил на плечо, заставляя Ларру лечь на скамейку.       - Вил?.. Ты чего? – обеспокоенно протянул маг, широко распахивая светлые глаза.       Вилмар лишь улыбнулся, нагибаясь над колдуном. Он просто дурачился и хотел показать, что Лазарий неправ, и что для таких мыслей ему нужно было родиться девушкой.       - Ты так же будешь над кем-то… или она над тобой… Ларра, ты со своими книгами с ума сходишь, что даже мать переживать за тебя стала… отвлекись на девушку, тебе понравится…       - Ничего я не схожу… что ты пристал? Мать переживает по другому поводу… - вжимаясь головой в скамью, продолжая неуверенно смотреть на юношу, проговорил колдун.       Подтянув к себе мага, что тот съехал по скамье к парню, Вилмар нагнулся еще ниже. И в какой-то момент все, на что смотрел принц, были губы Лазария. Нагибаясь к лицу суеслова, блондин напряженно выдохнул, почти наваливаясь на парня, ощущая странное чувство от такой близости с парнем. И не думая ни о чем, Вилмар вдруг замер у самых губ Лазария, резко отстраняясь.       - Как-то так… - тяжело выдохнул он, поднимаясь на ноги. «Чуть не поцеловал…» - крутилось в голове блондина. Низ живота странно напрягся, заставляя наследника недовольно нахмуриться. То, что его так переклинило по отношению к юноше, было для Вила сильной пощечиной. – Я тут вспомнил… у меня дело есть… а ты подумай… угу…       Отпрянув от удивленного и, кажется, немного напуганного парня, Вилмар быстро поднялся с него. Резко развернувшись на пятках, Вилмар выскочил из беседки, направляясь во дворец, так и оставляя лежать «потерянного» мага на скамейке. В голове принца крутились картины губ мага, пар изо рта, и все это так нещадно крутило нервы, что Вил быстрее спешил в замок, только в его стенах имея возможность с тяжестью выдохнуть. Прижав холодную ладонь к глазам, большим и средним пальцем сдавливая виски, Вилмар устало облокотился на стену, слегка запрокидывая голову.       - Черт… - тяжело шепнул он, свободной рукой проводя по животу. А в голове теперь плясали воспоминания со дня рождения, где Лазарий прятался за ширмой в не застегнутом кафтане синего цвета…       Лазарий, который так и продолжал лежать, вглядываясь в деревянную крышу беседки, пытался обдумать слова принца. Но в голову упорно лезли его действия: они вызывали странную смесь чувств из стеснения и страха, который граничил с трепетом. С другой стороны, когда маг начинал думать о Вилмаре и его пассиях, на душе становилось как-то мерзко и, кажется, обидно, но дело было вовсе не в зависти. Напротив – после таких дум отношение к интимным связям и распутным девицам принца было просто омерзительным. Кажется, Ларра даже ощутил прилив злости. Однако объяснить весь спектр своих чувств колдун просто не мог – они были слишком противоречивыми и непонятными собранному рассудку.       - Пойду… почитаю что-нибудь, - присаживаясь, вслух произнес юноша, решая отвлечься хоть этим от глупой шутки принца.

***

      Вторые сутки без свежего воздуха и солнечного цвета явно не шли младшему Инквизитору на пользу. Сначала перепись ветхих свитков, которые буквально разваливались в руках, потом составление указов на казни и проверка указов. Ровно выведенные буквы уже плясали перед глазами, восьмая по счету почти растаявшая свечка начинала гаснуть. Хотелось просто улечься на стол и безмятежно уснуть, но вместо этого Тадэус в очередной раз потер покрасневшие усталые глаза и вновь обмакнул перо в чернила.       Дописав очередной указ до точки, сын Первосвященника аккуратно подул на пергамент и заново пробежался взглядом по тексту: «Любой человек, укравший у Дома Серебра, без суда и дознания должен быть незамедлительно казнен. Выбор казни остается за Главным Инквизитором…». Тадэус еще раз потер щипавшие веки и тяжко выдохнул:       - Боже… что это со мной? Без суда… дознания… откуда эта бесчеловечность?       Пепельноволосый парень покачал головой и поднес листок к игреневому пламени. Сухая бумага быстро загорелась, оставляя после себя слабый запах дыма и горстку пепла.       - Так… - вновь берясь за перо и пергамент, тихо изрек Тадэус. Он снова начал выводить красивые буквы, вписывая в указы более мягкие наказания для «провинившихся». Кажется, даже сон и утомление ненадолго отступили, но дальняя свечка, которая начала неприятно шипеть, то почти погасая, то вновь разжигаясь, безбожно отвлекала Инквизитора от его работы.       - Да что такое… - недовольно выдохнул Тадэус и хотел уже подняться из-за стола, но свеча сама потухла. Запустив пальцы в волосы и начиная массировать голову, синеглазый монах опустился на стул, продолжая гипнотизировать свечку, от фитиля которой продолжал исходить дымок. С усилием поморгав, Тадэус уже хотел было опять приступить к текстам, но вдруг замер: в темном углу светилось два маленьких янтарных огонька, но это были вовсе не лучики от свечей. По спине молодого мужчины пробежал неприятный холодок, сердце с шумом ухнуло. На мгновенье монах даже перестал дышать: на него, изучая, не мигая, смотрело два шафрановых глаза. Так же в золотистые зеркальца вглядывался Тадэус, и с каждой секундой страх, что охватил все тело и заставил конечности онеметь, отступал. Инквизитор начинал чувствовать приятную теплоту и жгучий интерес, этот взор, кажется, околдовывал. И юный Первосвященник даже подался вперед, но «видение» исчезло так же внезапно, как появилось.       Тадэус, наконец, пришел в себя и резко встал, направляясь в темный угол. Внимательно осмотрев все, монах усмехнулся: на полке стояла старинная статуэтка лиса, украшенная кристаллами цитрина, кажется, именно их Инквизитор принял за сверкающие огоньки.       - Вот же… черт! – тихо засмеялся синеглазый парень, потирая лоб, - надо идти спать… а то уже бесы мерещатся!       Неторопливо собрав все бумаги в стопку, и закрыв чернильницу пробкой, Тадэус вышел из архива и направился в сторону опочивальни. Уже спустившись по лестнице вниз, монах увидел идущего по коридору отца, кажется, Арахни вновь задержался у Королевы, с которой время для Старшего Инквизитора действительно летело незаметно. «Нет-нет… только не сейчас. Он снова будет говорить о той… несчастной», - пронеслось в голове Тадэуса, и тот поспешил спрятаться, но с двухметровым ростом это получилось как-то неважно.       - О! Тадэус! – подняв ладонь, радостно окликнул отпрыска Первосвященник.       - Да… отец. Я направлялся в спальню. Очень устал. Я почти закончил с указами, - монотонно изрек пепельноволосый, отчитываясь перед подоспевшим родителем.       - Тадэус, ты молодец. Мог бы не мучить себя так… - положил руку на плечо парню мужчина. – Ох, и я хотел кое о чем поговорить с тобой… - чуть задумавшись, добавил Арахни.       - О чем, отец? Надеюсь не о леди Далир? – нахмурился синеглазый.       - Как раз о ней… Тадэус… Вильгельм… Король считает, что было бы неплохо… ох… он хочет, чтобы ты на ней женился. Он настаивает, - покачав головой, обеспокоенно отозвался Старший Инквизитор, - она умная, хорошая и порядочная девушка. У нее замечательная семья… я ведь желаю для тебя лучшего, сын.       - Отец… - Тадэус тяжело вздохнул, сжимая пальцами переносицу. – Ты не в праве так давить на меня… Я не принял обет безбрачия не для того, чтобы полюбившуюся кому-то девку в супруги брать! Я обещал, что женюсь, если женщина мне понравится. Так вот леди Далир мне не нравится, а служение церкви не дает мне возможности заключить брак, основанный на выгоде, а не на взаимных чувствах.       - Хорошо… сын. А кто тебе нравится? – на секунду прикрыв глаза, сдержанно поинтересовался Арахни.       Тадэус вдохнул, но сказать ничего не смог. Посмотрев в глаза своего отца, молодой Инквизитор лишь тяжело выдохнул:       - Никто.       - Тадэус… я не сваха и не хочу подсовывать тебе каждую встречную даму. Но… раньше ты проводил много времени с…       Пепельноволосый вмиг напрягся, выразительно выгибая бровь. Увидев напряжение сына, Арахни чуть замялся, а затем продолжил:       - С Лазарием. Сейчас же ты постоянно один. Ты сидишь с указами с утра до поздней ночи… на тебя смотреть страшно. Бродишь по замку, словно призрак. Может…       Арахни вновь запнулся и, посмотрев на сына, опустил глаза, размышляя над чем-то.       - Может… это потому, что я хочу быть один?! – не выдержал он, раздраженно отряхивая свою мантию, а затем скрещивая руки на груди. – Сколько можно… может, я и зарываюсь в рукописи лишь от того, что боюсь… что вы мне каждый день новую расчудесную невесту представлять будете, обязательно порядочную и верующую и из самой замечательной семьи, м?       - Тадэус, - серьезней выдохнул Первосвященник, - дело не в невестах. Я согласен – пока тебе самому не приглянется кто-то не стоит брать в жены первую попавшуюся. И даже дело не в женитьбе. Понимаешь – один, ты будто дичаешь! Ты думаешь, я слепой?       Мужчина, также как и его сын, скрестил руки на груди и интуитивно поправил большой крест:       - Что будет после моей смерти? Ты станешь Первым Инквизитором, не просто священником или архивщиком. От тебя будет зависеть очень многое! Жизни людей! И что ж тогда? Замок будет красочно украшен ворами на кольях и висельниками у стен?       - Каждый несет то наказание, которое заслужил! – упрямо отозвался Тадэус. – Может, когда-нибудь их головы просветлеют, и не будет ни кольев, ни голов на них. Тебя что же… интересует украшение стен замка? Или ты думаешь, найдёшь мне жену и я перестану? Не ты ли мне пример дал, что всех провинившихся нужно казнить?! Без суда?! Или ты хочешь, чтобы я всем головы секирой обрубал?.. Что… что тебе нужно?       - Черт побери, Тадэус! Не было ни одной смерти без предварительного суда! – понимая, к чему клонит сын уже начал гневаться Арахни, - я хочу, чтобы ты был счастлив! Я простил тебе многое! И ты это знаешь! Но ты упорно загоняешь себя в склеп раньше времени! Ты – это единственное дорогое, что у меня есть! И, видит Бог, я старался тебе дать все, что было в моих силах! Единственной моей ошибкой был этот ублюдок!       - Отец!!! – выкрикнул Тадэус, но мужчину уже было не остановить.       - …который испортил тебя насквозь! И я, видя, как ты мучаешься, Я – Инквизитор Святого Храма, просил у Короля за бандита и убийцу! Секира – это был просто подарок после его деяний, куда входило и убийство настоящего священника! Была бы моя воля – он бы подыхал месяцами, моля о смерти!       Теперь Первосвященник действительно напоминал палача: сейчас от злости мужчина стал похож на разъяренного дракона и если бы сегодня ему предложили разбирать судебные процессы – всех осужденных ждала бы самая изощренная смерть, какую только мог придумать ум Инквизитора.       - И не смей меня винить во всем! – криком закончил Первосвященник.       - Я не виню, - на удивление спокойно ответил синеглазый, опуская руки по бокам. – Просто, возможно… вместе с Аврари что-то умерло и во мне. Я не хочу говорить об этом, отец. Ты видишь, как мне тяжело, и как я горю внутри от ненависти к нему, но не смей говорить о нем плохо. Он – лучшее, что у меня было! Да и худшее тоже…       - Сын… - тяжело выдохнул Арахни, закрывая глаза и зарываясь пальцами в серые волосы, с силой сжимая их: гнев отступил также молниеносно, как и разгорелся.       - Может… хочешь, я отправлю тебя в качестве приезжего Инквизитора по ближайшим городам? Я не знаю, что делать… я пытаюсь все строить четко и ровно… и всегда старался следовать плану и действовать по правилам… но… все рушится. Ничего не склеивается и крошится в руках. После смерти твоей матери – все полетело в тартар… Боже, за что такое проклятье… - устало проговорил Старший Инквизитор, поникая головой, - я хочу тебе помочь. Правда. Но не знаю как… я не хочу потерять еще и тебя…       - Пап, - улыбнулся Тадэус, сжимая ладонь на его плече. Заглядывая в глаза своего отца, парень чуть вскинул брови, - все нормально. Просто… не нужно невест, ладно?       - К черту невест, я все понимаю… я просто прошу… не важно, - начиная тихо, а затем более твердо отозвался Старший Инквизитор. - Иди, отдыхай. Уже поздно.       Мужчина с силой вытолкнул кислород из легких, вновь собираясь и выпрямляясь, расправляя плечи.       - Если надумаешь что-то о моем предложении про поездку, дай знать. Нет – я поеду сам, - спокойно изрек Арахни, поправляя накидку.       - Я поеду, - выдохнул Тадэус, хотя желания ехать куда-либо у него совсем не было. Но он сам понимал, что нужно себя чем-то отвлечь, да и поездка была бы новым опытом. – Не переживай. Ты замечательный отец, мне грех жаловаться.       Первосвященник усмехнулся, но лишь покачал головой:       - Не приукрашивай… Отправляйся спать, я пойду… проверю указы. Доброй ночи, - легко похлопав сына по предплечью, Арахни направился к лестнице, откуда недавно спускался монах. От мысли, что Старший Инквизитор «отвлекается» от проблем точно также как и его отпрыск, стало как-то горько и смешно одновременно. Тадэус лишь проводил взглядом отца и, даже не пожелав доброй ночи в ответ, направился к себе в спальню. Этот тяжелый и бесконечный день, наконец, закончился. *Audite me - Услышь меня (Внемли мне). *Ut 'magnus - Замечательно.