***
Королевский секретарь только и успевал идти за молодым принцем, нашептывая ему о последних событиях в Золотой Империи. Эдмарион все это уже слышал и не понимал, по какой причине этот старик за ним увязался. Уважение к его возрасту все же не давало Эдмариону грубо прервать все попытки мужчины заставить преемника как-то повлиять на некоторые вопросы в Золотом Доме. — Я все понял, советую передать эти документы отцу. Его Величество решит все эти вопросы. — Но, Ваше Величество! Король желает, чтобы Вы больше занимались политикой уже сейчас! — В таком случае пусть это подождет до собрания, Ваша Светлость, — почтительно кивнул принц. — Как прикажете, — поклонился старик, — Ваше Величество. Мужчина прижал пергаменты к своей груди и поспешил в кабинет, когда как Эдмарион облегченно вздохнул и пошел дальше уже в долгожданном одиночестве. Беспорядки в стране приобретали масштаб, но Эдмарион видел лишь один путь из этого бардака — казни. Отец был против столь радикальных мер, так вот пусть сам и занимается своим гуманизмом! С этими мыслями юный преемник шел по просторному холлу, пока не встретил Скараби на своем посту. — Какая встреча, — улыбнулся принц и подошел ближе к стражнику. Скараби тут же поклонился вместе со своим напарником по посту. — Ваше Величество, — выдохнул он и замер, когда принц подошел к нему слишком близко. Другой стражник продолжал стоять, склонив голову. — Как тебе служится при дворе? Наверное, странно вернуться в эти стены не рабом, м? — улыбнулся брюнет и сжал пику мужчины ладонью. Если бы не разница в росте Эдмарион бы навис над стражником, однако все, что у него вышло, это вдавить воина в стену. — Ты счастлив? — Безумно, — выдохнул Скар, едва заметно нахмурившись. Такое развязное поведение принца каждый раз выбивало почву из-под ног светловолосого арианца. Молодой мужчина совершенно не знал, как ему правильно реагировать на это, чтобы не привлекать ненужного внимания с чужой стороны и ненароком не оскорбить самого Эдмариона. Однако первая попытка вести себя естественно и незаметно была уже сразу провалена — стоящий рядом стражник с интересом наблюдал за развернувшейся на его глазах картиной. — Я рад, — кивнул принц и отпустил пику, — теперь, я надеюсь, ты хочешь внести ясность в наше с тобой соглашение? По мнению кшатрия, навязчивость и надменность принца просто не знали границ. С трудом проглотив подкативший к груди гнев и возмущение, Скараби вздохнул и чуть наклонился к Эдмариону. — Я хотел бы Вас попросить, — начал он, но, вспомнив о лишней паре глаз и ушей, чуть замялся, но затем все же изрек, — я хотел бы попросить у Вас лично. Эдмарион улыбнулся краем рта и отступил от стражника на пару шагов. Слуга желает попросить о чем-то принца? Про себя парень почти хохотал: Скараби при всех его плюсах как воина, был чертовски плохим дипломатом. Он совершенно не понимал или не хотел понимать строгой иерархии Золота. — Желаешь аудиенции? Что же, пошли. Проведу с тобой воспитательную беседу, — кивнул Эдмарион и жестом руки приказал идти за собой. Скараби послушно последовал за принцем, не проронив ни слова, хоть внутри все кричало от недовольства. Его напарник по посту поглядел вслед мужчинам и недовольно скривил губы: не только его раздражала милость принца в сторону этого варвара. По мнению многих, Скараби уже давно должен был сгнить в какой-нибудь яме, но вместо этого он принял службу при дворе. Многие не удосуживались этой чести даже после верной и искренней службы вдали от двора, а грязный убийца был непомерно обласкан королевской рукой. Скараби следовал за принцем до королевского кабинета, где часто проводились заседания совета. Мужчина еще не был здесь и, наверное, должен был возгордиться, что его пригласили в эту залу, однако радоваться кшатрию было нечему, да и гордиться тоже. — О чем же ты желаешь попросить у меня? — полюбопытствовал парень. — Неужели созрел для ответа? Эдмарион осмотрел мужчину с головы до ног, задерживая свой холодный взор на оголенных участках тела, и Скараби захотелось обмотаться плотной тканью, чтобы скрыться от этого прожигающего взгляда. Принц раздевал его взглядом и совершенно этого не скрывал, что выводило из себя не только арианца, но и весь двор. Но никто не мог сказать что-то принцу; никто, кроме Скараби. Мужчина выразительно взглянул на своего Господина, который, кажется, совсем потерял совесть, а затем тяжело вздохнул. — Я хотел Вас попросить не… не проявлять ко мне внимания больше положенного, — выдохнул он твердо, но потом все же выпалил нелепое уточнение, опустив взгляд в пол, — хотя бы при других людях… Из-за этого мне порой очень тяжело приходится на службе… — То есть когда мы наедине, я могу позволить себе даже больше? — усмехнулся Эдмарион и подошел к воину ближе. — За это хотя бы меня не будут пытаться прирезать ночью, пока я сплю, — резко отозвался Скар, с недовольством взглянув на брюнета. — И я все же надеюсь на Ваше благоразумие. Ведь я и так делаю для Вас достаточно и придерживаюсь всех выдвинутых Вами условий. Остальное, думаю, лишнее. — Не твоя задача думать, твоя задача исполнять волю своего Господина, коим являюсь я, — твердо проговорил принц, ткнув указательным пальцем в грудь стражника. — Будь ты немного сговорчивее, у тебя была бы власть и сила, чтобы заткнуть грязные рты, но ты слишком гордый, не так ли? Так мирись с последствиями своей гордости сам. Ведь от любой перспективы ты отказался. — Что? Перспективы? Власть? — поморщившись, разразился блондин. Арианец и так сдерживался изо всех сил, стараясь лишний раз даже не смотреть в сторону Эдмариона, дабы выказать свою покорность, но заявление принца окончательно перевесило весы с гневом. — Да все и так считают, что я Ваш фаворит! И что это мне дало? Грязнословие в мой адрес, мерзкую зависть и желание свернуть мне шею! Чуть опомнившись, Скар больно прикусил нижнюю губу, чтобы ярость нашла выход в другом направлении, и опустил голову. Эдмарион удивленно вскинул брови на звонкий голос мужчины. Да как он смеет повышать голос в его присутствии?! И все же Эд терпеливо кивнул. — Но ты не фаворит, — спокойно вздохнул он, — стал бы им, все было бы иначе. Ты сам не хочешь, так что мне сделать? И как ты смеешь просить у меня чего-либо сверх того, что я пообещал тебе дать, если сам идти на уступки не хочешь? Я срубал головы и за меньшее, не зазнавайся. Мне ничего не стоит оборвать твои глупые страдания казнью, но тогда… что станет с твоей семьей? Кшатрий на секунду замер, а затем поднял голову, встретившись взглядом с Эдмарионом: его глаза как и всегда были холодными, а вот в глазах арианца буквально плясали искры от злости и несправедливости. Он не заслужил этого. Он и так уже успел пройти ни один круг Ада, чтобы выжить. И Скар продолжал идти дальше по пеклу уже ради своей семьи. — Это низко, — с болью выдохнул Скар. Затем мужчина опустил взгляд в пол и встал ровнее. — Спасибо Вам за аудиенцию. И простите за беспокойство, Ваше Величество. Могу ли я идти? — Свободен, — холодно отозвался принц, бросив лишь напоследок, — время не стоит на месте, оно идет вперед. Все меняется, изменится и мое отношение к тебе. Побойся этого дня. Скараби сжал губы в узкую полоску и поклонился, попятившись к двери, лишь затем повернулся и вышел из залы. «Чтоб ты в Аду горел, сукин сын!»***
В последнее время Скараби был в постоянном напряжении, но если сначала его выводило из равновесия отношение Эдмариона, то чуть погодя сама атмосфера при дворе резко накалилась. Принцу скоро исполнялось двадцать лет, что еще сильнее приближало день его коронации. В Золотом Доме начали вспыхивать беспорядки, раскрывались заговоры, и все больше появлялось людей, которые были против правления Эдмариона. Иной раз казалось, что дело было не в самом наследнике, сколько власть хотела присвоить себе другая семья, которая по своим корням тоже имела право на престолонаследие. И чем ближе была коронация Эдмариона, тем громче были протесты, и тем больше было казней за государственную измену. Скараби в одночасье стал невольным свидетелем массовых расследований, судебных слушаний, где создавали лишь видимость чаши справедливости. Одно Скар знал точно, если человека обвинили, то у него уже не было шанса доказать свою невиновность. Впервые Скараби был допущен до пыточной комнаты, хотя, видит Арий, он бы никогда не хотел этого видеть. В этом зловещем подземелье дворца были собраны самые разнообразные устройства для пыток, люди сидели в подвешенных клетках, были распяты, кого-то растягивали на досках, разрывая сухожилия и суставы. Перед преступлением все были равны, потому истязали как мужчин, так и женщин. Многие под такими пытками соглашались со всеми обвинениями, даже если не имели к ним никакого отношения, а некоторые и вовсе сходили с ума. Мрачные события окутали весь двор: сплетен стало больше, знатные мужи часто переговаривались между собой шепотом, несколько раз ловили взяточников с поличным. Для арианца все это было диким: жизнь при дворе никогда не казалась ему Раем, однако в этот период все вокруг казалось чертогами Ада. Однако, несмотря на постоянные слушания и правосудие, Золотое Государство следовало своему графику, и в столице отмечали очередной праздник богу войны. Скараби вдруг поймал себя на мысли, что на подобном празднестве он впервые повстречал Эдмариона, а значит, прошел почти год его пути к цели. В этот раз масштабного праздника в самой столице не было, но при дворе его громко отмечали. Не обошлось без королевского турнира, на который съехались выдающиеся воины золотого континента, дабы продемонстрировать свое мастерство Королю и его семье. Часто победителей награждали новыми титулами, потому при дворе было очень оживленно, и все будто мигом забыли о непрекращающихся интригах и заговорах. Открытие праздника началось со слов генерала, который от лица Короля и принца, приветствовал собравшихся гостей. Пока Ясон зачитывал традиционное приветствие, Скараби пытался найти среди фрейлин Королевы и ее прислуги свою сестру. Маленькую принцессу он уже видел сегодня, та в красивом алом наряде крутилась возле матери, поэтому Скар и предположил, что раз принцесса тут, то и ее юная камеристка должна присутствовать на празднике. Было трудно разглядеть кукольную фигуру девочки средь всего этого скопления пажей и знатных особ, но вскоре арианец, наконец, смог заметить сестренку возле края трибуны. Девочка с интересом смотрела развернувшееся представление. Кшатрий коротко улыбнулся и с силой втянул в легкие воздух, чтобы подавить поднявшиеся к груди эмоции — он ужасно скучал по ней. Однако даже от этого простого взгляда и уверенности, что с сестрой все в порядке, на его душе стало намного спокойнее, и даже недавние события с предложениями принца и нападками сослуживцев отошли в сторону. Поток мыслей и воспоминаний Скараби плавно перешел от сестры и родного дома, которого уже нет, к бездушному принцу. Да, молодой воин был ему признателен и благодарен, что он позволял хотя бы так быть в курсе судьбы его сестренки, но порой этого было чертовски мало. Эдмарион так и не позволял им видеться, хотя Скар был готов на встречи даже в присутствии самого принца, чтобы тот был уверен, что арианец не настраивает девочку против маленькой принцессы. Но и в этой просьбе было отказано. И, как решил Скараби, это было сделано специально для того, чтобы Эдмарион мог манипулировать им и выдвигать новые несуразные и пошлые условия. Тяжело выдохнув от неприятных дум, кшатрий перевел взор на виновника этих скверных мыслей. «Ну, зачем тебе это? У тебя же сотни желающих вокруг. На кой-черт тебе я? Неужели такой способ унизить? Я и так уже почти ползаю, лишь бы угодить тебе, неужели этого мало?» — с мучением думал светловолосый воин, разглядывая сидящего в кресле темноволосого наследника. Скар уже хотел было вновь вернуть свое внимание Атани, но его привлекло странное поведение стражника, что стоял по левую сторону от кресла Эдмариона. У парня нервно бегали глаза: он то смотрел себе под ноги, то переводил свой взор на принца. На его лбу виднелась испарина, будто у солдата был жар от лихорадки. «Стало дурно от жары? Видимо, совсем тяжко стоять, но он, как и я, поставлен в первые ряды возле Господина… поэтому не имеет права уйти», — рассуждал про себя Скар, продолжая разглядывать бойца. «У него даже дрожат руки», — нахмурился кшатрий, сочувствуя бойцу, но вдруг резко распахнул глаза: меч солдата не был в ножнах, как это полагалось, он держал оружие в правой трясущейся руке. Когда юный кшатрий увидел, как ладонь парня с большей силой сжала рукоятку орудия, ему понадобилось не больше секунды, чтобы среагировать. — В сторону! — позабыв о манерах, крикнул арианец, выхватив уже свой меч. Эдмарион удивленно вскинул брови и обернулся в тот самый момент, когда стражник занес над ним свое оружие. Скараби, стремясь защитить шею принца (которая и была целью нападавшего), оказавшись рядом, резко надавил свободной рукой на спину Эдмариона, чтобы тот наклонился. Это позволило парню избежать удара: меч стражника прошел совсем рядом, распоров внешнюю сторону руки кшатрия, но так и не задел наследника. Поморщившись от режущей боли, Скар с силой ударил рукоятью меча по кисти стражника, от чего тот уронил оружие, а затем с размаху нанес удар лбом по переносице воина. Стражник, потеряв равновесие, глупо попятился назад, на рефлексе трогая сломанный нос, из которого обильно сочилась кровь. Там его уже ждали остальные солдаты. Охрана быстро схватила взбунтовавшегося бойца и, заломив ему руки, поставила на колени. Эдмарион был потрясен случившимся и, переглянувшись со своим отцом, не сразу поднялся на ноги. Однако когда он пожелал срубить шею наемнику и уже сжал рукоять своего меча, Эвой предупредил этот жест, перехватив руку сына. — Уходим, — строго проговорил он, поманив за собой всю свою охрану. Был велик шанс, что вокруг есть и другие, обычно нападение подразумевает нескольких убийц. Ясон, который подоспел к месту преступления слишком поздно, глухо дышал и оглядывался по сторонам, чтобы заметить сбегающих крыс. — Всем оставаться на месте! — прокричал он и, выхватив свой меч, с силой ударил рукоятью по голове нападавшего — тот от удара потерял сознание. — В камеру его! Мужчину уволокли из парка при дворце, а перепуганные гости желали быстрее покинуть место преступления. Ясон, углядев Скараби, окинул его строгим взглядом и увидел его ранение. — Это он спас принца! — крикнул кто-то из толпы, и Ясон недовольно скривил губы. Все внутри него восстало против Скараби, потому что спасти принца была его задача, а его не оказалось рядом! — Сходи в лазарет. Твой поступок не останется незамеченным, — кивнул Ясон и поспешил удалиться, чтобы дать новые указания и вычислить других преступников, которые присутствовали на этом празднике. Разбирательство было недолгим. Из мужчины долго пытались вытянуть признание и имена тех, кто его нанял, но тот так и не проговорился. Пытали его долго, но мужчина остался верен своему делу, и его было решено казнить. Однако убийца даже не дожил до своей казни: в ночь перед ней он вспорол себе шею кинжалом, который кто-то передал ему в камеру. Все эти события не могли не напрягать Короля и его сына. Эвой очень переживал за жизнь своего единственного преемника. Эдмарион тоже не испытывал восторга от этих бунтов. Однако поступок Скараби был достоин благодарности. Эвой без просьб сына наградил стражника званием офицера и возможностью в будущем вступить в главную армию Эдмариона под началом генерала Ясона. Также новоявленному офицеру выделилась отдельная спальня, а вместе с тем новая порция зависти со стороны сослуживцев. Эдмарион решил отблагодарить Скараби иначе: он выполнил последнюю часть их договора. Спустя несколько дней после награждения его званием Скараби впервые дали возможность покинуть стены дворца. Ему дали задание в столице, указав лишь место назначения. Мужчина наивно полагал, что точные инструкции он получит уже на месте и уже думал о том, что его новая обязанность — ловить каждого, кто так или иначе был против правления Эдмариона. Однако место, куда он пришел, было усыпано святынями разнообразных богов. И в углу площади мужчина отыскал небольшой храм, куда, судя по указаниям, он и должен был прибыть. В некотором замешательстве арианец вошел в золоченый храм и прошел в залитую солнечным светом залу. Пахло разнообразными травами и гарью, но аромат был таким опьяняющим и знакомым, что внутри Скараби все против воли сжалось. Оглядевшись, мужчина осмотрел достаточно высокие колонны, длинные подсвечники с белыми свечами, которые даже в ослепляющем солнечном свете горели и плясали от теплого ветра. По углам находились небольшие фонтанчики с чашами для тех, кто хотел испить святой воды. Все здесь было сделано с таким размахом, что слепило глаза. Здесь было приятно находиться, каждая деталь радовала глаз. Но помещение все равно казалось пустым (по крайней мере, так показалось кшатрию). Не было скамеек, особых мест для молитв и прошения, было совсем немного людей, большая часть из которых (судя по одежде) были служителями Храма. Скараби продолжал неторопливо двигаться вдоль стены, осматриваясь, и вдруг остановился. Воин радостно усмехнулся и вышел на середину залы: в конце помещения стояла большая статуя Ария. Скар даже не сразу смог узнать её. Арианец привык видеть образ своего божества из дерева с резкими линиями, здесь же статуя была сделана из желтого металла и имела плавные, округлые линии и формы. Зато теперь понемногу становилось ясно, почему Эдмарион послал Скара именно в этот Храм. Но оставался второй вопрос — зачем? «Может, он так хотел показать мне, что в его Доме чтят и моего бога… Но смысл?» — размышлял светловолосый мужчина, приближаясь к божеству, — «может, это знак уважения… Конечно, приятно. Но в таком случае лучше бы он позволил мне встречу с Атани». У статуи Ария Скар еще раз широко улыбнулся. В любом случае, воин решил, что раз он оказался перед своим богом, и у него на самом деле нет никакого задания, то грех этим не воспользоваться. Давненько арианец не обращался к своему покровителю так, напрямую, через алтарь, а не в быстрых мольбах и мутных просьбах. Теперь у него выдалась такая возможность, и у Скара действительно было, о чем можно слезно просить. Кшатрий хотел было подойти к статуе еще ближе, но вдруг замер. Кажется, его прошение было уже услышано Великим Арием. В одну секунду внутри Скараби все перевернулось, а глаза защипало против его воли: из узкого коридора, что находился возле образа Ария, вышла женщина с глиняной чашей в руках, одетая в бордовый балахон. Этот силуэт Скараби узнал бы из тысячи, нашел бы его в самой большой толпе. Сердце громко ухнуло, по телу прошла секундная дрожь от волнения. — Мама… Мама! — сначала сжато, а затем очень громко отозвался воин и кинулся в сторону идущей жрицы. Женщина даже не сразу поверила в то, что не ослышалась, но, увидев бегущего к ней светловолосого парня, ахнула — это действительно был ее сын. Жрица побежала к нему навстречу и уже через пару секунд смогла, наконец, обнять своего сына. В этот раз кшатрий даже не старался сдерживать свои эмоции, позволив слезам стечь тонким линиями из глаз. — Боги, я молился каждый день об этой встрече! Я даже не верю! Ты жива! Ты цела! — обняв мать, загнано бормотал Скараби. Он не верил, он до сих пор не верил, что все это действительно происходит: «Неужели за этим Эдмарион послал меня в храм? Он сдержал слово… Он все-таки сдержал слово!» Женщина с отметинами на руках тоже плакала. Она в отличие от Скара ничего не знала о своих родных, и вся ее жизнь до этого момента была посвящена этому золотому Храму и безустанным мольбам во спасение своих детей. И сегодня небо откликнулось ей: — Все хорошо. Я снова рядом, снова с тобой. Я так рада, — со слезами на глазах вторила кшатрию жрица, крепче прижимаясь к сыну. Когда первая волна эмоций смогла отступить, Скар и его мать вышли из Храма и сели на ступени. Арианец все еще продолжал сжимать в ладони руку матери, будто боялся, что как только он ее отпустит, этот «дивный сон» исчезнет. Ему казалось, что теперь ничто не заставит его вновь расстаться с ней. Но в глубине души арианец понимал, что к ночи ему все равно придется вернуться во дворец к принцу. И теперь, именно за этот поистине щедрый жест, ему, возможно, придется расплачиваться так, как того пожелает Господин. От этих дум внутри вновь становилось скверно, но сейчас Скараби пытался отогнать все другие чувства в сторону, пытаясь насладиться этой долгожданной встречей. — Сначала меня держали в заточении, — начала свой рассказ Сальмара, — но в скором времени приставили к Храму Ария. Мне было запрещено покидать Храм, и мне только и оставалось, что молиться за твою жизнь и жизнь Атани… — С Атани все хорошо, — улыбнулся Скар. — Она живет при дворце. Там же… сейчас живу и я. — Во дворце? — удивленно переспросила жрица. — Но как так вышло? Как ты нашел нас? — Да… Она приставлена к принцессе… Я же… Я теперь офицер, — арианец поморщился так, будто произнес что-то скверное и унизительное. — Я приехал на остров. Он оказался пуст. Я выследил Эдмариона… принца. И… Мне пришлось долго до этого идти… Но сейчас это не важно! Все это позади! Главное, ты жива! Ты здесь! И я смогу всех нас спасти! — Я так рада… Что? — женщина чуть нахмурилась и схватила сына за руки, — спасти? Как? — Ночью я выкраду Атани, а затем приеду за тобой и мы… — начал с запалом Скар. В его голове уже давным-давно был выстроен план «побега». Да, он частенько менялся, и порой Скар понимал, что одно неверное действие грозило смертью для всех, но ведь ради свободы можно и попробовать! Ведь так? — И мы вернемся на пепелище? — вдруг перебила его жрица. — Скар, прошло столько времени… Это уже не наш остров, там больше нет нашего дома. Подумай сам… Куда ни ступи, везде поют гимны Королю. От услышанного Скараби с удивлением посмотрел на мать: — И что же теперь нам делать? — возмущенно выдохнул арианец, но лишь крепче сжал ладони матери. — Остаться здесь? Под крылом этого… под его гнетом? — Жить дальше, — опустив глаза, вздохнула жрица. — Гнетом? Ты офицер, Скараби! Атани — маленькая фрейлина принцессы, я — жрица своего бога… Мы не рабы более, хоть и зависим от чужой воли… Нам некуда идти. Незачем… — Что? — Атани живет при принцессе во дворце. Ты жив-здоров. У тебя есть возможность видеться с ней, а теперь и со мной… Я — жрица Храма, меня никто не смеет трогать. Это несказанная удача, что наша семья смогла уцелеть, и теперь мы можем снова быть вместе! Скар, подумай! — пыталась вразумить сына жрица. — Ты так часто отлучался от дома, но если мы здесь, то на все воля богов! Теперь мы ближе друг другу, мы в безопасности, если можно так сказать. Конечно, Скар прекрасно понимал это. Но он также понимал и то, какую плату придется ему заплатить за благополучие своей семьи. И они все равно больше никогда не смогут быть свободными, как прежде. Однако его семье действительно было некуда возвращаться. Теперь его дом был частью Золота. От безысходности Скараби прикрыл глаза и тяжело вздохнул: — Да, ты права… Права, — арианец испытывал совершенно гадкое предчувствие на этот счет, но, как и всегда, он был готов на все ради своей семьи.***
Веранда с центрального входа открывала прекрасный вид на парк у дворца. Широкие дорожки, стриженые кусты, искусственные пруды и невероятной красоты фонтаны, несомненно, радовали даже самых искушенных. Золотой дворец был гордостью всех земель Золота: он был столь огромен, что Скараби, имея возможность обойти его весь, так и не знал всех его комнат и их предназначения. Он был красив внешне и был так же великолепен внутри. Содержать такой замок стоило Королю немало, но при дворе постоянно била жизнь и плелись интриги. Скараби даже попривык ко всему этому, а служба при дворе начинала ему даже нравиться. Мельком он мог увидеть свою сестру, которая всегда была рядом с маленькой принцессой, и в глазах стояли слезы радости и тоски, когда их взгляды пересекались; и все, что они могли, это кивнуть друг другу. Кшатрий не знал, когда ему позволят с ней встретиться, но надеялся, что это случится как можно быстрее. Он ведь доказал свою преданность принцу, разве этого недостаточно? Ему пожаловали титул офицера, чему многие позавидовали. Но никто не знал, что Скар променял бы любое звание на одну встречу со своей семьей. Размышляя об этом, молодой воин часто ловил себя на желании лично попросить у принца встречи с сестрой, но сам же себя одергивал: недвусмысленные просьбы гарпии прекрасно показывали цену его встречи. И, как бы Скар ни любил сестру, он все же надеялся, что встреча с ней ему будет предоставлена и без преступления против личности. А именно так он расценивал связь с избалованным ублюдком. Он не имел отношений с мужчинами и вряд ли когда-то задумывался их начинать. Но, даже если не брать в расчет именно этот фактор, Скараби в принципе отторгал связь именно с Эдмарионом, считая ее для себя унизительной. Многие бы с этим, конечно, не согласились, однако собственное мнение было всяко дороже. Так одна мысль сменяла другую, пока кшатрий дежурил на своем посту. Он любил проводить свое дежурство именно здесь, особенно ночью, когда черное небо вспыхивало сотнями созвездий. И пусть его задачей был вовсе не подсчет звезд, арианец часто глядел на мерцающее полотно часами, забываясь в своих мечтах и иногда почти чувствуя свою утерянную свободу. Пусть он уже не был рабом и имел звание, истинной свободы он уже был лишен. Теперь сторожить того, кого он когда-то мечтал убить, уже вошло в правило и первостепенную обязанность. Защищать дворец, всю королевскую семью и всех приближенных господ, а так же свою семью, которая действительно стала частью Золота, как и обещал Эдмарион, было его долгом. Где-то в глубине души, на уровне подсознания, кшатрий уже и сам начинал верить в то, что он сам стал частью желтого государства, и теперь золотой континент являлся ему родным домом. В любом случае воин исправно исполнял свою службу, не покидая свой пост до самого утра, пока не придет кто-то ему на смену. Сегодня, к удивлению, свой пост прервать пришлось намного раньше обычного. Ночное дежурство прервал мужчина средних лет, имени которого он, конечно, не помнил или даже не знал. — Пошли, — махнул он рукой офицеру, поманив за собой. Мужчина был выше его по званию, и потому кшатрию пришлось исполнить его просьбу. — Но я должен был, — начал светловолосый, но его бестактно перебили. — Вас требует Его Величество Эдмарион, — мужчина озвучил причину столь скорой смены караула и недовольно скривился. При дворе его многие недолюбливали или откровенно не любили, этот воин не был исключением этого правила. И пусть тот обращался к нему по всем правилам хорошего тона, уважения в его голосе не было никакого. Скараби едва заметно нахмурился, пытаясь понять, по какой из причин принц мог желать аудиенции в столь поздний час, но затем кивнул и без лишних вопросов направился за мужчиной. Дворец был огромен, но, где находились королевские покои или залы совещаний, а также королевский кабинет, воин знал, потому не совсем понял, почему мужчина вел его совершенно не в ту сторону. Чуть позже закралась мысль, что его ведут к сестре, но все светлые предположения рухнули, когда кшатрия привели в одну из купален для прислуги. — Что? — против воли вырвалось у воина. — Купальня? Скар был заметно сконфужен подобным и вопросительно вскинул брови, уставившись на мужчину. На долю секунды ему показалось, что его неудачно разыгрывают. — Распоряжение Его Величества, — пояснил тот и толкнул кшатрия внутрь. Внутри голос воина изменился, став более звонким, отбиваясь от мраморных стен. — У тебя не больше пятнадцати минут! У кшатрия внутри все скрутило от мерзкого и холодного ощущения, будто в животе образовались ледяные булыжники: теперь он точно знал причину «аудиенции». — Ясно, — как можно тверже отозвался арианец. — Поторапливайся! — прикрикнул сопровождающий. Не только Скараби понял, зачем его вызывают. Желания королевской семьи не оспаривались и не обсуждались, но юному принцу были предложены лучшие партии на роль фаворита, но его выбор пал на убийцу. — Надеюсь, ты понимаешь, что скрипеть должен от чистоты, — с нескрываемым недовольством высказался воин и бросил приготовленное заранее деревянное ведерко с банными принадлежностями офицеру чуть ли не в лицо. Скараби едва успел поймать его и так и замер с ним в руках. Его почти так же перекосило, как и мужчину, но не от зависти к самому себе, а от осознания, что именно сейчас происходит. Уж он понимал, что должен лучиться чистотой и точно знал, в каких местах это обязательнее всего. Каждая новая мысль волнами накатывала на него все больше гнева и раздражения. А факт того, что каждая собака во дворце теперь будет знать об этом, вовсе приводила его в бессильное бешенство. — Вот одежда, — нарушил звенящую тишину мужчина, указав на шелковые тряпки, аккуратно сложенные на мраморном выступе. — Я жду за дверью. Тот вышел, оставив Скараби одного в звенящей от ярости купальне. Стоило ему хоть ненадолго подумать об Эдмарионе хорошо, внушить себе, что тот не так плох в своих поступках, как-никак он сдержал каждое свое слово, как все снова катилось в бездну. Скар вновь стал представлять себе принца избалованным ничтожеством, противной гарпией, которая решила развлечься, втоптав в грязь чужое самолюбие и уважение к самому себе. Молодой воин даже не заметил, что от гнева, смешанного со страхом, он мыл себя еле теплой водой, а щеткой тер кожу так, что кожа сильно раскраснелась. Заметив это и поймав себя на мысли, что слишком усердно готовится к своей ментальной смерти, арианец помрачнел еще больше и откинул щетку в сторону. — Конченый ублюдок, — сквозь зубы выдохнул он и опрокинул на себя ведро воды. Ему хотелось отстрочить момент встречи с принцем, но посланный за ним воин явно не был намерен ждать арианца всю ночь. Как только отведенное ему время подошло к концу, мужчина вновь вошел в купальню и гаркнул, чтобы Скар надел на себя подарок Его Величества быстрее. Кшатрий даже рассмеялся, про себя, конечно, что Эдмарион так хорошо продумал их встречу. — Как на праздник, — лихорадочно усмехнулся он, туже затянув широкий пояс на расшитом узорами кафтане, в тайне надеясь, что Эдмариону не хватит сил развязать тугой узел шелка. Путь до его покоев был подобен смертельной дороге: он был невероятно долгим, от чего Скараби успел накрутить себя, в то же время он был непозволительно короток. Арианец вдруг оказался у тяжелых дверей перед своей кончиной. Сопровождающий его воин не растерялся страже и лишь коротко кивнул. В дверь постучали, и один из стражников оповестил о гостях. Первым в двери вошел сопровождающий, тут же низко поклонившись принцу. — Ваше Величество, я привел Скараби, как Вы желали, — он отвел руку в сторону, и кшатрий, наконец, тоже вошел в покои, не забыв поклониться этому ничтожеству, которому больше всего сейчас хотелось плюнуть в лицо. — Чудно, — ответил Эдмарион и взмахнул рукой. Они слишком быстро оказались наедине, и тяжелая дверь, кажется, навечно вошла в проем, плотно закрывшись. Скараби продолжал изучать узор шерстяного ковра в покоях Эдмариона, пока тот рассматривал его самого. Принц вполне был доволен его внешним видом и влажными волосами: все его инструкции были выполнены, да и одежда на нем смотрелась отлично. — Вина? — все же предложил он ему словно дорогому гостю. «Яду», — пронеслось в голове в ответ, однако он не озвучил свою мысль. С силой выдохнув, Скар призывал к своему спокойствию, но возмущение так и рвалось наружу: — Может, для начала Вы объясните все это? — Объяснить что? — удивленно переспросил Эдмарион, спокойно разливая вино по кубкам. Подхватив полные кубки в обе ладони, он подошел к офицеру и протянул один ему. Скар не имел права отказаться, потому все же принял напиток. — Что именно тебе непонятно? — Это низко, — нахмурился он в ответ, встретившись взглядом с принцем. Эдмарион лишь растянул губы в улыбке на подобное заявление и подтолкнул воина к столу с угощениями. — Низко? Разве я сделал что-то плохое? Разве я не выполнил свои обещания перед тобой? Хотя мог и не выполнять, но сделал даже больше, чем от меня требовалось, — пожал он плечами и отпил вина, — я позволил тебе встретиться с матерью, а теперь могу разрешить твои встречи с сестрой. Что из перечисленного низко? — То, какую плату Вы за это требуете, — сдавленно ответил Скар, отвернувшись в сторону. — Неужели того, что я сделал, недостаточно? — горько усмехнулся кшатрий, вновь посмотрев на принца. Он ведь и так был готов подставить себя под удар, дабы защитить его, Короля, Королеву, да кого угодно! Остальные «услуги» со своей стороны он считал явно излишними. — То, что ты делаешь, твой долг, — справедливо заметил Эдмарион, — всего остального я не требую, лишь проявляю свой интерес, которым тебе, Скараби, стоило бы воспользоваться. Или ты таких честных правил, что тебя совершенно не интересуют блага, которые может тебе обеспечить любовь будущего Короля? Мне казалось, ты готов на все ради своей семьи, разве я ошибаюсь? — брюнет вновь сделал глоток вина и отошел немного в сторону, чтобы не смущать своего скромного гостя. — Я ведь могу исполнить все, чего ты пожелаешь, могу вознести тебя или, — он выдержал паузу, а затем закончил, резко развернувшись к офицеру, — лишить всего разом. Скараби хотел ответить, что никакие блага от такой любви Короля ему неинтересны, но промолчал, решив, что Эдмарион и сам об этом догадывается. Однако последующие слова принца задели молодого воина за живое. Кшатрий посмотрел в холодные глаза преемника, пытаясь вложить во взгляд всю задавливавшую его горесть и обиду, но тот оставался также непроницаем к чужим эмоциям. Осушив свой кубок залпом, он убрал его на стол, даже не прикоснувшись к свежим фруктам и сладостям. Он просто выпрямился и вытянул руки по обе стороны, словно принял стойку смирно, ведь именно безоговорочного послушания Эдмарион от него требовал. — Расслабься, — хохотнул принц на это действие и вновь обошел его вокруг, наслаждаясь его образом. Остановившись за спиной у кшатрия, Эд подошел совсем близко, выдохнув горячий воздух на его шею. Скараби едва сдержался, чтобы не передернуть плечами. — То, что ты неопытен в этом, мне даже нравится, но и это не делает мой поступок низким. В конце концов, это взаимовыгодное сотрудничество, как считаешь? — Разве у меня есть право говорить что-то против? — усмехнулся воин. — Прекрати, — Эдмарион на секунду закатил глаза, — если тебе станет от этого легче, то я не собираюсь делать тебя своим фаворитом. Мой интерес, как цветение диких цветов. Они цветут пышно и красиво, что глаз не отвести, но эта красота длится всего миг, понимаешь? Вряд ли Скараби был в состоянии оценить прекрасные метафоры: он размышлял совершенно о других проблемах, и присутствие в них цветов можно было допустить лишь как поминальный букет. Однако часть фразы он уловил, но сокрытый в ней смысл ему тоже пришелся не по нраву. — Думаю, можно отступить от предисловий? — сухо спросил Скараби, обернувшись через плечо, решив, что иного пути у него все равно нет. Чем быстрее это начнется, тем быстрее оно закончится. Расслабления, однако, от таких дум все равно не прибавилось. Эдмарион поднял взгляд, посмотрев в каре-зеленые зеркальца, и сдержал улыбку. — Не нервничай, от этого лишь хуже, — благосклонно подсказал принц и опустил руки на пояс на кафтане. Узел был таким тугим, что Скараби невольно улыбнулся, все еще надеясь, что шелковая ткань не поддастся рукам парня. Однако Эдмарион все же справился с этим препятствием, и вместе с поясом Скараби лишился и самого кафтана, оставшись в тонкой шелковой рубахе и штанах. Теперь прикосновения к телу стали еще ощутимее на коже, и воин тяжело сглотнул. — Расслабься, — вновь шепнул брюнет, прижавшись губами к шее воина. Скар сокрушенно прикрыл глаза, прокляв в этот момент все на Свете, а когда сильные руки принца сжали его стан, он рефлекторно втянул живот, внутренне напрягаясь подобно тетиве лука. Эдмарион повел его к постели, продолжая оставаться за спиной кшатрия. Он не спешил опрокинуть его на ложе, хотя именно этого и хотел. Но парень лишь пытался расслабить, даря офицеру ласку губ и мягких прикосновений. Кшатрия, к слову, все это вряд ли расслабляло, и когда ладонь принца ощутимо прижалась к паху, Скараби перестал дышать, буквально сгорая от стыда и шока. — Дыши, — улыбнулся Эд, и светловолосый все-таки сделал судорожный вздох, даже не посмев опустить взгляд вниз. Для Скараби все происходящее было кошмаром наяву. Чуть отвернув голову в сторону, интуитивно пытаясь уйти от влажных поцелуев вблизи уха, молодой мужчина лишь сильнее раскрыл шею и снова вымученно выдохнул. Эдмарион вновь подтолкнул Скара к постели, вынудив его опуститься коленями на мягкий матрац, от чего они сначала поравнялись ростом, а после Скараби просел еще ниже, против воли вжавшись в крепкую грудь принца спиной. Он сделал это лишь потому, что в противном случае коленная поза могла быстро смениться на коленно-локтевую. Пользуясь приоритетом в росте, Эдмарион сильнее сгреб арианца в смертельных тисках (так, во всяком случае, казалось последнему) и вновь прижался губами к шее. Ритм дыхания у Скараби явно сбивался от стресса, но в следующий момент он чуть не задохнулся, когда принц пропустил руку ему в штаны и сжал плоть напрямую. — Черт, — чуть слышно выругался кшатрий, до скрипа стиснув зубы. Это было слишком! Он не был к этому готов! Да и он этого совершенно не хотел! Никакого возбуждения он не чувствовал, а когда принц вынудил его повернуть голову, то от поцелуя в губы, от чужого языка, который норовил ворваться в его рот, Скару вовсе стало противно. Все это происходило слишком быстро, это было несправедливым, и Скараби в полной мере ощущал себя жертвой положения. Он искренне считал, что его преданности Эдмариону должно было быть достаточно, но золотой принц разменивал все на монеты похоти. И как бы Эдмарион ни пытался воззвать к желанию воина, Скар чувствовал лишь страх и жгучую обиду, щедро подогреваемую общей неприязнью к происходящему. — Неужели ты хочешь разочаровать меня? Хочешь, чтобы я пожалел, что столько для тебя делаю? — спросил Эд, когда устал целовать неотзывчивые губы. Скараби даже не пытался пойти навстречу ласкам, оставаясь деревянной куклой в его руках. — Мое желание должно быть взаимным, я огорчен, что мне приходится говорить очевидное. — Что? — выдержка Скара все же была не безграничной. — Как Вы вообще можете считать, что от шантажа это вообще может быть взаимным?! — Скараби плотно сжал губы и, нахмурившись, резко развернулся, перенося вес тела с коленей на ступни. — А ты хочешь, чтобы это случилось насильно? — вздохнул принц, разводя руки в стороны. — Мне ничто не помешает получить тебя и таким путем. Скараби на такое заявления в немом изумлении покачал головой. — Вы — чудовище. Зря я начал считать обратное, — тихо проговорил он, а затем сипло усмехнулся своей же глупости. Он действительно дурак, раз поменял мнение о золотой гарпии. «Конечно. Захотел новые земли — захватил; захотел кого-то — просто взял…» — пролетело в его сознании. У Эдмариона просто не было ничего, чего он не мог получить. А Скараби не мог даже получить разрешения на встречу с сестрой, пока не ляжет с ним в постель. И осознание дикой несправедливости его душило. — И, как мне кажется, Вам плевать, как я этого хочу и хочу ли этого вообще! — Не делай из меня монстра, — хохотнул Эдмарион и опустил ладонь на плечо воину, надавив на него так сильно, что Скараби пришлось сесть на постель, — я ведь пытался воззвать к твоему желанию, разве нет? А ты в ответ лишь играешь моим терпением, словно хочешь вывести меня из себя. Я бы не советовал, ты даже представить не можешь, как страшен мой гнев. На высказывание принца кшатрий слабо усмехнулся. К сожалению, он был не в том положении, чтобы доказывать тому, что и он в ярости выглядел не хуже. — Не знаю, что нравилось Вашим любовникам, но меня вряд ли возбуждают запугивания, — как бы между делом сообщил Скараби и отвел взгляд в сторону. — Я никого не запугивал, — сморщился Эд, — любой другой сам стремился к моему вниманию, но ты… — принц не сразу подобрал слова, — ты — особенный? Тебе не нужны ни титулы, ни другие привилегии, — начал перечислять он, опустившись одним коленом между ног воина, — но я вытащил тебя из грязи, — все продолжал принц, расстегивая пуговицы на рубахе кшатрия, — а ты даже не благодарен за это? И не хочешь расти дальше? — А если я отвечу, что не хочу? Меня не манят звания и золото. Вы посчитаете меня безумцем? — сглотнув, мужчина поднял взгляд на принца и вновь нахмурился, когда Эдмарион стянул с него рубаху. — Я здесь лишь ради своей семьи. Я думал, Вы это понимаете. Я бы никогда здесь не оказался по собственной воле… — Но ты здесь, и моя семья и мои интересы должны быть у тебя на первом месте, — Эдмариону казалось, что он говорил очевидные вещи. В любой другой ситуации его бы это раздражало, и он бы бросил глупца в яму, но сейчас ему нравилось вкладывать в голову арианца новые истины. — Я не собираюсь давить на тебя твоими близкими, потому спрошу тебя последний раз, что тебя возбуждает? «Женщины», — мысленно ответил Скараби, почему-то припомнив всех придворных дам в красивых платьях. От этого его вид сразу помрачнел. Сейчас у него явно не было выбора, но что его могло возбуждать в мужчине, он правда не знал. — Хороший вопрос, — в пустоту изрек воин, вдруг прижав ладонь к лицу. Ему приходилось быть более обнаженным на арене, но сейчас собственная нагота его стыдила. Откровенничать с принцем ему тоже не хотелось, да и он не видел в этом смысла. Эдмарион согласится лишь с тем, что будет ему выгодно. Нервно прижав ладонь к плечу, как бы закрывая тело, Скараби сильнее сжал пальцы на лице. — Неужели любое мое прикосновение так тебе неприятно? Или ты решил сыграть никудышного любовника в надежде, что меня это остудит? Не переживай из-за этого так сильно, мой интерес и без этого продлится недолго, а пока он есть, мы можем немного развлечься. Это может быть приятным для двоих, поверь. — У меня нет опыта в подобном, и я не знаю, что меня может возбуждать в мужчине. У меня просто нет выбора, так что… Вы лучше знаете, что нужно делать. Эдмарион в ответ тяжело вздохнул, осматривая «побитого» любовника. Еще никогда ему не приходилось просить об ответной страсти. Каждый до него сам стремился в эти покои, мечтая задержаться здесь как можно дольше, но Скараби мечтал быстрее их покинуть. — Ты очень красивый мужчина, — выдохнул Эдмарион и безучастно присел рядом, уперевшись позади себя руками. Принц посмотрел вверх, а после вообще прикрыл глаза. Естественно, он хотел его, но столь откровенное нежелание в ответ рушило его идеальную фантазию, где Скараби был не только блестящим бойцом, но и горячим любовником. — Партнер в постели — лучший партнер в бою, слышал о таком? Любовь или страсть между мужчинами совсем другая… Женщина хороша, я не спорю, но, если она не шлюха, есть сотни правил и рекомендаций, которые нужно соблюсти в союзе с ней. С мужчиной нет правил, есть только голые инстинкты, чувства и желания без придуманных кем-то рамок. И доверие между такой парой тверже любого металла. Это развивалось специально для войны, ведь если партнеры будут близки помимо поля битвы, в бою они будут сильнее защищать друг друга или же во имя отмщения пойдут дальше в одиночку. В моих развлечениях нет этой цели, но суть никуда не исчезла. В моих желаниях нет фальши, нет правил, нет рамок, но если ты не чувствуешь хоть крупицы этого, я не стану брать тебя насильно, — проговорил Эдмарион, опустившись спиной на свою постель, — иначе все будет, как с женщиной… ты подчинишься правилам, примешь обязанность, и все станет ложью. Хуже наигранной страсти может быть только полное ее отсутствие, — выдохнул он в потолок и закончил, — уйди. Ты свободен. Скараби слушал внимательно, несколько растерянный от такой продолжительной речи. Он понимал, к чему ведет этот монолог, но в конце все же удивленно опустил взгляд на принца, тот продолжал лежать с прикрытыми глазами. — Что? — все-таки нужно было уточнить. — Свободен, — повторил Эдмарион и взмахнул рукой, даже не удосужившись раскрыть глаза. Арианца дважды просить не нужно было, он тут же подскочил с постели и даже поклонился, хотя Эдмарион этого и не увидел. — Спасибо, — в голосе было много облегчения и благодарности. — Не забудь одежду, она тебе пригодится, — напомнил брюнет и больше не сказал ни слова. Скараби закивал и поспешил покинуть покои преемника, выходя за двери с кафтаном и поясом в руках и полностью расстегнутой рубашкой. Стража одарила его многоговорящим взглядом, но никто не сказал ни слова. Да, сплетни будут ходить неверные, но Скараби было достаточно и того, что он знал правду.***
Наконец, в жизни Скараби наступило спокойствие. Конечно, интриги плелись, жизнь при дворе легче не становилась, но он был спокоен за свою семью и был спокоен за собственную шкуру. Положение его при дворе мало изменилось; порой казалось, что оно и вовсе обострилось. Теперь в каждом углу огромного дворца любая живая душа была уверена в особом положении Скараби. Слухи ходили малоприятные, завистников у мужчины стало еще больше. Это длилось недолго, потому что вскоре все начали замечать, что принц более не уделяет повышенного внимания своему фавориту. Эдмарион больше времени стал проводить с отцом, ко двору были приглашены лучшие умы Золотой Империи. Также при дворе появилась новая девушка, вместе с ней дворец взорвался новыми сплетнями. Олимпия — так звали девушку, которая в глазах Скараби была еще совсем ребенком. Ей было, кажется 13 лет, но во дворце с ней обращались, как с очень дорогой гостьей. Такой она, собственно, и была. Она прибыла ко двору вместе со своим отцом, очень влиятельным и богатым человеком в Золотом Доме. По воле Короля Кезон стал наместником огромных земель Золотой Империи. Родословная этого мужчины когда-то тесно переплеталась с Королями Золота. Немудрено, что при дворе все лебезили перед ним и его дочерью. Многие мужчины были не прочь жениться на этой девушке в силу большого приданого и огромного влияния ее отца, однако юная Олимпия предпочитала весело отшучиваться по поводу будущего брака. Она была слишком юна для подобного, потому любила проводить свое время со своими фрейлинами, училась танцевать, вышивать, играть на музыкальных инструментах, петь и некоторым наукам. Девушка не пропускала ни одного стоящего бала и любила веселиться, постоянно становясь эпицентром всеобщего внимания и восхищения. В золотом дворце теперь всегда проходили веселые ужины, и Олимпия не упускала возможности блеснуть на публике, затмевая более зрелых девушек не только своим природным обаянием, дорогими нарядами и блеском изумрудов и золота, но и своим высоким положением в обществе и не по годам развитым красноречием. Эдмарион тоже был покорен юной девушкой и был с ней в очень теплых отношениях: она бывала при дворе и в годы его детства. Принц относился к Олимпии, как к своей сестре, и эта связь очень сблизила их. Олимпия, бесспорно, расцветала и в скором времени должна была покорить не одно мужское сердце, но отношения между ней и Эдмарионом от этого ни капли не изменились. Ее появление при дворе дало возможность Скараби вздохнуть спокойно: мерзкие шутки сменились остротами, что принц забыл о своем фаворите. Никто этому и не удивился: Эдмарион никогда не был постоянен в связи с мужчинами. Однако подобные заявления и горячие обсуждения за трапезами с соседних столов вовсе не портили репутацию Эдмариона в глазах Скараби. Для арианца принц наоборот стал человеком, заслуживающий восхищения. Он исполнил все, что обещал, и Скар понимал, что принц сделал для него очень много (сестренка — фрейлина, мать — жрица храма столицы). Росло уважение к нему как к будущему правителю. А на сплетни было плевать, ведь Скараби знал правду и считал, что Эдмарион поступил достойно, хотя мог себе позволить не чиниться с простым офицером. Жизнь продолжала бить ключом: при дворе теперь было больше охраны, так как был риск повторного нападения на наследника. Не все в Золотой Империи принимали Эдмариона и его стиль правления. Возможно, он был еще не готов принять власть, но до коронации принца было еще достаточно времени. А пока замок готовился к другому празднику — дню рождения Эдмариона. Принцу исполнялось 20 лет. К удивлению придворных ко двору пригласили немногих, сам наследник не желал устраивать слишком пышное празднество. Но если это было не пышно, то Скараби даже вообразить не мог величину размаха с тем самым шиком. В день двадцатилетия Эдмариона двор пестрил разномастными нарядами. Скар, кажется, никогда и не видел столько людей при дворе. Стража была начеку, никто не забыл о покушении на принца. Был велик риск, что этот день рождения окажется для принца последним, но вечерний прием обошелся без неприятностей. Король Эвой восседал на своем троне, рядом сидела супруга, а по правую сторону сидел принц, которому каждый господин выказывал свое почтение и преподносил дорогие подарки. Скараби наблюдал за пышным приемом из холла, который был набит только охраной. — Его Величество Эдмарион, кажется, боится за свою жизнь, — сплетничал один из стражей. — Немудрено, многие недовольны его методами. Хотя я считаю, что он будет великим Королем! В его правлении чувствуется сила! Скараби молча слушал тихие перешептывания, но не вмешивался. Его мнение никого не интересовало, но про себя он все равно считал, что Эдмариону не помешала бы мягкость во взглядах. После покушения было казнено много людей, среди которых были и невинные. Вдали от тихих сплетен продолжался громкий праздник. Эдмарион практически весь вечер танцевал с дочерью Кезона. Нехотя арианец вспоминал слова принца о правилах, которым приходится следовать в общении с женщиной. Ту девушку язык бы не повернулся назвать распутницей, хотя для своего возраста она одевалась не скромнее девушек старше. Эдмарион держался рядом с ней достойно, хотя, быть может, он всегда таким был? Теперь, когда роль фаворита утекла за горизонт его перспектив, Скараби мог рассматривать принца как мужчину и будущего Короля. Сейчас он мог предложить преемнику искреннюю верность и дружбу, но, кажется, Эдмариону это было совершенно неинтересно. Жизнь при дворе так била красками, что Скараби вдруг слился с мозаичными стенами дворца. И это где-то в глубине души даже задевало. Однако сам Эдмарион все равно украдкой посматривал на Скараби, но не видел никакого смысла дарить свою ласку тому, кто ее не желал. В конце концов, у него было полно дел, которые не терпели отлагательств. Отец все больше полагался на сына в решениях внутри Золотой Империи, и у Эдмариона порой не оставалось времени на истинные желания. Его постель не пустовала, но к радости Короля по слухам грели ее все-таки женщины. Праздник продолжался: музыканты надрывались, певцы горланили, было разыграно красочное представление для принца и всей королевской семьи, и гостей. Скараби пусть и не был в гуще событий, однако временами веселье задевало и его, потому что невозможно было не поддаться общей атмосфере празднества. Его взгляд не отпускал фигуру Эдмариона, в конце концов, приказ был ясен — обеспечить полную безопасность наследника. Рядом с Эдмарионом постоянно был Ясон, который, по слухам, должен был занять место убитого Ранзэса. Также вокруг принца крутилась та самая Олимпия, где-то по-детски докучая «брату». Эдмарион смотрел на нее снисходительно и не отказывал ей в танцах, коих она всей душой желала. — Думаю, Олимпия — венец Вашей семьи, — улыбнулся Эвой и похлопал друга по плечу, незаметно кивнув в сторону центра залы, где юная девушка до яркого румянца отдавалась танцу. На фоне Эдмариона она выглядела совсем крохотной, не доставая принцу в росте даже до плеча. — Да, она очень похожа на мою супругу, пусть земля ей будет пухом! — в сердцах отозвался мужчина. — Боги не наградили меня законными сыновьями, но я готовлю дочь к тому, чтобы передать ей все свои дела. Она очень смышленая девочка. — О, Кезон, я не сомневаюсь! — кивнул Король. — Она лишь с виду хрупкая, внутри нее железный стержень! Вся в мать, а Вы знаете, Зефира была сильной женщиной! Одна из немногих, кто в бою мог положить меня на лопатки, — с улыбкой добавил наместник. — Думаю, Вы часто ей поддавались, друг мой, — рассмеялся Эвой и подозвал слугу, чтобы он подлил им вина. — Не буду скрывать, — кивнул тот. — Отчего же Вы не женились после ее кончины? — поинтересовался Король. — Прошло много времени. Возможно, другая женщина могла бы сделать Вас счастливым вновь. Быть может, подарила бы Вам сына? — О, Ваше Величество, у меня есть сыновья от любовниц, — вздохнул Кезон, — я помогаю им, они служат Вашему Дому. Но Олимпия очень против мачехи, а я не посмею разрушить ее слепую верность матери. Бедняжка даже не помнит ее ласки, но их связь очень крепка. У меня есть официальная любовница, этого достаточно. Я решительно настроен передать все наследство Олимпии, а не мачехе и другим детям. — Есть логика в Ваших словах. Но для женщины опасно быть столь успешной без поддержки мужчины, — Эвой улыбнулся и пригубил вина. Наконец, тема их беседы коснулась интересов Короля. — Многие просят руки и сердца Вашей дочери, не так ли? — Вы совершенно правы, мой Король, — не стал лукавить Кезон, — не ровен час, когда ее жизни будут угрожать ее же братья! Поэтому я ищу ей достойную партию. Но она еще слишком молода. Нянечки говорят, что у нее нет кровотечений, хотя пора бы уже… — А что думает Олимпия насчет брака? — О, здесь, к моему сожалению, она слишком свободолюбива. Ей нравится быть независимой. Я на свой грех привил ей любовь к независимости. Когда мы говорим об этом, она часто сердится на меня. Ей совсем не хочется жить в тени своего мужа. — Да, она любит быть в центре внимания, — добро усмехнулся Король. — Кезон, у меня к Вам очень деликатный вопрос, который я хотел бы решить в более уединенном месте, что Вы скажете об этом? — О, конечно, Ваше Величество! — тут же кивнул мужчина. — В таком случае пройдемте, — улыбнулся Король и жестом пригласил мужчину в кабинет. Вышли они лишь спустя долгое время, но очень довольные состоявшейся беседой. Кезон все глядел на свою дочь в компании принца и генерала Ясона и видел уже совершенно иную картину. — Мой Господин, — наклонился Ясон к преемнику, — могу ли я ненадолго оставить Вас? — Неужели ты привел своего «Грифа» сюда? — вскинул бровь Эдмарион, отвлекшись от девушки. Олимпия с пониманием сделала вид, что совершенно не заметила, что внимание брюнета ей более не принадлежит. Поклонившись мужчинам, она ускользнула в водоворот веселья под недовольные взгляды придворных дам и завистливых фрейлин, которые считали ее выскочкой. — Прошу простить меня, но это действительно так. Кари сопровождает меня часто в качестве моей охраны и главного помощника, — кивнул генерал. — Вот как? И где же он? — поинтересовался парень и оглядел залу. — Он ожидает меня в саду, Ваше Величество. Я посчитал, что офицеру здесь не место. — Правильно посчитал, — кивнул брюнет и невольно перевел взгляд в холл, где прямо за раскрытыми дверями свою службу нес Скараби. Их взгляды сразу перекрестились, но арианец быстро опустил взгляд в пол, почему-то очень растерявшись этому. — Могу я спросить Вас о… — начал Ясон, поймав направление взгляда Эдмариона. — О нем? — принц не сразу вернул внимание другу. — Да. Как Вы знаете, многие уверены в том, что он является Вашим фаворитом. — Хотел бы и я так считать, — вздохнул Эдмарион, — однако он всего лишь офицер на службе. Я хотел бы сделать его старшим офицером. — Но это лишь усилит уверенность в его особом положении. Вы знаете, Ваш отец не очень благосклонно к этому относится. — С этим я разберусь сам. Он доказал свою верность и среагировал быстрее тебя, чтобы спасти мою жизнь, — жестко оборвал принц, посмотрев в глаза генералу. Ясон опустил взгляд, почувствовав укол жгучей обиды. — Звание офицера — не та награда, которая ему положена. — Меня, к большому сожалению, не было рядом. Но, будьте уверены, если бы я был по правую руку от Вас, я бы защитил Вас любой ценой! — В любом случае, он заслуживает милости Короля. — Да, конечно. Прошу простить меня, — не стал спорить мужчина. — Могу я быть свободен? — Да, иди. Ясон поклонился принцу и поспешил выйти из залы. Проходя мимо Скараби, он кинул на него недовольный взгляд и поспешил выйти в сад, где тоже были накрыты столы с закусками и вином. Эдмарион лишь проводил взглядом генерала и тяжело выдохнул. Он несколько утомился от бесконечных танцев и бесед, большая часть которых была ему неинтересна. Вернувшись за королевский стол, Эдмарион принялся за трапезу, чтобы его точно больше никто не отвлекал. Рядом с ним сидела лишь матушка, и когда женщина неожиданно подорвалась с места, Эдмарион сильно напрягся, бросив взгляд в толпу перед собой. Король в центре залы рухнул на колени, схватившись за сердце одной рукой, другой же попытался найти поддержку, чтобы не свалиться на пол окончательно. — Отец?! — Эдмарион сорвался с места, быстро преодолев расстояние до Короля. — Отец! — Созовите лекарей! — встревоженно дала указание Королева и подоспела к сыну. Офицеры подхватили Короля и понесли в его покои. Встревоженные гости долго стояли в полной тишине и ждали каких-то новостей, однако новостей на сегодня не было, разве что празднество было завершено.