«Башня»

      Несмотря на дикие условия Севера, в этом холодном краю среди снежных вершин, белых и, казалось бы, безжизненных полей, возвышались могучие ели. И в Северном замке тоже проходила жизнь. Не такая насыщенная, не столь яркая, как многим бы хотелось, но обитатели суровых земель все же вносили свою лепту в течение событий.       Азарис тихо прошмыгнул в комнату, сразу ощутив существенное тепло от камина. Тадэус только взглядом указал на щеколду, и парень со смешком затворил дверь на замок. Возвращаться в премерзкую комнату для слуг он не хотел, к тому же Тадэус очень слабо настаивал на этом. Для мужчины было очень странно ожидать Иниса каждую ночь, учитывая то, что все эти ночи они просто спали. Тадэус совсем не привык к подобному; такая близость с вором его даже немного пугала, но он этого, естественно, не показывал. Скорее он все перекрывал заботой: отдал парню два одеяла, чтобы тот мог укутаться с головой и не перетягивал одеяла с Тадэуса.       — Плюс этого замка в том, что из-за холода тут никто не стоит на постах, как положено. Иначе тебе бы пришлось спать в своей комнате, — рассудительно проговорил Инквизитор. Мужчина уже лежал в постели с книгой в руках. Сжав переносицу, блондин сильно зажмурился и отложил рукопись на тумбочку, но так, чтобы воск со свечей не испортил страницы.       — Чтобы попасть к Вам на аудиенцию, я бы преодолел все преграды, — артистично выдохнул Азарис, а затем тихо рассмеялся. Разбойник быстро скинул верхнюю одежду, уложив ее на кресло и, оставшись в одной рубашке и брюках, подошел ближе к постели. Рыжий ловко скинул сапоги и, оставшись босиком, встал на цыпочки, чтобы холод пола не так сильно обжигал ступни, — здесь как-то даже для ссылки скучно, — между делом заметил плут и улегся спиной на постель, начав развязывать уже шнуровку высоких штанов.       — Я думал, ты до одури счастлив, что тебе делать ничего не приходится, — удивился Тадэус, у которого, к слову, тоже дел было по пальцам пересчитать. Он был здесь совершенно не нужен, потому что Север был полностью поглощен язычеством. Здесь не было даже одного маленько захудалого храма, где бы он смог хоть что-то сделать, однако строить его, естественно, никто не станет. Это лишние траты, к тому же совершенно бессмысленные. От подобных размышлений Тадэус впадал в какую-то страшную меланхолию. — Хочешь, мы можем привести в порядок эту скудную библиотеку, которая здесь есть, м?       — Опять шаровая (бесплатная) работа, эх, — потянулся Азарис. Разбойник стянул штаны и с улыбкой подтянулся к ногам Первосвященника. Парень беспечно обхватил торс светловолосого мужчины руками и, удобно расположившись у него на ногах, поднял янтарные зеркальца на Тадэуса.       — Что? — вскинув руки в воздух, Тадэус вжался в изголовье.       — Мне кажется, или ты какой-то грустный сегодня? — изогнул рыжие брови Азарис.       — Что ты делаешь? — улыбнулся тот, оглядев полураздетого вора. — Накройся, иначе тебя продует. А со мной все в порядке, я несколько устал, хотя ничем не был занят…       — Что же я делаю, — ощерившись, пропел желтоглазый и ухватился левой рукой за шею Тадэуса. Зуар чуть притянул лицо Инквизитора к себе и подмигнул, — в тот раз у тебя так и не вышло почитать мне. Возможно, сможешь это сделать сейчас?       — Прости? — не понял Тадэус, посмотрев в янтарные глаза этого черта. Вновь опустив взгляд на голые ноги, мужчина потянулся за уголком одеяла и накрыл парня сверху. — Ты хочешь почитать? Серьезно?       Рыжий закивал, но так и не отпустил Инквизитора, наоборот, вор подтянулся к нему ближе и почти налег сверху, удобно устроившись в коконе из одеял.       — Почитать, полистать, выкинуть… все, что пожелаешь, — щедрости Азариса не было предела.       — Эм… Инис? — блондин был несколько обескуражен поведением разбойника. Он вряд ли вел себя так раньше, потому Тадэус терялся в догадках, что действительно двигало им.       — Да, Падре? — парень подтянулся еще ближе и, присев на коленях, оседлал мужчину, точнее одну его ногу, от чего Тадэус ровно сел на постели и максимально придвинулся к изголовью. Тяжело выдохнув, Инквизитор опустил взгляд куда-то вниз, на мгновение пожалев о том, что они под разными одеялами, а затем все же подтянул обратно книгу и начал читать с того места, где закончил:

«И клерк их клянчил, грешная душа, У всех друзей и тратил на ученье И ревностно молился о спасенье Тех, щедрости которых был обязан. К науке он был горячо привязан. Но философия не помогала И золота ни унца не давала. Он слова лишнего не говорил И слог высокий мудрости любил — Короткий, быстрый, искренний, правдивый; Он сыт был жатвой с этой тучной нивы. И, бедняком предпочитая жить, Хотел учиться и других учить.»

Чосер Джеффри, Кентерберийские рассказы

      — Вот же… срань Господня… — широко раскрыл золотистые глаза парень и покачал головой. Сознание Азариса явно было не готово к такой мудреной тираде. — А чего-нибудь другого у тебя нет? Там… романы, легенды, на худой конец басни и сказки?       Разбойник сел вплотную к светловолосому мужчине и, нахмурившись, заглянул в книгу, видимо, решив проверить, что вовсе не ослышался. Тадэус улыбнулся и захлопнул книгу, отложив ее в сторону.       — Сядь, прошу, как-нибудь иначе, — попросил мужчина и направил разбойника руками под одеялом. Инис с улыбкой прижал колени к бедрам Инквизитора.       — Так лучше?       — Безусловно, — кивнул блондин и немного задрал голову, чтобы смотреть в глаза парню, — так ты хочешь сказку? Не вырос еще из них, м?       Плут тихо усмехнулся и чуть опустил голову.       — Мы не вырастаем из сказок. Просто мы перестаем в них верить… по ряду причин, которые происходят с нами в реальном мире, — как-то грустно улыбнулся парень с веснушками, а затем вздохнул и просто обнял Первосвященника. — Видимо, в моем случае этого не произошло. Или этот чертов мир еще не успел меня добить, — говоря Дэусу куда-то в шею, добавил рыжий. Мужчина удивленно вскинул брови и запоздало приобнял вора. Черт возьми, с ним никто и никогда не был так открыт, к нему никто так не прикасался просто так. Наученный лживыми идеалами, Тадэус расценил все действия Иниса, как просьбу, и крепче сжал его стан, коснувшись губами чуть оголенного плеча.       — Щекотно, — еле заметно вздрогнул Инис, когда блондин стал покрывать его плечо легкими поцелуями. Азарис по инерции также стиснул Инквизитора в объятиях и, словно кот, потерся виском.       — А мне показалось, ты сегодня устал… Или это такое неординарное введение к предстоящей сказке? — негромко хохотнул бес.       — Да, — выдохнул Тадэус, — ты ведь эту сказку хочешь? — руки мужчины проскользили по коже вверх до самых лопаток, а после опустились, но не на стан, где они были до этого, а заметно ниже. Инквизитор погладил бедро парня и опустил ладонь к паху, поглаживая внутреннюю сторону ноги.       — Оу, — как-то озадаченно выдохнул Зуар, чуть отстранившись от мужчины. — Я вообще рассчитывал на что-то вроде истории о пряничном домике, а тут попахивает легендой о принцессе, что ненароком заглянула в пещеру к истомившемуся дракону, — с усмешкой изрек рыжий, но не поспешил остановить руки, что стали нетерпеливо ласкать его. Тадэус поднял взгляд на парня и нахмурился.       — Ты не хочешь? — для мужчины это было странно, разве Инис не начал этого сам? Разве не он намекал на близость своими действиями?       — Конечно, я… я не против… — пробормотал плут, прикрыв янтарные зеркальца. Прикосновения были приятны его телу, но странный осадок до сих пор все равно всплывал ледяным комом где-то под ребрами. В прошлый раз его заглушило количество спиртного, в этот раз Инис пытался просто игнорировать это неприятное чувство.       — Но зачем же ты обнял меня, если ты совсем этого не хочешь? — все же спросил Тадэус, положив свои руки поверх одеяла.       От подобного заявления бандит тут же открыл глаза и с изумлением уставился на Дэуса. Подобный вопрос действительно удивил молодого вора.       — Ам… просто так?.. — рыжий говорил так, будто пытался объяснить Инквизитору всем известную истину, — захотелось тебя обнять… это приятно, разве нет? — Азарис даже на секунду задумался: вдруг Первосвященнику просто не нравится подобное? — Тебе не нравится? Я могу постараться больше не трогать тебя зазря… — желтоглазый паренек вмиг ощутил себя как-то нелепо и глупо. А вдруг он сейчас выглядел как те навязчивые и наивные девки, о которых со смехом и издевкой обычно так любят погалдеть мужчины в пабах? От подобных дум совсем стало скверно, и в голову разбойника пришла даже мысль извиниться перед Инквизитором.       — Нет! — поспешил вставить Тадэус, — мне приятно, мне очень приятно, правда. Я просто совсем не привык к такому… Меня никто не обнимал просто так, поэтому я немного поторопился с выводами. Если ты хочешь просто быть рядом, пусть будет так, это тоже неплохо, — улыбнулся он и прижался лбом к плечу вора, — прости меня. Я пытаюсь учить тебя, а сам путаюсь в простых вещах…       — Не привык к такому… — тихо повторил плут, нахмурившись. Внутри рыжего будто все надломилось: и он еще иногда смеет жаловаться, что у него жизнь сложилась неудачно? Тут человек, который не привык чтобы его просто обнимали! — С какими монстрами ты до этого… был, — уместно заменив слово «спал», тяжело выдохнул Зуар и вновь крепко обнял Первосвященника, — ладно, — чуть помолчав, с улыбкой изрек бандит, — будем учиться вместе…       Тадэус в ответ лишь тихо хмыкнул, вспомнив свою связь с Аврари. Однако он насильно вытолкнул все лишние мысли и крепче обнял парня, повалив его на постель. Разобравшись с одеялами и устроившись под одним, мужчина навис над вором и легонько ударил по ладони Иниса, когда тот потянулся подергать его за пряди. Перекинув волосы через одно плечо, Тадэус осторожно прилег на грудь парня и прикрыл глаза.       — Твое сердце стучит слишком быстро, ты все еще боишься меня? — спросил он, не отняв головы от груди.       — Тебя… нет, — сделав небольшую паузу, отозвался вор, — это где-то на подсознании… но я с этим работаю, не переживай, — со смешком признался желтоглазый паренек. Инис положил свою ладонь Тадэусу на спину и прикрыл глаза: с Инквизитором было чертовски безмятежно и спокойно, однако одновременно с этим порой также чертовски страшно и дико. И эта смесь чувств действительно иногда просто сводила с ума рыжего черта. Но чем больше он узнавал Дэуса, тем сильнее в душе картежника образ Инквизитора отзывался теплыми и приятными эмоциями. Страх притуплялся, сменяясь чувствами совсем другого характера.       — Я очень виноват перед тобой, Инис, — тихо ответил Тадэус, — надеюсь, я смогу загладить свою вину за то, что я сделал с тобой. Я знаю, ты хочешь свободы, но если я тебя отпущу, я снова останусь один…       — Дэус… — серьезно начал Зуар, но затем все же решил пойти уже проверенным путем, — давай, мы просто сделаем вид, что всего этого дерьма не было, а? — разбойник нервно облизнул губы и оскалился, — мы на Севере, смогли добраться живыми, вместе — все прекрасно! И ты не один… И вообще, иди сюда, — Инис чуть приподнялся на локтях и попытался подтянуть к себе Инквизитора так, чтобы их лица оказались на одном уровне.       — Видишь, на лирику потянуло, — усмехнулся мужчина, отняв голову от груди парня и чуть приподнявшись, — еще чуть-чуть и, может, сказку придумаю?       — У меня на примете уже есть одна, — прищурившись, тихо протянул плут и, обвив шею блондина руками, невесомо коснулся губами уголка губ Инквизитора.       — Это тоже просто так? — улыбнулся мужчина и прикрыл глаза, подтянувшись к парню и вдавив его своим весом в постель.       — А как захочешь, твоя же сказка, — обворожительно оскалился черт, заглянув в синие глаза Первосвященника, — я все думаю, как можно было уродиться с такими глазами… они же и, правда, как два сапфира…       Тадэус после этих слов рефлекторно посмотрел куда-то в сторону. Подобные комплименты его смущали, и он просто не знал, как на них реагировать. Подхватив парня под поясницей, мужчина склонился к лицу вора:       — Тогда эта сказка будет с хорошим финалом, — выдохнул он и влажно поцеловал губы разбойника. Он хотел этого чуть ли не каждую ночь, что Инис ночевал с ним, но почему-то не решался даже намекнуть на что-то подобное. Наверное, его не отпускало ядовитое чувство вины, осознание, что для этого мальчишки связь с ним — сплошное наказание. Но сейчас, вспомнив последний опыт в каюте корабля, Тадэус внутри чуть не плавился. Зуар воспламенял его желание и раньше, но теперь наслаждение от близости они могли получить оба. И именно это сводило Инквизитора с ума — мысль о том, что Инису с ним хорошо.

***

      Если не смотреть на мелкие королевства, которые были зависимы от сильнейших держав, на карте еле умещались три самых больших государства. Эдмарион еще с детства не любил рассматривать мировую карту: ему невозможно хотелось видеть на всей карте лишь земли Золотой Империи. И в сравнении с этим желанием каждый новый клочок земли, насильно или добровольно присоединившийся к Золоту не радовал его так сильно, как ему того хотелось. Однако времена металлической триады давно уже прошли. В Серебре и Бронзе все протекало не так гладко, как того хотели короли. Вильгельм продолжал держать власть в своих руках, продолжая топить свое королевство в новых и новых долгах; а у Бронзы так и не появилось прямого наследника. Старая Королева скончалась от лихорадки, а Каур все никак не мог дать жизнь бастарду. Все с замиранием сердца ждали его нового брака, однако мужчина не желал радовать свой народ новой Королевой и наследником. Посему Эдмарион решил посетить Бронзу лично с самым обычным дипломатическим визитом. В сопровождении, конечно же, был Скараби, который скорее был вынужден следовать за своим Королем, нежели он желал этого сам. Арианец не любил официальные приемы, опасаясь, что может бросить тень на своего Господина поведением, которое не вязалось с его высоким постом. Также его несколько напрягали отношения с Эдмарионом в принципе: молодой Король добился желанного, однако дальше этого ничего не зашло. Наверное, стоило бы радоваться, что теперь Его Величество вконец потерял интерес к кшатрию, но арианца это сильно задевало. Он сам не знал, каких отношений хотел бы, да и какие вообще возможны между ними, но роль использованной подстилки ему совсем не нравилась. Между тем высказать своего недовольства он не имел права, от чего приходилось лишь сжимать губы, когда в душе поднимался весь неприятный осадок. Эдмарион же не чувствовал никаких угрызений совести: он никогда не скрывал, что подобная страсть длится недолго. Не сказать, что он охладел к мужчине сразу, но последние события в королевствах занимали все его думы. На Скараби не оставалось времени, да и он перестал быть запретным плодом, которого Эдмарион желал так долго. Теперь, когда доступ к мужчине был обеспечен в любое время дня и ночи, брюнет предпочел посвятить себя государственным делам. Именно это и привело молодого Короля в Дом Бронзы, где его радостно встретил Король Каур.       — Ваше Величество, — услужливо кивнул статный мужчина, встретив на своих землях Эдмариона. Прием был в столичном храме, и молодому Королю слуги тут же преподнесли резной сундук из черного дерева, который до краев был наполнен жемчугом, — надеюсь, Вам понравился мой скромный подарок.       Подарок, к слову, был весьма нескромен. Каур с первой минуты напомнил молодому Королю Золота о благосостоянии своей казны и страны в целом. Эдмарион, конечно, прибыл тоже не с пустыми руками и даровал Бронзовому Королю невероятной красоты меч и доспехи, не тонко намекнув, что самым сильным и боевым государством является все же Золото.       — Я польщен Вашим вниманием, — кивнул Эдмарион, приказав отнести сундук в предоставленные ему покои.       — Слышал, Вы скоро женитесь? — продолжал мужчина.       — Не столь скоро, как об этом говорят, — легко ответил брюнет, проследовав с Королем по указанному маршруту. Каур шел рядом с Эдмарионом, показав ему сначала храм, а затем ухоженный зимний сад. Молоденькая девушка, которая была ему не представлена, молча следовала за ними, с интересом рассматривая молодого Короля.       — Брак — это прекрасно! — продолжал Каур, расписывая юному правителю все прелести семейной жизни, которые заключались в законных наследниках престола.       — Отчего же Вы не женитесь снова, Ваше Величество? — с усмешкой подловил Эдмарион, прекрасно зная плачевную ситуацию Дома Бронзы. Прямого наследника у Каура не было: единственный сын сбежал еще задолго до своей коронации, выбрав себе жизнь свободного человека. Мальчишка был так угнетен светскими правилами, что, не думая, бросил все, что ему было чуждо, и бежал на корабле пиратов, прихватив с собой маленького кузена. Официальная версия твердила, что юный принц и маленький граф погибли при захвате королевского судна, однако Эдмарион не отметал возможность того, что наследник все еще жив. До кузена Эдмариону не было никакого дела.       — Ох, где сыскать мне достойную жену? Да и зачем?       — Как зачем, чтобы родить законного наследника Бронзы, — выгнул бровь Эдмарион, — или Вы решили оставить власть тому, кто Вас прирежет?       Скараби, который шел позади своего Короля даже шаг замедлил: и это у него нет манер?! Ему казалось, что Эдмарион слишком груб, однако Каур воспринял эту пощечину шуткой. Бронзовый Король лишь потер свою седую бородку и с улыбкой поднял взгляд к небу.       — Вам не следует переживать о судьбе моего Королевства, у меня есть преемник, — отозвался Каур.       — Полагаю, юная леди родила Вам бастарда? — поинтересовался Эд, кивнув головой в сторону девушки позади них. Бронзовый Король остановился и обернулся, встретившись с изумленным голубым взором девушки, которая лишь недавно имела счастье стать женщиной (у нее начались кровотечения).       — Хотел представить Вам ее чуть позже, — кашлянул Каур, — Гильрея — моя племянница.       — Оу, — растерялся брюнет, развернувшись к обладательнице голубых глаз и гранатовых волос, — прошу простить мое невежество.       Гильрея лишь улыбнулась и вновь поклонилась мужчинам.       — Быть избранницей Короля — достойный комплимент для женщины, — ответила та.       — Так Вы и есть преемница? — удивился Эдмарион.       — Не могу знать, на все воля Его Величества, — вежливо улыбнулась девушка и посмотрела в сторону. Гильрея действительно имела право перенять власть, но в порядке очереди престолонаследия. По воле Каура право на престол у Гильреи имелся лишь после правления преемника и лишь в случае отсутствия у него законных наследников. Девушка этому факту не печалилась, ведь родить законных наследников будущему Королю должна была именно она!       — Правящее лицо — женщина? — усмехнулся Эдмарион и, поймав взгляд Скараби, даже рассмеялся, представив этот цирк. — Что же, что же! На все воля Короля, не так ли?       — Во дворце все готово, нам нужно поспешить. Мы приготовили для Вас прекрасный праздник! — проигнорировав выпад Золотого Короля, Гильрея широко улыбнулась и поторопила всех. Эдмарион кивнул даме и немного отстал от Короля, дав красноволосой девушке возможность идти рядом со своим дядей.       — Это смешно, — тихо хмыкнул брюнет, — ее свергнут быстрее, чем она сумеет издать хоть один стоящий закон.       — Он невероятный грубиян! — тихо пожаловалась девушка Королю и надула губы.       — Терпение, дорогая, — улыбнулся Каур.       — Я не уверен, что преемница — она, — высказался Скараби, чуть нахмурившись.       — Естественно, Каур все же в своем уме пока что, — усмехнулся Эдмарион, — но если нет, то это нам даже на руку.       Когда короли прибыли в замок, покои Эдмариона были полностью готовы. Спальня Скараби была рядом и соединялась с покоями Эдмариона длинным приватным коридором. Золотым гостям предложили немного отдохнуть с дороги и освежиться перед предстоящим ужином. Эдмарион прохаживался по просторной комнате, рассматривая обстановку. Остановившись у стола, на котором лежали подарки Короля Бронзы, парень хмыкнул.       — Если уж мне действительно придется жениться в скором времени, подарок Каура очень кстати, — нехотя признал Эд, — платье Олимпии можно будет расшить этим жемчугом.       Скараби лишь кивнул, решив сохранить молчание. Его голову занимал вопрос, почему их спальни соединены?! Неужели слухи из Золота так быстро добрались и до Бронзы? Однако подобные покои всегда предоставлялись знатным гостям и их верным помощникам. Быть может, зря Скараби нагнетает себя раньше времени?       — Дорогая, поди, оповести Гистуса. Пусть он будет готов к ужину, я представлю его Эдмариону, — попросил седовласый Король племянницу. Девушка улыбнулась дяде и, поклонившись, поспешила выполнить его просьбу. Гистуса найти было очень легко: парень постоянно пропадал в кабинете вместе с учителями, как того требовала его будущая должность, или гулял по королевскому саду в гордом одиночестве.       — Господин, — важно начала девушка, оказавшись перед заваленным пергаментами столом, — Его Величество желает видеть Вас на ужине. Король Золота уже здесь.       Темноволосый парень поднял взор светло-синих глаз на девушку и улыбнулся. Убрав в сторону пергамент и перо, колдун поднялся из-за стола и протянул руки девушке. Гильрея довольно растянула губы в улыбке и сжала ладони колдуна.       — Родная, — выдохнул он, и девушка без слов прильнула к Гистусу, словно не видела его долгие месяцы, хотя их разлука насчитывала лишь несколько часов, — ну и как? Тебя представили Королю Золота?       — Да, хотя не без казусов…       — Что же случилось? — вскинул брови маг.       — Он счел меня любовницей дяди! Страшный грубиян, никаких манер! — тут же пожаловалась девушка. — Кажется, он вообще не чтит женщин! Бедная его будущая супруга, мне так ее жаль!       — Ну, что ты? Быть может, тебе лишь показалось? — успокаивал парень, поглаживая хрупкие плечи красноволосой.       — А вот и нет! Да и к тому же… — запнулась девушка, а потом подняла голубой взор на колдуна, — Гис, с ним прибыл полководец, такой высокий-высокий воин, глаза у него подведены углем! Я слышала, что это его любовник. Какой ужас! Я никогда не смогу понять Золото, как можно? Как можно веровать в стольких богов наравне с Нашим Богом?! Как можно возлежать с мужчиной? Это же грех! — нахмурилась та, а потом вздохнула, запоздало вспомнив, что во всем дворце не сыскать большего язычника нежели Гистус. — Твоя вера тоже разрешает подобные связи… Бог мой, Гистус, а ты бы смог это сделать с мужчиной?       — Свет мой, моя вера всего лишь позволяет любить человека независимо от его… пола, — ничуть не обидевшись, улыбнулся маг, — но, нет, я бы не стал этого делать с мужчиной. Да и к чему мне смотреть на кого-то еще, раз мое сердце уже давно в Вашем плену, — отозвался Гис и поцеловал тыльную сторону ладони Гильреи.       — Но ты делаешь со мной такие вещи! — зарделась Гильрея, прижав ладошки к красному лику, — откуда же ты знаешь все это?       Колдун тихо рассмеялся и снова сжал ее ладони, убрав от лица.       — Для этого особых знаний не нужно, — отшутился Гистус, — если бы я только мог целиком обладать тобой… — со вздохом проговорил маг, — знаешь, я хочу поговорить с твоим дядей… возможно, он переменит свое решение…       — Потерпи немного, любимый, — вздохнула Гильрея, прикрыв глаза, — когда ты станешь Королем, тебе не нужно будет спрашивать разрешения! Я дождусь этого дня, мы будем так счастливы вместе! Я подарю тебе столько сыновей, сколько ты пожелаешь! И я буду полностью в твоей власти! Если бы не строгие правила, я бы отдала свою честь тебе уже давно, не дожидаясь нашей свадьбы.       — Я буду ждать столько, сколько потребуется, — кивнул брюнет, приобняв девушку.       — Ты должен знать, что нет никого от края до края земли, кого бы я любила так, как я люблю тебя, Гистус, — вымолвила голубоглазая и, приподнявшись на носочках, обвила шею колдуна руками, — от того и тяжело дается мне ожидание… мне хочется сделать для тебя все, чего ты желаешь!       — Мое самое заветное желание — быть рядом с тобой, — мягко улыбнулся маг и невесомо коснулся чужих губ. Внутри красноволосой все затрепетало, и она пылко ответила на скромную ласку. Все в ней горело от желания, что с завидной периодичностью она хотела отдаться любимому до свадьбы, ведь она все равно выйдет замуж за него! И все же страх перед Королем останавливал ее в самые безрассудные минуты.       — Гистус, — почти хрипнула она, едва поцелуй распался. Брюнет крепче сжал стан Гильреи, продолжив поцелуй, а затем прижал девушку к стене за шкафом, спустившись влажными губами на ее шею и плечи. Гильрею пробила дрожь от мучительного желания.       — Сюда может кто-то войти… — тяжело выдохнула она, прижимая его голову к груди.       — Не войдет, не беспокойся, — ответил маг и встал на колени перед девушкой, обняв ее ножки через пышное платье, и поднял голову вверх. Гильрея пылала огнем на солнце из-за цвета волос, но колдун в то же время видел, как она сгорала внутри. В ней было столько чистой энергии, что ему немедленно хотелось ее взять, а ей также хотелось отдать ее.       — Я хочу поговорить с твоим дядей, я не могу так долго ждать… — выдохнул он уткнувшись лицом в складки ее платья, — все во мне стремится к тебе…       — Гистус, ты же знаешь, как он против, — чуть не плакала та, — подожди… Сегодня он впервые представит тебя как преемника…       — А после? У него все расписано на годы вперед! Годы, дорогая, я не выдержу.       — Что? — нахмурилась та, — ты хочешь сказать, что полюбишь другую?!       — Нет! — отпрянул маг, сжав в ладонях ее платье. — Я просто боюсь, что тебя отдадут замуж за кого-нибудь другого, что мы не успеем связать наши души и сердца. Боюсь, что ты разлюбишь меня.       — Этого никогда не случится! Мое сердце и моя душа навеки твои и только! — уверенно выдохнула девушка и сама опустилась на колени, обняв возлюбленного. — Тебе не нужно этого бояться. Я люблю лишь тебя, люблю тебя с первого дня, как увидела. Хочешь, я буду твоей уже сегодня? Любимый, я на все готова ради тебя!       — Что? — удивился колдун. — Нет, Гильрея, я не могу. Твоя честь должна сохраниться до первой брачной ночи, я не могу этого сделать… Я буду ждать. Мы может не прибегать к этому… я просто хочу, чтобы ни один другой мужчина не овладел тобой никогда.       — Мы можем сделать это иначе, — тихо заговорила девушка на ухо брюнету, — Его Величество Эдмарион возлежит с мужчинами так, как ты можешь возлежать со мной…       — Гильрея, — ахнул парень, отпрянув от девушки, — что ты говоришь?!       — Я просто хочу быть твоей, — все же смутилась она, — хочу, чтобы ты брал меня так, как возлюбленный муж берет свою любимую супругу. Хочу чувствовать себя твоей женщиной, принадлежать тебе. Я ведь знаю, что у тебя были другие женщины, что тебе мало того, что есть между нами. Я не хочу, чтобы ты смотрел на доступных девиц, потому что я могу дать тебе все, что они продают за деньги!       — Ты с ума сошла, ты не знаешь, о чем говоришь, — зашептал Гистус.       — Я доверяю тебе, ты ведь никогда не сделаешь мне плохо… Гис, неужели ты не хочешь быть со мной?       — Я желаю этого всем своим естеством! — воскликнул он. Гильрея улыбнулась и сама попросила поцелуя, растворившись в объятиях язычника. Она готова была продать свою душу ради него, так что же ей стоило вновь в ночи сбежать в его покои не ради долгих прелюдий, а ради того, чтобы отдаться тому, кого она любила всем сердцем?

***

      В комнате послышался грохот: голубоглазый брюнет смел подчистую все, что лежало на столе. Подаренный жемчуг рассыпался по полу, дорогая ваза разбилась, серебристый поднос зазвенел, фрукты были разбросаны, а вино разлилось лужей, впитавшись в ковер. Эдмарион был вне себя от злости, ни один из пажей не решался подойти к своему Королю ближе. Только его полководец продолжал стоять неподалеку от разгневанного Эдмариона, в смятении наблюдая за погромом.       — Будь проклят тот день, когда на земле родился первый маг! — свирепствовал Эдмарион. — Я давно понял, что все Серебро повернулось на этих колдунах, но Бронза!!!       — Ваше Высочество, — выдохнул Скар. — Одним магом больше, одним меньше… Золото все равно останется самым сильным государством вне зависимости от этого.       Брюнет поднял взгляд на мужчину, и внутри Скара все съежилось от его колючего взора.       — Ты видел эту наглую рожу Каура, когда он представлял его?! Ты понимаешь, что всеми нашими планами можно теперь лишь задницу подтереть?! Эти колдуны совершенно непредсказуемы! У Бронзы и без того хорошее вооружение, теперь у них будущий король — чертов еретик! — снова вспыхнул Король, ударив ладонью по дубовому столу. Слуги боязливо отступили к стене и нервно переглянулись: застать Повелителя в таком расположении духа было чревато неприятными последствиями. Скараби, оглядев комнату, поднял ладонь и спокойно попросил оставить их наедине. Слуги без промедления исполнили волю Полководца.       — Ваше Величество, — воин подошел ближе к Эдмариону и, переборов в себе неуверенность и страх, положил ладонь на плечо своего Господина, — Бронза — мирное государство, которое за всю свою историю участвовало в войнах не больше трех раз. Да и то лишь в начале образования Империи. Их бойцы даже и не знают, что такое настоящая битва. Большая их часть никогда не билась насмерть. А теперь представьте, что этих самых воинов закинули в самый разгар боевых действий. Это провал. И Бронза это знает. Поэтому и не хочет вступать в конфликт. Так чего Вы опасаетесь? Бронза не посмеет напасть на Золото. Ваши континенты были в мире уже несколько столетий…       — Дело не в этом! — рыкнул Король. — Это нам теперь нужно хорошенько подумать над военной кампанией! Уверен, Вильгельм теперь жопу рвать будет, чтобы укрепить союз с Бронзой! Против магии нет оружия кроме магии! Тьфу! — все негодовал молодой Король. Дернув плечом, парень сбросил с себя прикосновение, лишь затем обернулся на Скара и тяжело вздохнул, — прости…       — Неужели Вам так претит мирное время? — устало изрек кшатрий, посмотрев Эдмариону в глаза. Несмотря на то, что Скараби занимал военную должность, он до сих пор не понимал «прелести» войны. Любая битва — это смерть и горе, вот что понимал арианец.       — Причем здесь это? — не понял Эдмарион. — Серебро должно нам почти все земли! Естественно, я вне себя от мысли, что у них будет такой союзник!       — Серебро вернет Вам долг, или же этот долг вернет Вам их союзник Бронза. В любом случае Ваши деньги вернутся к Вам. И… мне казалось, что сейчас все три Дома в союзе, — пожал плечами Скар, — и если Вы не желаете скорой войны, то я не вижу причин для… переживай, — коротко улыбнулся Полководец.       — Скараби!!! — опешил Эдмарион. — Они должны нам не только деньги, но и земли! Черт возьми, Ясон все же прав, ты совершенно… — брюнет осекся и лишь вздохнул, махнув на Полководца рукой. Осев в кресле, Король пнул подаренный сундук и угрюмо уставился взглядом в пол, подперев руками голову. — Не к добру все это…       — Простите… — тихо отозвался арианец, оставшись стоять на том же месте. — Вам стоило взять с собой Господина Ясона. И, да, он прав. Я лучше командую отрядами в боях… и из меня никудышный стратег. Но одно я Вам точно скажу — земли Серебро не отдаст. А если Вы захотите их отнять силой, то наступит очередная многолетняя война, в которой Бронза, как и прошлые века, будет стоять в стороне, занимая нейтралитет. Поэтому этот маг — это совершенно не то, о чем стоит Вам беспокоиться.       — Скараби… — обреченно вымолвил Эдмарион и откинулся на спинку кресла. Подняв взгляд на мужчину, голубоглазый помял губы и улыбнулся краем рта, хлопнув пару раз по подлокотнику, — иди ближе, присядь.       Арианец тихо вздохнул и присел в соседнее кресло. Возможно, кшатрий разочаровал своего Короля в роли жесткого полководца, что мечтает подавить все соседние Империи, но Эдмарион больше не злился, это уже было неплохо. Сам Король решил перенаправить свою энергию в другое русло, однако все было не так просто.       — Сядь ближе, — снисходительно улыбнулся он.       Скар ответно ощерился, хоть и не понял смысла просьбы (ведь он и так сидел достаточно близко), но исполнил волю Эдмариона: пододвинул свое кресло еще ближе к Правителю Золота. Король вопросительно изогнул бровь и молча наблюдал за мужчиной еще несколько минут.       — Ясно, — кивнул он и поднялся на ноги, преодолев расстояние между ними. Уперевшись в спинку кресла ладонью, молодой Король навис над Скараби и слабо улыбнулся, — я имел в виду это, — высказал он и уперся коленом между ног воина. Скараби едва заметно нахмурился, а затем отвел взор каре-зеленых глаз в сторону: Эдмарион выбрал не самое подходящее время для проявления своей «милости», к тому же кшатрию уже начало казаться, что Король и вовсе потерял к нему такого рода интерес. Даже больше — арианец смог свыкнуться с мыслью, что его единожды использовали, а затем забыли.       — Простите, — выдавил из себя воин, продолжив смотреть в сторону.       — Простить что? — улыбнулся он, нагнувшись ниже и ткнувшись носом в его щеку, — не хочешь посмотреть мне в глаза? — тихо спросил он в самое ухо.       Кшатрий сдвинул светлые брови: он совсем не разделял веселого настроя своего Господина. Скараби закусил нижнюю губу и повернулся в сторону Эдмариона. Теперь их лица находились в интимной близости друг от друга, и мужчины почти соприкасались носами, потому Эдмарион коротко поцеловал уголок губ воина и все же немного отстранился, не получив никакого ответа на ласку.       — Что не так?       Скар на мгновение прикрыл глаза, обдумывая все, а затем все же выдохнул:       — Я просто устал, — у арианца не было ни прав, ни причин для отказа, но все же что-то заставляло Скараби противиться и чувствовать странный неприятный осадок где-то в груди.       — Устал? — не понял Эдмарион. Сдвинув брови, брюнет отпустил спинку кресла и спустил ногу на пол, неподвижной горой возвысившись над Скараби. Казалось, гора обрушится, уничтожив все, если арианец снова ответит неверно.       — Да, Ваше Величество, — вопреки всему кивнул светловолосый, хотя внутри все сжалось от неприятного предчувствия.       — Я так возвысил тебя, сделал все, чтобы ни ты, ни твоя семья больше ни в чем не нуждались, чтобы вы никогда больше не оказались в цепях рабства… и это твоя благодарность? — скривил губы Эдмарион. — Я говорил, что не потерплю более твоих отказов! У меня не было времени быть с тобой в более интимной обстановке, я не вызывал тебя к себе, заботясь о твоем чертовом спокойствии. Я хотел прийти к тебе сам! Но раз Ваша Светлость желает отдыха от моего внимания, раз его и в таком количестве для Вас, Господин, оказалось много… — едко говорил брюнет, — если ты также не желаешь быть моим фаворитом, уходи. Я не стану заставлять тебя. Но больше моей милости не жди.       — Я не сказал, что не хочу быть Вашим… — тихо начал воин, — я не сказал, что не хочу быть с Вами. Я всего лишь сказал, что устал. И я уж никак не думал, что Вы воспримите «это» так… грубо.       Эдмарион недоуменно уставился на мужчину, который даже не потрудился встать на ноги, а так и продолжал сидеть в кресле. Словно не он допустил ошибку, а Король. Скараби внимательно посмотрел в глаза Королю и, не дождавшись ответа, продолжил:       — До того дня я считал Вас своим другом. Наверное, это тоже глупо и безрассудно, так? Ведь, возможно, у Королей нет друзей, только слуги, рабы, стражи и союзники… А я по своей наивности полагал иначе. Но дело не в этом. После того дня Вы стали для меня еще ближе. Об этой связи и Вы говорили. И Вам уж ничего не стоило позвать меня к себе, ведь я бы незамедлительно пришел к Вам… Так как Вы для меня больше, чем Правитель, который желает видеть меня в своих покоях… Я говорю это к тому, что Вам больше незачем пугать меня тем, что Ваша милость больше меня не коснется…       — Ты совсем страх потерял? — спросил брюнет в ответ на длинный монолог. — Ты еще меня виноватым делаешь?!       — Я… — опешил Скараби, который явно не ожидал подобной реакции от Эдмариона. Арианец опустил глаза и поднялся с кресла: он совсем забыл, что говорит с Королем совершенно на разных языках. Пора было уже привыкнуть к правилам знатных господ, но Скараби продолжал упрямиться, считая все это формальностью и лестью. Еще совсем недавно он сам убедился, что тот, кто поклоняется тебе и кричит о твоем величии, в любой момент может оказаться предателем и вонзить нож тебе в спину. Но правила должны оставаться правилами, это он понимал.       — Прошу прощения, Ваше Величество. Больше подобного не повторится, — отчеканил заученную фразу кшатрий и присел на одно колено в поклоне Эдмариону, продолжив смотреть в пол.       — Поднимись, черт возьми, я не этого требую от тебя в эти минуты! — безнадежно выдохнул голубоглазый. — Я и не хочу требовать чего-то… надоело!       Скараби молча поднялся на ноги и устало выдохнул: Эдмарион никак не хотел понять совершенно простой вещи. «Неужели он и с родными такой же?» — пронеслось в голове арианца. И все же кшатрию хватало наглости и упрямства пытаться объяснять своему Королю, кажется, только ему привычные истины.       — Вам и не надо требовать, а Вы это никак не поймете. Мы знаем друг друга не первый день, — переборов в себе страх, все же решил высказаться Скар, — Вы знаете меня, а я Вас. Я — Ваш первый Полководец, хоть, может, и не заслуживаю этого. Я — Ваш друг и любовник. Но… доверие Вас не устраивает, понимание тоже. Вам это не нужно. Вам нужен солдат, который исполняет свой долг перед Королем? Хорошо, пусть будет так. Видимо для Вас это привычнее…       — Я не ищу слугу в своей постели, — нахмурился Король и тяжело вздохнул, — я не привык слышать отказов, и я бы не хотел приучаться к этому… Но если тебе нужно настроение и атмосфера, то хорошо, я готов ждать. Только, молю, сотри с лица эту гримасу, я ведь не хотел задеть твои чувства…       — Это был не отказ… — все же тихо уточнил Скараби, а затем покачал головой, — я не хотел злить Вас всем этим… Просто хотел сказать, что Вам не обязательно приказывать мне уважать Вас и… дорожить Вами. Я и без приказа это делаю, — слабо улыбнулся кшатрий.       — Я счастлив это слышать, — улыбнулся Эдмарион и положил свою ладонь на плечо кшатрию, — ты устал? Отдохни. Уверен, это чертов маг высосал из нас все силы.       Скараби ответно положил свою руку поверх ладони Эдмариона и чуть наклонил голову.       — Пойдемте, — подмигнул арианец, кивнув в сторону комнаты с ванной, — у меня есть одна идея, как нам снять эту порчу.

***

      Первый день в этом ледяном дворце был, кажется, самым сносным из всех остальных. Привыкший к разнообразию столицы, Вилмар не знал, чем себя занять. Для охоты было слишком холодно: парень просто отказывался высовывать нос на улицу, потому что даже в самом замке было холодно! Все его будни занимал старый наместник Биргер, который считал своим долгом занимать принца скучными беседами. Рядом со стариком всегда был Норд или старший сын — Магнус. Биргер рассказывал об истории этого места, о диком народе, который, конечно, еще очень далек от просвещения, о варварах, которые не дают покоя, и разбойниках. Сам старик был обращен к единой вере, но в его словах часто слышались языческие изречения, от чего приходил в ярость уже Тадэус. Инквизитору показали бедный и невзрачный алтарь, и синеглазый блондин совсем приуныл. У него не было никаких средств к тому, чтобы как-то исправить это вопиющее безобразие. Однако у этого алтаря мужчина проводил большую часть своего времени. Скука и абсолютное бездействие в этом замке давали мужчине время думать о своем. Ненужность, которую так остро ощутил Тадэус, подняла все самые худшие воспоминания в его душе. И даже Инис, который старался научить Тадэуса безвозмездной ласке, ситуацию не спасал. Наверное, он делал даже хуже, но совсем этого не понимал.       Каждый раз, когда Инис делал что-то, что никак не входило в привычные рамки, Тадэус вспоминал об Аврари. И эти воспоминания казнили его каждую минуту. Он обещался не вспоминать о нем, но мужчина все равно не покидал его мыслей, возвращаясь в них вихрем. Тадэус совершенно ничего не мог с этим сделать, он был бессилен перед своей слабостью. Он не мог изменить своего прошлого, а потому не мог изменить того, что с ним происходило. Познав однажды любовь со всей ее темной стороной, Тадэус нуждался в этом чувстве снова. Но любая мысль о том, что он вот так может полюбить вора, его до одури пугала. Он уже любил неверного и обжегся очень сильно. Прав был отец, ему нужна была женщина, но что делать, если женщины вызывали в нем лишь отторжение? Он даже не мог себе представить, что это возможно.       — Господь всемогущий, — тихо выдохнул Тадэус, сжав свой крест ледяными ладонями, — я грешен перед Тобой…       Он поступал неправильно. Теперь, когда у мужчины было так много свободного времени, Тадэус не переставал об этом думать. И, что хуже всего, каясь в каждом своем грехе, Тадэус каждую ночь возвращался в свою комнату и не мог уснуть, пока вор не ляжет с ним рядом. Он не мог избежать греха, не мог не сделать новой ошибки. Осознание своей неверности святому убивало его каждый день, но он не мог и не хотел вырваться из замкнутого круга. Порой он бывал слишком строгим с Инисом, вел себя столь отстранено и холодно, что уже сам разбойник боялся в его присутствии сделать что-то не так. Зуар вообще не понимал, как Тадэус мог быть таким холодным и таким заботливым одновременно: иной раз ему самому хотелось к нему прижаться, что всегда перетекало в куда более серьезную связь; в другие — он боялся его мизинцем задеть.       А Тадэус вспоминал о своей первой любви, находя новые различия Аврари и Иниса. Аврари никогда не сделал бы столь простых для человека вещей, как ласка и нежность. Смешно было вспоминать о том, что Тадэус был уверен в обратном. Ему всегда казалось, что мужчина научил его всему, но поведение Иниса вносило коррективы в его восприятие. Для Тадэуса было дико проявлять ласку просто так, без конкретной цели. Поэтому, когда Инис обнял его уже после близости, Тадэус даже не понял, что от него хотят: то ли продолжения, на которое не было сил, то ли?.. Мужчина усмехнулся и прижал ладонь к глазам.       — Ты сделал из меня чудовище, — тяжело прошептал он, с мукой сжав свою одежду на груди. Воображение выкинуло лик Аврари в церковной одежде, и Тадэус мысленно взвыл. Ему нужно было чем-то себя занять, чтобы перестать думать об этом! Лента воспоминаний крутилась слишком быстро: то он вспоминал об искренности в своих чувствах к мужчине, то вспоминал, как искренне страдал Инис, вынужденный стерпеть все, что с ним сделал Тадэус. А ради чего? Ради такой жизни на поводке? И ведь, что страшно, Тадэус даже не думал отпускать поводок.       Сам же вор находил себе занятия в Северном замке с завидной прытью. Зуар, по своей природе не привыкший сидеть без дела, проявлял себя в любом «кипише» (как это сам называл вор), который возникал в стенах крепости. Утром он мог находиться в конюшне и заниматься лошадьми, ближе к обеду на кухне смущать своими развязанными речами здешних кухарок, к вечеру оказаться подле прелестных фавориток принца или в старой библиотеке, а ближе к ночи в комнате у Первосвященника.       Вот и сегодня рыжий разбойник не изменил своему расписанию и после обеда направился в горницу, где обычно коротали свободное время милые дамы. Угостив самую младшую графиню печеньем, которое было благополучно стянуто с кухни, Азарис приготовился слушать мелодии старой арфы. Музыкальный инструмент был специально спущен с южной башни по просьбе самой старшей девушки, Риверии. И теперь графиня почти каждый вечер устраивала музыкальные сессии, радуя заскучавших жителей промерзшего дворца. Бывало, что послушать арфу приходил и Лазарий, а порой и сам принц. Но если первый сразу после завершения игры на струнном инструменте покидал горницу (также незаметно как и появлялся), то Вилмар после провожал то одну, то другую девушку до своих покоев.       В этот раз на небольшом «представлении» не было ни колдуна, ни принца. Поэтому после того, как Риверия закончила игру, все потихоньку начали расходиться по своим комнатам. Задержался лишь вор: он рассказывал Агате (самая младшая из дам) про свое путешествие в горы. А когда его удивительная история, в конце которой Инис в очередной раз попадал в тюрьму, была закончена, сами девушки покинули горницу.       — Приходите завтра, Господин Зуар! Риверия будет играть, а я попробую спеть! — весело улыбалась Агата, на прощание помахав ручкой.       — Обязательно, как такое пропустить? — обворожительно оскалился Азарис и подмигнул молодой девушке. — Буду ждать следующего вечера с нетерпением!       Рыжий бес с улыбкой проводил графинь янтарным взором и хотел уже сам покинуть комнату, но тут его взгляд зацепился за небольшой блестящий предмет. Что-то маленькое и белое поблескивало камушками возле арфы. Плут быстро направился к сверкающему предмету и оскалился еще шире.       — Вот те на… растеряхи, — усмехнулся Азарис, подняв красивую резную заколку. Рыжий парень покрутил украшение в руках и обернулся в сторону двери. «Надо бы вернуть…» — начал размышлять Инис. Вор еще раз оглядел заколку, а затем тихо ухмыльнулся, — а, может, и не надо…       Тадэус никогда не спускался слушать игру на арфе. Помимо столичных дам в горнице бывали и другие женщины, которые, отыскав ни разу непрочитанные богословия, наперебой мчались к нему на исповеди и глупые рассуждения о религии. Тадэус не выносил общество женщин, еще больше он не любил глупость, выдаваемую за гений. Потому часто он рано возвращался в свою спальню и просиживал остаток вечера за писаниями и отчетами, в которых каждый день прибавлялось лишь по строчке. Первый корабль отплывет лишь через пару месяцев, вместе с ним в столицу отправится первое письмо о том, что они все же добрались живыми.       Закончив с письмом, мужчина вновь принялся за себя. Наверное, у него никогда не было так много времени, чтобы ухаживать за своими волосами. По правилам, вычесывать волосы Инквизитора должен был слуга, но Тадэус всегда делал это сам. Очень редко это делал Аврари, которому безумно нравились волосы послушника, и он часто сравнивал Тадэуса с женщиной, вставляя в его пряди цветы. Это раздражало, но Тадэус никогда не показывал особого недовольства. Почему-то все, что делал с ним Аврари, воспринималось блондином за чистую монету. Или же Тадэус всегда боялся вызвать недовольство мужчины?.. Сейчас Первосвященник терялся в воспоминаниях и частенько хватался за голову от того, как глупо и безрассудно вел себя в том далеком прошлом. Его мысли прервались, когда дверь без стука отворилась, и в спальню зашел до неприличия довольный Инис. Стало быть, музыкальный вечер, который хоть как-то развлекал принца и наместника, все же закончился.       — Па-а-адре! А Вы все прихорашиваетесь, а, Падре? — практически промурлыкал Азарис, затворив за собой дверь ногой. Рыжий с нескромной улыбкой оглядел хмурого Инквизитора и, прищурившись словно лис, двинулся в его сторону.       — Если я перестану это делать, мне придется их отстричь. Но так как дел у меня никаких нет, то я могу вычесывать их каждый день. В столице у меня не было столько времени, — пожал он плечами. Присутствие Иниса в такие моменты его смущало, но мужчина игнорировал подобное. В конце концов, есть вещи, которые должны были смущать его куда больше.       — Хех, отстричь, — встав напротив Тадэуса, усмехнулся плут, — нет, мир еще не готов к таким жертвам!       Зуар бесцеремонно уселся рядом с Инквизитором и по инерции перевел взор игреневых глаз на зеркало. В отражении он видел угрюмого блондина с васильковыми очами и рыжеволосого парня с россыпью веснушек на лице.       — Готовься ко сну, Инис, — рекомендательно вздохнул Тадэус, кивнув в сторону чаши и кувшина с водой.       — Обязательно, — бездумно кивнул рыжий, а затем придвинулся к молодому мужчине ближе, — закрой глаза, — на ухо шепнул бес, коснувшись носом щеки Первосвященника.       — Зачем? — нахмурился Тадэус и немного отпрянул от вора. — Заруби на носу, я против твоих фокусов и другой дури…       — Зачем же так грубо? — с наигранной обидой протянул разбойник. — Чем плохи фокусы? Они приносят лишь радость… Но сейчас не об этом! Просто закрой глаза, неужели ты мне не доверяешь? — вновь прильнул к Тадэусу шут. Мужчина в ответ еще сильнее сдвинул брови и с безнадежным выдохом все же прикрыл глаза. — Только не подсматривай! — хохотнул рыжий и вытащил найденную заколку.       — Как дите малое, ей Богу…       Зуар с улыбкой покрутил заколку в пальцах рядом с головой Инквизитора, представив, как это будет смотреться. Аккуратно подцепив пальцами прядь волос блондина, Инис вставил блестящее украшение в светлые волосы мужчины.       — Можешь открывать, — только и успел выдохнуть парень, чуть отпрянув от резкого движения Падре. Тадэус, почувствовав что-то холодное, сразу раскрыл глаза и, увидев в отражении женское украшение в своих волосах, совершенно не разделил восторга вора. Сжав губы, мужчина глубоко вдохнул, еле проглотив свое недовольство.       — Какого дьявола ты делаешь?! — все же спросил Тадэус, выдернув заколку из волос. Воспоминания об Аврари и так не отпускали его в этом ледяном обиталище, так Инис решил надавить на это?! — Не смей так делать! И вообще не трогай мои волосы! — злостно выдохнул мужчина, всучив украшение в руки шутника. До мужчины не сразу дошло, что Инис знать не знает ни о каком Аврари и уж тем более о его дурацких привычках. Да и откуда ему знать, ведь Аврари давно уже умер… И почему-то в этот момент Тадэус вновь ощутил боль своей утраты. Каким бы ни был Аврари, он был частью его жизни, сделав ее самой светлой полосой существования и самой темной одновременно.       — Уся, ты чего? Я просто пошутил! — опешил рыжий разбойник, сжав заколку в ладони. — Я подумал, что это будет красиво смотреться в твоих волосах, вот и…       — Я не женщина, чтобы носить подобное. И где ты вообще это взял? — все так же сурово поинтересовался блондин, встав с края постели. Азарис по инерции тоже вскочил на ноги и даже сделал неуклюжий шаг назад. Парень совершенно не мог понять, что именно так оскорбило Инквизитора. Но Тадэус был явно расстроен, и еще больше рассержен.       — Я знаю, что ты не женщина. Просто… — начал неловко оправдываться парень. — Я не думал… а, неважно… прости. Я не хотел… — опустил глаза в пол разбойник.       Поняв по виду парня, что перегнул палку, Тадэус тяжело выдохнул и потянул руку к Инису, но тот, видать, воспринял этот жест иначе, и рефлекторно отпрянул. Тадэус замер с протянутой рукой и все же ее одернул, сжав губы. Инис, кажется, подсознательно испугался, что его за это могут ударить.       — Прости, я не хотел тебя пугать, — бесцветно выдохнул Инквизитор, — просто не делай так…       — Я просто не знал, — вновь тихо повторил рыжий. Инис еще раз с опасением посмотрел на Дэуса и, оставшись на расстоянии вытянутой руки от Инквизитора, обошел его и направился к письменному столу. — Завтра верну туда, где взял, — без какого-либо фарса добавил вор и небрежно кинул блестящую заколку на стол.       Тадэус лишь тяжело вздохнул и, отложив щетку, лег в постель. Он не знал, что сказать, да и не видел в этом смысла. Инис его боялся, и этот страх всегда будет жить в нем. «Конечно, после всего, что я сделал, что ему остается? — с этими мыслями мужчина натянул одеяло на голову. — Ты — чудовище, Тадэус». Светловолосый мужчина попытался выкинуть все эти скверные думы из головы и побыстрее уснуть, но как только Тадэус закрыл глаза, он почувствовал на себе вес чужого тела.       — Инис? — нахмурился он и раскрылся, вдохнув более прохладный воздух. Почти все свечи были потушены, за исключением парочки у постели. — Что ты делаешь?       — Ну, так — ко сну готовлюсь! — изрек Азарис с таким видом, будто только что ничего совершенно и не произошло. Парень неунывающе оскалился и начал стаскивать с себя верхнюю кофту. Конечно, с виду могло показаться, что вор уже и забыл о неприятном разговоре, но на самом деле разбойнику каждый раз очень тяжело давались улыбки и изображение на своем лике «радостной рожи». Однако Зуар просто не переносил подобного напряжения и был готов «жертвовать собой», лишь бы сгладить все углы.       — Эй, — Тадэус присел и схватил Иниса за руки, когда тот снял с себя кофту, — ты не должен чувствовать себя виноватым, в этом нет твоей вины, ты же ничего плохого не сделал. Это все в моей голове. Я не хотел тебя пугать, просто здесь… я схожу с ума. Я не хочу на тебе срываться, просто есть вещи, которые… — мужчина нахмурился, подбирая нужные слова, — ты можешь меня касаться, как тебе нравится, просто без женских заколок, хорошо? Это всего лишь шутка, я знаю, но не надо. У меня нет чувства юмора, ты же знаешь.       Инис как-то по-доброму улыбнулся и приобнял Инквизитора за плечи.       — А я и не чувствую себя виноватым, — бесстыже солгал плут, — ведь, как ты и сказал, здесь нет моей вины, — Азарис подмигнул Тадэусу и откинул кофту в сторону кресел. — Да и сходить с ума я тебе не позволю!       Мужчина слабо улыбнулся и, откинувшись спиной на изголовье, прикрыл глаза.       — Ложись спать, — прошептал он и, раскрыв глаза, коснулся щеки вора ладонью. Рыжий черт приятно зажмурился и потерся о ладонь мужчины, а затем шутливо прикусил указательный палец и поднял на Тадэуса янтарный взор. Тадэус с улыбкой прикусил губу изнутри и тяжело выдохнул, обняв парня и повалив рядом с собой. Кое-как укрыв его одеялом, Тадэус обнял его со спины и уткнулся носом в шею.       — Просто так тоже приятно, — улыбнулся он, мягко поцеловав загривок, — и даже не думай перетягивать все одеяла на себя, на пол спихну.       Тихо усмехнувшись, разбойник устроился поудобнее и закрыл глаза. Напряжение между ними больше не чувствовалось и это самое главное. Однако Тадэус все равно плохо спал. В голове возникали старые образы прошлого, заставляя сердце Первосвященника болезненно сжиматься; на душе было скверно из-за угрызений совести уже от настоящего. Все это мучило молодого служителя, заставляя подолгу ворочаться в постели. А когда Тадэусу все же удалось уснуть, ему приснился уже давно мучивший его кошмар. Образ Аврари вновь явился к нему во сне и, когда мужчина готов был выдрать его душу, Тадэус резко распахнул глаза.       Тяжело выдохнув, мужчина потер лицо и повернул голову в сторону, чтобы убедиться, что не разбудил вора, однако тот и не спал вовсе. Зуар сидел на краю кровати, свесив ноги к полу. Плечи были сильно опущены, от чего даже через ткань ночной рубашки Тадэус видел позвонки на его спине. Кажется, в эту минуту его не волновало тепло одеял, он просто молчал и смотрел куда-то перед собой. Парень почти не двигался, лишь изредка опускал голову, а затем вновь устремлял янтарные зеркальца вдаль комнаты.       Азарис вновь вспоминал о родных. Где-то в глубине души ему казалось, что он их предал. Он отправился на континент Серебра на поиски семьи, а в итоге? Стал сначала циркачом, потом казнокрадом-неудачником, а затем любовником Главного Инквизитора. Хороши же заслуги… И каждый раз, когда судьба давала ему шанс сбежать из этой западни, разбойник сам пятился назад. Так случилось и на острове, на котором судно принца было вынуждено остановиться чтобы переждать бурю. Инис уже смог незаметно уйти с корабля: по воле фортуны в тот день на Первосвященника напала жуткая морская болезнь, и он был не в состоянии следить за шустрым вором. Он забрал деньги, которые были изначально выиграны в карты и кости, а затем отняты Тадэусом на «благотворительность». Он уже дошел до таверны и практически нашел попутчиков, которые смогли бы подбросить его обратно до континента. Однако вместо этого он просто купил очередную коробку с ромом и вновь вернулся на корабль. «Что ты творишь, глупый?!» — думал про себя плут до самого конца их путешествия. А потом? Он мог удрать в порту по прибытии на Север. Они остановились в трактире. Что проще, сказать, что вышел по нужде, а сам своровал самую крепкую лошадь из конюшни и поминай как звали. Но, нет, доехал до замка как и все. Да и тут — охраны нет, Инквизитор занят своими делами! Собрался, взял коня, скрылся. С одной стороны все так просто, а с другой… На деле же выходит так: Первосвященник мирно сопящий под боком и угрызения совести перед семьей.       — Инис… — тихо позвал Тадэус, придвинувшись к парню. Рыжий плут от неожиданности даже вздрогнул: тихий голос прозвучал для Иниса, как гром среди ясного неба. — Что с тобой? Что-то случилось? — нахмурился пепельноволосый, силясь рассмотреть лицо Азариса в темноте.       — Просто кошмар, — устало соврал Зуар и обернулся к Инквизитору. Парнишка был на удивление спокойным или даже подавленным, в этот раз разбойник даже не потрудился изобразить на своем лике неунывающий оскал. Тадэус нахмурился еще больше. Кошмары донимали не его одного, однако если мужчину мучило прошлое, то Азариса, наверное, мучило его настоящее. Небольшой конфликт из-за чертовой заколки вновь напомнил парню о том, кто держит его в незримых кандалах.       — И что же приснилось? — все же поинтересовался Инквизитор.       — Да… ересь какая-то… не бери в голову! Давай лучше спать, — все же слабо ощерился шут, решив, что это поможет избежать тяжелого разговора.       — Инис, — хмуро начал Тадэус, хотя искренне хотел смягчить голос, — ты испугался сегодня, да? Прости, что я накричал…       — Накричал?.. — вскинул рыжие брови вор. — Ах, ты про это… — едва заметно поморщился Зуар, видимо, вспомнив вечерний скандал, — ну, с кем не бывает? Возможно, я тоже перегнул палку с этим украшением.       Азарис опустил голову и тяжело выдохнул: разбойник, может, и хотел поделиться с Первосвященником настоящей причиной своей «пришибленности» и страха, но ему казалось, что Тадэус воспримет все совсем в другом ключе и может получиться только хуже. Инису нужен был выход всех этих негативных эмоций, но Инквизитор был не тем человеком, на которого нужно было вешать весь этот груз «страстей». У него и так был свой крест и, скорее всего (по крайней мере, так считал Зуар), уж потяжелее, чем у вора.       — Если тебе из-за этого кошмары снятся, то перегнул палку я, — выдохнул мужчина и поманил парня к себе ближе. Рыжий парень с силой сжал в ладонях ткань одеяла, подавив тем самым тошнотворный порыв всех накопившихся переживаний и волнений, и, наконец, поднял янтарный взгляд на лицо Тадэуса. Криво оскалившись, вор потянул руку к Первосвященнику и ловко схватил цепочку от креста Тадэуса, пропустив серебряную нить через пальцы, и, сжав сам крест в ладони, потянул пепельноволосого мужчину на себя.       — Я же не сказал, что в моем кошмаре был ты… или то, что дурной сон приснился мне из-за тебя… — оказавшись у самого лица Инквизитора, хрипло проговорил Зуар. Разбойник обвил шею Тадэуса свободной рукой и тихо усмехнулся, — Дэус, не выдумывай.       Инквизитор лишь хмуро свел брови, решив ничего не отвечать. Ему казалось, что Инис должен был прижаться к нему, чтобы укрыться от дурных мыслей, а не «сбегать» на край постели. Обняв парня в ответ, он уложил его рядом с собой, и Азарис с усмешкой ткнулся носом в грудь Первосвященника. Тадэус пропустил пальцы в рыжие волосы и стал перебирать пряди, чтобы хоть немного расслабить вора, да и самому прогнать назойливый образ из прошлого. Однако Азарису было далеко до успокоения: в голове разбойника до сих пор крутились совершенно мерзкие мысли и их хотелось просто выбить из сознания, вытолкнуть и желательно немедленно. Парень знал только один способ, которым можно было это сделать на данный момент. Глубоко вдохнув через нос, Инис опустил руку ниже, погладив мужчину по животу и ноге, а затем поднял ладонь к паху. Тадэус замер на вдохе, нахмуренно опустив взгляд на рыжую макушку.       — Инис, что ты делаешь? — тихо спросил он, несколько пораженный его поведением. Азарис в ответ тихо усмехнулся такой растерянности Падре, а затем слегка прикусил кожу груди через ночную рубашку и подтянулся чуть выше, коснувшись губами оголенной шеи и ключиц. — Инис…       Тадэус напрягся сильнее и перехватил за запястье руку вора, стоило ей коснуться плоти напрямую. Ему казалось, что Инис вновь за что-то извиняется, ведь их связь всегда была для него наказанием, пускай и стала, наконец, приятной. Азарис остервенело дернул рукой пару раз и навалился на мужчину всем телом, нависнув сверху:        — Валаф тебя побери, что не так? — вскинул рыжие брови вор.       — Тебе не нужно… — начал мужчина, но желтоглазый черт приблизился к его лицу и левой рукой сжал крест и рубаху на груди Инквизитора, чуть впившись пальцами в кожу. Тадэус в этот момент тяжело выдохнул, и в голове образ Иниса и Аврари на мгновение слился в один.       — Хоть раз пусть это случится тогда, когда этого хочу я, — отозвался Зуар и нагнулся к лицу Тадэуса так низко, что их губы почти соприкоснулись. Пепельноволосый лишь сдавленно сглотнул и осторожно переместил свои ладони на бедра вора. Такое замечание было сродни пощечине, которая была им вполне заслужена.       — Если этого хочешь ты, то, конечно, — ответил он и подался навстречу поцелую, в следующую секунду растерявшись от агрессивного напора разбойника. Для Тадэуса было неожиданностью, что Инис проявил инициативу в подобном: даже не верилось, что он действительно этого хотел. Однако все его движения и поцелуи с укусами лишь подтверждали его желание. Увереннее сжав ягодицы вора, Тадэус тяжело выдохнул и немного задрал голову, уходя от очередного поцелуя. Губы саднило от острых зубов разбойника, который, казалось, норовил прокусить их в кровь. Азарис с жадностью набрал в легкие воздух и прогнулся в спине, вдавив тем самым инквизитора в постель.       — Ну, красавчик, где твоя страсть? — сипло хохотнул Зуар, просунув правую руку Тадэусу под голову. Разбойник действовал не просто развязно, а даже как-то резко, что немного обескураживало Первосвященника. — Давай же… — низко изрек Инис, чуть царапнув ногтями низ живота светловолосого мужчины, — не заставляй просить тебя…       Мужчина в ответ лишь тяжело выдохнул, резко перехватив руки вора за запястья. Его выбивало из колеи такое поведение вора и его фразочки, которые ассоциировались у Инквизитора с речами развратных и глупых девиц.       — Что тебе в голову ударило? — низко спросил Тадэус, но Инис в ответ лишь блеснул оскалом. Парень расслабил руки, позволив мужчине руководить им, но после неожиданно сжал рубаху на груди Тадэуса и нагнулся к нему вплотную.       — Так мои желания не учитываются? — с усмешкой выдохнул он, заставив Первосвященника вновь утонуть в чувстве вины. Но вместо искупления Тадэус грубо подмял Азариса под себя, вдавив его грудью в постель. Продолжая сжимать его запястья, мужчина уперся в них своими руками и вытянулся над вором.       — Не веди себя так… — тяжелым шепотом выдохнул синеглазый, склонив голову, от чего волосы мужчины спали на спину разбойнику и даже коснулись его щеки. На секунду рыжий прикрыл глаза и громко вздохнул. Судя по голосу Инквизитора, Инис слишком напирал на молодого мужчину. Со стороны Тадэус почти всегда казался грубым и жестоким, но на деле Первосвященнику, кажется, не хватало именно ласки.       — Дэус… — позвал Зуар, чуть повернув голову. Теперь голос рыжеволосого юноши изменился, потеряв ту колкость и азарт, который был в начале. — Прости… Я не знаю… — откровенно начал Инис, — прости, — повторил желтоглазый вор, уткнувшись лбом в перину кровати.       — Если ты правда этого хочешь, тебе не нужно быть таким, — опустившись ниже, мужчина прижался грудью к спине разбойника и ткнулся носом в растрепанные волосы, — твои желания учитываются, я просто растерян, что ты этого хочешь.       — Хех, если бы я этого не хотел, меня бы изначально не было в этой комнате, — коротко усмехнулся разбойник, — ты меня тоже пойми, — начал зачем-то оправдываться Азарис, — к тебе черт подберешься… Как говорится, на хромой кобыле не подъедешь. Я порой просто не могу уловить твоего настроения и боюсь сделать хуже… Вот и сейчас, кажется, слегка прогадал…       — Любой растеряется, когда любовник задает такое настроение ласкам посреди ночи, — улыбнулся он в ответ и отпустил одно запястье. Освободившейся рукой мужчина задрал ночную рубаху до талии и вжался в округлые формы пахом, — ты ведь ни в чем не виноват, а нарываешься на наказание… Я не хочу тебя наказывать. Мне больше нравится, если тебе со мной хорошо, понимаешь?       — Бо-о-о-оги, Дэус, — со смехом протянул плут, прогнувшись в спине, — ну, раз нарываюсь, то не терялся бы! — парень обернулся через плечо и лукаво ощерился, — мне хорошо с тобой, иначе я бы не настаивал…       — Для этого не обязательно вести себя так вульгарно, — шепнул он и, облизнув пальцы, прижал их к промежности, растирая слюну по анусу. — Сколько можно учить тебя манерам, ты же сейчас так приближен к господам. Неужели тебе не хочется, чтобы они видели в тебе личность? — продолжал Инквизитор, попутно подготавливая вора к близости, тот в ответ вязко выдохнул и, чуть нахмурившись, расслабился. Зуар расставил ноги чуть шире и удобнее устроил голову на подушке.       — Ох, ну и разговорчики ты затеял, да еще и в такой момент! — все же не удержался от замечания рыжий. — И это была не вульгарность, это было желание… Не всегда же тебя кротко целовать в щечку, — парировал Инис, отвлекая себя тем самым от других мыслей и опасений. Тадэус улыбнулся и поцеловал вора за ухом, отпустив и вторую руку. Задрав уже свою рубаху, мужчина сплюнул на пальцы снова и, смочив головку своего члена, приставил ее к сжатому проходу.       — Тогда не нужно быть таким хамоватым, Инис, иначе ты провоцируешь меня на крайние меры, — тяжело выдохнул Тадэус и, резко перехватив запястья вора, подался бедрами на всей амплитуде. Зуар, не ожидавший такой резкости (на которую сам и нарывался), громко выдохнул и зажмурил янтарные глаза. Все мышцы тела зажались, заставив рыжего юношу испытать целый спектр ощущений, начиная от резкой боли и заканчивая яркой вспышкой удовольствия.       — Черт… — хрипло выдохнул парень, неровно вздохнув, и приподнялся немного на коленях, оттопырив задницу. Мужчина вновь подался в тугое нутро, и Инис стиснул зубами наволочку и сжал простынь в ладонях. Тадэус переместил свои руки с запястий на тыльную сторону ладоней вора, сцепив свои и его пальцы в замок.       — Если очень больно, скажи, и я перестану, — тяжело выдохнул пепельноволосый и снова подался бедрами вперед, немного склонив голову. Зуар рвано простонал и на секунду съежился от щекотки и боли: волосы Тадэуса щекотно касались спины, а вот его член наравне с удовольствием приносил вполне ощутимую боль.       — Скоро пройдет… — заверил Инис, успокаивая скорее себя, чем Инквизитора, — дай мне буквально пару минут…       Азарис искренне попытался забыть о боли и полностью отдаться уже ощутимому возбуждению. Однако движения мужчины все равно вносили в расходящиеся по телу волны наслаждения весомую долю болевых ощущений. На секунду Зуар даже поймал себя на мысли, что каждая близость с Тадэусом приносила с собой помимо блажи еще и боль. Но почему-то разбойник готов был мириться с ней и со временем стал наслаждаться и этим чувством. Тадэус же старался быть осторожным: такой грубости, как в первый раз, он уже не мог себе позволить, хотя временами ему очень хотелось забыть об осторожности.       Разбойник чуть подался назад, максимально прогнувшись в спине, и качнул бедрами, сам начав движение. Сразу после первого толчка парень сильнее сжал ладонь инквизитора своей и неровно выдохнул сквозь зубы.       — Тебе больно? — спросил мужчина, нагнувшись к уху любовника. — Если больно, я перестану.       — Давай, Дэус… — хрипло скомандовал вор и усмехнулся, — покажи мне созвездие Венеры…       — Фразы твои… — тяжело выдохнул тот и резко подался в горячее тело. Инис от неожиданности вскрикнул и уткнулся лицом в постель, невнятно что-то простонав в подушку. — Что? Так не нравится? Венеру не видно? — с иронией поинтересовался Тадэус.       — Не могу разглядеть, звезды из глаз сыплются, — поддержал вор и вновь сдавил резкий стон.       — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?       — В таком деле, как это, Падре, чем несерьезнее, тем приятнее, а-ай!       Тадэус в ответ переместил одну руку к лицу вора и, прижавшись к спине парня, заткнул его рот ладонью.       — Молчи, прошу, — только и попросил он, позволив себе немного забыться в движениях и, быть может, Инис в этой темной комнате, даже не смотря в окно, смог увидеть все созвездия разом.

***

      Лазарий уже не впервые оставался наедине с самим собой. Отчуждение, дальняя башня, звенящая тишина, безразличные лица — все это уже когда-то было в его жизни. Единственное, что отличало именно этот раз ото всех остальных, было лишь то, что до этого колдун не чувствовал разницу. До этого на родном острове, да и по прибытии в замок Серебра, юноша всегда был предоставлен лишь самому себе. Не было тех, кто волновался о нем; не было людей, которых он интересовал и которые, возможно, даже им дорожили. Однако на тот момент парень совершенно не огорчался из-за этого. Быть одному было спокойно, удобно, хоть порой и скучно. Когда же в его жизни появились люди, которым он был дорог (а со временем и они стали очень дороги ему), а затем в одночасье исчезли, маг ощутил чувство одиночества с новой силой.       Ларра, единожды почувствовав заботу и узнав, что такое дружба, дико тосковал без всего этого. Комната в башне казалась нестерпимо пустой и огромной, ночи стали темнее, а дни текли настолько медленно, что порой казалось, что это чье-то злое колдовство замедляет время. Вновь никого не было рядом. Он снова остался совсем один. Обитатели Северного замка нарочно избегали мага, боясь его. Уж очень Ларра (по словам смотрителя) был похож на цикличного божка зимней поры, который в особо студеную пору жнет жизни замерших на морозе людей. Привезенные принцем дамы тоже побаивались бледного юноши, не высказывая этого ему в лицо, но и не сгорая от желания пообщаться с ним. Тадэус же закрылся от Лазария (практически также, как это было после смерти Аврари), все время проводя либо в делах, либо со своим горе «послушником». Вилмар, «оскорбившись» после их последнего разговора, и вовсе старался лишний раз даже не смотреть в сторону мага.       Это мерзкое чувство, что теперь с остервенением обгладывало душу суеслова, даже не могла отогнать библиотека и толстые книги магии. Все чаще Ларра стал вспоминать жизнь в Серебряном замке: вечера с Оливерой, уроки с Арахни и… дни проведенные с зазнавшимся принцем. Да, они с принцем ссорились не первый раз, однако каждая из ссор рано или поздно заканчивалась и вновь сменялась дружбой. А затем Вилмар решил поиграть в «фаворитов», и ко всем прочим бедам и обидам добавились непонятные чувства, которые лишь усложняли и так не легкие взаимоотношения юношей. Лазарий много раз думал об этом, пытаясь понять, вспомнить, что именно привело их отношения к такому нелогичному концу. И каждый раз в голову лезла одна и та же гнусная мысль, что во всем виноват принц и его необъятная заносчивость. Возможно, они смогли бы и дальше относиться к друг другу «по-братски», ведь именно к этому стремилась Оливера. Но порой совершенно невыносимый и надменный характер принца просто не позволял этой прекрасной мечте стать явью. Правда сказать, нрав колдуна тоже не отличался простотой, и это не слабо добавляло напряжения в их с Вилмаром общение. К тому же чуть позже Лазарий сам стал осознавать, что его «братская» любовь к принцу приобрела совершенно ненужные своекорыстные нотки. Его ревность граничила с необъяснимой жадностью: порой змееусту попросту хотелось огородить всех и вся от Вилмара, который, кажется, обладал просто фантастическим умением привлекать к себе людей. Благо, в свое время принц смог остудить эту черту (хоть и весьма неприятным способом). И это оказалось правильным, и именно сейчас колдун с горечью это понимал… Но, как бы там ни было, маг все равно не хотел терять всего того, что связывало их когда-то. Вилмар был нужен ему. Он как и прежде не собирался отрекаться от него и был готов следовать за ним и направлять его. Однако теперь Ларра даже не знал как подступиться к принцу. Казалось, теперь самому Вилмару совершенно не нужна была опора в виде колдуна, он ему был нужен совершенно в другой роли…       Каждый раз Лазарию думалось, что Вилмар просто прогонит его, даже не пожелав выслушать. Вечера принц просиживал у себя в покоях, днем его все время кто-то сопровождал, а посвящать посторонних в их с Вилмаром личные отношения маг хотел в последнюю очередь. Сам принц даже не давал повода, чтобы начать разговора. Но оставлять все это так было нельзя. Нельзя было позволить нелепому недоразумению разрушить все, что когда-то их связывало. Лазарию нужен был совет, а единственный, кто мог помочь ему с этим, постоянно «сбегал» от него к рыжеволосому казнокраду. Однако медлить и надеяться, что все решится само собой было глупо. Поэтому сразу после обеда маг направился в комнату Инквизитора, а не поднялся в свою башню. Когда же юноша уже оказался напротив двери Первосвященника, он про себя горько рассмеялся: Лазарий совершенно не знал как начать разговор. Что стоит рассказать Тадэусу, а что стоило бы умолчать, какой вопрос задать? Размышляя, колдун поймал себя на мысли, что стоит у проклятой двери уже непростительно долго. Тяжело выдохнув, Ларра прикрыл глаза и, задержав дыхание, негромко постучался.       — Проходи, — послышался спокойный голос Инквизитора. «Что? Проходи? Он вряд ли знает, что это я за дверью. А к кому-то другому он бы обратился более официально… Значит… Значит он кого-то ждет», — сделал вывод Лазарий, уже догадавшись, кого именно мог ждать Дэус. Болезненно прикусив губу (то ли от ревности, то ли от злости), маг с силой толкнул дверь. Тадэус стоял у окна, и, судя по его удивленному взгляду, он действительно ожидал увидеть совершенно другого человека.       — Лазарий? Что-то случилось?       — Да… случилось, — проговорил маг, нахмурившись. Теперь Лазарию хотелось начать уже другой разговор, касающийся того, что Тадэус почти перестал уделять ему внимание, но маг все же вовремя остановил себя. — Дэус, я бы хотел поговорить. Серьезно поговорить… Мне…       Тяжело выдохнув, мужчина сжал пальцами переносицу. Он совершенно не желал встреч с кем-либо в своих покоях. Маг при дворе никогда не позволял себе подобного, так что же случилось здесь? Нахмурившись, Тадэус оглядел свою комнату, проверив ее на наличие вещей Иниса. К счастью, его вещи были спрятаны в шкафу. Конечно, его связь с вором для Лазария не была секретом, однако подтверждать очевидное у мужчины желания не было. В любую минуту мог прийти Зуар, и подобной неловкой сцены хотелось бы избежать.       — Серьезно поговорить о чем, Лазарий? — важно поинтересовался Инквизитор, оглядев мага с головы до пят. Очередная ссора между колдуном и принцем его не касалась. — Очень надеюсь, что ты не вздумал пожаловаться мне на Его Величество Вилмара в его неустанных попытках развлечься, — сухо проговорил Тадэус.       — Дэус, я просто…       — Здесь не о чем говорить, Лазарий, — выгнул брови Первосвященник, — я уже не раз помогал тебе советом. Не вижу смысла говорить что-либо тому, кто меня не слышит. Свои личные взаимоотношения с Вилмаром решай сам, у меня нет ни времени, ни желания слушать эту ересь. Прости, но я неважно себя чувствую, и прости мою грубость, но я в самом деле считаю, что разобраться с желаниями принца ты в состоянии сам. И сделаешь ты это в лучшем виде, чтобы не бросить тень на преемника, который и так погряз в черни.       — Тадэус! — вспыхнул Лазарий.       — Я все сказал. А теперь мог бы ты оставить меня одного? Я хочу побыть один.       Колдун не нашел слов для ответа. Сжав губы, светловолосый юноша резко развернулся и покинул покои Первосвященника, затаив и на него жгучую обиду. Ничего Тадэуса не оправдывало. Сейчас колдун не мог найти объяснений поведению друга. Да и друг ли это вообще, если прогнал его тогда, когда Лазарий так нуждался в его поддержке?!       Сам Тадэус, конечно, чувствовал вину перед магом, однако извиняться все равно не спешил. Он не любил откровенных разговоров, искренне считая, что личные взаимоотношения между людьми должны решаться ими самими. Ситуация с Лазарием была осложнена и тем, что причиной всех его бед был Вилмар. Единственный законный сын Короля, наследник престола. Быть может, будь на месте принца некто другой, все было бы проще, но помочь другу советом сейчас, значило толкнуть Лазария на отчаянный шаг, а вместе с тем обречь принца на тяжелую тропу, которая не прибавит ему чести, если об этом станет кому-нибудь известно. Даже в самой жалкой интрижке принца и мага не было ничего, что оправдало бы этот риск. В любой другой ситуации Тадэус бы поддержал Лазария, ведь его неверие позволяло ему всякие безрассудства (да и вера самого Тадэуса не сильно мешала ему быть с Инисом).       Общая атмосфера северного замка и так угнетала, к ней теперь прибавились и разногласия с колдуном. От этого настроение Инквизитора редко поднималось выше канализационных стоков. Он часто проводил время у алтаря, денно и ночно молясь о благополучии Серебряного Дома. В другие часы мужчина писал отчеты, с которыми должен будет вернуться в столицу. Все остальное время у него занимали ненужные мысли, угрызения совести, самобичевание и тоска. Этот день не стал исключением: уединившись в самой невзрачной зале, Тадэус читал старую рукопись, которую привез с собой из столицы. Инис в это время поднимался из погреба, где он помогал старшему повару (который последнее время чувствовал себя совсем неважно) доставать из дальней части погреба соленья. Кто бы мог подумать, что бывший вор и домушник окажется таким полезным работником? Однако рыжеволосый парень, бродя по холодным комнатам в поисках хоть какого-то занятия, все чаще подумывал о том, чтобы на всех парусах пуститься прочь из этого захолустья. Азарис искренне считал, что такая размеренная и скучная жизнь была губительна для любого таланта. Единственное, что заставляло Иниса каждый раз притормаживать, когда желтоглазый уже был готов собрать все свои пожитки и двинуть «куда глаза глядят», был Тадэус. Он не мог его здесь бросить. Это было бы как-то… не по-людски? Зуар никак не мог понять, что именно удерживало его. Благодарность за спасенную жизнь? Однако порой казалось, что разбойник расплатился за нее перед Первосвященником уже с лихвой. Тогда что? Привязанность? Инис, каждый раз ловя себя на этой мысли, от души смеялся. Но в итоге выходило, что именно это и было причиной, почему Азарис до сих пор расхаживал по старому замку, а не сидел где-то в шумном кабаке Сингапура.       Вот и сейчас, увидев задумчивого Инквизитора, который неподвижно рассматривал ветхую картину, сжимающий в ладонях старую книгу, Зуар вместо того, чтобы отправиться к прелестным дамам на «музыкальный вечер», тяжело вздохнул и пошел в сторону светловолосого мужчины.       — Неужели такая интересная картина, что ты тут замер как истукан, м? — обойдя Первосвященника слева, с улыбкой отозвался Инис. Тадэус, погруженный в свои мысли, даже не заметил как желтоглазый плут приблизился к нему, поэтому едва заметно вздрогнул от громкого голоса вора у себя над ухом.       — Инис! Не смей так подкрадываться к людям! — недовольно буркнул синеглазый Инквизитор, бросив рассматривать картину и теперь отдав все свое внимание нагло скалящемуся разбойнику.       — Спокойно, Дэус! — усмехнулся рыжий. — Я вовсе не крался. Это Вы были слишком увлечены этим… этим… — Азарис искренне попытался вглядеться в картину и понять, что именно было на ней намалевано, но видел лишь какой-то дом, вокруг которого маслянисто блестели темные круги, — пейзажем с избушкой? — наконец, выдал плут, когда устал гадать, что именно имел в виду автор данного шедевра.       — Картина испорчена, — Тадэус, поглядев на сосредоточенную гримасу Азариса, даже слегка оттаял и улыбнулся, — из-за сырости все превратилось в одно большое пятно. Ее бы восстановить, но где здесь сыщешь хорошего художника?       — Я могу попробовать, — беспечно повел плечом Инис.       — Ты-то можешь, — тихо хохотнул Инквизитор. Тадэус вновь перевел свой взор на полотно и вздохнул. В этом ледяном пристанище буквально все говорило об упадке. То ли дело главный дворец… да даже все имения его семьи не могли сравниться с этим. А ведь Северу начисляется содержание, однако его почему-то не хватает. Зуар тоже снова пригляделся к размытой картине, но ненадолго. Парень едва заметно прищурился, быстро что-то обдумывая, а затем расплылся в счастливой улыбке.       — Падре, — с азартом позвал рыжий, на что Тадэус лишь наклонил голову в его сторону, — а научите меня танцевать!       — Что? — не сразу понял блондин, нахмурившись.       — Вальс! Контрданс и канкан-то я умею! А вот что поприличнее… — лукаво отвел желтые зеркальца шут.       — Неужели ты не умеешь? Да и… зачем тебе? — все еще не понимал затеи Иниса Дэус.       — Ну, как это! А вдруг когда-нибудь удастся мне попасть на бал не в роли фокусника, а как кавалеру… Не перебивай! — отмахнулся Зуар от Тадэуса, который начал тихо смеяться от речей вора. — А я раз такой, — в знак подтверждения своего фиаско Инис издал весьма неприличный звук, — и ни черта не могу! Танцую не просто плохо! А вместо па-де-де, или как там говорится, выдаю краковяк или веревочку! Представь! Вот смеху-то будет!       — Правда что, — продолжал смеяться Тадэус. Успокоившись, Инквизитор смерил взором синих глаз Иниса и все же согласился, — ладно, давай попробуем…       На удивление Тадэуса Зуар учился очень быстро. Правда, изначально долго дурачился, отвешивая театральные поклоны и обвешивая предполагаемую даму (роль которой взял на себя Дэус) несуразными комплиментами, но затем быстро втянулся и вскоре повторял движения Инквизитора без запинки. Единственное, что никак не мог усвоить бывший разбойник, это то, что к дамам уж совсем неприлично так прижиматься, да и рука танцора должна лежать у девушки на лопатках, а не на… ягодицах.       — Инис! Ну, выше же рука! — не выдержал Тадэус очередного хамства со стороны партнера.       — Простите, Mа Chéri, — сладко промурлыкал черт и медленно передвинул ладонь выше. И тут Инис быстро сделал поворот и уж очень умело наклонил «свою партнершу» назад. И пока рыжий плут с удовольствием наблюдал за застывшим в неудобной позе Инквизитором, Тадэус начал осознавать, что его разыграли.       — И к чему весь этот цирк? — чуть оттолкнув от себя Зуара, недовольно изрек Дэус. Первосвященник ожидал от вора неловких оправданий или нелепого вранья, но Азарис совсем не смутился своему разоблачению и бойко выдал:       — Не могу я смотреть как ты вянешь! Не могу, не хочу, не буду! — от подобного заявления Тадэус даже слегка смутился, — и я готов хоть вечность валять дурака, лишь бы ты чаще улыбался. Просто… если есть причина, по которой ты несчастен, то скажи! Мы попробуем ее решить! А если нет… то к черту! Зачем ходить по замку словно приведение? Кажется, эта роль уже занята тем бледным парнем. Так что прекращай, — вскинув рыжие брови, смело изрек Инис.       — Азарис, — только и выдохнул мужчина и все же улыбнулся. Парень был вовсе не обязан развлекать его, но он из кожи вон лез, чтобы прогнать меланхолию синеглазого мужчины. И, кажется, он даже не представлял, как Тадэус ему был благодарен за это.       — Давай танго? — звонко предложил Инис.       — А если нас кто-то увидит? — все же поинтересовался мужчина, сузив глаза.       — Да и черт бы с ними! — хохотнул разбойник и вновь прильнул к своей «партнерше».       «Плохо ему… как же…» — бледный парень стоял у лестницы, что вела к главному холлу и сгорал от злости и обиды. Ревность, обида, злость — этот ком невыносимых чувств приносил невероятные муки, превращаясь в какую-то физическую боль. Тадэус был последним человеком, в ком Ларра мог разочароваться, но сейчас… «Я ему просто не нужен. Да и никогда не был нужен. Он просто играл в любезности», — горько думал маг, наблюдая за нелепым танцем мужчин. Лаззарий с силой сжал кулаки, все же пытаясь контролировать переполняющие чашу едкие чувства, и зажмурил защипавшие глаза: «Сам со всем разберусь! Как всегда сделаю все сам!» Маг еще раз взглянул на веселящегося вора и Инквизитора и поспешил прочь. К покоям, возможно, единственного, на кого еще можно было рассчитывать.       Поход до комнаты Вилмара сопровождался не самым лучшим предчувствием и бешено колотящимся сердцем в груди. Несуразный танец Тадэуса напомнила Лазарию о том, что некогда и у него самого был такой же нелепый танец. Зажмурившись, колдун попытался отогнать навязчивые картины того, чем их танец закончился. Зря он тогда пошел на поводу у принца, еще тогда нужно было все это прекратить! Так и терзаясь про себя, колдун все равно шел к Вилмару. «Он не прогонит. Я смогу с ним договориться. Так всегда было! Мы все уладим», — уверял сам себя Лазарий, уже остановившись у дверей. Стражи на удивление не было, а это могло значить, что Вилмар пребывал в покоях один. И это уже облегчало начало разговора для мага: он вряд ли попадет в нелепую ситуацию, явившись в не самый подходящий для этого момент (как это случилось несколько месяцев назад в борделе). Собравшись с мыслями, змееуст громко постучал и с замиранием сердца стал ждать простого «войдите». Однако все изначально уже пошло не так.       — Кто еще там? — послышался раздраженный голос молодого льва. Вилмар уже устал от назойливого наместника и его сына, которые изо дня в день говорили лишь о проблемах содержания замка. Он даже стражу свою отпустил, чтобы точно побыть наедине с собой и своими мыслями. Колдун тяжело вздохнул и с силой потер лоб пальцами.       — Это… Ваш маг, — звучно произнес Ларра, только после осознав, что сам же и задал разговору официальный тон. «Да что ты творишь? — злился сам на себя бледный юноша, — вот же кретин…»       — Вилмар, я хотел… — решив поправить ошибку, быстро заговорил ясноглазый, но тут дверь резко распахнулась, и он замолк на полуслове. От неожиданности подавившись воздухом, маг чуть дернулся и по инерции прижал длинные пальцы к губам. Увидев у двери мага, Вилмар разочарованно вздохнул, слегка закатив глаза, словно ничего хуже, чем присутствие мага, приключиться не могло. Этот день не мог стать еще хуже, но стал. Однако про себя Вил не мог не заметить, что план с игнорированием вновь сработал.       — Какие люди и без охраны, — протянул Вилмар, — неужели осточертело стены башни рассматривать в гордом одиночестве? Извиняться пришел, м?       Лазарий опустил глаза, осознав как все сейчас выглядит для принца. Гордость предательски сжала гортань острыми когтями, даже не дав парню ответить сразу. Но отступать было уже поздно.       — Я пришел по-поговорить, — не подняв взора, тихо изрек маг, — позволишь войти?       — Поговорить? — выгнул бровь блондин. — Ну, заходи, раз ты это так называешь.       Вилмар шире отворил дверь и пропустил чаровника в свои покои. Безусловно, ему льстило, что Лазарий все же пришел к нему сам, а, значит, он признал свою вину перед ним. Ведь конкретно в этой ситуации все шишки летели в мага. Закрыв за ним дверь, Вил с полуулыбкой скрестил руки на груди, рассматривая колдуна посреди своей спальни. Лазарий не знал, с чего начать и зачем-то рассматривал полы.       — Ну, долго ждать? Или ты не в состоянии слов подобрать?       Ларра, наконец, поднял прозрачные глаза на блондина и, выпрямившись, заговорил, однако слова комкались, а предложение совсем не желало складываться во что-то стоящее:       — Я… Мне кажется, мы… мы не должны… — маг сильнее нахмурился, почувствовав себя действительно глупо, и снова начал сначала, — Вил, неужели мы так просто готовы отказаться от наш-нашего общения. Лично я не готов. Мы так давно друг друга знаем, неужели мы не сможем найти… компромисс?..       — Мы не должны, — тяжело повторил Вилмар и закатил глаза: «Опять двадцать пять». Он уже устал слушать невнятные оправдания и отговорки. Лазарий посмотрел в карие глаза принца и слабо улыбнулся:       — Мы же не зря столько прошли вместе…       — Я разве отказывался, хм? — все же поинтересовался кареглазый, — я предлагал тебе сотни компромиссов во всем, но в этом я более не потерплю твоих финтов! Ты пришел сюда, чтобы снова провести лекцию о том, что тебе не хочется всего этого? — вопрошал принц, подходя ближе к магу. — Так что ты тут делаешь тогда, а? Все, что можно было, ты уже испортил, а исправить, как я вижу, не можешь.       — Я хочу хотя бы попытаться это исправить… — тихо отозвался колдун, вновь опустив глаза. Лазарий искренне хотел все наладить, но одно дело выстроить стратегическую цепочку в голове, а другое — воплотить ее в жизнь.       — Так ты хочешь попытаться? — ахнул Вил и подошел вплотную к магу, приподняв его лицо за подбородок. — И как же? Теперь ты считаешь, что наши отношения потерпят некоторые вольности?       Парень свел брови, продолжая всматриваться в карие глаза принца: зрачки мага на секунду расширились, а радужка глаз даже приобрела более темный оттенок. Вилмар вновь все сводил лишь к низменным чувствам, обходя стороной все то, чем так дорожил змееуст.       — Неужели я тебе нужен только в таком ключе? Неужели это все, что ты во мне видишь? — поморщив нос, серьезно произнес Ларра. Теперь бледный колдун не сводил взора с глаз принца, будто пытался найти там хоть что-то помимо бессмысленной похоти. — Правда, Вил, только это? Только так я могу добиться твоего расположения? — переспросил Лазарий, чувствуя как в груди начинает разгораться пожар.       «Что и следовало ожидать», — подумал принц с усмешкой. Убрав руку от бледного лица, Вилмар безучастно посмотрел в глаза мага, зрачки которого сузились до небольшой черной точки. Он не был настроен на душевную беседу. Вилмар был слишком подавлен в этих стенах, а проблемы Лазария, который пытался переложить все с больной головы на здоровую, его волновали меньше всего. Естественно, Лазарий был для него не только желанным телом, а другом, чья верность все же была доказана. Вил дорожил колдуном, но редко высказывал это вслух. Сегодня тоже был не день для высказываний благодарностей.       — Знаешь, Лазарий, ты чертовски меня утомил, — выдохнул парень, — мне надоело. Надоело, слышишь? Мне интересно в тебе лишь это, — соврал Вилмар, чтобы задеть мага за живое, — иначе на кой-черт ты мне нужен?..       Маг удивленно вкинул брови, просто не желая верить в услышанное. Парень сделал шаг назад и поднял руки к груди.       — Но как же… я… — кажется, заявление принца действительно выбило парня из реальности, — до этого… черт, — Лазарий быстро поднял одну руку к лицу, сжав пальцами переносицу, как только почувствовал, что глаза предательски защипало. — Я все же твой маг, черт побери, имей уважение! Неужели я сделал для тебя недостаточно, чтобы заслужить нечто большее, чем ублажать тебя в постели?! — потеряв над собой контроль, наконец высказался змееуст.       — Ларра, много на себя не бери, хорошо? Любая проститутка сделала для меня больше, чем ты, — продолжал давить принц, — все, что ты делаешь для меня, есть твой долг перед Серебром! Не забывай, для какой миссии тебя привезли в замок и для чего обучали всему, что ты знаешь! Сверх этого ты не сделал ничего!       — Что? — еле слышно изрек колдун, который был действительно поражен этим высказыванием, еще больше оскорблен. Принц знал, что такое слышать неприятно, к тому же это были совершенно пустые слова. Однако слова порой ранят сильнее пощечин.       — Что слышал, — отрезал парень, — если ты не хочешь дать мне того, чего я желаю, то ты мне не нужен. И никогда не был нужен. Еще вопросы?       Сначала Лазарию хотелось обрушить целый поток фраз, которые должны были не только заставить Вилмара взять все сказанные слова обратно, но и извиниться. Однако все силы будто исчезли, оставив внутри ужасную пустоту и усталость.       — Нет… больше нет, — тихо произнес Ларра и поспешил к двери. Вилмар даже не думал останавливать колдуна; он дал ему уйти, однако стоило тому исчезнуть, парень злостно сжал ладони в кулаки и рухнул в ближайшее кресло.       — Будет тебе уроком, сам же и прибежишь снова, — вслух выдохнул блондин, нервно постукивая ладонями по подлокотникам. Внутри все же было гадко от всей ситуации. Лазарий ведь уже пришел, так что мешало все же пойти ему навстречу снова? Он ведь здесь совсем один. Вилмар измученно закусил губы, внутри разрываясь от противоречивых чувств. С одной стороны было задето его самолюбие и гордость, с другой — он понимал, что Лазарию как никогда нужна поддержка. И, быть может, поддержка ему нужна даже больше, чем самому Вилмару. — Перегнул палку, — тяжело вздохнул парень, пропустив длинные пальцы в вьющиеся волосы, сжав их у корней. Перед глазами стоял лик Лазария: бледный, измученный, жалостливый. «Ему так одиноко…» — совесть все же взвыла, и блондин глянул в сторону двери. Как раз в этот момент в дверь кто-то тихо постучал, и Вилмар, не думая, рванул ее открыть. — Прости меня, я… — на одном дыхании начал парень и замер, когда разглядел перед собой вовсе не потерянного мага с мокрыми глазами, а испуганную и недоуменную рожу Норда. Кажется, мужчина был несколько раздосадован, что ему дверь все же открыли.       — Ваше Величество? — захлопал он глазенками. — Я хотел… — мужчина, кажется, забыл о цели своего визита, — хотел сказать Вам…       — Я занят, — скривил губы блондин и захлопнул дверь перед носом Норда, избавив его от обязанности заикаться на пороге. Желание извиниться перед Лазарием поугасло, и Вил решил сделать это чуть позже. Может быть, даже завтра.