***
Тело полководца все-таки нашли в одной из ям близлежащего города. Эдмарион лично проверял его подлинность, потому что знал почти каждую отметину на его теле, к которому ни разу в жизни не прикасался так, как ему порой хотелось. Но с отсеченной головой его учитель смотрелся до жути пугающе, и эта картина обезглавленного тела еще несколько недель заставляла его просыпаться в холодном поту посреди ночи. И пусть пышные проводы павшего в бою полководца были уже в прошлом, траур Эдмарион продолжал хранить в своем сердце, изо дня в день наблюдая за его убийцей. Дикарь, который унес жизнь близкого, жил при дворе и ежедневно упорно тренировался. Его нагружали так сильно, чтобы он падал без сил, и Скараби каждый раз падал, жуя скрипучий песок королевской арены. Эдмарион наблюдал за ним со своей любимой веранды, и в его холодных глазах бушевал страшный огонь ярости и восторга. Он ненавидел арианца за убийство Ранзэса, но не мог не отметить его выносливость и силу. Любой другой уже бы тяжело заболел от такой нагрузки, которая была несопоставима с его условиями отдыха и питания. Скараби заставляли повторять тяжелые упражнения, махи мечом, прыжки и прочее до тех пор, пока он обессиленно не падал на горячий песок. Тело после первой такой тренировки на следующий день ныло от боли, но мучения на этом не заканчивались. Под палящим солнцем парню не давали даже спокойно вздохнуть. Его словно готовили к тяжелому бою или просто пытались выжать из него все соки, но свою пытку Скараби принимал с достоинством. Он пусть и падал без сил каждый вечер и забывался крепким сном на тонкой сенной подстилке, но становился сильнее. Юный принц, кажется, не понимал, что делал: он делал своего врага сильнее и выносливее. Если Скараби удастся восполнить свои силы, то в следующем поединке ему не составит труда одолеть золотую гарпию. Нет, до гарпии Эдмариону было еще далеко. В глазах Скараби принц был еще цыпленком, которого можно подать к столу Ария, бога и отца кшатрий. Место Ранзэса продолжало пустовать. Войн не было, необходимости в военном представителе тоже не было. На собрании Эвой решил, что когда Эдмарион взойдет на престол, он сам выберет кого-то, ведь Первый полководец будет всегда сопровождать нового Короля. Конечно, на это место было много желающих и многие даже подходили: было много воинов, которые бок о бок сражались с Ранзэсом и не один раз доказывали свою верность и почтение Королю и Золотому Дому. Советуясь с отцом, Эдмарион про себя составлял небольшой список, но ни один воин, какими бы заслугами он ни обладал, не мог встать в сравнение Ранзэсу. Эдмарион желал взойти на престол под чутким взглядом своего учителя, но теперь его мастер мог смотреть на него лишь с высоты небес. И эта потеря отравляла каждый день принца, а дни Скараби она делала все невыносимее. Наблюдая за тяжелой подготовкой бойца с широкой веранды, Эдмарион подозвал к себе слугу и дал указания. Тот кивнул и поспешил скорее донести волю Короля до исполнителя. Скараби в этот момент продолжал насиловать свое тело на обжигающем песке королевской арены. Вместе с ним занимались и другие, но взгляд голубых глаз был в основном прикован к бойцу, убившего Ранзэса. - Прыгай! – приказал надсмотрщик. Несколько помощников стали махать длинными палками по четырем направлениям. Скараби приходилось прыгать, чтобы палка не ударила его по ногам; нагибаться, чтобы в прыжке не врезаться в другую или же просто наклоняться, чтобы обе палки не снесли ему голову и не ударили по паху. Под палящим солнцем такие тренировки были настоящим испытанием на выносливость. Когда уставшие ноги переставали слушаться, и сила прыжка была не достаточной, один из помощников сильно ударил палкой по ногам парня, и русоволосый дикарь плашмя упал на горячую землю, даже не в силах подняться. К вспотевшему телу тут же прилип песок. - Поднимайся! – приказал надсмотрщик, но Скараби лишь тяжело дышал, чувствуя, как боль пульсирует во всем теле. Посмотрел бы он на принца, который не выполнил бы и половины из того, что заставлял выполнять своих воинов. – Тебе приказано подняться, боец! - Пошел к черту, - только и выдохнул парень, прикрыв глаза. В этот момент на него вылили ведро холодной воды, и парень от неожиданности все-таки поднялся с песка. - Тренировка окончена: Его Величество Эдмарион ждет его на веранде, - доложил слуга ровным голосом. Скараби тут же схватили за руки и куда-то повели. Было уже плевать, куда его тащили, лишь бы подальше от чертовой арены. Снова облив его из ведра, чтобы смыть приливший песок и освежить тело, парня поволокли к принцу, уже на веранде насильно опустив его на колени. Двое мужчин встали на одно колено, чтобы держать руки заключенного: на веранде было слишком много опасных предметов, которыми дикарь мог воспользоваться и нанести вред будущему Королю. - Можете нас оставить, - послышался спокойный голос Эдмариона, и все в недоумении замерли. Резко повернувшись в сторону слуг и приведенного бойца, брюнет уже нетерпеливо рявкнул, - я сказал, вон! Скараби отпустили, и парень поспешил размять свои руки, не спеша подниматься с колен. Он был слишком измотан, чтобы стоять на ногах. К тому же в тени веранды ему даже дышалось легче: плечи и руки перестало жечь от знойного солнца. - Не так давно были проводы полководца, которого ты обезглавил, - начал Эдмарион и поднялся из своего кресла. – Прекрасный воин, на счету которого было много побед. Я не сомневаюсь в твоих боевых талантах, я достаточно наблюдал за тобой все это время, но все равно не могу представить, как ты смог одолеть его. Эдмарион подошел к столу и плеснул себе в бокал вина, так и не повернувшись к бойцу лицом. Опасно было стоять к врагу спиной, но лучники, которым открывался вид на веранду, были наготове. - Это был честный бой? – все-таки задал вопрос молодой преемник. – Или ты напал на него, как шакал? Со спины, когда он не ожидал нападения?.. - Когда трое воинов нападают на одного, такой бой никак нельзя назвать честным, - ровно ответил кшатрий. - А Вашему полководцу просто не повезло. Я успел развернуться и нанести удар, и оказался на долю секунды быстрее, - закончил Скар и все-таки поднялся на ноги. Стража внимательно следила за каждым движением бандита, но принц спокойно продолжал стоять к врагу спиной. Он не недооценивал его, наоборот, признавал в нем сильного противника, но что-то позволяло ему простить себе такую беспечность. Арианец в этот момент подошел к принцу ближе, и когда тот все-таки развернулся, он смотрел ему прямо в голубые глаза, даже не думая преклоняться и опускать взгляд в пол подобно слуге или рабу. Он не имел права так себя вести, но Эдмарион сам вряд ли воспринимал Скараби рабом. В каре-зеленом взгляде он видел опасное пламя, которое жалило смертью. Никто не смотрел на него с таким откровенным желанием убить. И пусть руки островитянина были свободны, а на столе имелось пару острых ножей, Скараби был связан их маленьким договором. Вынужденным соглашением. Эдмарион не без усилий выдержал этот взгляд. В груди у него снова что-то неприятно сжалось. Он снова вспомнил о Ранзэсе и снова отказался внутри принять его смерть, хотя полководец был уже давно мертв. Ранзэс был для него мастером: мужчина обучал Эдмариона еще в те времена, когда он был еще совсем ребенком. С ним он мог идти в авангарде, доверяя свою жизнь ему. Между ними были отношения крепче любого железа, еще сильнее было доверие. Этого не стало. Остался лишь взгляд этого дикаря, который убил его. - Что ж, пусть душа его найдет покой, - заключил парень с улыбкой, хотя в глазах принца было много скорби, которая не ускользнула от наблюдательности Скараби. Ему были неинтересны отношения между принцем и умершим, но слухи и оживленные пересуды не обошли его стороной. Дворец на ушах стоял, судача, кому же удастся стать новой правой рукой принца, кто займет место рядом с новым Королем, кто будет греть королевскую постель теперь? - Не стоит скорбеть, у Вас полно воинов не хуже него. В Вашу спальню стоит целая очередь, - усмехнулся русоволосый и тяжело выдохнул, когда Эдмарион с силой схватил его за ремни одежды на груди. - Следи за своим языком, - низко выдохнул Эдмарион. – Жизнь твоей семьи в моих руках, и мне ничего не стоит оборвать ее в наказание за твои выходки. - Судя по Вашим лозунгам, каждый второй воин Вашей армии бесценен. Однако Ваши «подданные» видимо имеют совсем другую ценность, - как бы между делом добавил боец, бесстрашно смотря в глаза золотого цыпленка. Сейчас лик дикаря не выражал презрения или злости, на нем запечатлелась усталость и равнодушие. Скараби устал от каждодневных тренировок, был вымотан ожиданием и волнениями, ведь он до сих пор так и не увидел свою семью. А что до горя Хозяина Золота, ему действительно не было никакого дела до этого. Он действительно считал практически всех воинов золотой армией убийц, а вел это войско смерти Эдмарион.***
После очередной выматывающей тренировки Скараби буквально не мог ходить. При попытках идти ровно без помощи опоры ноги начинали мелко дрожать и подкрашиваться, заставляя парня практически передвигаться по стене. Но надсмотрщик сегодня был безгранично щедр: он даже позволили юному воину передохнуть после боя и не пытался заставить отойти от стены. Скар плохо понимал, зачем его так «мучают». Каков был смысл так нещадно тренировать своего же врага? Заставить страдать? Но для молодого кшатрия это не было невыносимой мукой. Да, было тяжело и порой очень больно, но с каждым новым днем тело постепенно привыкало к нагрузкам и все давалось проще, легче. Для Скараби настоящей пыткой было неведение и мысли о том, что его родные стали рабами золотого государства. Невозможность хоть как-то помочь своей семье - вот, что было невыносимо. - Я тебе дам немного отдохнуть перед тем, как мы пойдем к конюшням, - оглядев медленно съезжающего по стене парня, еле заметно улыбнулся седоволосый мужчина. Скар часто заморгал, наконец, вернувшись в ужасную реальность из мира раздумий, и перевел взор на смотрителя. - Я не верю Вашей доброте, - нахмурившись, понизил тон светловолосый. - А я не верю, что тебя возможно перевоспитать, но это же не мешает мне делать свою работу, а тебе твою выполнять? - усмехнулся мужчина, подав юноше фляжку с водой. Скар недоверчиво покосился на предложенный ему предмет, но всё же взял фляжку. - Пойдем, - кивнул седоволосый воин. Кшатрий, превозмогая боль в икрах, выпрямился и медленно последовал за надсмотрщиком. Мужчина совершенно не боялся идти к нему спиной хотя бы потому, что за ними наблюдали верные лучники Короля. Они неторопливо прошли через просторный коридор, который соединял несколько арен, и вышли к главному «кругу», через который можно было попасть в королевские конюшни. На первой арене было совсем немного народу, но среди простых бойцов и стражи выделялась одна фигура: Эдмарион, не жалея сил, выполнял не менее сложные упражнения и измывался над своим телом в равной мере, как это делал смотритель со Скараби. Седоволосый воин приостановился и притормозил идущего рядом с ним кшатрия. Старый воин не без гордости наблюдал за молодым принцем. Скар безразлично перевел взор каре-зеленых глаз на «убийцу», но уже через минуту с интересом смотрел на темноволосого принца. На лопатки Эдмариона по его же приказу водрузили две тяжелые каменные плиты, и тот начал отжимания. Мышцы парня сильно напряглись, тут же вырисовывая четкое очертание и форму, каждый подъем давался все сложнее и сложнее, это было заметно по едва подрагивающим рукам. Скар чуть покачал головой, удивляясь таким «развлечениям» королевского отпрыска, а позже и вовсе изумленно распахнул глаза и в шумном выдохе чуть приоткрыл рот: молодой правитель перенес весь вес на одну лишь руку и продолжил отжимания. - Он безумен, - не отрываясь, проговорил светловолосый. Конечно, все это было похвальным и на секунду юноша даже проникся к Эдмариону уважением, но, по мнению кшатрия, такое издевательство было все же излишним. - Он превосходный боец и хочет стать еще лучше. Что в этом безумного? - улыбнулся смотритель, наблюдая за реакцией пленника. Скараби ничего не ответил, он лишь интуитивно сделал шаг назад, когда Эдмарион, не выдержав больше нагрузки, свалился на песок также, как совсем недавно это сделал сам Скар.***
Мучения в замке длились недолго: вскоре Скараби перевезли из дворца в здание главного военного амфитеатра. Там же, в этом огромном строении из мрамора, по своей красочности и размеру ничуть не уступающему королевскому дому, его обрадовали новостью, что теперь он удостоился чести стать гладиатором, и будет выступать перед многоуважаемой золотой публикой, а не махать мечом на радость Эдмариону и его слуг. Как решил кшатрий, принцу просто наскучило истязать его истощающими упражнениями себе на радость, и золотой правитель решил перейти на более изощрённые «пытки». Ведь их изначальный уговор был прост – «доказать, что Скараби действительно достоин быть частью Золота». Но арианец все же думал, что здесь замешана и смерть полководца. Возможно, Эдмарион хотел быть уверенным, что именно Скар тот самый боец, который превзошёл и победил Ранзэса. По стечению времени Скар понял, что его «роль» по большому счету не изменились. Он все также оставался рабом и продолжал изнурительные тренировки, дожидаясь того момента, когда его выпустят на арену на забаву зрителям. Единственный плюс, который не мог не радовать юного кшатрия, был в том, что теперь он не был изолирован от окружающих, как это было во дворце. Здесь не было тюремных камер, помещения, в которых находились воины (лишенные свободы, как и он) скорее напоминали казармы, которые запирались, дабы исключить попытки гладиаторов к побегу. Кормили тут, правда, сравнительно хуже, чем во дворце, да и отношение к плененным воинам было как к бойцовым псам, но все это вполне компенсировалось тем, что арианец перестал себя чувствовать настолько одиноким. Скару было приятно видеть тех, чья судьба была схожа с его, таких же солдат, а не только равнодушные рожи надсмотрщиков, которые только и могли, что кричать и бить по спине палками. Новые лица, общение, все это помогало светловолосому кшатрию легче переносить разлуку с родными и отгонять мрачные мысли прочь, которые теперь возвращались к нему только поздней ночью. Слух о том, что именно арианец убил правую руку принца и пытался убить самого Эдмариона, разлетелся быстро. И легенда о «Ягуаре» опередила даже самого героя. Это прозвище так и закрепилось за Скараби, и его так и продолжили звать гладиаторы, также его представили и зрителям амфитеатра. Однако отношение к знаменитому чужеземцу было неоднозначным. Одни считали его убийцей и никак не могли смириться с мыслью, что, несмотря на такое преступление против Золотого Государства, чужак совсем не понес наказания, а, напротив, был помилован, хоть и отправлен в ряды пленных гладиаторов. Другие видели в нем ответ на их молитвы о мести Дому Золота, считая Скара героем и защитником всех покоренных. Но, так или иначе, Скараби не устраивал ни один вариант. По его мнению, он был просто человеком, который попал не в самое лучшее положение, и целью которого было спасти свою семью. Скар быстро привык к здешним правилам. Они были еще проще, чем во дворце. Главной целью гладиатора было понравиться толпе. Он должен был или блистательно выступить на арене или красочно умереть на ней же. Воины делились на два вида: слабые и сильные. Слабые умирали после первого же тура и шли на корм хищникам, что держались в амфитеатре. Они служили лишь мишенями и тренировочными куклами. Сильные оставались жить, продолжая радовать гостей все новыми и новыми представлениями и убивая слабых. Бессмысленный и беспощадный круг был замкнут, как и сама военная арена. Единственное, на что мог рассчитывать пленный гладиатор - легкая смерть или выкуп в войско, или охрану приезжей и столичной знати. Здесь же Скар познакомился с первым человеком на золотой земле, которому смог доверять. Это был широкоплечий крепкий воин с западных земель, бывший земледелец и охотник, который вел собственное хозяйство и которого также забрали с родного континента. Брон, именно так он назвался Скару, как и арианец был разделен со своей семьей, но ему повезло чуть больше. Его семья осталась в родной деревне: Брон успел спрятать их в лесу перед тем, как войско Золота ворвалось в поселение. Здесь же боец находился уже четвертый год и был хорошо осведомлен в правилах гладиаторских боев и законов арены. Скараби не спешили выдвигать на поединки. Арианец не знал, было ли это распоряжением принца или ему просто пока что везло. И в том, что это действительно большая удача, Скар убеждался каждый раз, когда видел, как тех, с кем он только недавно делил казарму, выносили мертвыми из круга. Кто-то возвращался раненным, кто-то калекой и его дальнейшая судьба была уже предрешена, а кто-то чемпионом, однако его жизнь с приобретением данного титула не сильно менялась. Скар искренне пытался не привязываться ни к кому, осознавая, что рано или поздно ему придется видеть смерть своих товарищей, или еще хуже – сражаться с ними насмерть. Но он не мог оставаться равнодушным. Сострадание и отзывчивость кшатрия быстро превратила его в глазах воинов в надежного соратника. Вскоре вокруг арианца и западника образовалась связка бойцов, которых Скараби (может, не заслуженно) считал своими друзьями.***
Прошло немало времени перед тем, как Скараби было решено выпустить на арену амфитеатра. Тот бой, который был для Скара первым настоящим сражением, должен был состояться на неделе праздников, посвященных великим богам войны. Постановка каждого боя должна была включать символику божеств, в честь которых происходило состязание - трибуны и саму арену украшали статуями марсов; гладиаторов, что выступали от амфитеатра, одевали в необычные и видные доспехи, предлагали им в использование экзотические орудия из разных стран, от чего зрелищность таких баталий увеличивалась в несколько раз, и поэтому зрители так стремились попасть в эти дни в главный Дом Смерти (так называли амфитеатр сами гладиаторы). - … Хоть бы не выпала битва на день Сетха… - широкоплечий мужчина оглянулся в сторону арены и почесал колючий от щетины подбородок. Поймав непонимающий взгляд Скара, Брон хохотнул и продолжил, - в том году они на этот праздник привезли крокодилов. Огромных! Мало того, что там и боя то толком не было, все просто спасались от этих тварей, так еще под конец выпустили змей. Иногда мне кажется, что эти идиоты просто уже не знают, как еще порадовать приезжие рожи. Скар приподнял брови и с изумлением покачал головой: организаторы совсем не скупились на представления, их не волновали такие качества как человечность, их волновала лишь прибыль. - По мне так лучше крокодилы, чем горящие угли, - подал голос рядом сидящий боец, чье лицо сплошь было покрыто ожогами, - этим-то перекупленным уродам все равно! Им обувь выдают такую, что ноги не сгорают, и ты не скачешь по кругу, как кролик в агонии. - А по мне, хуже всего попасть в одну схватку со слоном, - высказался темнокожий худощавый паренек. - Ты про животных? Или про Слона Охара? – хрипловато рассмеялся Брон, - просто если ты про животных, то я с тобой не соглашусь. До тех-то хоть как-то докричаться можно! А этот умственно отсталый великан… хоть кувалдой по голове! Один черт! Скар еще немного послушал обсуждение солдат о предстоящих им битвах и решил все же подняться, дабы размять ноги. День уже близился к закату. Скараби обошел решетку казармы и встал в угол, наслаждаясь приятной прохладой, которая, наконец, начала «пропитывать» душный воздух. Отсюда очень хорошо было видно помещение, где располагались клетки с хищными животными. Львы, тигры, ягуары, пантеры, волки и даже медведи были в распоряжении главной арены. Всех их использовали в кровавых представлениях, где их натравливали или друг на друга, или на гладиаторов, развлекая тем самым скучающих гостей. Отдаленно были слышны вопли зрителей с арены, глухие звуки борьбы, лязг метала, рык животных. Сейчас там проходил бой в честь прибывшего посла с Востока. Скараби не знал тех людей, что сейчас рассекали друг друга мечами потехи ради, Брон сказал, что утром привезли новых рабов с дальнего Юга и почти сразу запустили в круг. Это было скорее показательное выступление. «Вольники» просто демонстрировали свое оружие на плененных людях. Однако к вечеру Брон узнал от стражников, что среди привезенных южан оказались бывшие вояки, что все же придало пикантность бою. Скар вслушивался в музыку войны, чувствуя, что по коже бегут мурашки. Это было действительно страшно: дорога из крови и боли, в которой совсем не было ничего светлого. Парень искренне не мог понять, как можно было допускать подобную жестокость, да еще и продвигать ее в золотом обществе. - Нервничаешь? – голос западника заставил Скара приоткрыть до этого с силой сомкнутые веки и чуть обернуться. - Немного, - не стал лукавить Скар, - я никак не могу свыкнуться со всем этим ужасом, что окружает меня. Просто не могу… и из-за этого только тяжелее. - А ты и не должен привыкать к нему, - положив широкую ладонь на плечо друга, по-доброму изрек гладиатор, на что кшатрий улыбнулся - иначе ты попросту перестанешь быть человеком. Ты просто должен стойко вынести все то дерьмо, что уготовила тебе судьба. И, возможно, в конце, тебя вознаградят за это. Но главное! Главное это то, что твоя душа будет спокойна… - Я надеюсь, - с улыбкой кивнул арианец, ответно положив руку на плечо друга. «Душевный» разговор был прерван криком, напоминающий рев дикого зверя, только рык извергало отнюдь не животное, а человек. Кричащим оказался молодой высокий воин, от макушки до пят забрызганный чуть подсохшей кровью. Он был облачен в легкие темные доспехи, и в свете уходящего солнца те жутко блестели от крови. Он быстро прошагал в помещение у коридора (это был прямой путь от главной арены к тренировочному залу) и, так и не выпустив из ладони обагренного меча, начал бродить из стороны в сторону, как заведенный. Чем-то он напоминал опасного хищника, которого бросили в узкую клетку. Парень этот тяжело дышал, темные каштановые волосы казались почти черными от крови, которая «прилизала» пряди к голове. Он все метался из стороны в сторону, взгляд светло-карих глаз полыхал, и в них не было и капли ясности. Наблюдать за этим воином было неприятно, потому что этот парень вселял в Скараби страх. Он не хотел когда-нибудь оказаться таким же. Но бледное лицо, забрызганное кровью, почему-то навлекало мысли, что однажды он тоже будет так метаться в этой тюрьме. Стражники и другие бойцы, которые вошли следом за гладиатором, немного притормозили, задержавшись в коридоре. К окровавленному вольнику поспешил один из лакеев, решив забрать из его рук меч, иначе в состоянии аффекта тот мог начать рубить и вне боя, но его вовремя остановили товарищи. Подходить сейчас к бойцу было опасно: темноволосый гладиатор оставался нестабилен еще несколько долгих минут, а затем сам отбросил меч в сторону и поспешил снять с себя нагрудник. Парню хотелось как можно быстрее смыть с себя эти реки крови и забыть обо всем, и от наблюдения за такой картиной Скараби вдруг неожиданно вспомнил, что несколько месяцев назад он был в похожем состоянии каждый раз, когда расправлялся с лордами Золота и прочей знатью. Он думал, что потерял свою семью, а вместе с этим он потерял последнее, что сдерживало его ярость. Ему казалось, что терять больше нечего, и он прокладывал себе путь из убийств ради единственной цели – убить Эдмариона. - Кто это? - поинтересовался кшатрий, отойдя от своих раздумий. Брон сипло усмехнулся и кивнул головой в сторону темноволосого гладиатора, который теперь просто спокойно уселся на скамью и ждал, пока лакей поможет ему с поясом, к которому крепилось оружие - длинный романский меч. - Это наша звезда. Твой прямой конкурент, так сказать, местная знаменитость, - тихо рассмеялся плечистый воин. - Гриф. Один из лучших гладиаторов амфитеатра, так, по крайней мере, считает публика, которая ставит на него большие деньги. - Почему Гриф? - с улыбкой вскинул брови Скараби, продолжая следить за кареглазым парнем. - А ты его «клюв» видел? - хохотнул Брон, намекая на выраженный нос воина, но затем спокойно добавил, - грифы весьма опасные птички, поверь мне, они на части рвут тела своих жертв... Поэтому и Гриф. Видел, сколько крови? Не его ведь. Думаю, там кому-то не повезло и его по частям с арены вытаскивали... Ну, зато разделывать мясо для львов не придется. Его за это и любит публика, каждый раз после его сражений на арене сплошное месиво, кромсает все подряд, рубит налево и направо, словно одержимый. Выходит весьма... красочно! - подобрав нужное слово, широко ощерился западник. - Его не ведут в клетку, и ему позволено так легко передвигаться по зданию, - с долей удивления нахмурился арианец, вспомнив, как стража каждый раз хватала гладиаторов после битвы и волокла к казармам. - Ох, дружок. Он свободный гладиатор, а не раб, как мы, - снисходительно улыбнулся Брон, а затем чуть прикусил нижнюю губу, - понимаешь ли, его выкупили. Один столичный военачальник, приближенный к принцу... не помню его имени. И теперь он почти свободен, правда, его воля ограничивается желанием его покровителя, но это ведь лучше чем тухнуть в клетке с кучкой оборванцев? - толкнул приятеля в бок мужчина. - Знаешь, я даже не знаю, что лучше, - честно признался Скараби, который сам в какой-то мере был обременен волей и желанием «хозяина». - Ты ведь знаком с ним, не так ли? - улавливая во взгляде друга некое раздражение, проговорил кшатрий. - Хех, понимаешь, Скар, у меня есть одно идиотское качество... Каждого забитого под свою опеку брать. Как вот с тобой, когда тебя только приволокли к нам. Не знаю, может, по сыну старшему скучаю и поэтому пытаюсь помочь... не знаю. Но всего два года назад этого крысеныша, затравленного и напуганного, кинули к нам. Его тогда еще звали просто Кари, а не Черный Гриф или Темирон. И я попытался искренне защитить тогда еще слабого и озлобленного мальчишку. А через год его сделали свободным. И что ты думаешь? Эта паскуда без всякой жалости теперь убивает таких, каким он был сам. Раз - и будто забыл всех, будто стер из памяти то время, когда он сам был рабом. То, что я ему больше не ровня, он доказал уже... оставил прекрасный шрам на всю спину. Спасибо не убил! Да, теперь он на другой стороне поля. Свободным гладиаторам предоставляют хорошее оружие, а не тот мусор, что выдают нам. Они воины, а вот мы с тобой так, мясо, мальчики для битья. На нас они оттачивают свои приемы, на нас тренируют зверей… Понятно, почему принц решил «помиловать» тебя именно таким способом. Видимо надеется на твоей смерти еще и деньжат подзаработать. Твой покровитель весьма изощрён в пытках, - вздохнул Брон и поднял взгляд на арианца. - Да уж, он скорее палач, чем покровитель, - с нескрываемой злостью, изрек Скар. - А почему тебя не выкупили? Ты же прекрасный боец, - решил быстро сменить тему кшатрий, краем глаза заметив, что воин уже переоделся и направился в сторону восточного выхода. Сейчас и Скараби был не против прогуляться по вечернему городу. - Почему? Наверное, рожей не вышел, - со смехом пробасил Брон, тем самым рассмешив и арианца.***
Пыльная арена главного военного амфитеатра Центурион встречала всех по-разному: одних громкими аплодисментами и восхваляющими гимнами, других всепоглощающей болью и неумолимой смертью. Сегодняшний бой был привязан к празднику во имя богини Эни, поэтому он был особенным. Богиня неистовой войны была весьма капризна, и, как и центральная ратная сфера, кому-то она дарила спасение, а кому-то несла гибель. По обычаю бой длился около часа, и те, кто выдерживал время, оставались в живых. Иногда это была группа людей, иногда один воин. Победителей считали отмеченными дланью Эни и одаривали «меткой» в виде золотой броши с изображением лика богини. К этому бою по-особому готовили даже плененных рабов. Воинам выдавали алые плащи-мантии, шлемы и железные венки, украшенные живыми розами (символом богини), а некоторым прикрепляли к одежде броши с изображением Эни, таким воином был и Брон. Западник уже не первый раз сражался под знаменем этой жестокой девы. Со смехом он заявил Скараби, что та, кажется, была к нему неравнодушна, поэтому он выступает на ее празднике уже второй год и намерен получить вторую метку. Также Брон рассказал, что в позапрошлом году, желая разнообразить представление, вольникам выдали колесницы, запряженные белыми лошадьми, а сам круг засыпали красным песком. И, возможно, мужчина бы мог заявить, что все это было действительно впечатляющим и смотрелось весьма эффектно, если бы ему самому не пришлось участвовать в этой жатве. Что именно приготовили бойцам в этот раз, никто не знал, однако, когда плененных гладиаторов затолкали в клетки для животных, даже Брон заявил, что «это что-то новенькое». Стражники подкатили три клетки вместе с солдатами к центральным воротам и стали ждать знака начала представления. Впереди выстроились вольные гладиаторы, облаченные во все белое и также украшенные венками. - Даже через центральный вход повезут, - задумчиво проговорил один из воинов, рассматривая выданный ему плащ. - В любом случае, сначала выпустят вон тех красавиц, - не унывая, проговорил Брон, кивнув в сторону вольников, на что один солдат даже чуть обернулся, одарив западника не самым дружелюбным взглядом. - Я не знаю, что там будет, но надо держаться вместе. Прикрывать друг друга, держать круговой строй… так мы сможем продержаться до конца боя, - серьезно изрек кшатрий, пытаясь придумать план, где смогло бы выжить максимальное количество бойцов. Скар прекрасно понимал, что этот бой для многих солдат был последним, и где-то в глубине души он даже допускал мысль о том, что он мог оказаться одним из таких воинов. Возможно, большую часть приятелей Скараби видел последний раз. От таких дум становилось поистине скверно. Но арианец не собирался так просто сдаваться, он знал, что будет сражаться до последнего вздоха. У него было, ради чего жить, ради кого бороться. И эта вера и надежда в то, что когда-то он все же сможет воссоединиться со своей семьей, придавала ему сил. Чего нельзя было сказать обо всех воинах. - Хех, это, конечно, прекрасная идея! Но, уверяю, со страху тут половина тут же разбежится по углам, - усмехнулся западник, не постеснявшись высказать подобное при товарищах, которых он напрямую обвинял в трусости. Он уже знал эту «модель»: в критической ситуации каждый пекся лишь о своей жизни, никому не было дела до судьбы другого. - Надо постараться... Я и так потерял много. С меня достаточно, - со вздохом отозвался арианец, опустив голову и с силой сжав кулаки. Он и сам прекрасно знал это. Заметив напряжение друга, Брон чуть нахмурил брови, а затем снял с себя венок и тяжело вздохнул. - А с меня «этого» достаточно, - выдернув из железного украшения розы, проговорил мужчина, - мало того, что нацепили черт знает что, так еще и цветочками обвешали. Все ж я боец, а не фрейлина. Скар еле заметно улыбнулся, быстро отпустив чувство гнева, и, кивнув другу, веселее добавил: - Смотри, не разгневай Эни. - Не, эта дамочка меня обожает в любом виде, - рассмеялся Брон, поправив взъерошенные волосы, но затем вдруг стих и обернулся через плечо. К строю вольников неторопливо шел Гриф, он также как и его сослуживцы был облачен во все белое, даже его доспехи были покрыты какой-то побелкой. Единственное, что отличало его от остальных гладиаторов - это наличие железной маски на лице и кривой крест из темного металла, который сейчас бросался в глаза. Ощутив на себе взгляд широкоплечего мужчины, воин притормозил. Гриф повернулся, поймав светло-карими глазами темный взор западника, и направился к клеткам. - Удобно? – поинтересовался гладиатор, постучав пальцами в железной перчатке по прутьям клетки. Несмотря на то, что голос парня был ниже обычного из-за маски, было не трудно уловить издевку в его тоне. - Ну, наверное, не так удобно, как у военачальника на ложе, но сойдёт, - хрипло отозвался Брон, ощерившись. Судя по всему, западник действительно задел парня за живое, потому что уже через секунду тот, схватив мужчину за затылок, с силой прижал его голову к прутьям. - Следи за языком, - рыкнул воин, сжав шею бывшего друга и учителя сильнее. Арианец тоже не растерялся и, быстро подскочив к решетке, уперся острием меча Грифу в живот. Гладиатор еле заметно дернулся и напрягся всем телом, буквально начиная кипеть от вспыхнувшего гнева. Он и так позволял Брону слишком многое, чего не позволял другим рабам. Не для этого он прошел этот проклятый путь, чтобы выслушивать подобное от «сопляков». - Отпустил… - сквозь зубы скомандовал Скар, разделяя неприязнь и злость темноволосого парня. Воцарилось минутное молчание, которое затем было прервано хрипловатым смехом западника. Брон совсем не боялся вольника, который в его глазах так и остался некогда затравленным мальчишкой. Усмехнувшись, мужчина просунул руку через прутья клетки и одним легким движением снял маску с лица Грифа: - Раз уж угрожаешь мне, то смотри открыто в глаза, а не через прорези. - А я смотрю, ты все также беспечно нарываешься на неприятности. Скажи своему новому дружку, чтобы убрал меч. Иначе я сверну тебе шею, а затем и ему, - с раздражением проговорил молодой солдат, прищурив светло-карие зеркальца. - А ты все также молишься за души тех, кого собираешься покромсать на части. Что-то совсем не меняется, правда? – без страха вскинул темные брови Брон, а затем подал Скараби знак свободной рукой, чтобы тот сложил оружие. Скрепя сердце арианец убрал меч, но даже и не подумал отойти в сторону. - Не волнуйся, за твою я тоже успел помолиться, - едко усмехнулся Гриф, резко отпустив шею воина. А затем, выпрямившись, гладиатор поспешил убрать крест под одежду подальше от посторонних глаз. Гладиатор с откровенной неприязнью оглядел кшатрия с ног до головы, а затем вновь вернул свое внимание широкоплечему мужчине. - Советую тебе держаться от меня подальше, если хочешь выжить. А вот твоему дружку за дерзость я с радостью отсеку голову. Поэтому, - сделав паузу, хищно оскалился Гриф, - полезешь его спасать - сначала он останется без головы, а затем ты. Уяснил? Кареглазый гладиатор не стал дожидаться ответа от бывшего приятеля и, нацепив маску обратно, направился в строй к остальным солдатам в белом. Брон лишь устало покачал головой и вздохнул: бой обещался быть действительно тяжелым. - Не приближайся к нему, понял? – обратился мужчина к Скару, разминая шею. - Он ведь не шутит. - Что ж, пусть попробует, - с вызовом изрек арианец и повел плечами, - посмотрим, чья голова первая покатится по арене. Брон промолчал, посмотрев сначала на Скараби, а потом вновь перевел усталый взор на вольника в маске. Он бы хотел объяснить Скару, что не хотел бы сегодня видеть ни его смерти, ни смерти Кари. Брон прекрасно чувствовал глупую несвоевременную ревность светлокожего парня и даже понимал, почему она возникла. Ведь он навсегда останется в его памяти защитником и учителем; тем, кто вдолбил в его голову, что нужно пытаться выжить любой ценой. Тогда это было больше нужно даже самому Брону. Воин знал, что сможет постоять за себя, он был в себе уверен. Но он искренне боялся за паренька, который еще несколько лет назад так тяжело переживал жестокость и смерть, что безгранично господствовала на арене. И теперь Брон даже мог бы им гордиться, если бы не чувствовал саднящую обиду за предательство. Как только был подан сигнал начала представления, плененных гладиаторов вывезли на середину арены. К удивлению бойцов, вольники так и остались у главных ворот, не двинувшись с места. Однако уже через секунду, когда Скар и его товарищи увидели, как через боковые проходы в круг запускают белых львов, все стало предельно ясно. Бойцов так и оставили в клетках среди голодных хищников. Львы гневно рычали, расхаживая по пыльному манежу; раздраженно озирались на праздный люд, что расположился наверху на трибунах; медленно, но верно подбирались к клеткам с гладиаторами. Мужчины, оказавшись в ловушке среди разъяренных животных, встали кучнее, стараясь оказаться как можно дальше от краев клетки. Однако места в небольшом железном квадрате было поистине мало и, несмотря на то, что солдаты прижались плотнее друг к другу, некоторые бойцы все равно находились в опасной близости от прутьев, через которые уже начали пытаться просунуть морду и лапы любопытные хищники. Осознав, что никто не собирается отпирать клетки, Скараби выставил меч вперед, чтобы хоть как-то отпугивать бешеных кошек, и обернулся через плечо к Брону: - Я знаю этот метод! Это запугивание! Такое частенько применяют во время пыток! Они просто хотят нас ослабить! Страх выматывает, заставляет людей совершать глупые ошибки! Как бы там ни было, мы защищены наполовину… они не смогут пробраться к нам. У нас же есть оружие, мы можем использовать это! Западник внимательно выслушал друга и, оценив обстановку, быстро кивнул: - Слышали Скара? Держать позицию, не сметь сдаваться, иначе будете сожраны львами! – услышав Брона, бойцы, что стояли с внешней стороны вывели вперед свое оружие, защищаясь тем самым от опасности и защищая тех, кто стоял внутри «строя». На удивление Скараби, все действительно послушались команды, и те хищники, которые все же порывались достать кого-то из солдат из клетки, где находился арианец, лишались конечностей или жизни. Что нельзя было сказать о второй клетке: там воины запаниковали, и резня уже началась в самой клетке. Мужчины начали толкать друг друга к прутьям в когти хищникам. Послышались громкие крики людей и жуткий рык животных, в воздухе запахло свежей кровью, трибуна начали что-то громко скандировать. Сердце кшатрия с ужасом ухнуло, начиная отбивать бешеный ритм об ребра, в голове проклятыми тамтамами начал отзываться подскочивший пульс. Зрелище, что разворачивалось перед ним, по его мнению, могло вызвать лишь страх. Однако золотая публика взрывалась оглушающим гамом каждый раз, когда животные раздирали на части новую жертву. Посередине, в центральной ложе, за происходящим с интересом наблюдал и принц Эдмарион со своими приближенными и приглашенными гостями. По правую руку принца расположился уважаемый гость - седовласый мужчина преклонных лет, представитель Дома Бронзы. По левую – высокий мужчина с волосами цвета спелой пшеницы и одетый в строгий кафтан черного цвета – Ясон, хороший друг и генерал принца. Король Эвой вновь не присутствовал на представлении из-за плохого самочувствия, что, кажется, в какой-то мере тревожило всех, но больше всего самого Эдмариона. Принц действительно любил своего отца и мысли о том, что когда-нибудь его просто может не стать, до онемения пугали молодого преемника. Отец посетил лишь открытие «Недели Богов», а затем слег с сердечными болями, но пообещал, что его подданные смогут увидеть Короля на закрытии. Королева подобные представления не посещала. Потому Эдмарион в этот день был вынужден проводить свой досуг в скромной компании. Все дипломатические взаимоотношения с послом по правую руку ему пришлось вести в одиночку, благо тучный мужчина часто отвлекался на молодых девушек – работниц амфитеатра. Тем временем на арене продолжалось представление, от которого зависела судьба ставки Эдмариона. На жизнь Скараби золотой принц поставил действительно много. Львов подговорить было нельзя, иначе любой смотритель амфитеатра непременно это сделал, чтобы обеспечить принцу победу. Но бой был честным, в чем очень сомневались его участники. Один изо львов как раз смог зацепить лапой гладиатора, сильно разодрав острыми когтями его ногу. На мгновение брюнет испугался, что в лапы жестокому хищнику попался Скараби, но арианец был цел и даже помог товарищу по несчастью. - Господин Эдмарион, это – львы людоеды, - ровный голос Ясона, вывел Эдмариона из потока мыслей, и тот повернулся к молодому генералу с серо-зелеными глазами, – поэтому они так агрессивно ведут себя по отношению к рабам. Они уже пробовали человеческое мясо и воспринимают их, как пищу, - прокомментировал светловолосый мужчина. Только сейчас принц понял, что, кажется, слишком ярко выражал свой интерес к арианцу: это заметил его военачальник. Однако светловолосый мужчина был слишком аккуратен, поэтому начал издалека, и в этом Эд убедился уже через минуту. - При всем моем уважении, но Вам не кажется, что Вы слишком много надежды возлагаете на этого воина? – поинтересовался Ясон, понизив тон и наклонившись чуть ближе к принцу, но сохранив при этом деловую дистанцию. – Я ни в коем случае не хочу сказать, что Ваше решение сделать на него ставку не оправдывает себя, Господин. Но почему Вы в нем так уверены? - При всем моем уважении, - спокойно начал брюнет, глянув на друга, - я хочу напомнить Вам, генерал, что я могу себе позволить немного поиграть с удачей, даже если цена игры кажется Вам неоправданно высокой. Я прекрасно осведомлен о жестокости этих животных, - продолжал Эдмарион, - мне случалось общаться с торговцами, которые не забывали напоминать мне, что эти львы – символ Дома Серебра. Что может быть красочнее, чем смотреть, как живое «знамя» пронзают ржавые мечи? Светловолосый генерал многозначительно посмотрел на своего господина, про себя взвешивая, стоит ли действительно высказать принцу свое мнение по поводу такого глупого способа для услаждения королевской гордыни, а затем еле заметно усмехнулся: - Не хочу показаться сквалыгой, но стоит ли нести такие траты, дабы доказать и так всем известную истину? Однако… - мужчина вновь перевел взор серо-зеленых глаз на бойцов, - Господин Юнон предлагал обучать гарпий. Они выглядят не менее внушаемо. Но птицы расправлялись с глазами гладиаторов быстрее, чем хотелось бы. Публика просто наблюдала бы, как слепые «котята» ползают по пыльному кругу, а гарпии вцепляются им в головы. Но раз Вам так приятно наблюдать символизм на арене, это вполне можно устроить. - В случае с гарпиями мне придется купить рабов из Серебра, дабы сохранить смысл моей любви к символизму, - хмыкнул Эдмарион, про себя почему-то обрадовавшись, что отца не было рядом. Эвой никогда не одобрял подобные мысли сына, желая для Золота и Серебра долгого мира и сотрудничества. Эдмарион был совершенно не настроен сохранять мир с задолжавшим ему королевством. – Однажды, Ясон, этот символизм случится не только на арене амфитеатра. Придет время, и я завоюю Серебро и возрожу Силводор*. У древнего королевства может быть лишь один Король, думаю, не стоит называть его имени, м? – Эдмарион улыбнулся другу и вновь устремил взгляд на арену. Многие, услышав подобные изречения принца, могли бы не согласиться с ним, конечно, не высказав этого несогласия вслух. Однако молодой генерал полностью разделял желание своего господина, лелея мечту об объединенном мощном государстве, которое, естественно, именовалось Золотой Империей и подчинялось одному сильному правителю. Время правления Серебра подходило к концу и это было заметно невооруженным взглядом, пора было двигаться дальше. - Вы знаете, что моя точка зрения полностью аналогична Вашей, - с улыбкой изрек Ясон, повернувшись к Эдмариону. - Поэтому ты стоишь рядом со мной, - кивнул принц, но отвлекся от дальнейшего обсуждения. Зрители взорвались восторженными воплями, когда одного льва все же убили. – Кстати… как твой гладиатор? Ну, кого ты там выкупил? – сменив официальность на дружескую беседу, голубоглазый брюнет стал рассматривать рабов на арене. – В чем преимущество давать им так много свободы? Я никогда не выкупал гладиаторов, - задумчиво проговорил принц и закусил губу. На секунду военачальник замялся, отводя взгляд в сторону украшенных трибун. Он сам никогда до этого случая не выкупал рабов, ему совершенно не было дела до привезенных из глуши варваров. И в тот день, наверное, сам черт дернул его освободить этого вспыльчивого парня из рабства. Ясон сам толком не мог объяснить себе причину совершенной добродетели, тем более объяснить Эдмариону эту смесь чувств и противоречий, что возникали в нем каждый раз, когда он вспоминал об этом инциденте и вообще думал об этом гладиаторе. Поэтому генерал решил обойтись лаконичным и более менее внятным ответом, собственно, как обычно. - Его кличка Гриф. Свобода дает им больше шансов выжить, Господин. Им предоставляют хорошее оружие и обмундирование и они больше не живут в клетках, как звери. Но покинуть столицу они всё равно не могут, - ровно отозвался Ясон, вновь подняв взгляд на принца. - Тебе есть дело до них? – искренне удивился Эдмарион, одарив друга многоговорящим взглядом. – Вот бы не подумал, - хмыкнул он следом, - или же все дело в другом? Может, тебя связывает с этим безумцем нечто более яркое, нежели его битвы? Намек принца был таким явным, что Ясон заметно напрягся. Казалось, генерал даже сел более ровно, а и так выпирающие скулы стали еще отчетливее. Сжав губы в тонкую линию, мужчина попытался собраться с мыслями для четкого ответа. Он любил прямоту во всем, но не в такого рода вопросах, подобное просто выбивало его из колеи. Чуть помолчав и сделав вид, что его молчание было связанно с тем, что генерал отдал все свое внимание представлению, мужчина облизнул губы и, наконец, выдохнул. - Мне нет до них дела. Причина выкупа этого воина не только в симпатии, как Вы изволили подумать, - начал Ясон, стараясь выглядеть как можно равнодушнее, - он нравится публике. Большая часть ставок идет на него. Люди любят сражения с ним. Смысл был терять прибыльного бойца? Тем более мне и самому интересны они. И он мне не стоил трех южных шахт, - со смешком проговорил блондин, позволив себе немного колкости. - А с чего ты решил, что я проиграю эти чертовы шахты? – рассмеялся Эдмарион. – Поверь, Ясон, отчасти мне бы хотелось увидеть смерть этого дикаря, но еще никогда прежде я не был так уверен в бойце, как уверен в нем. У этого раба есть две причины остаться живым, одна из них – желание убить меня, представляешь? – принца это откровенно веселило. - Простите меня за мою дерзость, но я все же решусь спросить, а какая вторая причина? - широко оскалившись, вскинул светлые брови генерал. - Его семья, - пожал плечами брюнет. – Он хочет безопасности для них, хочет быть с ними рядом. Ради этих двух целей он готов на все, мне это нравится. - Что ж, похвально, даже для такого... как он, - согласился военачальник, вовремя заменив слово «убийца». Тем временем на арене сменился круг событий: на манеж, наконец, вышли вольники, чему несказанно была рада золотая публика; рабам открыли клетки, а оставшихся львов загнали обратно в боковые ворота. К этому моменту плененных солдат стало вдвое меньше, и теперь на каждого свободного бойца амфитеатра приходилось не больше двух рабов. Скараби и его группа быстро покинули клетку и приняли оборонительную позицию. - Сколько времени осталось до конца боя? – спросил Брона Скар, вглядываясь в белых гладиаторов, что поклонились приближенным короля и принцу и теперь двигались в их сторону. - А черт его знает… когда время подойдет к концу, зазвенит колокол, - отозвался западник. Мужчина огляделся, а затем, с силой выдохнув, кивнул в сторону, - так, я беру вон того пухляша, что слева, а ты тогда вон тех дамочек справа. - Понял, - тихо усмехнулся арианец и перевел взор каре-зеленых глаз на двух солдат, что направились к нему. Брон издал хриплый крик (что послужило, кажется, сигналом к действию для всех) и рванул на высоченного громилу; Скар лишь глубоко вдохнул перед началом тяжелой битвы. В одночасье все смешалось вокруг, и звон железа послышался в непозволительной близости от лица. Скараби не желал убивать ради потехи, такие жертвы отпечатывались на сердце, пульсируя кроваво-красными пятнами в воспоминаниях, но у него не было выбора. В вынужденных смертях можно было винить жадную до зрелищ публику, в корень прогнившее общество золотого континента или прихоть принца. И, возможно, где-то в глубине души Скар так и делал, но проще от этого не становилось. Убийства не давались легче, и руки начинали дрожать все сильнее, когда острие меча вновь пронзало тела врагов, а кисти заливало теплой кровью. Главная арена амфитеатра насквозь пропиталась жестокостью. Медный запах вперемешку с песком и потом нещадно бил по обонянию. Скараби изо всех сил старался держаться рядом со своими товарищами на тот случай, если кому-то из них понадобится помощь. Арианец не стремился убивать своих оппонентов, напротив, все его атаки были направлены на то, чтобы оглушить соперника и выбить оружие у них из рук. Но, кажется, именно это и сыграло с ним злую шутку: один из гладиаторов (тот самый, которого совсем недавно Скар лишил копья, сломав его поперек) с силой схватил кшатрия и отбросил его в сторону. Арианец, встретившись со всего размаху грудной клеткой с пыльной землей, даже не сразу понял, что произошло. Дыхание перехватило, в ушах зазвенело, а глаза неприятно защипало от попавшего в них песка. Но на свое счастье Скараби не выпустил из рук меча. Поэтому, когда вольник, вооруженный топором, решил воспользоваться положением (все же добивать лежачих намного проще, чем драться с готовыми к атаке рабами), арианец был готов оказать сопротивление. Плечистый мужчина резко подтянул его за ногу к себе и приготовился занести топор, но Скар вовремя перевернулся на спину и сделал быстрый мах мечом. На лицо светловолосого арианца струей брызнула алая жижа. Гладиатор измученно скривился, уронив топор совсем рядом с плечом кшатрия, и схватился двумя руками за перерезанную шею. Скараби не успел отодвинуться, и скоро на него вовсе свалилась туша умирающего воина. Скараби знал, что надо было срочно вставать и продолжать бой, но этот давящий вес мертвеца будто высосал все силы из арианца как физические, так и моральные. Превозмогая усталость и боль, Скар все же столкнул с себя тело и перевернулся. Только сейчас он заметил, что находится в опасной близости от развернувшегося сражения между двумя рабами и Грифом. Теперь Скар воочию мог наблюдать то, о чем так ярко рассказывал Брон, и от чего была так в восторге вся золотая публика амфитеатра. Молодой гладиатор действительно бился крайне жестоко: около него уже лежало два мертвых тела, у одного из которых напрочь отсутствовала голова, а его белые доспехи и железная маска покрылись неровными алыми пятнами. Однако во всех этих резких выпадах и рубящих ударах Скараби смог разглядеть еще кое-что... И это была самая настоящая паника. И теперь, приглядываясь, арианец видел, что смятение бойца выдавала и дрожь в руках, которую тот пытался умело скрыть в жесте, будто поудобнее перехватывает рукоять меча, и неоднократные повороты головы, и часто вздымающаяся грудная клетка. Грифом правила вовсе не кровожадность, как это могло показаться на первый взгляд, а всепоглощающий страх и инстинкт выживания. Парень просто уничтожал угрозу, правда, судя по всему, гладиатор видел ее повсюду. Скар помнил просьбу Брона держаться подальше от кареглазого вольника, и он бы, правда, последовал его совету, если бы не одно «но». К Скараби подбежал один из его товарищей и поспешил помочь кшатрию подняться. Безусловно, этот жест заслуживал уважения, однако вся эта суматоха вмиг привлекла внимание Грифа и еще одного вольного гладиатора. Раб по кличке Семирон, заметив боковым зрением приближающуюся опасность, быстро принял оборонительную позицию, тем самым дав Скару возможность встать на ноги. Однако только сейчас кшатрий заметил, что его меч так и остался лежать под телом мертвеца. Нужно было срочно вооружиться, но любое резкое движение могло спровоцировать вольников на нападение, и тогда бы Скараби точно уже не успел поднять оружие. Пока второй вольник обходил воинов сбоку, Гриф пошел более опасным, но проверенным путем. Молодой гладиатор сделал быстрый выпад мечом и будто потянулся вслед за оружием, сделав два шага вперед и тем самым «открывшись» сверху. Этим маневром он дал возможность противнику нанести удар. Темнокожий боец замахнулся и попался на уловку: Гриф резко нагнулся и отступил в сторону, из-за чего Семирон глупо ушел из оборонительной позиции, открыв для удара спину. Поэтому Грифу не составило большого труда застать врасплох даже уже обернувшегося в его сторону воина. Быстро схватив раба за шею и дернув на себя, гладиатор нанес точный и молниеносный удар острой рукоятью меча мужчине в висок. Удар оказался настолько сильным, что попросту проломил бойцу череп и тот замертво свалился на пыльную арену. Все произошло настолько быстро, что Скараби даже не успел ничего предпринять. Теперь друг от друга двух бойцов разделяли всего пара шагов и труп темнокожего мужчины, которой лежал у ног Грифа. Второй гладиатор, который уже успел обойти арианца со спины, сначала было хотел напасть на кшатрия, но его отвлек еще один раб, который также как и Семирон решил помочь Скару. И теперь, когда гладиатор был занят другим бойцом, Скараби был вынужден драться лицом к лицу с Грифом. - Я же обещал оставить тебя без головы. И я сдержу слово, - низко отозвался гладиатор перед тем, как кинуться на кшатрия. Гриф с похвальным рвением наносил рубящие удары, пытаясь попросту разрубить Скара на части. Самое ужасное заключалось в том, что у Скараби даже не было возможности защищаться. Свой меч арианец так и не смог достать из-под мертвой туши побежденного, а до ближайшего оружия (это был меч убитого Семирона) кшатрия разделяло около двух метров и вошедший в азарт молодой воин в маске. Поэтому Скараби только и приходилось отпрыгивать назад и уворачиваться от ударов, но этим он только увеличивал расстояние от меча. Скар прекрасно понимал, что не сможет постоянно уходить от ударов Грифа: рано или поздно тот сможет задеть его. Поэтому Скараби пришлось пойти на крайние меры - он сам считал это действие низким, но у него совсем не было выбора. Кшатрий вновь выполнил уклоняющийся маневр и, зацепив носком сапога песок, пустил его прямо в лицо Грифу. Железная маска смогла защитить лик парня, но не его глаза. Дернувшись, Гриф начал на рефлексе судорожно тереть тыльной стороной руки глаза прямо в маске, а лишь затем снял ее и, отбросив, вновь принялся вычищать раздраженные очи от песка. В этот момент, столкнув парня с ног, Скараби смог сделать кувырок и оказаться около меча. - Ублюдок! - громко вскрикнул кареглазый воин, который, наконец, смог снова видеть, и кинулся на арианца. Кшатрий быстро развернулся и приготовился нанести удар Грифу, откинув в сторону всю осторожность. Темноволосый парень сделал резкий замах, но уже через секунду был со всей силы сбит с ног. Гриф даже не сразу понял, что именно произошло, да и подняться с первой попытки не получилось, в голове звенело так, что парень банально перестал слышать все происходящее вокруг. Но когда он смог все же прийти в себя, то с гневом устремил свои темно-янтарные зеркальца на виновника своего падения. - Ты... - буквально прорычал Кари, рассматривая перед собой своего учителя. - Остынь! - громко скомандовал Брон, медленно двигаясь в сторону Скараби. Гриф попытался поскорее подняться, чтобы продолжить прерванный бой, но, как только тот встал на ноги, глухо зазвенел колокол, знаменующий конец представления. После поединка праздник богини Эни продолжился. Зрители отправились праздновать на площадь, а приехавшим дорогим гостям устроили богатый прием прямо в амфитеатре. Никого из Дома Золота не смущал запах крови, который в буквальном смысле повис над всеми, но некоторые заграничные гости все же чувствовали себя неуютно. Выживших в бою гладиаторов и рабов на скорую руку очистили от следов жестокого сражения и привели в большую залу, которая примыкала к зданию арены. Там их оставили ждать принца, который должен был лично поприветствовать победителей и приказать вручить им брошь Эни. Скараби совершенно не хотелось встречаться с Эдмарионом, тем более сейчас. Он был слишком вымотан боем, тело ломило после тяжелого сражения, и чертовски хотелось пить, да и просто отдохнуть в тишине и спокойствии. Сегодня Скар потерял много верных товарищей и сам не раз оказывался на волоске от гибели, поэтому вся эта важность и напыщенность выглядела скорее издевательством, нежели признанием. Вольники, которых поставили напротив рабов в одну шеренгу, тоже выглядели уставшими и затравленными. Многие были ранены (как свободные, так и плененные гладиаторы) и скорее мечтали о перевязке, чем об искусно выделанной брошке. Но каким бы свободным ни считался боец, каждый обязан был дождаться конца церемонии. Принц особо не спешил, словно не знал, что мужчины еле стоят на ногах после битвы. Да и не его была в этом вина: знать Золота и ближайших государств желали перекинуться с юным наследником хоть парой фраз. Когда Эдмарион дошел до залы, надсмотрщики громко оповестили об этом, самым «везучим» удалось отхватить удар палкой по спине. Обе шеренги выровнялись, и золотой преемник с улыбкой подошел ближе к гладиаторам. Ясон держался по правую руку от принца, но чуть позади него. Мужчина быстро нашел среди вольников своего гладиатора и, убедившись, что тот в состоянии держать строй, облегченно вздохнул. - Это был красивый бой, сильное сражение! Богиня Эни должна быть в восторге, ведь вы все обласканы ее любовью, - без лишних вступлений начал Эд, - другие же стали закономерным жертвоприношением ее силе, что само по себе тоже неплохо, - уже чуть тише заключил принц и улыбнулся, осматривая оставшихся воинов. В этот раз выживших было больше. – Каждому из вас Король Эвой дарит брошь – длань Эни, ваш оберег на следующие битвы! Эдмарион взмахнул рукой, слуги засуетились, и главный смотритель амфитеатра вышел к принцу, опустив голову, чтобы не пересекаться с преемником взглядом. Когда мужчине поднесли небольшую шкатулку с брошами, он принялся награждать подарками вольников, лишь затем рабов. Эдмарион с интересом смотрел на Скараби, к рубахе которого прицепили небольшую брошку. Вряд ли арианец был рад такому трофею. Скар сначала внимательно проследил за руками смотрителя, а затем с нескрываемым вызовом поднял тяжелый взор каре-зеленых глаз на наследника золотой империи. Если бы только арианец мог, он бы сейчас с удовольствием поинтересовался у нарядно одетого принца, понравилось ли его Высочеству наблюдать за жестокими убийствами, кои служили лишь развлечением для него и таких же персон, как он. Но он не мог. Он помнил уговор. Поэтому ему только и оставалось, что ровно смотреть в эти холодные северные глаза. - Невиданное неуважение! – недовольно высказался Ясон за спиной принца. Эдмарион обернулся на полководца и нахмурился, явно не поняв причину подобного комментария. – Он смеет смотреть на Вас! - Ах, это, - хохотнул наследник, - дикарь, - пожал он плечами, - что с него взять? - Ему нужно преподнести урок, - рассудительно начал тот, - пару раз получит, сразу усвоит правила! - Думаю, я пока не стану его наказывать, - тихо ответил Эдмарион, поравнявшись с полководцем, чтобы их диалог остался лишь между ними и не привлекал к себе слишком много внимания. – К тому же это даже интересно. - Что именно? – не понял Ясон. - Покажи мне еще хоть одного человека, который будет смотреть мне в глаза с такой ненавистью. - Вас забавляет его ненависть? – нахмурился мужчина. - Скорее сам факт ее существования, - улыбнулся принц. – У него нет причин ненавидеть меня, но он ослеплен гневом, страхом. Не ягуар, а слепой котенок, - продолжал рассуждать Эдмарион, - однажды все переменится. Не знаю когда и как, но он либо поймет, как нужно вести себя, либо… - …его убьют, - закончил Ясон за принца, - отчего-то мне кажется, что второй вариант сыграет быстрее. - Думаешь? – удивился Эд. – Разве он не показал себя в этом бою? - Это всего лишь везение, - усмехнулся Ясон. – Он – раб, сколько мы видели таких? Конец всех ждет один. Разве что… - Разве что что? – поинтересовался брюнет. - Может, судьба его изменится, и его выкупят. С хорошим оружием у него больше шансов, - чуть помолчав, генерал перевел свой взгляд сначала на непокорного арианца, а затем вновь на своего Господина. - Им как раз интересовался наш гость. Господин Памир был весьма впечатлен его умениями... после окончания представления он еще долго любопытствовал у меня, как Вам удалось заполучить этого Ягуара, откуда он и прочее. - Что? – не понял Эдмарион, выразительно посмотрев на друга. – Его хотят выкупить? Так быстро? – выкуп рабов не был большим событием, но парень явно не ожидал, что Скараби могут выкупить так скоро. Мысленно принц даже похвалил себя, ведь когда он отдавал дикаря в амфитеатр, он запретил выставлять его на продажу, и любой вопрос по выкупу должен сначала быть одобрен им самим. – Что за господин Памир? - Боги, Господин Эдмарион, - тихо рассмеялся Ясон такой растерянности принца, – Я все же смотрю, этот боец у нас особенный, раз ему уделяют столько внимания. Приезжие гости… Вы… - выразительно хмыкнув, русоволосый мужчина перестал смеяться, но так и не смог скрыть улыбку, - Господин Памир - это прибывший из Бронзы посол. Вы сегодня весь день с ним общались, но, кажется, так и не запомнили его имени. - А-а, - без энтузиазма протянул брюнет, - этот старик. Черт, неужели мне придется снова с ним пересечься, - Эдмарион не успел высказаться, как в поле зрения появился тот самый посол Бронзы. То был уже видавший лучшие годы жизни мужчина с внушительным животом, который обтягивали дорогие ткани с вышивкой. Пуговицы, сдерживающие края одежды, явно испытывали сильное давление. - О, Ваше Величество! – воодушевился седовласый мужчина. – Не ожидал, что Вы еще здесь! - Куда же я денусь, - тихо выдохнул Эдмарион себе под нос, а после растянул губы в приветливой улыбке. – Господин… - Памир, - шепнул Ясон. - …Памир! Вижу, Вы все еще под впечатлением от представления? - Да-а-а, - с улыбкой протянул мужчина. – Ни на одном континенте не встречал подобного! Все было превосходно! – тучный господин широко развел руки, а затем коротко поклонился в знак признательности за такой дивный прием. - Что ж… - тихо выдохнул генерал с серо-зелеными глазами. – Я, пожалуй, не буду Вам мешать и пойду проведаю своего гладиатора. Естественно, с Вашего позволения, Господин Эдмарион. Принц перевел взгляд на полководца и недовольно прищурился. «Вот же зараза ты, Ясон», - подумал Эдмарион и махнул рукой, отпустив свою соломинку спасения в открытое плавание. - Ясон вскользь упомянул, что Вы заинтересовались одним из гладиаторов, даже желаете выкупить, - начал с главного принц, вернув внимание послу, - но зачем вам гладиатор в Бронзе? Разве Ваше Государство устраивает нечто подобное? - Ох, нет. Подобного, конечно, не позволяют в нашей стране, - начал было Памир, но вовремя поймал себя на мысли, что подобные заявления могут оскорбить принца. В Доме Бронзы смертельные бои были незаконны, а подобные развлечения Золота осуждали. – Я бы хотел выкупить Вашего бойца для охраны. Меня очень поразил гладиатор по кличке Ягуар! Он отлично владеет мечом и реакция превосходна! Однако меня больше заинтересовали его способности, как лидера. Из него бы вышел неплохой главнокомандующий! Я знаю, он привезен с диких земель и, возможно, с ним могут возникнуть проблемы… Но! Если же все выйдет, как я задумал, он бы стал хорошим дополнением гвардии! – изрек бронзовый посол, периодически оборачиваясь в сторону кшатрия и указывая на него рукой. К слову, такое внимание арианцу явно не нравилось: каждый раз, когда Господин Памир показывал на него рукой, Скараби раздраженно хмурился. - Возможно возникнут проблемы? – усмехнулся Эдмарион. – Могу с уверенностью сказать, что они возникнут точно, - заявил принц, глянув в сторону плененного гладиатора. – Желаете посмотреть на него вблизи? – великодушно предложил принц, жестом пригласив посла ближе к воину. - Да, если можно. Я был бы совсем не против, - услужливо поклонился мужчина и приблизился к Скараби. Оглядев молодого бойца с ног до головы, Памир чуть прищурился, а затем подошел совсем близко, чтобы получше разглядеть лицо арианца. - А Вы не напомните еще раз, откуда он… что за отметины под глазами? Он шаман? – попытался сам догадаться седоволосый. Памир часто путешествовал и уже встречался с подобной любовью раскрашивать свои лики у волхвов с севера, правда те предпочитали наносить символы на щеки и лоб. - Красивее пытается казаться, чем есть, вот и красит глаза подобно женщине, - усмехнулся Эдмарион, тут же поймав гневный взгляд Скараби. – Этот боец с наших земель, некогда они были свободными, но все маленькое когда-нибудь всегда становится частью чего-то большего, не так ли, Господин? - О, да, я наслышан о Ваших началах. Король Эвой – счастливый человек! Он передаст правление лучшему преемнику! – не без лести отозвался старик и продолжил осмотр гладиатора. В силу своих привычек он не мог обращаться с бойцом так, как это позволяли себе другие покупатели, от Эдмариона это не ускользнуло. - Вы не смущайтесь, присмотритесь лучше! Хороший боец, высокий какой, - хмыкнул принц, - если хотите рассмотреть его лицо ближе, так дерните его к себе, в этом нет ничего страшного, он всего лишь раб. Скар буквально искрился от гнева: мало того, что его представляли странному старику, как какой-то кувшин на базаре, так еще и обсуждали его внешний вид, причем в слишком пренебрежительной форме. «Всего лишь раб… я покажу тебе раба…» - разъяренно думал кшатрий, до боли сжимая кулаки. Арианец был слишком увлечен тем, что проклинал Эдмариона и одарял того самыми выразительными взглядами, какие только мог себе позволить, поэтому совсем пропустил вопрос посла о собственных зубах и ответ принца. Посему был весьма ошарашен, когда тучный мужчина, ухватив его за шею, потянул вниз. Эдмарион спокойно играл с рабом в «гляделки», спуская тому подобное хамство. Куда больше его веселил посол, наивно следовавший рекомендациям принца. Когда Памир решил осмотреть товар ближе, чтобы после совершить выгодную сделку, он прижал большой палец к верхней губе воина и попытался ее оттянуть, за что чуть не лишился фаланги. Эдмарион еле сдержал смех, когда ошарашенный посол одернул руку от гладиатора. - Он чуть не укусил меня! – ошеломленно выдохнул он и отшагнул в сторону. - Он так флиртует, - захохотал принц, которого вся ситуация до невозможного веселила. - Я бы с таким же с удовольствием пофлиртовал с Вашим носом… - еле слышно проговорил кшатрий, совсем взбешенный таким хамством, и прожег взглядом дыру в золотом принце. Скараби с силой выпустил воздух вместе с накопившимся гневом через зубы, прикрыв каре-зеленые очи, и вновь выпрямился, показывая этим жестом, что больше не намерен никому демонстрировать свои «по-женски подведенные» глаза и зубы. После такого заявления посол Бронзы с опаской посмотрел на принца, прекрасно зная обычаи и законы жестокого Дома Золота. Эдмарион все еще посмеивался над всей ситуацией, а после, тяжело вздохнув, спокойно ответил: - Господин посол, - начал Эдмарион, - я вынужден посоветовать Вам любого другого гладиатора, ибо этот уже давно принадлежит мне и, честно признаться, с первого же дня рвется на плаху, - с недовольством глянув на Скараби, принц слегка помотал головой и с сожалением опустил взгляд вниз. - Но, Ваше Величество! Зачем же Вы предлагали осмотреть его? – растерялся Памир. - Хотел продать его, но передумал, - пожал плечами Эдмарион, который вообще не видел нужды оправдывать свои действия. Подозвав смотрителя, он попросил того показать послу других гладиаторов, которые уже разбрелись по своим «клеткам». Когда посол покинул зону комфорта принца, Эдмарион без опаски схватил кшатрия за шею и резко дернул к себе. – Все так же нарываешься, м? - Никак нет… Господин… - низко изрек, Скараби, сдерживая себя изо всех сил, чтобы действительно не вцепиться брюнету в переносицу. – Я всего лишь, как Вы сами изволили выразиться, кокетничал с Вашим гостем и Вами, - с нескрываемой иронией уточнил арианец, вскинув светлые брови. Эдмарион отпустил шею воина, небрежно оттолкнув раба от себя. Честно признаться, парень метался между двух огней: одно пламя вынуждало его смеяться, другое толкало на преступление, словно сегодня на арене было мало крови. - Дококетничаешься, - только и сказал Эдмарион и велел увести Скараби, пока желание пролить кровь не перевесило. - Я бы сам преподал ему урок, - проговорил Ясон, когда вновь пересекся с принцем. - У тебя есть дела куда важнее, чем марать свои руки о всякую чернь, - ответил Эдмарион, рассматривая Скараби уже через решетку казармы. Кшатрий лишь гневно скрипнул зубами, гася в себе все вспышки ярости. Его маленький выпад грозил вылиться в большие неприятности и опасность для его семьи, судьба которой все еще была в руках золотого ублюдка. Молодой воин ждал своего наказания каждый день, и каково же было удивление Скараби, когда спустя всего несколько дней он вдруг оказался среди вольников. * – Силводор был цельным государством, пока не раскололся на Серебро и Золото.