Разбитый мир

— А ты неплохо устроилась, — Корвин заложил руки за голову и равнодушно уставился в потолок.       Элли неодобрительно смотрела на грязные разводы на покрывале, которые остались от сапог мужчины. Едва она смогла освободить некроманта от крепких узлов веревки, как тот бесцеремонно, с ногами, развалился на ее постели. Мягкое бордовое покрывало было лишь первой его жертвой — в неравном бою пал поднос с ужином и некромант с аппетитом захрустел сначала куриной косточкой, а потом лепешкой, громко запивая все это вином из кувшина. Элли поджала губы и наблюдала за трапезой Корвина, которого вовсе не смущал ее суровый вид. — Между прочим, это была моя еда, — процедила девушка, брезгливо стряхивая с покрывала крошки, — и мне тут еще спать. Так что будь добр — перестань мусорить. Корвин фыркнул и устроился поудобней, с интересом поглядывая на Элли. — А то — что? — голос у некроманта был хриплый, надтреснутый; сам он выглядел неважно — на первый взгляд был цел и здоров, но выражение его глаз как-то неуловимо изменилось, и эта перемена не ускользнула от Элли. — Я и забыл, что теперь ты великий вершитель судеб. — Позову охрану, и тебя уведут обратно, — бросила девушка, отворачиваясь к окну. — А я их убью, — некромант зевнул и добродушно улыбнулся, почесывая заросший подбородок. — А потом как следует накажу и тебя. — Накажешь? — Элли почувствовала, как внутри поднимается волна плохо сдерживаемого гнева. Вопреки всякому здравому смыслу некромант продолжал считать себя хозяином положения. А ведь в ее власти было убить его; отомстить за все пытки, за все унижения и лишения, которые девушка испытывала по вине этого человека. Всего одно ее слово — и его вздернут на виселице, а Элли будет стоять в первом ряду и улыбаться.       Корвин скосил на нее взгляд и торопливо закинул в рот последний кусочек хлеба; пошевелил носком сапога и нехотя принялся их расшнуровывать. За ботинками настала очередь куртки, которую мужчина не глядя швырнул на стул. — Раз уж ты все равно решила меня повесить, то я хотя бы посплю напоследок, — Корвин лениво взбил подушку и, прищурившись, посмотрел на девушку. — Сделай одолжение — пусть моя казнь не будет публичной. — Вот еще… какая казнь? — разозлилась Элли. — Никто тебя не будет вешать! — Да? — Корвин приподнялся на локте, с деланным интересом смотря на нее. — Ты уже все решила? — Не все, — она покачала головой и присела на кровать, невидящим взглядом глядя в окно. — Ты плохой человек… — Избавь меня от нотаций, — комично взвыл Корвин, — давай перейдем к той части, где ты объявляешь о моей неприкосновенности на этих чертовых землях, потому что я единственный, кто достаточно великодушен, чтобы так уж и быть вернуть тебя домой.       Элли кисло улыбнулась и лишь качнула головой. Она долго думала и пришла к выводу, что ей, в общем-то, нечего предложить ренегатам, а злодеяния некроманта настолько чудовищны, что даже знай Элли, как построить атомную станцию, это бы не спасло ее хозяина. — Всех моих знаний не хватит, чтобы оправдать тебя, — испытывая укол злорадства, ответила она. — И, честно говоря, я не вижу во всем этом смысла. Корвин напрягся и уже гораздо внимательней смотрел на свою собеседницу. А Элли, спиной чувствуя этот прожигающий взгляд, продолжала излагать свои мысли. — Во-первых, ты очень плохой человек. Во-вторых, ты плохо со мной обращался. В третьих, мне больше не нужна твоя помощь, — Корвин не мог видеть лица Элли, иначе бы его неприятно поразила садистская усмешка, с которой девушка перечисляла свои доводы, — в четвертых, ты мне никогда особо не нравился. — Вот как, — Корвин кашлянул и устало потер лоб. — Видимо, я сильно ошибся насчет тебя. — Ошибся? — Элли чуть обернулась, бросая на некроманта уничтожающий взгляд. — А как я могу относиться к тебе иначе после всего случившегося? — Женщины, женщины, корень зла и inima diavolului, — сокрушенно проговорил Корвин, — вы непостоянны, обидчивы, мелочны и, вдобавок ко всему, глупы. Ах да, еще и недальновидны. Нелогичны, нерациональны. Ваше сердце — вот то, что заглушает ваш слабый голос разума. Umplut de lacrimi ochii şi inima ta cere răzbunare, fată frumoasă. — Ну спасибо, — обиделась Элли и добавила на польском, — шовинист. — Кто? — Старый дурак, — огрызнулась девушка. — Во всяком случае, рассуждаешь ты именно так. — Для тебя я и вправду старик, — согласился Корвин. — Но ведь твое решение действительно продиктовано вовсе не голосом разума. — Я вообще ни слова не сказала о своем решении, — разозлилась Элли, резко оборачиваясь. — Я лишь сказала, что мне на самом деле очень не хочется это делать. Корвин оставался серьезен, и Элли была вынуждена продолжить. — Тебя не помилуют. Я не знаю, почему чисторожденные развязали эту войну, но ты по уши в дерьме. — А может быть ее еще и единолично я развязал? — тускло спросил некромант.       Элли уже была готова ответить утвердительно, но вовремя прикусила язык. Ей понадобилось совсем немного настойчивости, чтобы Дерек в подробностях рассказал историю своей вражды с Корвином. Ахая и сокрушенно качая головой, Элли так и не могла поверить в портрет, который рисовал ей мужчина.       Чудовищно, безо всякого раскаяния убить свою мать? А потом, спустя много-много лет — родную сестру? Здесь, в Ларкете, за Корвином закрепилась репутация безумного жнеца, который ни перед чем не останавливался. И все же что-то мешало Элли полностью поверить в слова Дерека. Его собственное с ней обращение: конечно, он пытал ее, как пытал бы, наверное, любого на ее месте. А потом дважды спас ей жизнь, один раз собираясь пожертвовать собственной. Об этом случае Элли предпочитала не вспоминать. — Меня это не касается, — она постаралась придать голосу твердость. — Когда ты собирался перейти Провал, у тебя был какой-то план. — Был, но, если ты не заметила, он немного, самую малость, прокатился ко всем чертям, — Корвин раздраженно ударил кулаком по покрывало. — В изначальном варианте духу нашего не было бы в этой дыре. — Значит, нам надо придумать другой. — Нам? О, неужели… а как же «ты мне больше не нужен»? — передразнил ее некромант. От досады Элли скрипнула зубами. Если и был во всей вселенной человек, которого она ненавидела — сейчас он сидел позади нее. — Погорячилась. Без тебя мне не вернуться домой. — А как же милый Дерек? — Корвин перекатился на живот и подпер подбородок кулаком. — Отказался помогать? — Перестань, — Элли глубоко вздохнула. — Я все-таки не полная идиотка… — Да неужели? — некромант притворно изумился, и Элли сильно захотелось его ударить, наплевав на все последствия. — Тут что-то не так, — она понизила голос, опасаясь, что их могут подслушивать. — Мне что-то не договаривают. — Вот это новость, — шепотом вторил ей мужчина, закатывая глаза. — Не перебивай, — прошипела девушка. — Здесь все какое-то лживое. Собирают цветочки, карты, бесполезное барахло, и ни слова о чем-то действительно важном. Ни об обмене значимыми ресурсами, оружием... Так бы поступили в моем мире, а люди везде одинаковы. Но я не увидела в этом музее даже ржавого меча. Только всякий бесценный хлам и макулатура… Да и кому это нужно? В моем мире разные государства борются за различные ресурсы, а тут мне даже и намека не дали, что существует хоть какой-то постоянный обмен! — Очень хорошо, что ты сама до этого додумалась, — шепотом пробормотал Корвин. Его напускная веселость испарилась в мгновение ока. — Если бы я просто рассказал тебе это, ты бы не поверила мне, послушав этого… — Да, ты явно проигрываешь на его фоне, — хмыкнула Элли, а некромант тут же взъелся. — Это еще почему? — О, это невозможно объяснить словами, — Элли лукаво улыбнулась, но Корвин, кажется, принял ее слова на свой счет. — Я вижу, ты прекрасно подружилась с… этим человеком, — он вновь перекатился на спину, закинув руки за голову. — Нет, но я не думаю, что он знает… — Он сын главы совета, — отрезал Корвин, — он все прекрасно знает. Перестань выгораживать этого ублюдка. — Дерек говорил, что вы ненавидите друг друга, но … — А мой старший братец не говорил тебе почему? — Корвин резким движением сел на постели и с досадливой гримасой посмотрел на опешившую девушку. — О, да он даже не упоминал, что мы братья. Вот так номер. — Вы… совсем не похожи, — сквозь сжатые зубы выдохнула девушка. — В нашем старом обществе было более чем фривольное отношение к супружеским клятвам, — невесело усмехнулся Корвин. — Вы так подружились, а он забыл сказать, что мечтает убить своего брата. — Получается, ты убил вашу мать? Как это получилось? — растерянно переспросила Элли. — Люблю убивать, — Корвин виновато развел руками. — День прожит зря, если я не лишил кого-то жизни. — Я сейчас говорю серьезно, — тихо проговорила Элли, и некромант разом посуровел. — Я не собираюсь отчитываться перед девчонкой, которой даже на свете-то еще не было, когда это случилось, — сухо сказал он. — Все, что тебе нужно знать, мою мать убили; кто и как — это тебя не касается. — Но… — Для твоего же блага, — неожиданно выпалил некромант, пристально смотря на Элли.       Некоторое время они сидели в тишине, а затем Элли все же заговорила. Им нужно было придумать, как выбраться из города; если сделать это с позволения ренегатов не получится, нужно придумать план побега. И если и совсем не повезет — прорываться из города с боем. Никаким оружием Элли не владела, но ведь некроманта не зря считают ужасным убийцей. — Ничего не получится, — проследив ход ее мыслей, отрезал Корвин, — благодаря особо хитрому пойлу я временно бессилен. Разве что могу мечом махать да кулаками. Против ренегатов это не поможет. — То есть? … — Элли задохнулась от возмущения. — Все это время ты сидишь здесь как беспомощный котенок? — А стал бы я, по-твоему, унижаться перед советом этих стариков, если бы мог от них сбежать? — Почему ты мне об этом не сказал?! — забыв о том, что их могут услышать, воскликнула девушка, хватая некроманта за рубашку. — Почему ты молчал? Корвин досадливо поморщился, оглядываясь на дверь. — Тиши, тише, — неожиданно ласково проговорил он, — я все понимаю, это неожиданно. — Неожиданно?! Да ведь теперь мы… — Элли не успела договорить — одной рукой некромант зажал ей рот, а второй выразительно провел по своему горлу. — Перестань орать, иначе сюда ворвутся стражники. — Просто великолепно, — прошипела Элли. Теперь, когда некромант был лишен своих сил, страх перед ним исчез. — То есть теперь вся надежда только на меня. — То есть фактически ее нет, — начал было Корвин, но тут Элли не выдержала. Как следует размахнувшись, она влепила некроманту звонкую оплеуху; несколько секунд мужчина не шевелился, словно не мог поверить в то, что произошло, а потом медленно поднял на нее взгляд. — Ты ведь понимаешь, что это было ошибкой? — тихо, с плохо скрываемой угрозой проговорил он. — Раз так… — Элли замахнулась еще раз, но Корвин успел уклониться, и девушка зло фыркнула, — непривычно? Больно? — Не сказать, что больно, а вот непривычно — это точно, — некромант, нахмурившись, смотрел на девушку. — Я не совсем понимаю, что на тебя нашло… — Что на меня нашло? — яростно прошипела Элли, вновь занося руку для удара, и мужчина предпочел отгородиться от разъяренной девушки кроватью. — Ты вел себя как последняя свинья! — Тебе было так дорого это покрывало? — мужчина с наигранной грустью посмотрел на грязные следы своих башмаков и попробовал стряхнуть мусор. — Не переживай — его постирают. — Мне наплевать на это покрывало! — Элли в два прыжка перебралась через кровать и вновь замахнулась. — Погоди-погоди, ты что серьезно думаешь, что мне что-то помешает свалить тебя ударом кулака? — сквозь смех спросил Корвин. — Эй-эй, я ведь и вправду могу это сделать… — Так давай, — рявкнула Элли и, прежде чем некромант смог хоть что-то ответить, принялась осыпать его градом ударов.       Не то чтобы ему было больно: била Элли в запале, а потому больше сил тратила на размах, нежели на сам удар. Но это было непривычно. Где-то в глубине души Корвин понимал злость девчонки и поэтому не мог заставить себя выполнить свою угрозу; хорош же был он сам, раз в ней скопилось столько ненависти. Ему казалось, что он обращается с Элли достаточно хорошо, но, видимо, нет. Задумавшись, Корвин пропустил еще одну оплеуху, которая оставила на его щеке короткую красную полосу. — Надоела, — зло прошипел Корвин, ловя ее хрупкие запястья и с силой выворачивая; Элли тихонько вскрикнула, а в следующее мгновение мужчина повалил ее на кровать, крепко прижимая к пушистом покрывалу. — Не отпущу, пока ты не успокоишься, — склонившись к ее уху, прошептал он, — мы из-за тебя оба подохнем.       Элли еще несколько раз гневно промычала в покрывало, дернулась, пытаясь освободиться, и обмякла под тяжестью мужчины. Корвин не спешил расслаблять хватку, ожидая повторного приступа гнева, но Элли успокоилась. — У тебя кровь, — единственное, что смогла сказать девушка, когда она села на кровати, понурив голову. Некромант задумчиво провел рукой по раненой щеке и некоторое время рассматривал красные капли на пальцах. — Я не знаю, что на меня нашло… хозяин, — вместе с яростью ушел и всякий интерес, и голос Элли звучал безжизненно и блекло. — Очень хорошо, — глубоко вздохнул некромант, — а теперь слушай внимательно: по доброй воле меня отсюда не выпустят; сам я, — Корвин запнулся; было видно, что эти слова даются ему с огромным трудом, — не выберусь. Так что перестань вести себя как послушная домашняя скотина. — Что? — Элли удивленно подняла голову. — Я видел твою прошлую жизнь, в твоем мире, — Корвин опустился перед ней на корточки и чуть улыбнулся, — там ты вела себя совсем по-другому. — Сложно быть жизнерадостным и веселым когда ты — раб, — огрызнулась Элли. — Вы здесь раздаете удары плетью, сажаете в клетки и причиняете боль за просто так. — Пересиль себя, — громко рявкнул Корвин и обернулся, с опаской поглядывая на дверь, за который послышалась возня. — Здесь ты — почетный и знатный гость, — за дверью раздались шаги, и Корвин неожиданно легко дотронулся до щеки Элли, — а еще молодая и красивая девушка. Используй это…       Он не успел договорить — комната наполнилась стражниками, которые держали в руках обнаженную сталь. Корвин продолжал смотреть только на Элли, и, казалось, заметил стражу только когда его грубо оттолкнули от нее. В мгновение ока некроманта вновь связали и оттеснили к двери.       Элли рассеянно отвечала на вопросы капитана стражи о том, что произошло, и не пострадала ли она. Полчаса, проведенные с Корвином, пробудили в ней далекое, почти полностью забытое чувство собственного достоинства. И если уж по какому-то невообразимо неразумному закону она обладает властью, то она ей воспользуется. Весь этот насквозь пропитанный ложью и насилием мир ненавидел Элли и постоянно ей врал; и она намеревалась отплатить ему тем же.