Разбитый мир

      Утро началось с того, что девушку бесцеремонно разбудили, пошевелив ногой. Постанывая и морщась, Элли выпуталась из тяжелого плаща — некромант отдал свой. Корвин сосредоточил все свое внимание на маленьком походном котелке, в котором булькало что-то съестное. Девушка придвинулась к огню, украдкой разглядывая мужчину. Тот выглядел значительно лучше; мешки под глазами исчезли, нездоровая бледность ушла, а синяки стремительно заживали. Движения его снова стали плавными и уверенными, а взгляд — ясным и сосредоточенным. Мужчина почти полностью пришел в форму, и Элли почувствовала прилив гордости — если бы не она, то этот человек был бы сейчас на виселице. Корвин заметил ее взгляд и чуть нахмурился, продолжая помешивать варево. — Что? — наконец нарушил тишину он. — Ничего, — Элли покачала головой, аккуратно складывая черный плащ. — Спасибо… — Не надо, — Корвин предупреждающе поднял руку, — иди ешь. Сегодня нам предстоит долгий и сложный путь. — Мы снова пойдем туда?.. — Элли заглянула в котелок и убедилась, что там гречневая каша. — Нет, не совсем. В двадцати милях отсюда есть еще один мост. Я даже не рассматривал его, но ты сама выбрала направление. — Почему? — Элли торопливо зачерпнула кашу, почувствовав подступающий голод. Некоторое время они ели молча, но потом Корвин заговорил. — Я был там, пару лет назад. В этом месте Провал особенно широк, а переход... очень опасен. И к нему нельзя подступить, миновав аванпост. На другой стороне крепости нет, но до другой стороны еще надо добраться. — В этот раз нас всего двое, — Элли искоса взглянула на задумавшегося мужчину. — Под покровом ночи, в темных одеждах… — Мост охраняет кое-что пострашнее, — сурово отрезал Корвин, ясно давая понять, что что бы это ни было, Элли с ним не справиться.       Сохраняя молчание, они уничтожили следы стоянки, погрузили свои скромные пожитки и отправились на восток. Элли шла рядом с конем, на котором полудремал некромант, и с любопытством оглядывала окружающий их лес. Высокие, узловатые стволы деревьев были покрыты мхом, огромные раскидистые кроны почти полностью закрывали небо, и в лесу было сумрачно; тропинка была узкой, то и дело приходилось перебираться через скрюченные корни деревьев, которые напоминали огромных дождевых червей, вылезших из земли. И тишина: не пели птицы, не стрекотали насекомые, ни разу на их пути им не встретилось животного — ни большого, ни маленького. Последнее заставляло Элли волноваться — их запасы пищи были весьма скромными и истощились уже более чем наполовину. Некромант как будто догадался о ее мыслях: — В этом лесу нет зверей, мясо которых мы бы могли есть, — тихо прошелестел он. — Еды хватит еще на день и, может быть, на два. — У нас есть проблемы серьезней, чем кусок хлеба, — отрезал некромант, морщась от боли. — Что ты знаешь о Договоре? — Ничего, — Элли поджала губы и отвернулась, старательно глядя себе под ноги. — Никто не рассказывал мне про него. — Значит, сейчас пришло это время, — Корвин словно собирался с силами, поглаживая Месса по шее. — Я начну с самого начала. Что ты знаешь о Войне? — На ней убивают людей, — девушка пожала плечами и сорвала с куста мохнатую травинку. — Великолепно, — прошипел мужчина, — пожалуй, я оставлю тебя в неведении и дальше. — Я просто плохо пошутила, — тут же извинилась Элли, с опаской поглядывая на Корвина. — В нашем мире войны не так часты, и простые люди далеки от нее. Так что все, что я знаю о войне — жестокость и убийство. — В этом наши миры похожи. Около пяти столетий назад шла Война. Ее полное название ничего тебе не даст, так что… Война между людьми и другими расами. Сколько рас ты знаешь? — Тролли, болло, гномы, люди, кварги, — Элли принялась перечислять, загибая пальцы. — Больше я не видела. — И вряд ли увидишь. Большую часть истребили, а те, что остались в живых, забрались в самые отдаленные уголки мира. Их было больше двадцати: огромные горные циклопы, разумные волкодлаки, спиридуши, племя вынтоасе, кэпкэуны, морои и майастры… Ты не встретишь их в наших городах и даже не услышишь их имен. Они проиграли войну и были изгнаны или уничтожены. Вместе с ними могло уйти их наследие, их знание и сила, — Корвин глубоко, горестно вздохнул. — Бесполезно ругать Войну, говорить, что у нас не было выбора. Тогда, столетия назад, это был единственный шанс спасти нас от надвигающейся смерти. — Ты как будто жалеешь о случившемся, — осторожно сказала девушка, покусывая тонкий стебелек. — Сейчас — да; у меня было много времени, чтобы размышлять. Не перебивай больше. Тогда все было совсем по-другому: у городов не было высоких стен — они не были нужны; не было рабов и ренегатов… Мы жили бок о бок с духами, делили одни поля и леса, смотрели на одно и то же ночное небо, и звезды освещали наш путь, который казался нам верным. Но… те, кто занимался наукой, те, кто копался в самых недрах мироздания, давно знали, что наш мир не единственный. Существует множество миров, сотни, а может быть и тысячи. Одни, наверное, похожи на наш, а другие — на твой. Четыре столетия назад группа ученых магов открыла проход в другой мир. Они сделали это из любопытства, даже не надеясь на успех, который уж точно превзошел все их ожидания. Подумай только — мы могли путешествовать, учиться и вбирать в себя все то лучшее, что существует в других мирах. Но и это была утопия. Вместе со знаниями, которые, кстати, были весьма скудны, в наш мир пришли ваши духи. Мертвые восставали из могил, злобные твари похищали детей, убаюкивая их дивным пением в полнолуние, в лесах и горах поселилось нечто, что похищало путников, оставляя после себя лишь иссушенные скальпы; на нас, одним за другим, сыпались ураганы, наводнения, засуха, мор; ткань мироздания рушилась, проход расширялся, смешивал разные миры. В довершение всему с другой стороны стали приходить люди. Некоторые были вполне мирными крестьянами, и их потомки заполонили нынешние города. Но некоторые были настроены воинственно, и нам приходилось сражаться за свои собственные земли. Апогей наступил спустя еще полвека: в первый месяц осени армия восставших мертвецов уничтожила один из городов. Погибло много мирных жителей. Ты когда-нибудь видела, как убивают мертвые? Элли отрицательно мотнула головой. С одной стороны ей не хотелось знать такие подробности, с другой — Корвин редко бывал таким разговорчивым. — Они рвут плоть, жуют ее и выплевывают — не могут глотать. Все вокруг усеяно кусками мяса и слизи, — мрачно проговорил мужчина. — Ими движет голод, который нельзя утолить. Они хотят сожрать саму жизнь. Их не берет сталь, только огонь. Корвин ненадолго замолчал, погружаясь в далекие воспоминания. Спустя минуту он продолжил: — Нам нужно было что-то делать, спасать то, что осталось от нашего старого мира. И мы приняли решение; да, возможно, оно было поспешным и чересчур жестким… К тому времени наш мир почти полностью растворился, превратился в своеобразный перекресток. Никто уже и не знал, что было его частью, что — чужой. И мы были вынуждены пойти на крайние меры. Мы начали войну. Беспощадную и кровавую. Мы не хотели истреблять, мы лишь хотели выжить, сохранить себя. На нашей стороне были люди, тролли, гномы и болло. Последних мы заставили присоединиться силой. Некогда это был могущественный народ, который поклонялся драконам и обладал их свирепостью. Они были сильными воинами… Тролли, как ты уже заметила, любят хорошую драку и им, в общем-то, все равно за кого воевать, а золота у нас оказалось больше. Гномы, обеспокоенные неизвестной нечистью, которая поселилась в горах, с огромным воодушевлением поддержали нашу идею. А люди… все они устали и хотели мирной жизни. Другие расы не поддержали нас: одни стали злыми под воздействием перемен, другие же исповедовали дрянную философию, что все, что не делается — к лучшему. А мы воевали против всех, и нам было наплевать на последствия. — Вы хотели спастись, — осторожно заметила Элли, когда некромант сделал небольшую паузу. — Да, хотели. Но это ни в коем случае не оправдывает того, что мы сделали. Мы устроили бойню, иначе это было сложно назвать. Мы управляли толпой фанатиков: под нашим руководством воины убивали новорожденных полукровок, вырезали целые поселения, сжигали леса, создавали пустыни; мы изгоняли духов или же обращали в свое подчинение, — Корвин на секунду перевел взгляд на свои руки и продолжил. — И, разумеется, все это было сдобрено политикой. Видишь ли, только люди, рожденные в этом мире могут обладать тем, что ты называешь магией. Полукровки лишены этого дара так же, как и другие расы. До открытия портала людей было не так уж и много, и мы держались вместе. Однако, когда пришли другие люди… словом, мы не стали равными. Полукровки завидовали нам, простые проклинали и считали нас проклятыми выродками, но тем не менее они шли под нашим началом на верную смерть. Мы, чисторожденные, как они нас называли, руководили этой войной. Мы начали ее и мы пытались ее завершить. — Ясно, — пробормотала Элли, нервно оглядываясь по сторонам; от тихой, шелестящей интонации некроманта ощутимо веяло холодом. — Я опущу детали — они не столь важны. Мы победили. В самом сердце Некрополя чисторожденные провели ритуал, который смог закрыть все порталы. Нам оставалось лишь очистить нашу землю от всего того, что пришло с другой стороны. И вот тут-то пришло время ренегатам выйти из тени. Они заявили, что с них хватит; все, что мы делали, было ошибкой и нам нужно было отдать наш мир на растерзание. Теперь, раз мы закрыли порталы, нам необходимо научиться жить в новом мире, приспособиться к чужакам и делиться с ними знаниями, всячески поощрять и вступать в браки. Словом, продолжить разрушать все то малое, что у нас осталось. Мы отказались. И тогда, в катакомбах Некрополя, произошло еще одно, последнее сражение. Ренегаты убили старейшин, пытаясь захватить власть, сами понесли потери и были вынуждены отступить. Эта война разрушала последнее, что у нас осталось — наше единство. Ты даже не представляешь насколько опасно было сражаться друг против друга. Мы заключили Договор — то, что удерживает этот мир от полного уничтожения. Тогда же был создан Провал, а Некрополь стал священным и запретным местом. Согласно Договору, ренегаты, точнее то, что от них осталось, живут на одной стороне, а чисторожденные — на другой. Нам, ровно как и им, запрещено переходить провал. Как ты понимаешь, отступники вовсе не оставили попыток окончательно уничтожить привычный нам мир, и подкидывают на эту сторону нечисть. Чисторожденных осталось слишком мало, чтобы мы могли ее сдерживать. Поэтому был создан Орден, который претерпел столь значительные изменения, что больше не подчиняется нам. Разумеется, солдаты Ордена с удовольствием всадят стрелу и в ренегата, и в чисторожденного — они думают, что вершат правосудие и следят за исполнением Договора. Прошло много лет, и никто из людей уже не помнит этих событий. Так что тебе повезло вообще услышать эту историю, — Корвин перевел дух; на протяжение всего рассказа некромант плохо сдерживал то ярость, то печаль. — Вы же сражались на одной стороне, неужели не пробовали договориться? — Элли покачала головой. —Ты не понимаешь? — презрительно фыркнул некромант. — Ренегаты не хотят этого. Их цель — уничтожить оставшееся. Впрочем, их дела скатились на самое дно — многие переходили провал и были казнены. — Но ведь и у вас, чисторожденных, дела идут вовсе не прекрасно? — саркастично бросила девушка, намекая на недавний плен некроманта. — Это исключительно наше дело, — сухо ответил мужчина, с неприязнью глядя на Элли. — Расскажи про клеймо, — девушка решила не испытывать судьбу и переменила тему. — Мы не всегда казним тех, кто пришел с той стороны, — Корвин достаточно охотно поддержал ее инициативу. — Иногда их просто лишают силы, если она была, и продают. Человека с таким клеймом каждый может убить или продать в рабство. У него больше нет прав даже на собственную жизнь. Как было с тобой. Иногда клеймо может быть поставлено чисторожденному за особые проступки. В этом случае его тоже изгоняют из общества и он вынужден влачить самое жалкое существование. — Именно за него ты принял меня? — Не совсем, — Корвин слабо улыбнулся. — Вначале я подумал, что ты шпион-ренегат, но никто бы в своем уме не отправил шпиона в качестве шлюхи в простой бордель. Тогда я подумал, что ты — беглая, но я навел справки и выяснил, что за последние лет пятнадцать никого, похожего на тебя, в преступники не записывали. Значит, должен быть третий вариант, но тогда я думал, что на этой стороне провала его никак быть не могло. — Но почему все видели во мне этого ренегата или беглую? — Элли наконец осмелилась задать давно мучивший ее вопрос. — Глаза, особенно тебя выдают глаза, — некромант разом посуровел. — Но ведь и у чисторожденных могут быть зеленые глаза, — удивилась Элли. — Разве только цвет глаз… — Дело не только в цвете. Чисторожденные отличаются от других людей, и те это чувствуют. Интуитивно, подсознательно понимают, что перед ними — чужак. А еще нас так мало, что мы все друг друга знаем, — то ли серьезно, то ли в шутку бросил Корвин. — Все равно это какой-то очень ненадежный метод идентификации... Ведь от любого клейма можно избавиться... — Это же не обычное клеймо, — некромант едва заметно усмехнулся. — Оно ставится не на тело. А тебе повезло — твои предыдущие хозяева думали, что ты не очень умная беглая, которая, стыдясь своего позора, изрезала себе руку. Тебя пожалели. Элли ничего не ответила. Повезло? Некроманту легко рассуждать — это не он сидел в клетке, это не его избивали плетью, это не его разум медленно сходил с ума, не понимая что вымысел, а что правда. Неприятные воспоминания отразились на ее лице, и Элли предпочла отвернуться, чтобы закончить этот разговор. — Тебе повезло даже больше — я вытащил тебя… — Вытащил? — девушка не удержалась, и громко фыркнула. — А кто тебя просил? Кто вообще просил тебя вмешиваться в мои дела? Вся горечь и все обиды, которые копились в ее душе, наконец-то вырвались на свободу. Девушка решительно перегородила дорогу жеребцу и с вызовом глянула на некроманта. — Кто тебя просил? С чего ты взял, что мне плохо жилось у Фолы? Я училась, почти свыклась с мыслью, что у меня было временное помрачение рассудка и эти воспоминания — всего лишь порождения горячки. У меня был дом, меня кормили и обо мне заботились. Никто не пытал меня, никто не требовал от меня чего-то сверхъестественного и со мной хорошо обращались! — Я плохо обращался с тобой? — некромант достаточно легко спрыгнул на землю, и теперь они стояли рядом, напротив друг друга. — Да! — девушка от злости сжала кулаки. — Ты меня пытал! Ты презираешь меня, и даже ни разу не поблагодарил меня за все то, что я сделала… — А потом? Я держал тебя в клетке? Я морил тебя голодом? Может быть, я хлестал тебя плетью или заставлял тебя делать что-то непристойное? — некромант медленно двигался к ней; лицо побелело от ярости, крылья носа гневно раздулись, а губы сомкнулись в плотную «нитку». — Нет, но… — Элли невольно отступила на шаг назад, сохраняя дистанцию. — Что «но»? — Корвин одним широким шагом преодолел разделяющее их расстояние и схватил Элли за руку повыше локтя. От неожиданности девушка вскрикнула, попыталась вырваться, но мужчина крепко держал ее, а через несколько мгновений, видимо устав, всем своим весом придавил к шершавому стволу дерева, до боли сжав горло. Девушка судорожно вцепилась в его руку, пытаясь, как рыба, выброшенная на сушу, поймать хоть каплю воздуха. Корвину потребовалось совсем немного времени, чтобы побороть секундную вспышку гнева, и он разжал пальцы, позволив девушке безвольно осесть на землю. Элли содрогалась от беззвучных рыданий, тщетно пытаясь взять себя в руки. — То, что я взял тебя с собой, — некромант опустился перед ней на колени и ухватил за подбородок, заставив ее поднять заплаканное лицо, — вовсе не означает, что я должен относиться к тебе как-то по-особенному. Не думай, что я перехожу Провал, чтобы вернуть тебя обратно. Ты знаешь — мне ничего не стоит свернуть тебе шею и продолжить путь одному. Так будет даже проще, — Корвин неожиданно ласково провел по ее щеке большим пальцем, стирая мокрую дорожку слез, — намного проще. Одним духам известно насколько… Не забывай, кто ты.       Элли послушно кивнула, судорожно вдохнула и попыталась встать. Некромант поддержал ее, точно ничего не было, и вновь забрался в седло. — До моста еще много миль и нам бы лучше поторопиться, — достаточно миролюбиво бросил мужчина, кутаясь в плащ, и Элли тут же пошла вперед, боясь вновь навлечь на себя гнев хозяина.