Время покажет...

От лица Леры

      Снова вниз по лестнице. Мы побежали к месту, где только что был этот псих. Куртка Паши приятно согревала, и я не спешила её ему возвращать. — Он же тут стоял, да? — Паша остановился и посмотрел на нас. — Он здесь ноут свой оставил, — я подошла к устройству. На экране на паузе стояло видео. Я кликнула пару раз по сенсорной панели. — Мне страшно… Я не могу уехать… Бензин закончился, а батарейка в ноуте всё не садится… Странно, да? Если вы видите это видео, то найдите меня. Пожалуйста. Зона не отпускает меня… Мы все умрём… Очень скоро вы поймёте, что вас она не отпустит тоже... — на экране появилась уже знакомая нам собака. — Чё он несёт? — мне было жутковато. — Грибов радиоактивных жиранул, вот его и плющит. Он же это, чокнутый, — Лёха стал прыгать на пружинном матраце. — Думаешь, мы нормальные, после того, что видели? — Вершинин говорил абсолютно серьёзно. — А это что? — Гоша взял в руки прибор, похожий на фонарь для освещения пути. Такие вроде используют железнодорожники. — Фонарь вроде… Вон кнопка, попробуй нажать, — Гоша нажал кнопку, и на приборе действительно зажёгся яркий жёлтый огонь. — А чё за здание? Может, он внутри? Только что же тут был, — Настя стояла рядом со мной, и, кинув взгляд на куртку Паши, в которой я была, только вопросительно подняла бровь. Я воспользовалась методом Вершинина: делать вид, что не замечаешь, довольно легко. — Ну, давайте зайдём. Если он не там, то поедем домой.       Мы вошли в здание. Одноэтажное, а такое огромное и холодное. Оно казалось ещё мрачнее других. Решётки на окнах и железные двери с маленькими окошками не делали его привлекательным. Здесь вообще везде жутко. — Игорь? Ты здесь? — Вершинин позвал достаточно громко, но его голос только отразился эхом от обшарпанных стен. Ответом была тишина. Вдруг я поняла, что в этом здании могут быть сведения о моём отце, ведь он всю жизнь проработал здесь. Я нашла что-то вроде бывшего архива и зашла туда. Паша пошёл со мной, пока остальные разошлись по зданию и договорились встретиться через пятнадцать минут. — Что это? — Вершинин нажал кнопку на приборе, чтобы в комнате был хоть какой-то свет. — Если ты помнишь, я сюда приехала узнать о своём отце. Он же в КГБ работал, может, найду какие-то документы тут, — Паша направил фонарь на стопку бумаг, покрытых пылью и грязью, которые я пыталась разобрать. Ничего о сотрудниках — это были личные дела преступников или отчёты. Мы просидели так минут десять, в тишине, которую нарушал только шелест бумаги. Внезапно фонарь замигал, а потом и вовсе потух. Паша нажал на кнопку, но ничего не произошло. Он немного ударил прибор и снова ничего. Тогда он нажал ещё раз, но явно не туда, куда требовалось. «Батареи заряжены. Перемещение возможно» — последнее, что я увидела перед ослепительной вспышкой. Голова жутко заболела, на мозг давила отвратительная тишина. Я открыла глаза. Рядом стоял охреневший Вершинин — всё вокруг было… живым… Только покрашенные стены, аккуратные шкафы, в которых по полочкам были разложены бумаги, папки и скоросшиватели. Всё это не укладывалось в голове. Вершинин сжал мою руку и притянул к себе. В комнате мы были вдвоём. — Где мы? — он оглянулся, но всё было так же — шкафы и большой стол, заваленный пустыми папками и листами. — Скорее не где, а когда… Туда посмотри, — я кивнула в сторону окна — на трёхэтажном здании висел большой железный герб СССР. — Чё это? — Вершинину этот герб явно ни о чём не говорил. — Придурок, это герб СССР! Мы, походу, в прошлом! — С какого хрена я — придурок?! Прости, что к поездке гербы не выучил! — Прощаю! Куда ты нажал там? Кто тебя вообще лезть просил?! — Заткнись! — Заткни! — зря я это сморозила. Ох, зря. Способов заткнуть не так уж и много.       Он снова взял мою руку и, как всегда грубо, притянул меня к себе. Я вырвала руку и осторожно открыла дверь. — Лера! — Чё ты орёшь, дебил? Нас сейчас запалят, тут по-любому люди есть! — И пусть запалят! Нам надо поговорить! — Тебе, а не нам, — я вышла в коридор. Людей тут не было, но голоса уже слышались. Паша вышел следом. Не знаю, почему я только что наорала на него… Блин, если я себя не понимаю, то как может понять почти незнакомый парень? Блин… все девочки женственные, в платьях ходят… а я? Какая я вообще девушка? Веду себя отвратительно, одеваюсь как парень. Мда.       Я старалась идти тихо. Мы вышли к вахте — за ней сидел КГБшник. — Вы кто такие? — он резко встал. — Мы? Мы… — Мы заходили спросить. Уже уходим, — Вершинин говорил уверенно, не то, что я. — А с одеждой что? — он презрительно посмотрел на нас — мои порванные на коленке джинсы с красным пятном крови и грязные кеды Паши его как-то не убедили. — Сейчас проверим, что вы спрашивали. За мной, — он пошёл вперёд. — Побежали к выходу, успеем, — шепнул Вершинин мне на ухо. Мы сбавили шаг, а КГБшник ушёл вперёд. Я рванула руку Паши, и мы побежали к стеклянной двери. Я, скользя в кедах по полу, рванула дверь. Закрыто! — Куда?! — КГБшник побежал нам навстречу. Вершинин схватил меня за руку и мы побежали налево, КГБшник — за нами. Мы неслись вперёд, не разбирая дороги. Коленка снова сильно заболела, но я не обращала внимания.