От лица Паши
Я резко поднялся, услышав оглушительный стук в дверь. Лера тут же села на кровати, и, прижимаясь ко мне, сказала: — Паш, это кто? — её сонные, испуганные глаза вызвали на моём лице слабую улыбку. Лёха сначала жмурился от света: — Тот же, кто движок нам прострелил, — но, завидев нас с Лерой, заржал: — О-о, херасе, ребятки, быстро вы. — Пошёл нахрен, — Лера подняла глаза, но всё ещё прижималась ко мне. Снова стук. — Пойду проверю. — Паш, стой, он может даже не знает, что мы здесь. Не будем шуметь — уйдёт, — Настя сложившейся ситуации не была удивлена, в отличие от своего парня. — Реально, давай лучше отсидимся. — А если не уйдёт? Сколько тогда будем сидеть? — я обнял Леру. Уже нет смысла скрывать наши отношения. — Да сколько угодно! У нас тут вода, еда, чистый воздух, никакой радиации! А вот он сколько там без этого всего протянет? — вообще–то Лёха был прав. Я приобнял Леру и встал. Гоши в комнате не было, он сидел за компьютером. — Ребят, тут вроде камера есть, — Гоша быстро листал вкладки с видами на Припять. — Камера? — я быстро подбежал к компу, Лера, Настя и Лёха сделали тоже самое. На экране показался… подкастер, бешено колотящий в дверь. — Чтоб я сдох… — я улыбался. — Щас там кто–то сдохнет, и явно не ты, — Лёха тоже улыбался. Я пошёл открывать дверь. — Паш, стой. А если он там не один? — Лера встала у меня на пути, крепко держа за руку. — А сейчас проверим, — я убрал её руку и повернул ручку. Выставив пистолет вперёд, быстро вышел на улицу. Подкастер отшатнулся, и я, быстро поймав его за воротник, втащил в бункер. На улице было пусто.От лица Леры
Запнув подкастера в комнату, Паша бросил на него ненавидящий взгляд и пошёл закрыть дверь. Подкастер лежал на полу и смотрел на Лёху снизу. Он пополз к стене. Паша пнул его по ногам, явно сдерживая себя, чтобы не ударить куда сильнее. Лёха пнул его пару раз. Вершинин встал лицом ко мне, опустив голову и тихо прошептал: — Я люблю тебя, — я не ответила… Я не знаю, что ответить ему. Я не могу понять, что чувствую — я вроде и люблю его, но как–то всё не так, что ли. Как–то… быстро… Я ненавижу себя. Рисковать жизнью ради него, переспать с ним, и всё равно не знать… Я веду себя, как последняя шлюха, а он мне в любви признаётся. Лучше бы наорал, прижал к стене и схватил за руку, как тогда, на свадьбе… Но он не сделает этого. Он ждал ответа ещё несколько секунд и отошёл. Он присел рядом с подкастером, всё так же с ненавистью смотря на него. — Урод, сука, — Лёха отошёл на несколько шагов. Из носа подкастера хлестала кровь. Я смотрела на него с отвращением. — Ну чё, красавец. Попался? Поговорим? Расскажешь, куда бабки мои дел? — Игорь упорно молчал. — Хм… Хотя мы и так уже знаем. Ты лучше расскажи, как возвращать будешь, — Паша наставил на него пистолет. Его голос обдавал холодом, но холоднее голоса был его взгляд — на его лице не выражалось ничего. Слова звучали очень сухо. Хотя я знала его неделю, я научилась различать все его эмоции. Я думала, что испытала на себе самую ужасную — злость, на той свадьбе, когда он орал на меня. Но нет. Самая ужасная — ненависть, но, к радости, не ко мне. — Всё верну. Только человеку помочь надо. Он умирает. Человек в беде, — подкастера трясло. — Какому ещё человеку? — я не выдержала. Я ненавидела его, будто деньги он украл у меня. — Всё скажу, всё расскажу. Только дайте поесть… хоть что-нибудь. Он жрал. В прямом смысле — откусывал сардельку, хлеб и глотал не жуя, запивая водой. Это выглядело отвратительно. Мы с Пашей сидели рядом, даже слишком рядом, и я зарылась лицом в его кофту, а он обнял меня за плечи. Лучше бы мы были друзьями… хотя это я виновата. Он не просил меня целовать его этой ночью. Я начала первая. И заканчивать придётся мне... но не сейчас. Я знаю, что сделаю только больнее и ему, и себе. Но я не могу признаться ему сейчас. — Ну? Харе жрать! — Лёха пихнул подкастера в плечо: я знала это, хотя и не видела. Я подняла голову, но лучше бы не делала этого — подкастер начал выплёвывать еду изо рта себе в руку. Паша опустил глаза, и я сделала тоже самое — смотреть на это было, мягко говоря, отвратительно. — Ну ты и свинья… — Там человек в сторожке, ему помочь надо, у него нога распорота… — Что за человек? Зовут его как? — голос Паши снова стал ледяным и безразличным. Он нечаянно задел мои пальцы, но, почувствовав их холод, взял меня за руку. — Сергей вроде… А, нет, Сергеев, это фамилия… Андрей! Доктор какой–то, или учёный… — Ну да, его так звали. Я на записи видел. Он, наверное, правду говорит, — тихо вставил Гоша. — Конечно! Вы что, мне не верите? Он мне всё рассказал, про бункер, про бинты, про лекарства. У него там кровь, нога… Вы мне не верите? Я заблудился в лесу. Он мне помог и сюда направил, сказал, что здесь открыто… — он снова запихал в рот сосиску. — Лер, возьми, пожалуйста, бинты и антибиотик, — Паша говорил мягко, его голос не был таким, каким он разговаривал с подкастером. Я встала, расплетая свои пальцы с его пальцами, и направилась к шкафу с лекарствами. — Если ты наврал нам, я тебя прямо здесь и пристрелю, понял меня? — Паша схватил подкастера за куртку и смотрел на него с презрением. Я была уверена, что до этого не дойдёт. Паша не такой. Я знаю это. На улице уже светало, когда подкастер пошёл в душ. Я сидела на лавочке возле бункера вместе с Пашей и Лёшей. Гоша стоял напротив. Мне было холодно, ледяной ветер продувал одежду насквозь. Паша заметил это и прижал меня к себе. Я постепенно начала согреваться. — Паш, Лёш, дайте ему какие–нибудь свои вещи, он сейчас уже из душа выйдет. — Не, я свои не дам, — Лёха вертел в руках железную зажигалку. — Но не пойдёт же он голый! — Было бы не плохо, — усмехнулся Паша. – Я там в шкафу видел шмотки какие–то, учёных, наверное. Он лось длинный, посмотри, может что–то подойдёт, — я улыбнулась. Паша был выше подкастера, и называл его лосём. Смешно. Я говорю, как шизофреник какой–то… Через несколько минут вышел подкастер в зелённых штанах и белом свитере, который был ему явно большим. Паша зашёл в бункер за сумками и моим рюкзаком, закинул их все на одно плечо, вышел. Мы с ним шли совсем рядом — всё, казалось мне, как раньше. Будто между нами ничего не было. Но это не так. И я не знаю, как признаться ему в этом. Мы шли по лесу, подкастер шёл первым, и Лёха шёл за ним по пятам. Паша пошёл рядом с Лёшей, оставив меня в конце. Он, кажется, начал понимать, и я ненавидела себя за это. — Э, подкастер, а где твоя собака, которая за тобой увязалась? Мы сегодня про неё вспоминали. Чего молчишь–то, а? Опять втихаря грибов нажрался? — Не-е, — подкастер отвечал ну о-очень содержательно. — А чё тогда на вопросы не отвечаешь? Где псина твоя? Ну больной, а, сукин сын, подкастер. — Не-ет, — я засмеялась. Истерическим таким смехом. — Да! — Оставь его в покое, а, — Паша молчал до этого, но сейчас говорил спокойно и тихо. — Э, задрот! — Лёха повернулся к Гоше. — И его тоже. — Подождите немного. Я сейчас, — подкастер остановился и повернулся к нам. — И куда ты? Поссать, что ли? — Лёха приподнял одну бровь. — Ага. — Ну иди, — Паша посмотрел вслед подкастеру, а тот пошёл вперёд, перепрыгивая через сухие ветки. — Паш, с ним правда что–то не то. Он какой–то неадекватный, по сравнению с видео, — я подошла к парню. — Да вижу я... — Слушай… А чего он, тут поссать не мог? — Игорь? Игорь, у тебя всё в порядке? — громко позвал Паша. Тишина. Он пошёл вперёд. Недалеко от нас на земле лежал подкастер, пытаясь задушить себя ремнём. Паша быстро подбежал к нему и отобрал ремень. Подкастера трясло, глаза были бешеными и пустыми. — Чё творишь, совсем крыша поехала? В себя приди! — заорал Паша, давая тому подзатыльник. — Чё с тобой вообще? — Я не знаю, мне страшно. — Что тебе страшно? На меня смотри! — Вершинин встряхнул его, а тот отчаянно вертел башкой. — Лес… он говорит. Свяжите меня! Я не понимаю, что со мной... — Связать тебя? Зачем? — Я боюсь, что снова это сделаю. Подкастер со связанными за спиной руками шёл впереди. Уже темнело. — Мы рядом, — заключил подкастер. — Пришли. Сергеев там, внутри, — подкастер остановился возле сторожки. Паша открыл дверь и завёл Игоря внутрь, заходя следом. На кровати лежал человек. — Девчонки , вам лучше не смотреть, — Паша резко стянул покрывало, под которым лежал учёный. — Твою мать… — Что там? — мне стало не по себе. — Ничего хорошего, стойте, где стоите. Сюда иди, — подкастер медленно пошёл к Паше, но Лёха пихнул его вперёд. Для скорости, так сказать. — Это Сергеев? — Да, это точно он. Только вот в капкан он не попадал, — ответил вместо подкастера Лёха. — Господи, ему как будто глотку перегрызли, — Вершинин закрыл труп покрывалом. — Может, это волк, или собака… — вставил Лёша. — Паш, мне страшно, давайте просто уйдём! — я надеялась, что он послушает меня. Он не сделал этого. — Ты зачем нас сюда привёл? — Это не я. Это Зона. Она живая. Я отчаялся выбраться, когда увидел свет в этой сторожке. Я зашёл и увидел это, — он кивнул на кровать. — Потом собака… Она рычала. И тогда вошёл он. Фантом, копия Сергеева. Фантом сказал, что он Зона. И что я должен привести вас сюда, если хочу попасть домой. Особенно тебя. Ты представляешь большую опасность, — он кивнул на Пашу. — У меня не было выбора. — Фантом... мы видели такое. Теперь понятно, почему пытались задушить именно меня, — я вспомнила синий след на его шее. Наверное, больно. Подкастер склонил голову. — Чего ты хочешь? — задал вопрос в никуда Паша. — Чтобы всё сгорело. Знаете, что хотел сделать Сергеев, но не успел? Чувствуете запах? Это керосин. Он хотел поджечь все мелкие постройки вокруг бункера. И я сделаю это, — подкастер щёлкнул зажигалкой, и огонь побежал по стенам.