Клоун Может Уйти С Убийством.

      На улице начинало потихоньку темнеть. Солнце медленно, даже слегка лениво садилось за горизонт, окутывая холодное небо теплым розовым цветом. Зима приближается, поэтому темнеет сейчас довольно-таки рано, но мне всегда было это только на руку. Заворачивая за угол, я замечаю один старенький бар, который на вид должен был быть не плохим. Высокие здания, отделанные темно-коричневым кирпичом, разделены аллей с деревьями. Тонкими и до ужаса изысканными деревьями. Они стояли ровно, словно девушки из какого-нибудь интерната, где их учат держать книжечки на голове, чтобы они ходили с такой прямой спиной, что можно было бы использовать их вместо гладильной доски, ха. Листья кружились в медленном танце, и мое тело тоже хотело танцевать. Но я, видимо, поддаюсь только грязным инстинктам. Парень сильно жестикулировал руками, то разводя их в стороны, то скрещивая на груди. Он был словно большой ребенок, который так наигранно поджимал нижнюю губу, но это все равно оставалось милым. Временами он напоминал мне моего младшего брата. Ох, как бы сильно я его не любил, но все же упек его за решетку.       Однажды, когда мы с ним еще жили в одной маленькой квартире в Нью-Джерси Сити, к нему пришла его девушка. Ох, меня всегда забавляла их пара. Майки всегда выглядел нежным и хрупким, не в силах кого-либо защитить, а его девушка наоборот, она выглядела сильной и жесткой, она была готова полезть в любую драку, даже не зная, что они там не поделили. Боже, как же ее звали. Не помню, хоть убейте. Но все же, я не об этом рассказывал вам. Я сидел на диване, а она тихонько сидела на кресле напротив, переписываясь с кем-то или что-то в этом духе. Я долго смотрел на нее, разглядывал каждую клеточку ее тела. Средней длины темные волосы, красная помада, тонкие и бледные запястья. Она оголяла свои белоснежные и безупречно ровные зубы, видимо, в эти моменты ей писали что-то забавное. Я мог бы долго так сидеть, но в моем больном рассудке что-то щелкнуло. Что-то, что сказало мне встать со скрипучего дивана, взять старую пыльную статуэтку, которая осталась еще от прошлых хозяев, и с размаха ударить ее по голове. Одним ударом, естественно, я не убил ее и даже не вырубил, но она уже плохо понимала, что происходит здесь и сейчас. Я кинул эту безделушку на пол и вцепился в ее волосы руками, отдернул ее голову назад, видимо, это было больно, потому что я видел, как недавно улыбающийся рот превратился в злобный оскал. Я начал жестко целовать ее шею, оставляя красные кровоподтеки от укусов. Моя рука бродила по ее животу, опускаясь все ниже и ниже. Я запустил руку в ее кружевное белье. Она застонала. Я знал, что организм-то не обманешь. Я резко убрал руку, смотря прямо в ее глаза, которые словно скрывались за туманной беленой, и не менее резко ударил ее головой об стену. Она медленно сползла по стенке, явно теряя сознание. Я сделал еще пару сильный ударов, я бил ее до того момента, пока ее дыхание не прекратилось. Дальше избавиться от нее не составляло большого труда, а свалить все это на брата тем более.       Было бы здорово, если бы кто-нибудь ответил мне, зачем я все это сделал. Что послужило для этого поводом, потому что у меня нет подходящего ответа. Потому что мне это нравится? Но откуда это зародилось? Что зажгло этот огонек в моей душе? Потому что это моя природа? Вряд ли. Я сам это выбрал, по крайней мере, в какой-то степени. Единственное, что я точно знаю, так это то, что меня все устраивает. Пусть их кровь будет на моих руках, я уж как-нибудь переживу. Чувства других это всегда то, что меньше всего меня волнует. Я эгоист, да, это так. Но и никто из вас не лучше меня. Иногда я думаю, что вы безумнее меня, потому что готовы отдать жизнь ради человека, к которому испытываете выдуманное человечеством чувство «любовь».       Я придерживаю деревянную дверь и пропускаю Фрэнка вперед. Он быстро перешагивает маленький порожек и идет прямо по коридору. Здесь весит плотное облако дыма, запах пота и дешевого секса. Подростки толкаю друг другу наркоту. Основная часть преступлений по статистике принадлежит нашим цветам жизни, так что задумайтесь перед тем как рожать детей. Дойдя до конца коридора, слева от нас открывался вид на дверь в так называемый зал, где находился бар и маленькие круглые столики, которые были рассчитаны на двух персон. Мы зашли. Я указал Фрэнку на столик горчичного цвета в самом дальнем углу зала. Он кивнул и покорно побрел туда, еле переставляя ноги, отчего он громко шаркал ими. Я проводил его взглядом, резко развернулся и начал отчаянно пробиваться к бару среди давно уже нетрезвой молодежи. Я не сравнивал себя с молодежью, что было достаточно странно, ведь мне было всего двадцать пять лет. Меня это пугало. За барной стойкой стоял бармен. Высокий, широкоплечий, с татуировками по всему периметру его тела и с дешевой банданой из красной ткани на голове. Хм, это даже напоминало образ барменов из фильмов. Пока я стоял в очереди за выпивкой, у меня в голове пронесся один вопрос: «А что сейчас чувствует Фрэнк?». Я обернулся через плечо, чтобы посмотреть, что он делает. Парень, заметив мой взгляд, помахал мне рукой и улыбнулся. Вряд ли он подозревает что-нибудь. Вряд ли он чувствует опасность. Вряд ли он осознает, кто находился рядом с ним весь этот день. Сейчас я чувствую жалость к нему. Он буквально марионетка в моих руках, а я с легкостью возвышаюсь над ним и с важным видом решаю, будет он жить или нет. Он не знает, поэтому с такой легкостью махает мне ручкой и улыбается. Бедный. Оказался не в том месте, не в то время. POV FRANК       Этот парень такой странный. Серьезно. Он такой молчаливый, а, может, это я много говорю? Вы когда-нибудь верили в любовь с первого взгляда или что-то в этом духе? Я - нет, и не собирался, по крайней мере, до встречи с Джерардом в кафе. Мой взгляд поймал его сразу же, как только он вошел в двери той кафешки. Темные волосы, застывшая ухмылка на лице, тяжелая походка. Вокруг него была аура, которая притягивала к себе. Она схватила меня за шкирку и притащила к столику Джерарда. Это не тот путь, который выбираю я для знакомства. Обычно ко мне первыми подходят знакомиться, парни или девушки всегда делают это первыми, но что-то двинуло меня, если бы точнее, то пнуло меня под задницу, заставив встать с места и сказать ему пару слов. Его голос такой мягкий, бархатный, наверное, у него бы получилось неплохо петь. Надо будет спросить, пел ли он когда-нибудь. А его тонкие губы, его губы самое прекрасное, что я видел в своей жизни. Мне еще никогда не хотелось так жадно впиться в чьи-либо губы. Не знаю, возможно, со стороны я звучу как маленькая влюбившаяся девочка, но, похоже, это действительно так. Мне так хочется, чтобы я был его, а он моим. Мне хочется, чтобы наши тела принадлежали друг другу. Мне так хочется, чтобы это все было взаимно. Любовь – это глупое и слепое чувство, которое заставляет тебя хотеть провести жизнь с человеком, которого знаешь всего несколько часов.       Я поймал взгляд Джерарда на себе, я растерялся. Я поднял руку и помахал ему, на лице у меня волшебным образом появилась улыбка.       Наконец-то я вижу, как Джерард с двумя высокими бокалами пробирается сквозь толпу. Через пару минут он окончательно дошел до столика, за которым сидел я. Он как-то слишком резко поставил бокалы на стол, и из-за этого через их края пиво слегка пролилось на стол. Он сделал большой глоток и вытер рот рукавом. Я так пристально наблюдал за каждым его движением, и, видимо, он не совсем понимал, чем вызвано такое внимание, поэтому каждый раз, когда ловил мой взгляд, Джерард приподнимал одну бровь, как бы спрашивая: «Что?». В ответ я лишь тряс головой и делал глоток за глотком.       ― Джерард, ― сказал я, когда во мне уже была половина этого просто гигантского бокала пива, ― ты умеешь петь?       Он направил свой взгляд в потолок, словно вспоминая, умеет он или нет. Я же говорю, он странный. Через пару минут он все же ответил «да» и во мне радостно запрыгал маленький ребенок, который придумал, как можно встретиться с ним в следующий раз.       ― Не хотел бы ты прийти, ― я икнул, отчего Джерард начал улыбаться, ― так вот, не хотел бы ты прийти ко мне, например, завтра? Я сыграю что-нибудь, а ты споешь? Будет что-то вроде концерта на двоих. Ты как?       В его глазах загорелся огонь, который так приятно грел мне душу. Я видел, что эта затея ему понравилась.       ― Да, я не против, ― сказал он и снова сделал большой глоток.       ― Отлично! ― завопил я, размахивая руками. Я взял одну из салфеток на столе и начал искать ручку, но у меня в рюкзаке не оказалось ее, как ни странно, ― Джерард, у тебя есть ручка?       Он быстро полазил в своей сумке, достал шариковую ручку и так же быстро протянул ее мне. Я написал ему адрес на салфетке и сказал, что завтра я свободен с трех часов дня, так что после трех он может свободно приходить. В кармане старых джинсов завибрировал телефон - сообщение от мамы. Она написала, что мне нужно срочно ехать в больницу. Я знал, что это не значит ничего хорошего. Я извинился перед Джерардом и выбежал на улицу.       Холодный ветер задул прямо в лицо и на открытые участки тела. Мне стало холодно, я весь дрожал. Встав на бордюр, я вытянул руку вперед и стал ловить такси. Сильный ледяной ветер поднимал тесно-красные листья и кружил их в воздухе. Через пять минут ко мне наконец-то подъехало такси. Я сел внутрь и резко хлопнув дверью, крикнул водителю, чтобы вез меня в окружную больницу.       Я пулей вылетел из машины и побежал к стеклянным дверям. Там я увидел свою мать. Она стояла там в одном старом платье и плакала. Ее глаза уже опухли от слез, но она не останавливалась. Слезы одна за другой падали с ее лица на холодный асфальт. Она стояла и курила. Я не видел ее с сигаретой с пятого класса. В прошлый раз она курила, чтобы справиться со стрессом после развода. Я подбежал к ней, снял свою куртку и аккуратно накрыл ее плечи.       ― Дедушка умер, ― она всего лишь произнесла эти слова, а у меня возникло такое ощущение, словно мне выстрелили в самое сердце. Я видел, как тяжело поднималась и опускалась ее грудь при каждом вздохе, словно ей привязали туда тяжелейший камень.       Я хотел было начать крушить здесь все. Кричать, что врачи твари, которые не смогли спасти жизнь самого дорогого мне человека. Человека, который научил мне следовать за мечтой, который привил мне любовь к музыке. Но я просто достал пачку сигарет и сделал глубокую затяжку.