В травы

Драко двигался энергично, не оставляя Гарри видимых причин для недовольства, и все же герой едва сдерживался, чтобы не сорваться и не наорать на супруга, до того нестерпимой казалась мысль о длящемся по ощущениям целую вечность фарсе. Кошмаре, в который превратилась их с Драко супружеская жизнь. Комната - теперь Гарри знал, что это - сигарный салон - почти не изменилась с их последнего с Драко выяснения отношений. Гарри вздохнул. Он слишком хорошо помнил, как проиграл свою душу, но в битве за что?! "Не за что, а с кем", - нашептывал внутренний голос. Препираться с Малфоями, особенно - с младшим из них - совершенно не хотелось. - Я готов, - наконец произнес Драко и отложил наспех наколдованное зеркало. Гарри невольно проследил за ним взглядом. Зеркало превратилось в миниатюрный, аккуратно выполненный из испанского кедра хьюмидор, и герой не удержался от скорбного стона, который, впрочем, быстро подавил. Именно на этот хьюмидор он пялился, пока Драко обьяснял: "Отец сердит вовсе не из-за тебя. У них с Нарциссой годовщина свадьбы. Подобные даты всегда становятся испытанием для брачных уз в этой семье...“ Гарри запомнил, как скрипнул зубами, - ему показалось, что Драко заметил это, не мог не заметить. "А так, он даже по-своему рад тебя видеть", - закончил Драко, оставив столь явный прокол со стороны героя без должного внимания. Гарри так удивился этому заявлению, что даже не посчитал нужным своё удивление скрывать. "Ему, видишь ли, сорока на хвосте принесла, что в министерстве мне прочат должность..." Драко говорил ещё что-то, но Гарри его не слушал. Ему было физически больно от всего этого, так что сложно было даже сформулировать, что же ранит героя больше - то, что семья Малфоев живёт себе припеваючи, пока он страдает от неопределенности, манера Драко говорить о своих родителях так, как будто он хочет подчеркнуть их наличие для Гарри, у которого родителей, как известно, нет, а может быть, дело было в том, что в Драко колдовская общественность видела того геройского спасителя и любящего мужа, которым тот не был, и сокрытие правды было в его, Гарри, интересах как Министра Магии. План мести как-то сам собой в одно мгновение возник и прочно обосновался в геройской голове, так что теперь Драко, которого сманили посулы Гарри, вот уже несколько месяцев вел себя как образцовый супруг министра магии в ожидании назначения на влиятельный пост. Впрочем, одно существенное отличие у внезапной семейной идиллии геройской четы, все же, было. Они не занимались любовью. Гарри чувствовал, что не может так поступить с Драко ради мести, ведь и Драко не отдавался ему, давал понять, что всё у них понарошку, когда водил Гарри за нос. Теперь герой и сам чувствовал, что не в состоянии перейти эту черту ради дурацкого школьного соперничества или же из соображений личной неприязни. Вообще-то Гарри даже казалось, что Драко уже сполна расплатился за свою жестокость, с утра до вечера играя роль любящего мужа Министра Магии, но сказать об этом Малфою герой почему-то не мог. Это означало бы конец. Окончательный и бесповоротный, а не тот конец, который Гарри каждой клеточкой своего тела прочувствовал, сидя на том же самом месте в сигарном салоне Малфой-мэнора - конец одной партии, знаменовавшей начало новой. Гарри лидировал с разгромным счётом, но почему-то не спешил признаваться в этом даже себе. Он понимал: правда ранит Драко в самое сердце, растопчет его амбиции, уничтожит гордость. Обратно пути не будет. Если бы они любили друг друга, Гарри смог бы простить Драко, и Драко, может быть, тоже смог бы понять его и простить. Но Драко не любил, и Гарри не готов был променять иллюзию семейной жизни на его отчуждение и кромешное отчаяние по этому поводу. Он не знал, когда успел так крепко влипнуть, но, похоже, единственным, кто оказался жестоко обманут в истории с Малфоем, вновь оказался он сам. - О чем задумался? - Драко был просто диво как хорош в своём сливочном костюме с атласными вставками. Гарри раздражённо пожал плечами. В конце концов, если Нарцисса может портить настроение одному из Малфоев, чем он, Гарри, хуже? И кто он вообще такой, чтобы нарушать семейную традицию?! Ах да, он - не Малфой. Только один Малфой может что-то испортить другому. Остальные люди вообще не существуют. - Ну, ты поведешь меня или как?! - услышал Гарри раздражённо тянущий гласные голос мужа у самого уха и, как по команде, встал, чтобы протянуть Драко руку. - Годовщина, Поттер, - сказал Малфой, прежде чем они вышли из салона, где Гарри уединился с мужем, чтобы сообщить о разрыве, чего в итоге не смог. Гарри снова не знал, чем именно раздражён. В голосе Драко ему чудилась гордость, а собственная нерешительность больно жгла изнутри. Раздираемый противоречивыми эмоциями, как всегда, в последнее время, Гарри сделал шаг к собравшимся в холле гостям и увидел зелёную вспышку, вылетевшую им с Драко навстречу из палочки не в меру улыбчивого официанта. Малфой метнулся в сторону, прямо противоположную безопасности. Гарри постарался перехватить и отпихнуть его и едва не поймал проклятье грудью - луч смерти больно полоснул по касательной, а ведь мог бы и прошить незадачливого героя насквозь. Всё это снова напоминало дурацкую игру в квиддич, где вместо снитча победителя ждала смерть. Подумав об этом, Гарри криво усмехнулся, пошатнулся и рухнул Малфою в ноги. В тот же миг сдержанность по-малфоевски холодного холла разрушил пронзительный горький вой, в котором провалившийся в темноту Гарри успел различить своё имя.