В травы

Кровь быстро скапливалась в прокушенном месте над верхней губой и капала с неё в старинную медную раковину. Гарри не торопился её смывать. Он в шоке рассматривал своё отражение в зеркале: волосы растрепаны даже больше обычного - встали дыбом, можно сказать, глаза горят, как у взбесившейся кошки, ноздри нервно подрагивают, словно их коснулся неприятный запах. - Мерлин Всемогущий, - громко сказал Гарри просто чтобы разрушить гнетущую тишину ванной комнаты, - это нужно же было так довести человека! Он всё-таки не сдержался и ударил Малфоя по лицу. Ребром ладони - не только унизительно, но ещё и чертовски больно. - Будет знать, как причинять мне физический вред, - сообщил Гарри своему отражению и с ужасом понял, что разговаривает сам с собой. Хвала всем волшебникам, отражение ему не ответило. Ранка саднила - Гарри потрогал её, поморщился и нащупал палочку возле раковины свободной рукой. - Эпискеи, - пробормотал он. Пальцы почти не слушались, но заклинание сработало так, как надо. Удовлетворённый эффектом, Гарри подёргал залеченную губу во все стороны, а убедившись в том, что смерть от кровопотери ему не грозит, принялся приводить себя и ванную комнату в порядок. "Вот бы душевные раны заживали так же легко", - мелькнула мысль на краю сознания и исчезла. Герой отмыл раковину от крови, пригладил волосы и выглянул в коридор: Драко нигде не было. Почти не опасаясь за свою жизнь и целостность организма, Гарри прокрался в спальню Сириуса. Не то, чтобы он боялся Малфоя. Скорее - побаивался. Драко вел себя странно, а Гарри был приговорен к постельному режиму и тем самым обречен эти странности терпеть. Ночь прошла не совсем в посте и молитвах, конечно, но кое-что от воздержания в ней определенно имелось. Когда наутро хмурый Малфой, занавесившийся передовицей "Ежедневного Пророка", обнаружился в столовой, герой удивился. - Я ждал чего угодно, но не этого, - признался он, всплеснув руками. Драко, и правда, превзошел сам себя. Проснувшись, Гарри позабыл обо всех своих печалях и устремился на одуряющий запах блинчиков из столовой. Помимо блинчиков и, кажется, десятка джемов, разлитых по крохотным вазочкам, на столе обнаружились королевских размеров пастуший пирог, мягкий сыр, пуддинг и корзинка со свежими булочками. - Ты предпочел бы, чтобы я паковал вещи? - спросили из-за передовицы. - Да, - не стал отрицать Гарри, усаживаясь за стол, - предпочел бы, но я рад, что ты этого не сделал. Протестуя против жестокости геройских слов, зашуршали газетные страницы. Гарри успел пожалеть о своей прямоте, но Малфой никак не прокомментировал его поведение. - У кого-то сегодня День Рождения?! - герой предпринял слабую попытку разрядить обстановку и получил неожиданный ответ. - Да, представь себе, - сказал Драко и отложил "Пророк". Гарри потрясли в этот момент сразу две вещи. Во-первых, он в действительности понятия не имел, врет ли Драко или говорит правду, потому что за все время совместной жизни, то есть за целый год, он, Гарри, так ни разу и не удосужился поинтересоваться, когда у Малфоя, собственно говоря, День Рождения. Во-вторых, на малфоевском лице расцветал огромный чудовищно лилового цвета синяк - в том месте, куда Гарри имел опрометчивость угодить ребром ладони. Стало не по себе: герой сделал несколько неровных вздохов и с трудом удержался от осмотра с ближнего расстояния. - Что ты мне подаришь?! - поинтересовался Малфой властно и с вызовом. - А чего бы тебе хотелось? - спросил Гарри, понимая, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть малфоевские слова насчет Дня Рождения, а следовательно и спешить с выводами не стоит тоже. - Трахни меня, - будничным тоном предложил Драко. - Как положено. И прежде чем Гарри успел спросить, а как же это, добавил: - Я так понимаю, это прощание?! Гарри медлил с ответом. Смотреть на изуродованного им Малфоя не было сил. "Почему же он не свёл дурацкий синяк?! - спрашивал себя герой. - Это же так легко"! И сам себе отвечал: "Может, ему нравится быть помеченным мной. Доставляет извращённое удовольствие вместо нормального". На безымянном пальце малфоевской руки что-то блеснуло, словно предупреждая: не зарывайся. Гарри не сразу понял, что это не блик столового серебра - от неотвратимости происходящего щипало глаза. - Тебе вчера было мало? - не удержался герой от злого вопроса и, уже отворачиваясь, увидел, как Малфой встал, вернее, вскочил, белоснежная салфетка упала с его колен, и по полу запрыгало серебряное кольцо - вот оно бликовало, - а на пальце у Драко немым укором сверкала платина. Обручальное кольцо, которого ещё вчера там не было - Гарри ведь сжимал эту самую руку - и которое Драко надел, не иначе чтобы напомнить Гарри о данных клятвах. - А не пошел бы ты?! - крикнул Гарри, выходя из себя. - Уже ухожу, - спокойно ответил на это Драко. Он уже шагал к камину, не оглядываясь, и по воздуху за ним плыл уменьшенный до размеров шкатулки и потому не замеченный Гарри раньше сундук. - Подготовился, - прошипел герой, глядя в глянцевый бок сахарницы на затылок стремительно удаляющегося мужа. Громкий треск, расколовший напряжённую тишину, заставил их повернуться друг ко другу. Это ларец, подброшенный в воздухе всплеском стихийной магии, рухнул на пол в отсутствие левитационных чар. - Прости, - словно очнувшись от очередного кошмара, которых за ночь повидал немало, выкрикнул Гарри. И одновременно с ним Драко вздрогнул и прошептал, поежившись от резкого звука: - Прости меня. Гарри мучительно медленно поднялся из-за стола, словно неуверенный в том, выдержат ли ноги, покачнулся с мысок на пятки и опрометью ринулся к Драко. Тот успел лишь раскрыть объятия навстречу вторжению и подставиться под поцелуй.