В травы

В субботу страстное желание повидать мужа усилилось. Герой побродил по опустевшему в малфоевское отсутствие дому, терзаясь от собственной неудовлетворенности, дважды перебрал почту - от Драко конверта не было - и, примерившись, даже сунул руку в штаны, но затем решил, что это глупо: мастурбировать он мог и раньше; стоило тогда столько ждать, чтобы у них с Драко наконец-то наладилось. - Малфой-Малфой, - пробормотал Гарри, - чего же ты от меня хочешь?! Теперь, когда запал конфликта сошел на "нет", Гарри остро ощущал недостаток фактажа. Не мог же Драко, в самом деле, на ровном месте напуститься на него после отличного, Гарри знал это, секса. Значит, на то была какая-то причина, и по-видимому, он, Гарри, сделал или сказал что-то не то. Если бы Драко ещё и вёл себя нормально, чтобы об этом можно было спросить, а не орал, как взбесившаяся истеричка... Но видимо, Гарри уже давно делал что-то не то или не так, раз дошло до сцен, и судя по тому, что секс всё-таки состоялся, дело было, как ни странно, не в нем. Тут Гарри поймал себя на интересном наблюдении. Сам-то он почувствовал себя очень странно, когда Драко начал вести себя вразрез с амплуа злодея и в соответствии со своим матримониальным статусом, то есть беспокоиться о муже, подставляться ради него, плакать и уступать, и вести себя при этом эмоционально, совсем не так, как Малфои, которых Гарри знал, холодные и расчетливые. К своему ужасу, Гарри понял, что влюблен вовсе не в того человека, которым Драко мог бы стать, и в которого он, Гарри, считал своим долгом его превратить. Нет, ему нужен был тот хладнокровный стервец, который пожертвовал личной свободой ради общего блага, пусть и невольно, и несмотря на все препятствия, стал его мужем, чтобы спасти себя, ну и мир заодно. Что если Драко тоже разочарован тем, кем он, Гарри, оказался на самом деле?! "Разведемся, - думал герой, бесцельно шагая вверх-вниз по ступенькам лестницы, - или все-таки нет"?! Гарри никогда не считал себя кем-то из ряда вон выходящим. Именно поэтому его так раздражал ажиотаж вокруг его скромной персоны и всякие просители автографов и фото на память. Стоило допустить мысль о том, что Малфой просто ждал от него чего-то большего, как она тут же завладела всем геройским существом. Оставалось лишь сбежать на работу, где и без того хватало поводов для самоуничижения... Продолжая бесцельно вглядываться в отчет об актуальном положении сельского хозяйства, Гарри испытывал почти оформившееся в конкретный план действий желание убиться об стену, ну или поиметь себя канцелярскими принадлежностями. Как вариант. В конце концов, наплевав на доводы рассудка, герой аппарировал в "Три метлы", чтобы разжиться бутылочкой огневиски. Никаких гарантий, что мадам Розсмерта не предаст огласке его визит у Гарри не было. Выбор заведения был продиктован исключительно ностальгией по школьным временам и по Драко, который не мог без него прожить. Конечно, Гарри хватило ума, разжившись огневиски, аппарировать на Гриммо. На этом всё рациональное в его поведении и заканчивалось. Где-то между первым и вторым стаканами, а может, и в пьяном сне - тут уж наверняка сказать было сложно, - Гарри почувствовал лёгкое прикосновение к шее и обернулся. Драко стоял у него за спиной и нежно улыбался. Он был таким свежим и чистым, и слегка румяным, каким обычно выходил из ванной по утрам. И на секунду Гарри даже показалось, что ничего не случилось, никакой ссоры между ними не было, и всё это - бред его помутненного болезнью сознания. Драко был обернут в мохнатое полотенце, из-под края которого то и дело выступали капли воды. Они сбегали вниз по гладким икрам, послушные земному притяжению, и Гарри хотелось бы поймать хоть одну языком, но он боялся пошевелиться и вспугнуть Драко, который нерешительно переступил с ноги на ногу, прежде чем опуститься на постель. Гарри отодвинулся, повинуясь какому-то внутреннему наитию, и Драко, всё ещё глядя сквозь него, как лунатик, стащил с себя полотенце. Гарри очень понравилось то, что он увидел. Не то, чтобы он не разглядывал Драко раньше, но теперь тот весь был перламутровым, от макушки до пят, как будто кожа его горела. Даже изящные ступни и кончики ушей, всегда такие белые, словно вырезанные из алебастра, порозовели. Драко тряхнул влажными волосами, и они рассыпались в живописном беспорядке, обдав Гарри холодными брызгами, разметались в разные стороны, спрятав точёные ушные раковины от жадных глаз. Герой вздрогнул, как будто его полоснули плетью. Драко поднял руку с зажатым в ней матерчатым краем и принялся промакивать волосы. Присутствие Гарри он полностью игнорировал. Героя это устраивало. Он смотрел, как подсушенные малфоевские волосы светлеют, как завиваются на концах тонковатые пряди, словно паутинка пружинит на ветру, сбрасывая росу, и чувствовал необычайную лёгкость во всем теле. Драко был таким тихим, словно и не дышал вовсе, и Гарри невольно опустил взгляд ниже, туда, где подрагивали, вздымаясь, слабо очерченные квадраты пресса. Словно почувствовав его замешательство, Драко накинул на голову полотенце. Так герой мог рассматривать его, не рискуя быть отравленным ртутным взглядом. Зрелище выходило достойное, как ни крути. Гарри не мог поверить собственному счастью. Неужели Драко возвратился домой, пускай и с некоторой настороженностью, но без какой-либо видимой неохоты?! Карамельная кожа так и манила прикоснуться, но стоило Гарри протянуть к мужу руку, как тот исчез.