В травы

- ...Но ведь он же пришел в твою постель. Сам, - Гермиона смотрела на Гарри, как на идиота, и тот мог бы согласиться, что вырыл свою могилу собственноручно, оставалось в неё только лечь. Впрочем, рассказывать подруге всё без утайки он изначально не планировал, и куда только подевалась давешняя откровенность. - Драко захмелел и ошибся спальней, - сказал герой вместо этого, - не собираюсь я принимать желаемое за действительное. Гермиона недовольно поджала губы, что не помешало Гарри ознакомиться с её мнением по означенному вопросу. - Пожалуйста, думай потише, - потребовал герой раздражённо, - я ведь легилимент всё-таки. - Да как угодно, - Гермиона встала из-за несгораемого стола и нервно прошлась вдоль стеллажей. Ей явно хотелось высказаться, но Гарри не готов был к назревающему разговору, и утренние события не оставили ему душевных сил, с которыми можно бы было собраться наспех. - Не сейчас, - только и смог выдавить он. - А когда?! - возмутилась Гермиона. Гарри подумал и нехотя указал ей на место напротив, ещё не зная, как будет выкручиваться. Когда он проснулся утром, Драко в постели, естественно, уже не было. Зато в столовой героя ждали блин­чи­ки на французский манер с винным соусом и кучей подлив на выбор, а ещё мясной пи­рог с луком, овечий сыр, неизменный пуд­динг, к которому Гарри так ни разу и не прикасался, и кор­зинка со све­жей выпечкой. Не обнаружив мужа в столовой тоже, Гарри окинул равнодушным взглядом ломящийся стол и поднялся к себе в кабинет, переделанный усилиями Драко из гостевой спальни на третьем этаже. Вежливо кивнув портрету Финеаса Найджелуса все в той же нарядной раме, что и при их знакомстве, Гарри мазнул равнодушным взглядом по дубовым панелям, появившимся на месте отстающих обоев, и замер в напряжении. В тени тяжелой портьеры, перехваченной декоративным жгутом, скрывалась Панси Паркинсон, но не это шокировало Гарри. То, что слизеринцы ночевали в его доме, герой уже понял по сервированному на пятерых столу. Силуэт девушки безжалостно угадывался в полумраке, разбавленном предрассветными лучами, как и очертания предмета, стоявшего у кромки стола, в которую она вцепилась побелевшими пальцами. - Думосбор, - констатировал Гарри. - Смотрела? Он редко работал дома. В последний раз заходил в кабинет в день знакомства с Уильямсоном, чтобы слить... компромат. - Конечно, смотрела, о чем я, - Гарри зло усмехнулся. На секунду ему даже сделалось легче, как это бывает с людьми, внезапно вспомнившими то, что хотели, и то, что милосердное сознание вытесняло на задворки, спасая психику от коллапса. Так вот что он забыл! Должно быть, геройский смех напугал Панси, потому что она вздрогнула, но тут же вздернула подбородок и сделала решительный шаг на свет. Гарри внимательно посмотрел на нее, ненакрашенную до завтрака, и почему-то подумал о том, что спал в одежде, которую до сих пор не сменил, - это вошло у него в привычку с исчезновением Драко. - Ты, - выдавила Панси с явным трудом, словно хотела заменить местоимение нелестным эпитетом, - не посмеешь препятствовать нашему с ним общению. Мы будем приходить и уходить, когда захотим. И он тоже. - Я, - сказал Гарри, выдержав гнетущую паузу, - могу раздавить тебя, как дремоносный боб. Он сделал несколько шагов и рухнул в кресло для посетителей, стоявшее недалеко от отшатнувшейся слизеринки, прикрыл глаза от льющегося в глаза света и устало закончил: - Но я не стану этого делать. Панси выпрямилась. Вместо мопса она походила на нахохлившуюся птичку. Гарри наблюдал за этим перевоплощением сквозь опущенные ресницы и веселился. Сил злиться уже просто не было, да и на что?! Ожидать, что слизеринцы не сунут свой нос туда, куда не следует, когда у них будет такая возможность, было верхом беспечности с его стороны. - Мой муж - свободный человек, - сказал герой, пока незваная гостья примеривалась, как бы половчее метнуться к выходу, - он может общаться, с кем и когда захочет. А я не могу ему этого запретить. Последнее Гарри сообщил с искренним прискорбием, услышав которое, Панси дернулась к выходу, но передумала и замерла. - Ты, - снова выплюнула она зло, - изменяешь ему! - Я, - Гарри покачал головой, снова взяв паузу, - с ума схожу, когда его нет рядом. Это разные вещи. Панси фыркнула, и Гарри встал со своего места, затрудняя ее побег. - Позаботься о нем, - потребовал он, приблизившись к слизеринке вплотную, - потому что у меня паскудно выходит. Панси уже сжимала древко палочки, послушно скользнувшей в ладонь из рукава, ее белое горло трепетало, сдерживая рвущуюся наружу мантию, и Гарри был готов к нападению, его губы хорошо умели складываться в опасные для обидчика слова, вот только ничего не произошло. Панси сунула палочку обратно в рукав, а Гарри отступил на шаг назад, давая ей возможность поправить мантию и прическу. - Если хоть волос упадет с его головы, все умрут, - предупредил он буднично, подравняв ближайшую к думосбору стопку счетов. - И ты тоже, - произнесла ведьма с вызовом, смерив собеседника недоверчивым взглядом. - В первых рядах, - согласился герой легко. - А теперь пошла вон отсюда. - Научись запирать, - Панси хмыкнула и продефилировала к выходу, нарочно задев Гарри краешком мантии. За окном рассветное солнце вызолачивало по-английски унылую площадь Гриммо, и даже полные с ночи мусорные бачки выглядели преображенными этим светом. Герой зевнул, пропустив тихий шорох притворенной двери, ознаменовавший его одиночество, и привалился к кромке стола в ожидании мусоровоза. День обещал быть щедрым на тревоги и сомнения, как и все его дни с тех пор, как светловолосый аристократ протянул пришибленному очкарику руку с предложением отвергнутой дружбы.