В травы

По вкусу устрицы походили на проглоченные при судорожном вдохе сопли, но Гарри всё равно нравилось заставлять их пищать. Так он чувствовал, что не одинок в своих страданиях праздным вечером четверга. Бесконечно длинная и тяжёлая неделя клонилась к концу, но даже официальный повод выпить раньше пятницы не делал прием в Министерстве хотя бы терпимым. Посольство Международной конфедерации магов возглавлял Виктор Крам. Гарри слышал, что бывших спортсменов привечают на политическом поприще целенаправленно. Ведь наличие у них железной воли несомненно, а что может быть лучше для формирования воли политической? Высказав расхожее мнение, Гарри заработал дежурную улыбку Крама. В дальнейшем герой планировал переадать всю коммуникацию Гермионе и даже склонен был оценивать стечение обстоятельств положительно, но Виктор всех удивил. Он пересёк зал под любопытные взгляды присутствующих и предложил локоть подпиравшему полуколонну Драко. С этого-то и началась трехчасовая экзекуция Министра магии. Пока Крам дарил его мужа своим вниманием, Гермиона, вначале тоже озадаченная, а затем подчёркнуто деловая, следила за тем, чтобы взбешённый герой соблюдал приличия. - Я в зимний сад, - наконец не выдержал Гарри, когда Крам, всё ещё придерживая Драко под локоток, наклонился к самому его уху. - А они отлично смотрятся вместе, - хмыкнула Гермиона. - Ты ведь понимаешь, что это скандал? - сказав это, Гарри осознал, что скандал его не слишком волнует. Даже, наоборот, веселит. - Что смотришь? - под его пристальным взглядом Гермиона поежилась. - Иди уже. И Гарри пошел в сад, посмеиваясь над собственной участью. Правда, веселиться ему пришлось недолго. Свет, зеленые растения и свободное пространство зимнего сада успокаивающе воздействовали на расшатанную геройскую психику, пока в помещении не стало шумно и тесно. Гарри называл это эффектом "Норы", ведь, даже появляясь где-нибудь в одиночку, Рон умел навести шороху не меньше, чем всё семейство Уизли вместе взятое. - Вот где стоило бы проводить свои приемные часы, - сказал Гарри другу вместо приветствия. Рон протянул ему стакан с огневиски: - Подумал, не стоит Министру магии скучать в одиночестве. Гарри заглянул в стакан так, словно тот мог содержать ответы на все вопросы. - Ты в порядке? - Рон нахмурился. - Нет, - ответил Гарри честно, - но алкоголь больше не помогает. Ты уже выбрал дату? - Когда подам в отставку?! Герой внимательно наблюдал за другом, нагнувшимся к низкому антикварному столику, притаившемуся за разлапистой пальмой. - Тебе придется меня уволить, - сказал Рон, поставив оба стакана на гладкую полированную древесину. - Я знаю, - сказал Гарри со вздохом. В этот самый момент он думал о Гермионе. Вернее, о том, как ошибся, сделав её своим пресс-секретарем и риск-менеджером. Вместо того, чтобы прививать согражданам симпатию к их Министру из плоти и крови, подруга создала некий образ, вынудив Гарри соответствовать ему. И теперь Крам, чуждый подобных ограничений, обхаживал мужа этого самого Министра и пил алкоголь, от которого сам Гарри воздерживался не столько в угоду имиджу, сколько из внутреннего противоречия. - И что, ты сделаешь это? Несмотря на все... Рон запнулся, взглянув на Гарри неверяще. - ... Чем тебе обязан? - уточнил Гарри, сощурившись. - ... Через что мы прошли, - закончил Рон, покачав головой. Гарри подумал, что у Гермионы есть одно несомненное преимущество - она дотошна. Именно благодаря этой дотошности министерский зимний сад мог похвастаться той английской лаконичностью, которая так раздражала Гарри, и вместе с тем неизменно приводила разбегающиеся геройские мысли в относительный порядок. - Ты совсем не понимаешь, к чему всё идёт, - сочувственно вздохнул Гарри, глядя на друга в упор. Рон и Гермиона принимали близко к сердцу любую критику, но герой не винил их никогда и ни в чём. Они просто не были готовы. Никто из них, включая самого Гарри. Ведь отчаянные времена требовали отчаянных действий, а гриффиндорское трио не привыкло отчаиваться. - Как он там? - спросил Гарри, чтобы сменить неприятную тему. - Драко? - Рон потер переносицу. - Неплохо держится. Ничего лишнего Краму не позволяет, не волнуйся. Герой невесело улыбнулся. Когда он вернулся домой после познавательных посиделок в "Эдипе", Драко запустил в мужа думосбором. Сначала одним, потом вторым. Видимо, кабинет и впрямь стоило запирать получше. С тех пор Министр с супругом не разговаривали. - Крам ведь женат? - В разводе, - Рон посмотрел на Гарри и застенчиво улыбнулся. - Выкладывай, - потребовал Гарри. - Что-то нарыл на него? Улыбка Рона стала шире: - Ты же меня увольняешь. Вот и увольняй. Тайна частной жизни и все дела. Гарри сам не заметил, как рассмеялся. Все его планы вдруг полетели мантикоре под хвост. А ведь своим драматическим выступлением в "Эдипе" герой планировал обезопасить Драко, сделав разлад с ним достоянием общественности. Однако благодаря Краму Малфой вновь оказался в эпицентре политических игр. Друзья тоже не стремились получить индульгенции в виде подписанных заявлений об уходе. В итоге всё складывалось вопреки геройским попыткам защитить близких от них же самих. Забавно, но очень волнительно. - Скажи, - помедлив, Гарри задал последний наболевший вопрос. - Муфалда... Ты не пробовал как-то, ну, повлиять на неё... Не знаю... Ты считаешь, это нормально?! Вы ведь родственники, как-никак. - Гарри, - Рон закатил глаза, - хоть ты-то не будь ханжой. - Хорошо, я не буду, - легко согласился Гарри, выставив ладони перед собой. - Это гораздо лучше волшебных вредилок близнецов, если хочешь знать моё мнение, - заметил Рон. - И прибыльнее. - Конечно, - Гарри кивнул. - Лучшая работа на свете. - Насчёт этого не скажу, - Рон явно не заметил геройской иронии, - но для Муфалды так действительно лучше, поверь. - В такое сложно поверить, но я постараюсь, - честно ответил Гарри. - Можешь передать Гермионе? - он достал из кармана найденную в "Эдипе" серьгу. - Мне кажется, это её. - Да, похоже на то, - пробубнил Рон, разглядывая украшение. - Иди, - попросил герой, заметив замешательство друга, - я скоро. Поколебавшись, Рон действительно ушел, дав Гарри возможность собраться с мыслями. Покидая зимний сад, британский Министр магии был морально готов отбить заблудшего мужа у обнаглевшего посла доброй воли кулаками, если придется.