В травы

Полоска света из-под малфоевской двери манила прикоснуться, но Гарри знал - стоит ему сунуть пальцы в эту узкую иллюзию тепла, как их неминуемо оттопчут. - ... Пол напоминает шахматную доску, - продолжал он свой рассказ о зимнем саде. - Розы, сирень, бересклет... Тебе бы понравилось. Могли бы хоть каждый день там обедать, работай мы вместе. Гарри потрогал шершавое и липкое дерево. Оно пахло мастикой. Рассохшиеся половицы не везде пропитались маслянистой втиркой. Местами жёсткие и неровные, они впивались в ладонь при нажатии, отлично возвращая в реальность из мира сладких грез и душевных терзаний. За дверью раздался шорох, полоска света схлопнулась и исчезла. Гарри подождал немного, пока шорох не стих окончательно, и со вздохом поднялся с пола. Одернув любимую полосатую пижаму, он пересёк погрузившийся во мрак коридор и с тяжёлым сердцем вошёл в свою собственную спальню. Драко с ним не разговаривал всю неделю. Только на людях выдавал формальные фразы прохладным голосом, как у министерской лифтерши. Двери в малфоевскую спальню были открыты для других, но не для Гарри. И вот это уже можно было по всякому трактовать, но герой откуда-то знал, чуял нутром: нет ничего. Пока нет. Но не факт, что не будет. И от мысли, что такое в принципе возможно, хотелось убиться об стену или выпустить кому-то кишки. Словно чувствуя такое геройское настроение, Драко прекратил шататься по дому, а может, это была часть его изощренного наказания - больше не удостоить мужа и мимолетным присутствием, постоянно находиться в пределах его досягаемости и в то же время оставаться невыносимо далёким, как пустынный мираж. Да уж, Драко знал толк в издевательствах. Подумав так, Гарри наконец-то впервые за несколько дней по-настоящему отключился. Проснулся он от невнятного гула голосов двумя этажами ниже, где в комнатах для гостей частенько ночевали засидевшиеся у Драко гости. На этот раз речь шла о Панси Паркинсон и Блейзе Забини. Гарри поприветствовал их по пути в ванную. Когда он спускался по лестнице, боковым зрением уловил стремительное движение от одной стены к другой, но решил не заострять на этом внимание. Присутствие чужих людей в доме действовало на нервы, однако конкретно к этим двоим слизеринцам Гарри относился без особого раздражения. - Встретимся за завтраком, - Забини, стоявший ближе всего к ступенькам, первым покинул площадку четвертого этажа. Теперь герою предстояло разминуться с Панси, застывшей у него на пути. - Как дела, Поттер? - весело спросила ведьма, перекатываясь с мысок на пятки. - Никогда не переходи мне дорогу, - посоветовал Гарри, будучи не в состоянии выносить чужое веселье, - даже вот таким вот невинным образом. Или думаешь, я не замечу, что вы с ним в одной спальне ночевали, если он у противоположной двери стену подпёр?! - Ну и что с того? - Панси беспечно повела заголившимся в приспущенном вороте мантии плечом. - Рано или поздно это всё равно бы случилось. Мы помолвлены. Гарри уставился на неё во все глаза, чем вызвал смешок. - Да, герой, представь себе, слизеринцы тоже делают это, - Панси подмигнула ему, прежде чем направиться к ступенькам. Гарри счёл за благо взять паузу. Обработка шокирующей информации требовала к себе как минимум чашки кофе. Озадаченный герой настолько погрузился в собственные мысли, что пропустил момент, когда Драко спустился к завтраку. - Доброе утро, - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, и Гарри, как завороженный, уставился на профиль мужа, четко прорисованный на фоне потемневшего, старинного буфета Блэков. Лицо Драко осунулось. Под глазами залегли тёмные круги, тщательно замаскированные косметическими чарами. Он явно о чем-то переживал, но о чем? Гарри не смог бы объяснить, почему не чувствовал себя виноватым. Просто не чувствовал и всё. И поведение Драко ему казалось манипуляцией, способом избежать негативных последствий добровольного, как стало известно, и от того тем более глупого визита, нанесенного Гойлу. Гарри поражался холодности, с которой рассуждал теперь о тех безумных днях, которые едва пережил. - Мантии привезли, - сообщил Драко и пошел прочь, так ни разу и не взглянув на мужа. На фоне старинной массивной мебели его удаляющаяся фигура становилась всё более похожей на фарфоровую статуэтку. Гарри очень старался найти в ней хоть какой-то изъян, но - увы! - не мог. Драко был тем произведением искусства, которые называют безделицами лишь затем, чтобы скрыть от завистников их реальную ценность. - Поттер, - услышал Гарри будто сквозь толщу воды, - тебе рука вообще, что ли, не нужна? Голос Панси хоть и был далёким, звучал обеспокоенно, поэтому герой послушно перевел взгляд на свои руки. В одной он комкал салфетку, а вот другая покраснела от кипятка, струившегося из треснутой чашки, слишком сильно сжатой в пальцах. - Хватку ослабь, - не дождавшись никакой реакции на свои слова, подскочивший к герою Забини просто выбил фарфор у него из рук. - Зачем он так со мной? - спросил Гарри, в отупении разглядывая пострадавшую руку. - Ты сам виноват, - авторитетно заявила Панси а ответ. - Поговорить вам надо, - припечатал Забини. - Значит, виноват всё-таки, - усмехнулся Гарри невесело, вставая из-за стола. Нужно было дойти до ванной и привести себя в порядок, а потом... Примерка мантий была хорошим поводом напомнить о своем существовании. Если его допустят к телу, Гарри собирался уговаривать самые сложные замки и застёжки не драконить его Дракона.