В травы

Гермиона выглядела устрашающе на фоне закатного солнца, бившего в окно кабинета. Её глаза сузились и напоминали две крохотные щелки, на контрасте со светилом полыхающие недобрым светом. - Ты чего, Герм?! - растерянно протянул Рон, а Гарри со всевозрастающим интересом уставился на подругу. Давешние латунные серьги качнулись в ее ушах, но Гермиона не смогла выдавить из себя ни звука. Лицо ее выражало досаду напополам с душевным страданием. - Наша подруга не хочет впутывать в это дело твою родственницу, думается мне, - Гарри пришел на помощь без особого желания, скорее по инерции, и благодарность во взгляде Гермионы его не порадовала совершенно. Не то чтобы он не был в курсе, в каком мире они живут - после войны идеалы юности увядали с каждым днём - и всё-таки именно ему предстояло вернуться домой и пригласить мужа на свингерскую вечеринку бдсмщиков. - А ты думал, что подложишь меня под него, как под Снейпа, и все вопросы решены? У этой новой, смеющейся Гермионы, вибрировало горло в вырезе купленной ими недавно мантии с воланами. Гарри смотрел, как она запрокидывает голову, чувствовал ее отчаяние, но все равно не мог в глубине души не злиться. - Разве я подкладывал тебя под Снейпа? - холодно осведомился он, приподняв брови. - Я чего-то не знаю, - поспешно констатировал Рон, - и мне кажется, что и не хочу. Он бочком обогнул Гарри, и тот с раздражением подумал о непомерных размерах своего кабинета, вынуждавших их троих терпеть друг друга даже дольше, чем хотелось бы, и все из-за запрета на аппарацию в министерских стенах. - Должно быть, она очень дорога тебе, раз ты так переживаешь, - выдавил Гарри, когда дверь за Роном наконец-то закрылась. Он хотел сохранить душевное равновесие, чтобы быть выше ситуации, в которую угодил, или хотя бы чувствовать себя выше. И то, что связывало их троицу вместе столько лет, он во что бы то ни стало хотел сохранить тоже. - Не понимаю, о ком ты говоришь, - Гермиона дернула заголившимся плечом. - О Муфалде, - Гарри покачал головой, начиная терять терпение. - Это ведь ее я тогда видел, не правда ли? Он выделил интонацией слово "тогда", имея в виду день, вернее, вечер, когда обнаружил примерещившегося Драко в своей постели, и аппарировал к подруге в испуге за свое душевное здоровье. - О, - раздалось от двери, - не волнуйтесь. Ей не привыкать. Возвратившийся Рон подпирал притолоку, улыбаясь широко и беспечно. Гермиона сорвалась с места и спикировала на него, как разъяренная фурия. Сцепившиеся друзья вывалились в коридор, где, судя по возмущенному ойку, налетели на Малкольма, ошивавшегося в неизменной близости от замочной скважины. Кажется, в приемной были еще маги, потому что вслед за этим раздался гомон. Гарри пошел на него, как на песнь сирены. Дальнейшее он помнил смутно из-за бившейся в сознании рефреном единственной мысли. Хотелось рассмеяться, но это была бы истерика, так что Гарри сдерживался из последних сил, в то время, как в ушах набатом стучало "До чего мы дошли"?! Позже он помогал Гермионе остановить кровь из разбитого носа. Рона с более существенными повреждениями забрали в Мунго - проверить, цел ли его череп. - Мы просто не будем этого делать, - шептал Гарри, оттирая засохшую над верхней губой Гермионы кровь. - И нечего так страдать. - Как ты догадался? - спросила она, потрогав серьги. Гарри с сочувствием взглянул на подругу - слишком часто в последнее время он наблюдал этот жест, отчего геройское сердце нет-нет, да сжималось. Гермиона нервничала. - Твоя сережка, - только и смог сказать он. - Да, - Гермиона оживилась, - спасибо, что нашел. Где она была? - В постели, - ответил Гарри, старательно отводя глаза, - у Муфалды. Когда он наконец осмелился поднять взгляд от пола, Гермиона уже заносила руку для оплеухи. Нижняя челюсть ее визуально потяжелела и выдвинулась вперед. Секунду Гарри с удивлением смотрел на взбесившуюся подругу, а потом левую щеку его как будто полоснули когтями.