В травы

- Панси пробудет у нас какое-то время. В другой ситуации эти слова вызвали бы у Гарри бурю негодования, но тон, которыми они были сказаны - не вопросительный, а утвердительный, - и тот факт, что произносивший их Драко лежал с Гарри в одной постели, примиряли с действительностью. Даже если в этой действительности Гарри уже успел пару раз споткнуться о неприкаянную Панси, слонявшуюся по дому. - Конечно, - пробормотал Гарри, из-под опущенных ресниц наблюдая, как муж готовится ко сну. - Как у них с Забини дела? - Не спрашивай, - Драко скорчил премилую рожицу. - А как дела у твоей подруги? У аристократа была одна чудесная особенность, которую Гарри не отказался бы перенять. Интонация, с которой он говорил, могла не меняться, и в то же время транслировать посыл, прямо противоположный её мягкости и учтивости. - Мне кажется или ты не любишь Гермиону? - Я ее ненавижу, - сказал Драко все тем же ровным голосом, поудобнее устраиваясь в постели. - Но за что? - удивился Гарри. - Малкольм Бэддок, - просто сказал Драко, укрываясь шелковым покрывалом. - Мне ревновать? - Гарри выгнул бровь. - А мне ревновать? - Драко подпрыгнул на своем месте, резко усаживаясь, и покрывало подпрыгнуло вместе с ним, прежде чем соскользнуть к изножию постели изящными складками. - Разве он на меня работает? - взбеленился аристократ. - Светлые волосы и глаза, одного роста со мной и сложения, хотя и уже в кости, да и задницы в целом нет. В Хогвартсе подражал мне до неприличия и вдруг оказался приставлен к тебе, стоило нам заговорить о разводе. Думаешь, не знаю, кто выхлопотал ему это место?! Ненавижу её! - Ого, - протянул Гарри, смущаясь, - ты и вправду ревнуешь, надо же. Драко побелел от бешенства. Он даже сжал кулаки, стремясь совладать с собой, и герой почувствовал, что отзывается на эту хорошо знакомую по школьным дракам картину весьма однозначным образом. - А ещё, - он потянул на себя покрывало, жемчужного цвета, вероятно выбранное, чтобы выгодно подчеркнуть белизну малфоевском кожи и волос, - ты меня соблазняешь? - Ты сказал, что хочешь, чтобы мы спали вместе, - Драко отвёл глаза, вспыхнув, - и я подумал... - Нет, - выпалил Гарри, чуя, как кровь приливает к паху. - Нет?! - Драко так растерялся, что даже рот приоткрыл. - Я хочу, чтобы ты впускал меня, - быстро пояснил герой, спрыгивая с кровати, - не только в себя, но и в твою жизнь, в твоё сердце, чтобы это была наша общая жизнь с общей спальней и общими ценностями. - Нет, - Драко облизнул пересохшие губы. Его глаза расширились от ужаса, - я так не смогу, не хочу. - Тогда я переночую в комнате для гостей, - Гарри хмуро кивнул. - Стой! Там может быть Панси, - донеслось до геройского слуха, сквозь неполностью притворенную впопыхах дверь. Панси действительно была там - в комнате, прежде облюбованной Забини. Про себя Гарри обрадовался, что напахнул халат. - Не спится, герой? - спросила ведьма, размазав по щекам блестящие капли. Она сидела в кресле у окна, и лунное свечение, проникавшее внутрь сквозь незадернутые шторы, безжалостно выхватывало из мрака девичье заплаканное лицо. - Не особенно, - признал Гарри. Он сел на постель, внимательно разглядывая преображенную стараниями Драко комнату. Голые стены с отстающими обоями, камин да кровать - такой он помнил её со времён Ордена Феникса. Теперь же драпировка из шелковой саржи отражала мягкий уличный свет, визуально увеличивая пространство и создавая при этом атмосферу оазиса своими прохладой и спокойствием. - Драко любит шёлк? - спросил Гарри рассеянно. - Разве что в отделке, - проговорила Панси в нос и потерла веки. - Что у вас опять стряслось? - Ревность к Малкольму, - не удержался от жалобы герой. - Ну, он моложе и сговорчивее Драко, - Панси улыбнулась сквозь слезы, - полагаю, твоего мужа можно понять и простить. - Знал бы он, - Гарри рассмеялся, на секунду задумавшись над абсурдностью ситуации. - Выпить хочешь? Панси шмыгнула носом: - Давай. Гарри призвал огневиски и стаканы из буфета в столовой. - Мне жаль, что с Забини так вышло, - сказал он, наполняя тару. Панси захлопнула дверь за алкогольным десантом и присела на ковер, куда Гарри определил их аперитив. - Этого следовало ожидать, - вздохнула она. - Почему тогда плачешь? - спросил герой, протягивая ведьме выпивку. - Само как-то, - улыбнулась Панси натянуто и вновь разрыдалась. - Драко сердится, - Гарри на секунду замялся, прежде чем погладить слизеринку по голове. - Он просил меня вразумить Забини. Я, честно говоря, даже не пробовал. - Это ничего бы не изменило, - Панси перестала всхлипывать, резко выдохнула и опрокинула в себя огневиски. Как будто горькое лекарство пила. - А смысл? - Гарри со всевозрастающим интересом смотрел на слизеринку. - Ты можешь лучше. - Сама знаю, - Панси скривилась и уткнулась губами в рукав мантии. - Зачем тогда?! - Могу, но не хочу, - ведьма с шумом втянула воздух и взглянула на Гарри с вызовом. - Только не говори, что... - Это только нам с ним решать, хороши мы или плохи друг для друга, и никому больше! - Справедливо, - кивнул Гарри и осушил свой стакан. - Что ж, Забини повезло, что ты так любишь его. - Это да, - взгляд Панси смягчился. - Только вот он тебя не любит совсем. Как думаешь справиться с этим? - Да всё равно, - отмахнулась ведьма нетерпеливо. - Для меня важны мои собственные чувства. А что Муфалда? Ты говорил с ней? - А Муфалда, - подумав, Гарри плеснул в стаканы ещё огневиски, - вцепилась в него, как в спасательный круг. - Ну да, конечно, - Панси потерла нос. Глаза её при этом лихорадочно блестели, так что герой всерьез испугался грядущей истерики. - Этого следовало ожидать. - Прости, я сделал всё, что мог, - Гарри закинулся новой порцией огневиски, - но у неё свои резоны. - Это вообще от начала и до конца не твоего ума дело Поттер, так и не лезь в него, - Панси хмыкнула и поудобнее перехватила забытый в руке стакан. - Но Муфалда в порядке? - В полном, - подтвердил герой. - Она хладнокровнее нас всех вместе взятых. - Это непорядок, Поттер, - Панси покачала головой. - Как ты дожил до своих лет с таким уровнем эмпатии, не понимаю. Гарри не обиделся. Он уже давно подозревал, что то ли люди сложнее, чем кажутся, то ли это он - любитель окружать себя особенно сложными людьми. - Говори, - предложил он, вылив в свой стакан остаток огневиски из бутылки. - С ней уже случалось нечто травматичное к тому времени, как завертелась эта их любовь-ненависть с твоей грязнокровной подружкой. Муфалда мне, конечно, никто, но мы, слизеринцы, приглядываем друг за другом, и мои наблюдения твердят, что эта шлюшка не в состоянии отличить настоящий дар от яичницы, если понимаешь, о чем я. - Если честно, не очень, - Гарри даже сглотнул, нащупав ниточку к тайне, которая, как он чувствовал, окружала Ронову родственницу. - Никто не станет пускаться во все тяжкие без особой на то причины. Толпы в своей постели гостят лишь те, кто не в силах ни забыть, ни получить одного конкретного человека. Сказав это, Панси пригубила свой огневиски. На этот раз она смаковала его осторожно, как незнакомое лакомство. Гарри невольно залюбовался. - Ты - хороший человек, Панси Паркинсон, - неожиданно для себя изрёк он, - кто бы мог подумать. - Драко только не говори, - подмигнула ведьма. - Он любит твид, габардин и тонкую шерсть. Для лёгкой одежды сгодятся, пожалуй, батист и хлопок, - она ненадолго замолчала, чтобы отхлебнуть из стакана. - Почему ты спросил? - Когда мы встретились, Муфалда была одета в темно-синюю атласную шляпку и такую же мантию с бежевой оторочкой. Обута она была в синекоричневые оксфорды. Гермиона в тот день её не видела. Она оделась в бежевую мантию с темносиней атласной отделкой. И её броги были коричнево-синими. - О, - сказала Панси многозначительно и вновь пригубила свой виски, - это любовь. Гарри молча кивнул. - Так ты хочешь сшить вам с Драко парные мантии? Гарри снова кивнул задумчиво и сделал глоток из своего стакана. - Сходи к мадам Малкин, пусть снимет мерки. Я ей всё объясню письмом. У неё есть все нужные ткани. Вот увидишь, Драко понравится. Гарри улыбнулся застенчиво. - А теперь уходи, - потребовала Панси. - Я хочу побыть одна. - Уйду, если скажешь мне, почему ты плачешь, - легко согласился герой. - Дело явно не в том, что твои чувства к Забини не находят в нем отклика. Так в чем же тогда? - Поттер, мы - слизеринцы, - Панси кротко вздохнула, - если ты не заметил, в нашем случае наличие чувств мало чем отличается от их отсутствия, потому что нас не учат их выражать. Вернее, учат не выражать. Никакие. С детства. Это очень печально, если подумать. Как и то, что Блэйзу пришлось сбежать от этого. Как и то, что от этого никуда не деться. Драко, кстати, не исключение. - Звучит безнадежно, - согласился Гарри и пододвинул ближе к Панси свой недопитый огневиски. - Вы точно справитесь? - Он вернётся, - ведьма слабо улыбнулась. - И ты примешь его? - Это-то и злит, - ведьма шмыгнула носом. - Я же выше её по положению и по праву рождения. Как он смеет со мной вот так? Да и родители будут в ярости, если узнают. Это же страшный скандал! И ради чего? Чувства чувствами, но я для него наилучшая партия во всех отношениях, как ни крути. Почему по его милости должна страдать честь моего рода и моё доброе имя в частности? Что он мне такого хорошего в жизни сделал? Из глаз Панси вновь покатились слезы. - Не понимаю. Тебя твой статус, что ли, больше волнует, чем его равнодушие? - И не поймёшь, Поттер, - Панси фыркнула. - Равнодушие - это же хорошо. Пока он никого не любит, у меня есть шанс. Правда, только в том случае, если он вообще на это способен. А если нет, то что мне остаётся, кроме моей гордости? И та растоптана... - Да уж, дилемма, - согласился Гарри, вручив ведьме ополовиненый ею стакан. - Утро вечера мудренее. Допивай и на боковую. - Если посидишь со мною, пока я не засну, обещаю, что завтра же уеду, - предложила Панси, приняв подношение. - Ты останешься, - Гарри отрицательно покачал головой, - а я вернусь в спальню к мужу. Панси открыла рот, чтобы возразить, но герой её перебил: - Драко будет больше волноваться, если ты уедешь, чем если останешься, так что даже не думай торговаться со мной по этому поводу. - Твой дом - твои правила, - пробормотал Панси, опорожнив по очереди оба стакана. - Не говори потом, что я этого не предлагала. Гарри лишь хмыкнул, покидая комнату: - Не буду больше тебе мешать. Когда он вернулся к Драко, тот спал, растянувшись поперек кровати и мелко вздрагивая во сне. Тонкая нитка слюны протянулась из его рта к скомканому под ладонями покрывалу. Само покрывало было влажным в том месте, где его касались скрученные пальцы, а глаза аристократа опухли. Вздохнув, Гарри достал из шкафа пушистый плед и укутал своё психованное счастье от греха подальше. Несмотря на поздний час, ночь обещала быть длинной и тянуться до бесконечности.