В травы

- Ты серьезно? Царапка был не совсем книззлом, в которых Драко, если верить Снейпу сотоварищи, души не чаял, и Гарри невольно усомнился в своем решении притащить найденыша в дом. - Ты прав, - сказал герой, не выдержав осуждающего мужниного взгляда, и опустил глаза. - Грязнокровка, - произнес Драко задумчиво, глядя на заинтересованно таращившийся в ответ пушистый комок, - в доме Блэков. - Я нашел его в Гайд-парке, когда выгуливал Мягколапа, - пробормотал Гарри. Это был его аргумент, произнесенный - увы! - недостаточно убедительно. Драко любил Гайд-парк за его древность и озеро, позволявшее вволю поглумиться над оголившимися посетителями, но чистоту крови он, конечно же, любил больше, кто бы сомневался. Царапке, видимо, наскучила пантомима, и он решил изучить окрестности. - У меня нет слов, - сообщил Драко, глядя на вошедшее во вкус животное, устремившееся вверх по лестнице, видимо, по привычке подъездного обитателя. С чердака тут же донеслось брюзжание домовика, щедро компенсирующее малфоевское замешательство. Гарри посмотрел на мужа, на его подчеркнутые приглушённым светом скулы, подрагивающие в негодовании ноздри, расширенные от неожиданности зрачки, шагнул ближе и поцеловал. Это было его блаженством - трепыхающийся, дважды за непродолжительное время растерявшийся Малфой, с которого, подобно шелухе, слетели вся его надменность и вычурность. Гарри запустил руку под габардиновую мантию. Косое плетение ткани щекотнуло нервы, ладони горели, когда герой нежно коснулся теплой кожи над ремнем. Драко трепыхнулся в последний раз и затих, от удивления впустив в рот настойчивый и жадный геройский язык. Гарри услышал со стороны свой торжествующий рык, вибратто прокатившийся вниз по малфоевской гортани. Драко чуть отстранился, потрясённо уставившись на разошедшегося мужа. - Ну не в прихожей же, - укоризненно покачал он головой. - Мы ведь не станем делать это здесь? - Я так люблю тебя, - шепнул Гарри невпопад, любуясь растрепавшейся малфоевской челкой. - Не нужно повторять это так часто, - Драко закатил глаза и, услышав гневный вопль домовика, пробормотал заглушающее. На щеках его нежнорозовым расцветал румянец. Гарри так возбудился от этой картины, а зардевшийся Драко действительно походил на портреты маслом из галереи мэнора, что сам не заметил, как поднял мужа на руки. Драко обнял его ногами за пояс, а руками - за шею. Судя по мельканию белков под полуопущенными ресницами и впечатляющей выпуклости в паху, он мог бы кончить и просто от трения, но Гарри так не хотелось. - Люблю тебя, - повторил он, поудобнее подхватывая мужа под ягодицы. - Нужно было раньше об этом сказать, давно, и, чтобы ты в этом не сомневался, я буду напоминать тебе при каждом удобном случае. Прости мою недогадливость. Слова давались поразительно легко. Наверное, потому что Драко льнул к Гарри, горел и плавился в геройских руках, такой податливый и родной, о каком раньше приходилось только мечтать. - Ерунда-а-а, - стонал он в приоткрытые в удивлении губы мужа, и Гарри, конечно, верил и в собственную глупость, и в малфоевское великодушное всепрощение. Как тут не верить? - Поттер, - шепнул аристократ, нетерпеливо ерзая в геройских руках, - ты чего застыл?! Делай уже что-то! Гарри так растерялся, что даже прислонил мужа к стене, чтобы не уронить. Она была рельефной от выпуклого узора драпировки, насколько он знал. - Портреты, Поттер, - простонал Драко, пока Гарри вдавливал его в шелкоткань, переводя дух. От внезапно навалившегося счастья распирало нутро, так что Малфой был не единственным, кто рисковал кончить от одних только притираний. Внося мужа в спальню, Гарри понимал, что шум крови в ушах стал его временной защитой от возмущенных воплей Вальбурги, но стыда по этому поводу не испытывал. Все его чувства в тот момент принадлежали почти раздетому Малфою - нетерпеливо хнычущему, отзывчиво стонущему и жадно ищущему разрядки. - Поттер, - неожиданно строго прошептала эта горячая и предельно соблазнительная ноша, которой Гарри уже готов был засадить по самые не балуйся. - А ты случайно не пытаешься повлиять на моё отношение к твоему найденышу при помощи секса? Гарри, успевший к этому времени уронить мужа на кровать и лишиться обуви с брюками, упёрся лбом в малфоевскую грудь. В полумраке спальни она была чересчур белой, как бывает с лунным светом в ясную ночь. Герой не стал смотреть в окно, за которым сгущались сумерки, он и так знал, что там увидит - туман. На их мрачном острове, затаканном в кокон непроглядных осадков, Малфой был его единственным светом днём и ночью, и эта мысль, как бесконечность, никак не умещалась в искаженном похотью геройском сознании. - А если я пытаюсь повлиять на тебя, то что? - спросил Гарри, собираясь с духом, чтобы отыметь свой светоч настолько грязно и извращенно, насколько ему подсказывала скудная фантазия чуланного онаниста, по возможности, к обоюдному удовольствию, ну или как повезет... - Ничего, - глубокомысленно заключил светоч, пристраивая истекающий смазкой геройский член к своему входу. - Пока пытаешься, пусть это нечто остаётся, конечно, как можно дольше. - Навсегда? - уточнил Гарри, усиливая давление. Нить разговора то и дело от него ускользала. - Навсегда, - с готовностью согласился Драко, подаваясь навстречу вторжению и разводя ноги шире. Гарри замер лишь на секунду, проникаясь торжеством момента, и с пугающей ясностью осознал, что речь никак не о потенциальном питомце.