В травы

В качестве антигистаминного Драко принял зелье от кашля. Ничего более подходящего в аптечке на Гриммо не нашлось. Корень аира в составе зелья был призван ослабить спазм, а масло базилика боролось с вирусами. Оба успешно смягчали реакцию организма на антигены, и Драко не проявлял ни малейших признаков беспокойства по поводу своего возможного нездоровья. Именно Гарри был тем, кто настоял на превентивных мерах между двумя раундами изнурительно великолепного секса. И именно Гарри заметил неладное, когда остывающий после оргазма в его объятиях Драко снова начал пылать, как горящая головня. В бывшей комнате Сириуса, куда Гарри направился, чтобы сварить для Драко усиленное антигистаминное, не оказалось для этого никаких условий. Какое-то время герой в замешательстве разглядывал мебель и утварь, доставленную в соответствии с его заказом из "Горбин и Бэркес" и составленную посреди комнаты в бессистемную баррикаду, после чего возвратился в спальню, где Драко все так же метался по постели в попытке унять жар. Нырнув в шкаф, Гарри накинул тренчкот прямо поверх халата, после чего возвратился в постель. На его призывы к вменяемости находящийся на грани сознания муж никак не отреагировал. Гарри поцеловал его в мокрый от пота висок и поспешил к Мелпепперу. Время тянулось бесконечно медленно, как будто герой брел сквозь толщу воды, сопротивляясь течению. Беспокойство всё нарастало, как снежный ком, а старик был неспешно сосредоточен, как часто бывает с теми, чья жизнь приобрела приличествующую возрасту размеренность. Едва сжав в руке заветный фиал, Гарри почувствовал, что опоздал. Аппарируя на Гриммо, он надеялся ошибиться, но тщетно. Смятая постель была ещё теплой, но от этого не менее, а то и более устрашающе пустой. Вроде бы он прикрикнул на домовика, во всяком случае, в горле запершило, как от резкого звука, и скорее по наитию, чем по указке переместился в приемный покой Святого Мунго. Невилл не удивился его появлению, когда медики провели дезориентированного героя в палату интенсивной терапии. Гарри дали лимонный халат и какую-то дурацкую шапочку со снитчами. Тапочки на скорую руку пришлось трансфигурировать из лабораторной посуды. Драко лежал на больничной койке с алюминиевыми быльцами и был бледнее обычного, бледнее лунного света в ясную ночь, и сначала Гарри показалось, что муж мертв, но стихийная магия, хлынувшая из него в этот момент, вдруг замерла, послушная узнаванию и свернулась калачиком в районе солнечного сплетения. Невилл, кажется, что-то кричал. Гарри слышал только стук собственного сердца и видел шевелящиеся губы колдомедика. Звуки вернулись вместе со звоном разбитого стекла. Осколки брызнули из-под ног Гарри, но Невилл даже не дрогнул, продолжив раздавать указания другим колдомедикам. Он стоял к Гарри вполоборота и тоже был бледен. Только искусанные губы выделялись ядовито-алым на фоне сосредоточенного и похожего на маску лица. Гарри думал, что умирает, в тот момент он и хотел умереть, но пропустившее удар малфоевское сердце забилось вновь, и геройское сердце, как по команде, забилось вместе с ним, только онемевшие пальцы не справились со скользким фиалом. Гарри глянул себе под ноги, затем осмотрелся по сторонам и заметил кровоточащий порез на правой руке Невилла, у основания большого пальца. Кровь быстро собиралась по краям свежей раны и была такой же ядовито-алой, как губы колдомедика, которые тот явно кусал. Драко глубоко и прерывисто дышал, как бывает после вынужденного перерыва, его живот поджимался, и Гарри постарался сосредоточиться на этом успокаивающем зрелище, прежде чем кто-то выключил свет. Поймавший геройский взгляд Невилл как раз поджал губы, и это стало последним, что Гарри увидел, прежде чем попасть в знакомый уже кабинет с раздражающими пилястрами.