80 лет за решеткой.

      19 лет спустя. Безумные крики сводят с ума. До чего же душераздирающие, они пронзают сердце полное мечтаний острой иглой под названием реальность и заставляют очнуться от грез. Я поднимаюсь с пола, потирая занемевшие руки, и сажусь, вжимаясь в ледяную стену, от которой безумно тошно воняет плесенью и сыростью, и начинаю думать. Когда я глубоко впадаю в свои мысли, я начинаю выпячивать губы вперед и отбивать ритм пальцами. Бум. Бум. Мягкие кончики пальцев быстро, друг за другом опускаются в лужу из капающих с потолка капель, вызывая множество маленьких кругов на поверхности воды. Еще один вопль прорезает тишину и наносит еще один удар по душе, кромсая ее на части. Иногда очень трудно поверить в то, что может сделать с человеком другой человек. Трудно представить, насколько жестоки люди и безжалостны. Насколько грязны их души, если человек просит убить его, чем терпеть эти отвратительные больные пытки. За несколько лет раздумий я пришла к выводу, что люди вокруг нас пытаются вселить в нас страх, страх того, что чужие муки отразятся и на нашей шкуре, поэтому колени у заключенных трясутся исключительно из-за страданий других. Самое желанное сейчас, это как бы не попасть на чужое место. Я нащупываю в стене тонкую щель и медленно провожу по ней ногтем. Для меня уже каждая царапина, каждая щелочка в стенах этой тюрьмы знакома до дикой боли внутри. За семнадцать лет у меня была возможность изучить и пощупать каждый миллиметр в стенах и полу. Моя камера безумно крошечная, в ней очень низкий потолок. Так что если встать на колени можно макушкой упереться в каменное полотно, сырое и покрытое тонким слоем паутины. Но от одной стены, до другой довольно большое расстояние, поэтому иногда можно распластаться по полу, вытянув ноги и руки как можно дальше и слушать писк и шуршание маленьких жуков и пауков, которые бегают по камере, скрашивая больное одиночество легкими нотками кошмара. По носу стекает вниз пресная слезинка. Жалость, чувство, которое движет всеми людьми, проникает вглубь моего сердца. Я обхватываю свои ноги руками и утыкаюсь лбом в колени. В ушах начинают проноситься звуки шумящей листвы на деревьях, волн в море, и жаркие, почти бесшумные прикосновения солнечных лучей. В нос забиваются запахи летней пыльцы на одуванчиках и вонь засохших, наполовину гнилых, цветных осенних листьев. Из глаз капает все больше и больше слезинок, но сквозь пресную и влажную пелену я вижу окна, за которыми гремит гром и то и дело вспыхивают молнии, вижу рыжее небо заката и первые блеклые звезды, на которые еще падают последние лучи заходящего солнца. Я чувствую, как горько быть одному, как больно знать, что жизнь такая короткая, а я только и делаю, что сижу в тюрьме и слушаю, писки жуков и наблюдаю, как падают капли с потолка. Я тихо, нашептываю начало одной из знакомых мне молитв, которых когда-то читал перед сном мой брат и под тихий шепот глаза вновь начинают слипаться, и я медленно засыпаю.

***

Я чувствую легкое покалывание в ногах и смотрю вниз. Под ногами сухая, жесткая, горячая трава. Она щекочет ноги, и от этого немного больно ступням. Полуденное солнце печет больше обычного. Оранжевый диск как будто застыл в небе и не хочет двигаться дальше. Я прищуриваю один глаз и долго смотрю на солнце, от чего все вокруг начинает расплываться, а из глаз течь слезы. Осторожно смахиваю их кулаком и стряхиваю их в темно-коричневую сухую траву, которая сразу же впитывает капельки в себя, не давая им коснуться земли. Где-то далеко слышен тихий свист птиц. Писклявый, но мелодичный, он уносит за собой все мысли оставляя в голове пустоту, которая мгновенно заполняется солнечным теплом. Я складываю губы трубочкой и тоже начинаю свистеть, в такт птицам. И от этого внутри появляется какое-то невыносимое чувство неизвестной радости, от которого кажется, что лопнешь. Хочется улыбнуться солнцу, птицам, холодному синему небу и белым пушистым облакам, утопающим в нем. Я медленно делаю шаг вперед, и пальцы ног тут же скрываются в траве. Делаю шаг другой ногой. Еще.… Еще… и еще. Срываюсь на бег и быстро несусь по траве вдаль, туда, где небо соприкасается с землей. А вокруг тишина, лишь легкое попискивание жуков на травинках и песни птиц на деревьях нарушают ее. Изо рта вырывается радостный крик, перерастающий в звонкий смех, который проносится по окрестностям с неимоверной скоростью, сквозь воздух. А я смеюсь все громче и громче, уже перестаю отличать смех от свиста птиц, он заглушает все. Из глаз начинают течь слезы, а в животе и щеках появляется сильная боль. Я падаю и утыкаюсь лицом в землю. Гадкие травинки лезут в рот и щекочут нёбо. Я начинаю задыхаться, слезы пережимают горло и ручьями льются из глаз. Смех перерастает в хриплый крик, а в душе вместо радости появляется чувство одиночества, уныния, тоски. Я начинаю бить руками по земле, но ничего от этого не происходит, лишь под ногти забивается земля, и кулаки покрываются красными пятнами. Я корчусь от боли внутри, начинаю кашлять, время от времени хватая ртом воздух. Тут резкий крик вдали заставляет меня повернуться, кто-то зовет меня по имени. Вдалеке стоит человек. Я почти не вижу его лица, лишь темный силуэт. Невысокий человек стоит на коленях и не двигается. Тень от солнца падает ему на лицо и мешает разглядеть. Я поднимаюсь с земли и отряхивая пыль с юбки медленно иду к нему. Солнце слепит глаза, поэтому очень трудно держать их открытыми. С моего лица начала пропадать улыбка, а следы от слез почти высохли. Двумя пальцами я откидываю прядку белых волос со лба и кричу ему «Кто ты?», но не слышу ответа. Прислушиваюсь, вокруг такая тишина, ничего не слышно, не одного признака жизни, как будто все на Земле вдруг замерло и время остановилось. Вдруг солнечные лучи все-таки проскальзывают на его лицо, и я понимаю, что оно мне знакомо. Лицо моего брата. Он смотрит на коленях и молча смотрит на меня. Радостный вопль вырывается у меня из груди, и я непроизвольно машу ему рукой, но он не реагирует, он просто смотрит пустыми глазами, как будто не узнает меня. Что-то блеснуло у него на шее, я прищурилась и вскрикнула. Это было серебряное лезвие ножа, с кончика которого капала алая родная кровь. Вдруг ноги сорвались с места, и я побежала так быстро, как только могла. Я хотела подбежать к нему и помочь, хотела вернуть его к жизни. С каждым разом, как мои ноги касались земли, крик становился громче. Солнце предательски зашло за тучу и все вокруг стало серым и сухая трава и холодное небо и умолкнувшие птицы. Не удержавшись на ногах, я падаю, падаю на землю, лицом прямо в грязь. Чувствую, что немного пощипывает лоб и подбородок, чувствую холод в пальцах и всем теле. Ощущение усталости наполняет все тело и разливается в нем жгучей болью, которая неприятно отдается в сердце тоской и обидой. Поднимаю голову к свету и не вижу солнца, не вижу облаков, вижу только темно-голубое полотно, нависшее на землей. И тут я вижу тело моего брата, оно лежит в паре метров от меня. Так близко, но я чувствую, что он уже где-то очень далеко от меня. Вдруг из глаз опять начинают предательски течь слезы. Я пытаюсь стереть их рукой, но лишь больше размазываю их по лицу вместе с грязью и кровью. Рука беспомощно тянется к нему, пытаясь ухватиться за его футболку и притянуть к себе, прижать к сердцу и согреть. Но мне не дотянуться, он слишком далеко и кажется, что его тело отдаляется все дальше и дальше, с каждой моей попыткой коснуться его. Начинает идти снег. Мягкие ледяные снежинки падают на лицо моего брата и путаются в его темных волосах. Опускаются на открытые безжизненные глаза и тонут в его длинных ресницах. Вскоре все вокруг меня окрашивается в белый цвет. Цвет холода. Цвет смерти. Снег идет все сильнее и сильнее. И вдруг, тело моего брата просто распадается на маленькие снежинки, которые тут же усеивают землю. Одна из них приземлилась ко мне на ладонь. И сразу же растворилась, растопленная каплями моих слез, которые упали на бледную кожу. Холодные капли выкатываются из глаз и тут же застывают на щеках от холода. В груди становиться безумно больно, как будто что-то давит на сердце, по горлу поднимается ком, я чувствую, что задыхаюсь, голова начинает кружиться и все пропадает.

***

Я резко поднимаюсь, от чего больно стукаюсь макушкой о потолок камеры. Во рту привкус соленых слез, а глубоко внутри чувство тоски. Я прикасаюсь дрожащими пальцами ко лбу и ощущаю на них кровь. Вся белая рубашка мокрая от пота и грязная. В голове все туманно. Тут происходит то, что заставляет меня замереть в страхе и не двигаться. Из самого дальнего угла камеры доносится тихий свист, похожий на тот, которым перекрикиваются птицы.