***
Произошедшая стычка в зале требовала размышлений. Шинтаро пропустил два дня тренировок, и Такао, кажется, превысил весь лимит своего терпения. Мидорима и подумать не мог, что когда-нибудь встретит человека, который более надоедливый, чем Кисе. Последний хотя бы выплескивал на него свою энергию порциями, честно разделяя ее между другими членами команды. Мидорима, уже отчаявшись избавиться от распасовщика хотя бы на время, смылся в кабинет студсовета. Соврал пареньку с повязкой помощника президента, что ему нужен бланк заявления об уходе из клуба, и смог десять минут насладиться тишиной, пока тот судорожно перерывывал папки. Собственно, уходить из команды у Шинтаро желания не было, но и тренироваться с ними тоже. В любом случае, принимать поспешные решения было не в его правилах, это нужно было серьезно обдумать. Баскетбол он любил, кажется, даже слишком сильно, раз не может рубить с плеча, но хочет ли он играть с теми, для кого он только буксир с точкой прибытия на национальные? Не наткнись Сютоку на проклятущий Ракудзан под началом осатаневшего Акаши, они бы могли и в финал выйти. В эти дни Шинтаро возвращался домой до неприличия рано. Все задания были выполнены на неделю вперед, и заняться было откровенно нечем. Баскетбол съедал уйму времени, а отработка бросков на заднем дворе дома не настолько выматывала. На экране компьютера сотый раз прокручивался записанный матч, и Мидорима уже с закрытыми глазами мог пересказать, что и в какую минуту происходит на площадке. Телефон на вибрации проехался по столу. На дисплее высветилось имя, но Шинтаро еще какое-то время гипнотизировал телефон, не веря иероглифам — Мурасакибара ему и в Тейко-то не часто звонил. — Чего тебе?3. Мидорима Шинтаро
6 января 2015 г. в 06:43
Шинтаро с детства был нелюдимым и плохо сходился с людьми. Ну вот не выходило у него вот так же легко влиться в компанию, как солнышкам вроде Кисе, или вломиться без разрешения, заполняя собой все окружающее пространство, как Аомине. Как часто бывает, переизбыток свободного времени заполняется какой-нибудь ерундой, и не важно чем именно. Таким образом, детский интерес к созвездиям в средней школе плавно перетек в заскок на астрологии. Одной странностью больше, другой меньше, не имело значения. В Тейко он поступил вовсе не потому, что с детства болел баскетболом, как многие другие в этой школе, а лишь для того, чтобы быть поближе к крупнейшему планетарию в Токио. Шинтаро не интересовался спортивными клубами, пока, оставшись на дежурство по классу, в коридоре не услышал задумчивое:
— Ты подойдешь.
Как и большинство людей, ставших свидетелями странностей случайных прохожих, Мидорима сделал вид, что ничего не слышал, поспешил в пустой класс подальше от коридора и странного парня. Он уже взялся за ручку, когда на отполированную поверхность легла чужая ладонь, захлопывая едва приоткрытую дверь. Мидорима резко развернулся к наглецу, собираясь сказать что-то резкое, и едва не отшатнулся: алые глаза с кошачьими зрачками как будто смотрели сквозь него.
— Помоги мне победить. У тебя хороший дриблинг — я видел на физподготовке. Не хочу терять время во втором составе до следующего семестра.
Он так спокойно это сказал. В голосе парня не было горячности первогодки, не горел в его глазах и отчаянный огонек желания бросить вызов привычной системе, была только спокойная уверенность. Странный парень. В первый состав первогодки почти не пробивались до основного отбора, который проводился раз в семестр. В школе, куда каждый второй мальчишка поступал ради баскетбольного клуба, сложно оставаться в неведении о негласных правилах, одно из которых гласило — чтобы быть замеченным тренером основного состава, при таком-то количестве членов клуба, нужно было выделяться. Дерзкий вызов на игру основы команды как раз под такое определение попадал. Бросить. Вызов. Основе. А этот парень говорит о победе с таким видом, будто это уже решенный факт. Можно подумать, что играть он собирается не с местными королями баскетбола, а с первогодками из младшей школы. Как бы там ни было, его уверенность заражала, причем настолько, что ноги сами несли Шинтаро к спортивному залу. Другой причины Мидорима своему поведению просто не видел, потому что лично он был против. За всю дорогу до зала баскетболист даже ни разу не обернулся проверить, идет ли за ним Шинтаро. Шинтаро шел, но только для того, чтобы посмотреть, действительно ли он способен победить с таким настроем. Уже четыре года смотрит.
Как ни удивительно, в команде Шинтаро пришелся к месту. В их маленькой Вселенной, в которой Мидориму принимали со всеми его тараканами, было два светила: Аомине, вокруг которого спутниками вились Кисе и Куроко, и Акаши, рядом с которым зеркально занимали свои ниши Шинтаро и Атсуши. Все было в гармонии, пока их абсолют не затрещал по швам от собственных амбиций.
Из воспоминаний Шинтаро выбросил ощутимый толчок под ребра — Такао уже отчаялся до него достучаться. Мидорима соизволил обратить свое внимание на объявившегося капитана. Оцубо торжественно объявил о товарищеском матче с какой-то третьесортной командой, и Шинтаро недовольно поморщился. На прошлой неделе Сютоку продула два матча сильным командам, теперь капитан поднимает боевой дух играми с бестолковыми соперниками. Шинтаро не нравился такой подход: сплошная трата времени, которое можно было потратить, чтобы подлатать дыры в защите: с нападением-то у них все в порядке — Мидорима прекрасно выполняет свою роль атакующего. Шинтаро не раз пытался донести свою мысль до капитана, да и до тренера тоже — бесполезно. Тренер соглашался с Оцубо, дабы не подрывать авторитет капитана, тем более Шинтаро еще первогодка, пусть и талантливый, и слишком уж потакать ему никто не собирался. В такие моменты Шинтаро жалел, что у него нет ни парализующего взгляда Акаши, ни безмозглости Аомине, которая позволяла тому пререкаться не только с семпаями, но и в особо запущенных случаях с учителями.
Капитан заводится с полуоборота, видя отношение Мидоримы. Раздражение Оцубо вполне понятно: что может бесить сильнее, чем не проявляющий уважение кохай? Только кохай, который куда талантливей и имеющий наглость раздавать советы во всеуслышание. Вообще-то Шинтаро вполне мог поговорить с капитаном с глазу на глаз, но не считал нужным.
— Бедняги хоть раз проходили дальше отборочных? — поинтересовался Мидорима, привычным движением отправляя мяч в корзину.
Такао, вечно крутящийся рядом с Шинтаро со дня вступления в клуб, предусмотрительно смылся к противоположному кольцу, чтобы не попасться под руку капитана, которого Мидорима обязательно доведет.
— Лучше бы с тем же Сейрин сыграли, толку было бы больше.
Капитан багровел, сверля его злобным взглядом, на что Шинтаро только усмехнулся.
«Не впечатляет, — думал он с усмешкой. — Видел бы ты, сэмпай, доведенного до ручки Ниджимуру или, хуже того, взбешенного Акаши. Тебе же до них еще расти и расти».
— Так Сейрин же взяли кубок, — ехидно напомнил Кимура, подлив масла в огонь.
— Да что ты говоришь, — отозвался Мидорима, кивая кому-то в благодарность за возвращенный мяч. — Сейрин как раз натренировались именно на нашей команде, если вспомнить сколько раз мы играли до Зимнего кубка.
Не то, чтобы Мидорима специально нарывался на конфликт. Гороскоп предупреждал о нежелательных баталиях, и там еще что-то упоминалось о переломных моментах, но дослушать прогноз до конца помешал Казунари. Так что Шинтаро был готов, но ссориться ни с кем не собирался, даже с идиотами, ничего не понимающими в выигрышной стратегии.
После очередного отправленного в корзину мяча плечо угодливо заныло: свой норматив по броскам он сегодня перевыполнил, и, следовательно, играть с кем бы то ни было не собирался. Вот если бы это была равная Сютоку команда, а так…
— Будешь играть с тем, с кем я скажу! — взорвался капитан.
Мидорима оценивающе на него глянул. У него язык чесался от желания сказать что-то вроде «гороскоп не рекомендовал», но он сдержался.
— Как скажешь, — равнодушно пожал плечами он. Больно надо с дураками спорить, умный бы сразу прислушался к его советам.
Коридор и раздевалка за стенами зала заполнились шумом — это прибыла приглашенная команда. Из коридора доносились бодрые голоса. Скорее всего, настроение у них упадет уже к концу первого периода, все же Сютоку далеко не слабая команда, так что едва ли соперники смогут удержать хотя бы приличный разрыв в очках. Шинтаро с трудом проглотил вопрос к Оцубо о том, сколько он еще собирается заниматься благотворительностью. Приглашённой команде игра в любом случает принесет больше пользы, чем им. Мидорима повел плечом, поморщился от ощущений — еще не болевых, но уже неприятных — и понял — перестарался. Бывший капитан ему бы за это щедро прописал, а потом бы еще прочел нудную лекцию о тупости и безответственности по отношению к команде, но так поступил бы нормальный Сейджуро. О том, что мог за такую безалаберность сделать съехавший Акаши, Мидорима предпочел не представлять. В Сютоку его никто не контролировал и приходилось самому выяснять, насколько можно увеличить собственный норматив и где находится его предел.
— Выйду со второго периода, — уведомил Мидорима капитана. Плечу нужна была передышка, очень уж не хотелось получить травму из-за какого-то товарищеского матча. С этой командой они бы и без него справились, но раз капитан хочет, то Мидорима сыграет, ему без разницы.
— Три! — объявил капитан.
— Что? — он непонимающе уставился на семпая.
— Задрал ты со своими выходками! — рявкнул Оцубо. — Лимит вышел.
Капитан в сердцах пнул порядком намозолившую глаза статуэтку зебры. Столкновение со стеной тонкий фарфор не выдержал, разлетаясь осколками по полу. Очевидно, брать такую хрупкую вещь в спортзал было плохой идеей. Будь это официальная игра или разбей ее капитан случайно, Мидорима воспринял бы это как должное; во всяком случае, осколки бы не громыхали так по полу, знаменуя полный развал выстроенных связей. Расколотая морда зебры до смешного выглядела символично — знак несущий перемены. Зря, наверное, он не дослушал сегодня гороскоп.
Играть в команде, в которой каждый сам за себя, он может, в которой нет уважения — увольте.
В раздевалке стоял гул, а в зале воцарилась тишина. Под давящее молчание Мидорима прошел мимо капитана и, не сказав ни слова, покинул зал.
В Тейко он был на своем месте.
Даже после того, как они сами стали походить на острые осколки разбитой фарфоровой фигурки. Как ни старайся, смастерить из них что-то новое не выйдет, у каждого из осколков уже есть место, определенное судьбой. В любой другой куче осколков он будет лишним.
Мидориме не нравилось быть лишним.