Scars/Шрамы
5 июля 2017 г. в 23:21
Питер отвлекается от практического задания, что дали в университете, когда слышит громкий звук открывающейся двери, а затем глухой стук. Он откидывается на стуле и выглядывает через приоткрытую дверь, но все равно не видит, что происходит, и приходится встать.
Он приподнимает брови, когда видит валяющегося на полу Уэйда. Тот лежит на животе, и не сказать бы, что такое происходит редко, напротив, Уэйд часто вот так вот обессилено падает на пороге, но все же, лужа крови, что растекается под ним, заставляет начать беспокоиться, хотя Питер и знает, что, по сути, Уэйду никакие раны не страшны.
— Подожди, не шевелись, — тихо говорит Питер, наклоняясь и помогая мужчине подняться. На красном костюме почти не видна кровь, зато рваные дырки от пуль из огнестрельного оружия видны замечательно. — Пойдем, надо снять все это с тебя.
Уэйд тихо стонет от боли и, хватаясь за плечо Питера, буквально виснет на нем, зная, что тому его вес — не вес вовсе.
Они заходят в ванную, оставляя за собой след из кровавых капель. На плече Питера тоже остался кровавый отпечаток руки Уэйда, заляпавший домашнюю белую футболку.
Питер усаживает Уэйда на унитаз и садится на корточки, снимая полуразорванную маску с головы. Тот слабо приоткрывает глаза, пытаясь сфокусироваться на нем, а потом закрывает их и начинает слабо, совсем незаметно улыбаться.
— Паучок, — произносит он. — По-моему, у меня добавилось шрамов. — Питеру совсем не до шуток. Он проводит холодными ладонями по неровной коже его щек и заглядывает в глаза.
— Стоять сможешь? — спрашивает Питер, поднимаясь и помогая подняться Уэйду. Он удерживает его за плечи, а Уэйд просто кивает. Он стоит, уткнувшись лбом в его плечо, пока Питер стягивает с него костюм. Почти весь он пропитан кровью.
Он складывает катаны и огнестрельное оружие на полу, прямо возле их ног, и, отстранившись, выпускает паутину, чтобы открыть воду. Уэйд на секунду поднимает голову, а потом вновь опускает, ему приходится сильно согнуться, в конце концов, Питер ниже на полголовы.
Когда Уэйд остается абсолютно голым, Питер наклоняется, чтобы осмотреть его раны. Тринадцать пулевых ранений. Он видит сквозные раны, начавшие заживать, видит и гноящиеся раны из-за того, что пули до сих пор внутри.
— Надо вытащить пули, — нервно говорит Паркер, поднимая взгляд на мужчину. Тот тоже поднимает голову, смотрит с полуприкрытыми глазами и ничего не говорит. Видимо, даже для себя потерял слишком много крови. — Будет больно, Уэйд, потерпишь? — мужчина не отвечает, и Питер вновь усаживает его на унитаз, наклоняясь. Он берет щеки Уэйда в свои ладони и заглядывает в его глаза. — Надо достать их, иначе дольше заживать будет, я пойду за пинцетом. — Уилсон раскрывает глаза и слабо улыбается.
— Я сейчас вытащу, не парься.
— Ты вытаскиваешь их пальцами! Это опасно! — отвечает Питер, поджимая губы, и прикрывает глаза, касаясь его лба своим.
Он прекрасно знает, что с Уэйдом ничего не будет, что в итоге пули сами выйдут из тела, но это не значит, что тот не чувствует боль, не значит, что Питер не должен переживать за него.
Видеть Уэйда в таком состоянии и не реагировать невозможно. Никогда даже не представлялось возможным.
И все же, когда Питер возвращается, наконец отыскав пинцет, он видит на полу еще больше крови и несколько пуль. Пальцы обеих рук Уилсона темно красные от засыхающей на них крови.
— Уэйд… — тихо произносит Питер, роняя на пол пинцет и присаживаясь перед мужчиной на коленях. Тот приоткрывает глаза и слабо улыбается тонкими бледными губами. — Ну зачем?..
— Так быстрее, — просто отвечает он, и между ними опять виснет тишина, прерываемая только льющейся с душа водой.
Питер снимает с себя испачканную кровью одежду и, помогая Уэйду, заходит вместе с ним в душ, регулируя воду так, чтобы та была и не холодной, и не горячей. Волосы сразу же липнут к лицу, закрывая глаза, и Питер смахивает их, удерживая Уэйда за плечи.
— Идиот, — тихо говорит он, проводя пальцами по неровной коже, чтобы поскорее смыть кровь. Он не трогает начинающие затягиваться раны, обводит вокруг, смывая кровь, а потом обходит и смывает кровь с ран на спине.
Уэйд начинает более уверено стоять на ногах, больше не шатаясь, согнувшись от боли, и через несколько минут, когда почти вся кровь смылась, оставив небольшие разводы на кафеле, поворачивается к нему. Тот кладет ладони на его шею и приподнимает подбородок двумя большими пальцами. Питер чуть морщится из-за воды, что попадает в глаза, а Уэйд наклоняется и невесомо, совсем несвойственно самому себе касается его губ в коротком поцелуе.
Его раны становятся рубцами к тому моменту, как они выходят из душа. Питер вытирает его старым, уже немного колючим синим полотенцем, наблюдая за тем, как к бледному лицу Уэйда немного приливает кровь. Тонкие губы уже не мертвенно бледные, взгляд светлых глаз более-менее сфокусирован на нем.
Ведя его до спальни, Питер смотрит на кровавые пятна, ведущие в ванную, и напоминает себе о том, что надо вытереть их позже.
Он не спрашивает у Уэйда, что произошло, потому что даже смысла в этом, если честно, не видит. Уилсон никогда не отвечает правду, а если и отвечает, то уже все равно ничего не изменить. Враги Дэдпула редко остаются живыми.
Питер укладывает его на кровать, но когда хочет отстраниться, чтобы выключить в комнате свет, Уэйд ловит его за запястье. Питер поворачивается к нему, замечая, что взгляд мужчины направлен в другую сторону. Питер невольно следит за ним и хмурится, когда понимает, что Уэйд смотрит в зеркало, в котором они отражаются.
Они оба обнажены, волосы Питера мокрые и едва прикрывают шею. Он видит, как Уэйд смотрит на него через зеркало, видит, как начинает слабо улыбаться, а потом отпускает его руку и отворачивается от зеркала.
— Уэйд, — тихо говорит Питер, садясь рядом с ним на кровати. Тот ничего не отвечает и поднимает свои ладони к лицу. Он рассматривает неровную кожу на них, поворачивает тыльной стороной, а потом с тихим вздохом опускает вниз.
— Как ты вообще смотреть на меня можешь? — все с такой же улыбкой спрашивает Уэйд, а Питер приподнимает брови. — Зачем ты со мной время теряешь? — Питер ничего не отвечает.
Подобное он слышит редко. Настолько редко, что порой Питер забывает, что Дэдпул ненавидит себя сильнее, чем любой его самый опасный враг.
Сильнее всех на свете.
И если поначалу, слыша подобные слова Уэйда, Питер просто не понимал, что происходит, пытался разговаривать, ругался или наоборот пытался приободрить, то сейчас знает — это не помогает и никогда не помогало.
Зато сейчас он знает, что поможет.
Питер берет его ладони в свои руки и поднимает их на уровень своего лица. Он касается щекой раскрытой шершавой ладони и заглядывает в глаза.
Уэйд молчит, а Питер подносит вторую ладонь к губам и невесомо касается ими царапины, что уже зажила вплоть до розоватой кожи. Питер смотрит вниз на заживающие пулевые отверстия и, отпуская его руку, наклоняется.
Он скользит рукой по ребрам, стирая не высохшие капли воды, и губами касается края воспаленной кожи, чувствуя, как сердце Уилсона начинает биться чуть быстрее. Он целует каждый новый шрам, каждое до конца не зажившее пулевое ранение, каждую новую неровность на его коже.
Уэйд молчит, его пальцы проходятся по щеке Питера и поднимаются к затылку. Он зарывается в мокрые каштановые волосы и хочет потянуть к себе, но Питер не позволяет. Он поднимается вверх, к шее, целует кожу, чуть прикусывает, стараясь оставить засос, от которого не останется и следа меньше, чем через несколько минут.
Он целует под подбородком, проводит языком по линии челюсти и поднимается к губам.
Уэйд сразу отвечает на поцелуй. Приоткрывает губы и углубляет поцелуй, как всегда начиная покусывать губы. Вторая его рука ложится на бедро Питера, он тянет его на себя, заставляя улечься, и Питер наконец улыбается в поцелуй.
Он приоткрывает глаза и касается лба Уэйда своим лбом. Он смотрит в его светлые глаза, проводит пальцами по неровной коже груди, по шее и чуть отстраняется, касаясь лица: щек, подбородка, носа. У Уэйда совсем нет ресниц и бровей, как и в принципе волос на всем теле. Сначала это казалось непривычным, сейчас нет. Питер даже не помнит свою реакцию, когда впервые увидел Уэйда без маски.
Он знает, что у Уэйда есть лишь одна фотография с самим собой до облучения. Тот не помнит то время, тот даже имя свое сначала не помнил, как сам рассказывал. И иногда Питеру бывает интересно увидеть эту фотографию, но потом он понимает, насколько это неважно.
Неважно, потому что сейчас Уэйд тот, кто он есть. Неидеальный, где-то жестокий, где-то чересчур мягкий, где-то добрый, а где-то злой, где-то сумасшедший, а где-то серьезный. Абсолютно непредсказуемый, и при этом неповторимый.
А еще очень любящий.
И Питер не знает, как все это уживается в одном человеке, но все же, это не самое удивительное, что есть в Уэйде Уилсоне.
Питер усаживается на его бедра и обвивает руками шею. Он не разрывает медленного глубокого поцелуя, гладит затылок, чувствуя сильные руки на бедрах.
— Всегда считал, что шрамы украшают мужчину, — говорит Питер в его губы и мягко толкает в грудь, заставляя полностью лечь на кровати. Он нависает над ним и наклоняется к шее, оставляя очередной укус. Уэйд фыркает и зарывается пальцами в его волосы, чтобы притянуть к себе.
— Надо записаться на кастинг «Мисс Америка», — задумчиво говорит он, глядя в лицо Питера. Паркер начинает улыбаться и чуть прикусывает нижнюю губу. Он видит грусть в глазах Уэйда и не знает, как избавиться от нее до конца, не знает, в его ли это силах вообще. В конце концов, внешние шрамы — это одно, а вот внутренние… черт знает, как с ними справляться.
— Как минимум в «Мисс Вселенная», — отвечает Питер и опускается ниже. Он поочередно целует каждое из тринадцати заживших ранений, а потом осторожно кладет голову на его грудь и касается рукой там, где быстро бьется сердце. — Не задавай мне больше таких идиотских вопросов, — тихо говорит Питер, прикрывая глаза. Он глубоко вздыхает. — Мне плевать, сколько у тебя шрамов, сколько их еще появится, и как они будут выглядеть. Я надеюсь, — Питер проводит пальцами по неровной коже, — что, пока меня не убьет какой-нибудь свихнувшийся злой человек, ты будешь рядом, и наконец поймешь, что для меня это что угодно, но не потеря времени.
Уэйд молчит. Он молчит еще несколько минут, и если бы не перебирал его начинающие подсыхать волосы, Питер подумал бы, что он заснул.
— Знаешь, паучок, — начинает тот, и Питер поднимается с его груди, когда слышит изменения в голосе. Когда он видит на тонких губах улыбку и блеск светлых глаз, то сам невольно начинает улыбаться, не дослушав конец предложения, — для того, чтобы убить тебя, придется сначала убить меня, а это невозможно, я проверял. — Питер усмехается и кивает ему, а Уэйд тянет его ладонь к губам и несильно кусает у основания большого пальца. — Так что время передумать у тебя будет столько, сколько пожелаешь.
Питер вновь опускается обратно на его грудь.
Он не говорит Уэйду о том, давно принял решение на этот счет. В конце концов, Питер уверен, что тот и сам это поймет когда-нибудь. Времени у них много.
По крайней мере, он сделает все, что для этого нужно.