Туман

Я покрепче обнял доверчиво прижавшуюся ко мне девушку, зарываясь лицом в ее пропахшие морем мягкие кудри, с наслаждением вдыхая их аромат, и покосился в сторону нашего лагеря. Оказывается, мы с Элен сами не заметили, что слишком удалились от него. И теперь на пустынном берегу в стремительно сгущающихся сумерках слабо мерцающий золотисто-рыжий огонек костра, который эти лодыри все-таки удосужились развести, отсюда был еле виден. Элен первая нарушила наше затянувшееся молчание и подняла на меня свои восхитительные глаза, влажно блестевшие в полумраке приближающейся ночи. - Скажи мне, Джек, только честно, - осторожно начала она. - Почему в тот раз, когда я предложила тебе... себя, ты отказался? - М-м, да потому, детка, что ты не хотела этого, - чувствуя, как медленно начинаю утопать в этой бездонной темно-изумрудной пучине, вздохнул я. - Этого хотели твои отчаяние и страх, а самое главное, выпитый ром, это гадкое пиратское пойло, способное напрочь выносить мозги у самых сверхстойких пьяниц, а уж про молоденьких барышень даже и говорить нечего, - и поцеловал ее в макушку. - А я сначала подумала, что просто не нравлюсь тебе, и поэтому ты... - Глупышка... Разве ты можешь не нравиться? - ласково улыбнулся я, погладил ее по голове, нежно перебирая в пальцах шелковистые локоны, и не выпуская Элен из своих объятий, мягко и ненавязчиво увлекая несопротивлявшуюся девушку за собой, улегся на теплый песок. - Джек... Я знаю, чего ты хочешь, - прошептала Элен, не глядя мне в глаза, но из моих рук вырываться не стала. - Детка, а я не скрывал своих нескромных желаний. Но ты так упорно старалась их не замечать, - и еще настойчивей прижал ее к себе. - Да, я хочу тебя. Как прежде, так и теперь. А теперь даже сильнее, чем раньше. - А что будет, если откажусь? - чуть слышно спросила она, продолжая обнимать меня. - Ничего... Ничего не будет. Мы просто встанем и уйдем отсюда, - как можно убедительнее сказал я, но руки, однако, не убрал. - Детка, у меня нет дурной привычки брать женщину силой. Ведь когда она сама принимает твои ласки, и задыхаясь от разгорающегося желания, в ответ дарит тебе свои... Это так сладко, - мой голос перешел в жаркий шепот, и я почти вплотную приблизил свои вмиг пересохшие губы к пухлым розовым губкам Элен, все еще не касаясь их, а ладонь плавно скользнула к ней на грудь, ощущая под тонкой тканью упругий тугой бугорок. - Детка, хочешь ли ты узнать это? Скажи, ты хочешь быть со мной? Если нет, то ничего не будет, и я пальцем к тебе не прикоснусь, обещаю, - в это время другая рука уже нырнула к Элен под рубашку, и прикосновение к нежной бархатистой коже еще больше распалило меня. - Но только скажи об этом сейчас, иначе потом будет слишком поздно, и уже не смогу остановиться. - Да, хочу..., - тихо отозвалась Элен, робко обхватывая мою шею. - Хочу узнать, как это сладко.... Здесь, с тобой, Джек. Помнится, ты сам говорил, что если мужчина и женщина оба хотят одного и того же... Так почему бы и нам не исполнить наши совпавшие нескромные... желания? - она, едва заметно улыбнувшись, неловко прижалась своими губками к моим губам, тут же жадно поймавшим их, чуть раздвигая, а язык проскользнул внутрь, соприкасаясь с мягким горячим язычком девушки, у которой перехватило дыхание от первого в ее жизни поцелуя - порывистого, глубокого и жаркого. Я, стараясь не задевать надежно перевязанную рану, дал полную волю своим неугомонным рукам, слушая, как бешено колотится у Элен сердце, и гулкие частые удары своего, а требующая удовлетворения страсть, накатывая мощной волной, заставляла понемногу терять рассудок. Тогда я выпустил задыхающуюся девушку из объятий, и сбросив с себя оружие и рубашку, расстелил ее на песке. Кое-как справившись с диким желанием сорвать с Элен мешающую и путающуюся под руками одежду, стал не спеша снимать ее, при этом не позволяя крошке помогать мне, проворно стащил с нее рубашку, бросая на песок рядом со своей. С такой же сноровкой избавил Элен и от бридж, чувствуя, как она дрожит, а так вовремя наступившая темнота слабо скрывает пунцовую краску стыда, заливающую ее личико. Теперь, когда я, наконец-то, освободил этот сочный, сладкий, но до сего момента запретный плод от ненужной кожуры, очередь дошла и до моих штанов, которые, чтобы не испугать неискушенную в любовных делах девушку раньше времени, оставил на самый последний момент. И вот он настал... Элен, со страхом глядя, как торопливо выбираюсь из них, забеспокоилась еще сильнее, и стараясь не смотреть на то, что у меня внизу, сразу же спрятала глазки, когда штаны упали на песок рядом с нашими рубашками. Теперь все досадные преграды были убраны, я тут же жадно сгреб крошку в охапку, опрокидывая ее на расстеленную одежду и накрывая своим телом, но вдруг Элен, которую, видимо, слишком сильно придавил собой, тихо пискнула от боли... - Джек, осторожнее, ведь ты так меня раздавишь! - О-оу, прости, детка, не удержался, - спохватился я, тотчас ослабляя хватку. - Ты такая сладкая... Забылся, но впредь буду осторожнее, обещаю..., - Если ты, конечно, еще не передумала, - на что девушка только отрицательно замотала головой и беспокойно зашевелилась, почувствовав, как мой "младший братец", почти готовый к атаке, требовательно упирается ей в бедро. - Ну, вот и славно, только теперь в любом случае уже слишком поздно, - и снова с упоением впился в ее приоткрытые влажные губки... Впервые за последнее долгое время я предавался любви не спеша, исследуя, пробуя на вкус, словно гурман - изысканное блюдо, каждую складочку, каждую впадинку, каждую выпуклость этого ранее недоступного и такого желанного тела, до сегодняшней ночи не познавшего плотского влечения, отдавая Элен всю свою нежность, на которую только был способен. Я чувствовал, как от моих объятий и поцелуев крошка растаяла, словно масло на солнце. Напряжение, страх и смущение покинули ее, уступая место пробудившемуся новому, незнакомому ранее чувству, и теперь девушка все смелее и уверенней отвечала на мои ласки, неумело даря мне свои... Было очень трудно сдерживаться так долго, а я не хотел торопиться и брать эту крошку быстро и грубо, как какую-нибудь дешевую бордельную девку, стремясь поскорее получить желаемое, но уже начинал терять голову, слушая эти чувственные вздохи . Правда, меня никогда не привлекала участь первопроходца - вся эта боль, кровь, болезненные стоны, сухость...Только когда-то же надо начинать, и раз этот вопрос решен... Тогда я раздвинул ноги Элен и устроился между ними, раз за разом глубоко проникая языком в самый потаенный, укромный уголок ее тела, от чего она, подаваясь навстречу моим сладким ласкам, в порыве страсти расцарапала мне плечи и спину. Больше не в силах терпеть, я выбрал позу поудобнее и резко ворвался в узкое горячее пространство, уничтожая невидимую преграду. Девушка тихо вскрикнула от первой обжигающей боли... Но накопившееся за все это время вожделение лишило меня рассудка, не позволяя хотя бы на миг остановиться, и дать Элен немного привыкнуть к тому, что находилось сейчас у нее внутри. Я продолжал двигаться напористыми, мощными толчками, раз за разом все глубже входя в раскрытое тело, с наслаждением вспоминая это полузабытое ощущение неподатливой тесноты после истасканных портовых девиц. А в скором времени, чувствуя, что развязка близка, через несколько резких, сильных движений мгновенно вышел из тугого отверстия, изливая свое вполне возможное, но ненужное потомство девушке на бедра, и в блаженном изнеможении, полностью опустошенный, упал рядом с ней, пытаясь отдышаться... Немного придя в себя, я попытался обнять притихшую Элен, но она, поморщившись от боли и стараясь не смотреть на мои обнаженные прелести, с подозрением разглядывала свои ноги... - Д-Джек, что э-это? - удивленно спросила она и с плохо скрытым испугом потрогала серебристо-белую жидкость, стекавшую по ее бедрам. - Чем ты меня о-облил? Это, наверное... - Да-да, детка, оно самое, - только усмехнулся я. - Это как раз то, из чего появляются дети, которых тебе иметь пока рановато, а Джек хоть и "старый хрыч", но тоже еще слишком молод, и к такому кошмару вовсе не готов. Элен сконфуженно промолчала, быстро вытерла рубашкой со своих ног наше несостоявшееся потомство, и устало вздохнув, снова легла рядом, прижавшись к моему разгоряченному телу, а я же по-хозяйски положил ей руку на живот. Некоторое время мы лежали молча, смотрели в черно-синее небо, ярко украшенное алмазными россыпями сияющих звезд, прислушиваясь к крикам каких-то ночных птиц, обитающих в густых прибрежных зарослях. - Надо же, как странно, - глядя в нарядное сверкающее небо, неожиданно сказала Элен. - Никогда бы не подумала... - Что странно? Детка, ты сейчас о чем? - лениво отозвался я. - Ну, как о чем... Об этом... О том, чем мы с тобой только что занимались, - она повернула ко мне слегка осунувшуюся, но довольную мордашку. - Ведь если бы мне раньше кто-нибудь сказал, что это будет... Под звездным небом, на необитаемом острове, под ласковый плеск волн, на разбросанных по песку рубашках и штанах... - С пиратом..., - ввернул я, ухмыляясь. - Да-да... С бесстыдным и развратным пиратом..., - она нежно провела пальчиком мне по усам. - То я бы ни за что не поверила и решила, что сказавший эту чушь просто спятил, - тут она неловко повернулась и поморщилась. - Кстати, дорогая, как самочувствие? Ну, в смысле, ощущения? Больно, наверное, а? - поинтересовался я, замечая, как Элен ворочается, пытаясь улечься поудобнее. - Джек, ты о чем? - она неумело притворилась, что не поняла, о чем идет речь. - Раненый бок у меня болит постоянно, но я уже немного привыкла и стараюсь на такие пустяки не обращать внимания. - Да я не о том, детка. Я в другом...смысле..., - и моя ладонь легко скользнула к Элен в самый низ живота, намереваясь нырнуть еще дальше. - А вот... там не болит? - Фу-у, Джек, перестань..., - она вздрогнула и сразу же убрала мою руку. - Какой же ты, все-таки, бесстыдник... А про это... Тебе как, сказать честно или соврать? Если соврать, то то нет. А если сказать правду... - Не надо, сам знаю, что больно, - с некоторым сожалением сказал я. - Но ничего не поделаешь, детка, в первый раз всем девицам бывает больно. И расставание с невинностью для них - удовольствие крайне сомнительное. - Да тебе-то откуда это знать? - искренне изумилась она. - Ведь ты, Джек, вроде как не девица... - Ха, и слава богу! - ухмыльнулся я. - Мне пока и в мужиках неплохо... Просто некоторые женщины не раз делились со мной своим весьма неприятным опытом "первого раза". - Ну, надо же... Как женщины охотно доверяют тебе такие пикантные тайны, - ехидно заметила Элен и нахмурилась, видимо, упоминание о других женщинах ей не понравилось. - Интересно, при каких обстоятельствах это происходило... Впрочем, какая разница... Подробности твоей личной жизни меня не касаются. - Детка, это не то, что ты подумала, ничего личного, клянусь, - с самой честной рожей заявил я, ловя себя на том, что оправдываюсь. - Тут было совсем другое... - Ничего, как-нибудь переживу, - проворчала она и зябко поежилась. - Джек, а может быть, уже вернемся в лагерь? Стало как-то слишком прохладно и... Как-то страшновато... - Эх ты, маленькая трусишка, - ласково усмехнулся я, с неохотой поднялся, сладко потянулся, чмокнул Элен в кудрявую макушку, вытряхнул из штанов песок и быстро натянул их. - Ведь ты же не одна. Ладно, ты, пожалуй права - пора возвращаться в лагерь. А вот насчет прохладно... Так это у тебя, дорогуша, наверное, снова жар, - и потрогал ее горячий лоб. - Ну, так оно и есть. Давай-ка одевайся и пойдем поскорее, а то у меня с собой нет того убойного снадобья. Элен стала торопливо одеваться, повернувшись ко мне маленькой круглой попкой, за которую так и хотелось ущипнуть, но я решил, что распускать руки сейчас не время, и поспешно нырнул в рубашку, как тут же обнаружил на ней маленькие пятнышки крови и небольшие белесые, засохшие коркой пятна на рукаве, оставшиеся на память о нашей совместной ночи. "Ну что, приятель, как видишь, все следы твоей похоти и блуда налицо, фу-у...", - тут же подал голос зануда-Джек-второй, но на сей раз не стал с ним спорить, и мы с Элен, наконец-то одевшись, отправились назад в лагерь. - Кстати, дорогая... А где же твоя белокурая дочурка, которую ты повсюду таскаешь с собой за пазухой и носишься с ней, словно Мадонна с младенцем? - поинтересовался я, не обнаружив куклы на ее законном месте, под рубашкой хозяйки. - Ты что же, потеряла ее? Или подарила Пинтелу и Раджетти? - Нет, Джек, не подарила и не потеряла... А просто оставила ее в твоем мешке. Не стала брать с собой, - Элен лукаво взглянула на меня. - Я подумала, что кукла будет нам мешать. - Мешать? Выходит, ты, маленькая хитрюга, заранее знала, что будет? - М-м, ну, не то, чтобы знала, но догадывалась, - она улыбнулась. - Джек, ты бываешь так предсказуем. А это желание было у тебя крупными буквами написано на лбу, только тщательно прикрыто красным платочком. Я, усмехнувшись, ничего ей на это не сказал, посмотрел, как Элен, то и дело морщась от боли, видимо, беспокоившей ее, но теперь уже совсем в другом месте, тяжело, вперевалку идет рядом, с сожалением подумал, что с любовью явно перестарался, и даже почувствовал легкое раскаяние. В любом случае сожалеть о чем-либо уже поздно. Кроме того, девушка совсем не выглядела измученной и несчастной, а значит, моя совесть была чиста. Но до лагеря мы добирались недолго и вскоре услышали голоса: - Да-да, Пинт, вот так оно и было. Ведь это очень просто - хорошенько разбегаешься и с разбегу бьешь негодяя ногой в рот... Да..., - это могучий и отважный мистер Раджетти хвастался своими боевыми подвигами. - И все? - просипел Пинтел. - И все... - Ну и трепло же ты, приятель..., - проворчал толстяк, намереваясь сказать своему брехливому другу еще что-нибудь теплое и душевное, но тут парочка заметила нас, и заткнувшись, подскочила. - Ой, сэр, а мы вот тут...Это... Лагерь охраняем... Да..., - затараторил Раджетти. - И за костром следим, чтоб не потух. - Вижу, - недовольно буркнул я, в последнее время эти ребята стали крепко действовать мне на нервы. - А ночь-то какая сегодня... Звезды с неба так и блещут. Красота... Мы с Пинтом их даже сосчитать пробовали, - не унимался одноглазый звездочет. - Мистер Раджетти, какие еще, к черту, звезды? Ведь вы же считать не умеете, - лишь устало вздохнул я. - Так, все, джентльмены, отправляйтесь-ка вы лучше спать. А за костром мы с мисс Элен сами приглядим. И лагерь заодно покараулим. Давайте-давайте, проваливайте, не стойте над душой. Пинтел и Раджетти с неохотой поплелись под навес, я же, отправившись вслед за ними, притащил оттуда свой мешок с пожитками, извлек из него пузырек с настойкой, кружку, предусмотрительно прихваченное с собой одеяло, и расстелил его тут же, возле костра. - Ну вот, дорогая, кажется, все. Ты не мучайся, и давай-ка, ложись спать, а мне что-то еще немного помечтать захотелось, - сказал я, глядя, как Элен, выпившая свое снадобье от жара, отчаянно зевает. - Но, Джек, так мне что же, теперь ложиться вот здесь, с тобой? А как же..., - она покосилась в сторону храпящих стадом бизонов, мирно дрыхнущих парней. - Ну, разумеется, детка, - невозмутимо сказал я, подбрасывая в огонь побольше веток. - Где же еще и с кем спать моей женщине, как не рядом со мной. А для них, - и с ухмылкой кивнул в сторону навеса, - официальный статус любовницы капитана ты уже и так получила, поэтому стесняться тебе нечего. Эти ребята совсем не удивятся, если увидят нас здесь вдвоем. Впрочем, уговаривать Элен долго не пришлось, и очень скоро девушка, укрытая моим кафтаном, уже сладко посапывала во сне. Я сидел возле костра, задумчиво уставившись на весело плясавшее оранжево-желтое пламя, все яснее понимая, что Дарки вряд ли вернется утром, а значит, завтра нам, все-таки, придется отправиться в джунгли и заранее прикидывал, кого из парней смогу взять с собой, каким путем нам лучше пойти, да и вообще, мне было, над чем подумать... Только вот сообразительные, но усталые мозги решительно отказывались смекать что-нибудь толковое, и благоразумно рассудив, что утро вечера мудренее, осторожно улегся рядом с безмятежно спящей Элен, и сам не заметил, как провалился в черную обволакивающую пустоту.