Туман

Вопреки нашим ожиданиям, эта ночь выдалась очень темной и пасмурной - на черном небе не было ни единой звездочки, а проносящиеся по нему длинной чередой рваные тучи, гонимые резкими порывами ветра, то и дело скрывали круглый диск серебряной Луны, до боли обжигающий своим ледяным, колючим светом. Над заливом повисла напряженная звенящая тишина, какая обычно бывает перед сильной грозой, и даже плеск волн за бортами шлюпок стал едва слышен. Да и все мы, сидящие в этих утлых лодчонках, тоже притихли, словно боясь нарушить воцарившийся странный мертвый покой, становящийся почти осязаемым. Казалось, что весь окружающий мир вдруг разом перестал существовать, и только одна наша небольшая команда болталась на тяжелых волнах в мерно покачивающихся шлюпках, а старый фрегат грозно и горделиво возвышался во мраке, вспарывая темноту и устремляясь своими стройными мачтами в чернеющую бездну небес. Только теперь наша изящная красотка "Жемчужина" внушала своим видом, скорее, суеверный страх, нежели восхищение. И хоть всех терзало безумное любопытство, что же сейчас происходит на судне, но, разумеется, никто бы не хотел оказаться на его борту рядом с Дарки, в окружении "команды" жутких тварей. Нам оставалось лишь со стороны пожирать взглядами свой покинутый корабль, ругая последними словами непроглядную темноту, противный ветер и усилившуюся качку. - Вот дьявол! Тихо и темно, как в могиле, - от души выругался Гиббс, а сидящие за веслами Пинтел и Раджетти согласно затрясли головами. - Хоть бы ветер дул со свистом, как раньше, и волны бились о борт, как прежде... Все какие-то живые звуки. А то кажется, будто оглох сразу на оба уха, и сидя ни хрена не видно, да еще эта проклятая качка... О-о, черт..., - он, поднимаясь с сидушки, чуть не вывалился в воду, но сумел с трудом удержаться на ногах, и отчаянно взмахнув руками, заехал мистеру Раджетти по физиономии, а шлюпка угрожающе накренилась. - О-оу, мистер Гиббс, осторожнее, - обиженно промямлил тот, потирая ушибленное место. - Больно ведь... - Извини, парень, я не нарочно, - буркнул Гиббс, похлопал одноглазого гребца по макушке, и во все глаза уставившись на "Жемчужину", пытался хоть что-нибудь разглядеть во тьме. - Да где уж, тихо... Вы, мистер Гиббс, один своей бранью ночной воздух так сотрясаете, что всем морским чертям, живущим в местной пучине, уже тошно сделалось..., - усмехнулся я. - И топчись поосторожней, приятель, ведь ты так наше суденышко перевернешь, к чертовой бабушке, тогда мы точно все в воде окажемся... Лучше сядь и прижми к сидушке свой неугомонный зад от греха подальше. - Джек, а ведь и правда, почему так тихо? - осторожно спросила сидящая на корме Элен. - И ветер дует неслышно, и волны плещутся бесшумно... Странно как... - Не знаю, цыпа... Наверное, гроза будет, - неуверенно сказал я, озираясь по сторонам. - А может быть, Дарки чего-нибудь там наколдовал... - Джек, а Джек, но ведь, если гроза начнется ночью, она же может помешать Дарки провести обряд, да? - продолжала допытываться Элен. - Или нет, как думаешь? В ответ я только молча пожал плечами: "А ведь и в самом деле, если начнется гроза, сможет ли старик провести обряд? Э-эх, надо было у него спросить... Только когда мы на судне были, в небе никакой грозой и не пахло. А теперь..., - и с досадой посмотрел на сияющий во все своем великолепии лунный диск. - Ишь ты, как сверкает... Самое время самке Адаи - мерзкой твари, потомство выводить... Да вот только теперь черта с два - нет мамаши, нет детишек... Чудненько... И не должно быть грозы... Да если и будет, то только под утро, а Дарки, глядишь, к тому времени, уже успеет управиться." О том, что будет, если старик не справится совсем, я изо всех сил постарался не думать. - Черт возьми, никогда бы мне и в башку не могло прийти, что когда-нибудь стану бояться нашей "Жемчужины", - мрачно сказал Гиббс и поежился. - Джек, она выглядит как-то... жутко. У нашей любимой старушки даже очертания изменились, и она какая-то... чужая стала... Тебе так не кажется, а? - Не кажется, - тут же осадил я боцмана. - Судно, как судно. Ничего не изменилось... Вымести с него ненужных кровожадных "жильцов" и все будет, как прежде. "Жемчужина" тебе, видите ли, перестала нравиться... Не наводи панику, приятель..., - и с удовольствием приложился к фляжке с ромом, принимая изрядную порцию "успокоительного". - Уф-ф, плохо только, отсюда ни черта не видно, что там Дарки делает... - И живой ли он вообще..., - мрачно ввернул Гиббс. - Тьфу на тебя, старый хрыч! - разозлился я. - Гиббс, ну, чего ты раскудахтался!? Разумеется, живой... Эти твари Боба и Рика почему-то не тронули, а уж Дарки-то и... - Да Боб и Рик пьяные постоянно! И не трезвеют никогда! - возмутился он. - Вот их чудовища и не тронули. Эти трагические пьянчуги своей пропитыми рожами и перегарным смрадом их всех от себя распугали, а Дарки... - Да тише вы, джентльмены! - вдруг сердито зашипела на нас Элен. - Какой странный шум... Это с "Жемчужины"... Слышите? В самом деле, со стороны корабля до нас стали доноситься странные звуки - сначала очень тихие, но постепенно они стали нарастать, набирая силу, и тут мы догадались, что это грохот бубна, который бывший шаман, наверное, впервые за много лет снова взял в руки... Этот старый бубен, обтянутый истертой и почерневшей от времени кожей, увешанный пестрыми расписными погремушками, украшенный разноцветными бусинами и еще всякой индейской дребеденью, Дарки бережно хранил в пиратнике завернутым в кусок парусины, убирая его подальше от любопытных глаз. Команда хоть и посмеивалась над стариком, отпуская за его спиной едкие шуточки по поводу такого необычного музыкального инструмента, но трогать символ шаманской принадлежности никто из парней не решался. И вот сегодня этот повидавший виды "друг" старого шамана так неожиданно разорвал обволакивающе-липкую тишину своим глухими стуком. А следом за пробудившимся от затяжной спячки басовитым бубном над ночным морем полилась протяжная песня. Стариковский голос Дарки, обычно тихий и скрипучий, внезапно сделался сильным и мелодичным, а его пение вовсе не походило на полузвериные вопли, взвизгивания и стоны беснующихся в дикой пляске шаманов других островных племен, которых мне не раз доводилось видеть. Голос Дарки зачаровывал, и выводя таинственные слова-заклинания на незнакомом языке, плавно менял свои интонации и оттенки, становясь то грозным и сердитым, то настойчивым и приказывающим, то вдруг ласково-тихим и нежным, а пение гармонично сливалось с глухими ударами бубна, завораживая своей странной и непостижимо загадочной красотой. - КамлАет... Это, кажется, так у них, у шаманов, называется, - с умным видом произнес Раджетти, блаженно прикрывая свое единственное око, мечтательно вздохнул и тут же едва не упустил весло, но вовремя спохватился. - А красиво-то ка-ак...Заслушаться можно... - Тс-с-с, да тише ты, слушатель..., - зашипел на него Пинтел. - Помолчи хоть немного, черт бы побрал твой длинный язык. И без твоих умных мыслей все ясно. Так что, приятель, развешивай уши молча... Но отчитать своего болтливого товарища мистер Пинтел так и не успел - в ответ на заклинания шамана с "Жемчужины" раздался оглушительный визг, такой громкий, резкий и пронзительный, что все мы, вздрогнув, были вынуждены заткнуть уши, а визг тотчас же перешел в заунывный, протяжный вой. Получше приглядевшись, мы с ужасом увидели на мачтах и реях какое-то подозрительное движение. - Ну, все, понеслось, - злорадно сказал я. - Жаль только, что так плохо видно... Чертовы потемки... - О-о, че-ерт, Джек.. Да сколько же их там, этих тварей? - Гиббс тоже заметил оживление " в стане противника". - Кишмя кишат, будто блохи на паршивой собаке... На это я ему ничего не ответил, продолжая изо всех сил вглядываться во тьму, в которой были уже хорошо заметны все перемещения мерзких созданий. А тем временем пение Дарки продолжалось, только теперь его голос изменился - он стал гневным и требовательным, а мерный стук бубна, набирая бешеную скорость, перерос в яростный грохот и жуткие завывания усилились. Уродливые силуэты с тонкими крысиными хвостами заметались по судну, ища спасения от изгоняющих заклинаний вездесущего шамана... - Ага-а, забегали! Гадкие, жалкие крысы! - радостно заорал Пинтел, довольно потирая руки. - Давайте, давайте, проваливайте с нашей посудины, к чертовой матери..., - а его одноглазый товарищ не мог разделить восторга толстяка, он почти ничего не разглядел и очень расстроился... - Пинт, ну, чего там..., чего? Говори, не томи, ведь я же ни черта не вижу..., - но тот только отмахнулся от Раджетти, продолжая любоваться на происходящее. Вдруг судно озарила вспышка оранжево-синего пламени, и разрезая темноту, взметнулось ввысь к чернеющим небесам, к сияющему серебряному лунному диску. - Кэ-эп, "Жемчужина" гори-ит! - завопил из соседней шлюпки Рон О" Коннел, а остальные парни на короткий миг ошарашенно притихли, но тут же, не зная, что делать, в панике загалдели... Было ясно, что Дарки своим колдовством устроил на корабле пожар... - О-о, дья-явол! - рявкнул я, и пошатнувшись, чуть не вывалился за борт. - Что этот старый придурок вытворяет!? Или он взялся избавляться от чудовищ и решил спалить наше судно дотла, к чертовой матери, вместе с этими самыми чудовищами!? Ну-у, не-ет, не нужно мне такого избавления.., - и злобно зыркая на Пинтела и Раджетти, в ярости топнул ногой. - А ну-ка, парни, гребите к "Жемчужине". Надо все это шаманское мракобесие немедленно прекратить, да начать тушить огонь, пока не поздно. Ну, чего глаза вылупили? - заорал я на опешивших гребцов. - Кому сказано было!? Или мне самому за весла сесть, идиоты?! - Джек, подожди, не шуми.., - крепко ухватив за руку, попытался успокоить меня Гиббс. - Это не огонь... То есть, не совсем огонь... Вернее, огонь.... Но какой-то странный... Смотри... Это и в самом деле был огонь, но очень удивительный... Ничего подобного я еще ни разу в жизни не видел - из оранжево-синего пламя внезапно стало золотисто-голубым, оно не давало ни дыма, ни искр, ни запаха гари, который мы, находясь на весьма близком расстоянии от судна, обязательно бы почувствовали. Тем временем песнопения Дарки все продолжались, бубен грохотал непрерывно, и ровный столб необычного огня приобретал причудливые очертания различных фигур - то размытые и нечеткие, то отчетливо и ясно видимые, подпрыгивающие и извивающиеся, будто в дьявольской пляске, либо корчившиеся, словно в предсмертной агонии. Только все эти кошмарные видения не были плодом нашего воспаленного воображения, они выглядели реально и очень жутко. Заунывный вой на "Жемчужине" превратился в многоголосый рев, такой сильный и страшный, что мы, не рискуя оглохнуть, вынуждены были снова заткнуть уши, а наша многострадальная старушка "Жемчужина", казалось, содрогается всем корпусом от носа до кормы. Но вдруг золотисто-голубое пламя превратилось в ослепительный огненный шар, стремительно взмывший в черную бездну небес, и который тут же оглушительно разорвался, осыпавшись в воду тысячами разноцветных искр, оставляя в ночном воздухе лишь легкое облако дыма и слабый запах гари. Резкий порыв налетевшего ветра едва не опрокинул наши легкие шлюпки, заставляя изо всех сил вцепиться в края бортов, да к тому же, сильная волна, словно помогая ветру, подняла эти хлипкие скорлупки, и заливая их водой, злобно швырнула вниз, окатывая с головы до пят целой тучей соленых брызг... А затем воцарилась тишина, только уже такая знакомая... Мир вокруг снова ожил, возвращая ночному морю прежние звуки, ставшие привычными и родными для бывалых мореходов, и наша перепуганная, вымокшая до нитки малочисленная команда, переглянувшись, дружно уставилась на одиноко темнеющую "Жемчужину", где теперь не наблюдалось никаких признаков жизни. Все мы с нетерпением ожидали, что Дарки вот-вот покажется на палубе и подаст какой-нибудь знак, но время шло, а старик все не появлялся. Дальше терзаться от неизвестности и беспокойства я не мог, да и парни сидели в шлюпках, как на раскаленных иглах... И вот, когда терпение у всех окончательно истощилось, мы подошли к "Жемчужине", долго не раздумывая, перебрались на борт, как тут же увидели Дарки - старый шаман неподвижно лежал на палубе и обожженными руками прижимал к груди свой верный бубен, на котором истертая кожа превратилась в клочья... Старик был жив, но в сознание так и не пришел. Теперь оставалось только верить и надеяться, что Дарки очнется и не покинет нас, отправившись в страну своих предков, с чьей помощью и защитой этой ужасной ночью он, все-таки, смог одолеть дьявольскую, злобную силу...