Воспоминания
Острое стекло настолько крепко засело в нервно сжимающейся ладони, что осколки приходилось медленно, осторожно выкручивать онемевшими пальцами, чтобы не доставлять лишней боли. Крис долго смывал подсохшую кровь с рук холодной водой из умывальника, не щадил едкого мыла, подложил под израненные ладони белоснежное полотенце, неловко перетягивая свежие глубокие порезы платком. Хэмсворт решил не обращаться за помощью к врачу, дабы избежать лишних слухов.***
Хиддлстон не пришёл ночевать в каюту. Поначалу это казалось странным и непривычным – последние полторы недели Крис разучился засыпать один – привык вслушиваться в чужое дыхание, спокойное, мерное или частое, хриплое, проверять, всё ли в порядке. Тишина угнетала, тревожила, сдавливала, и Крис, лёжа в постели, пытался укрыться от неё в чтении, вглядываясь в расплывающиеся строчки до тех пор, пока книга не выпала из его усталых рук. Он задремал, неудобно свернувшись на жёсткой постели и подложив руку под голову. И впервые Крису было до странного спокойно засыпать.***
...Этой ночью Крис видел странный сон, наполненный душистым ароматом свежескошенной травы, запахами парного молока и спелых сочных яблок, налитых и злато-красных, своей тяжестью склоняющих ветви яблонь к самой земле – знойное красное лето, простирающее солнечные ладони к людям, целующее детей своими обжигающими губами. Перед Крисом открывался ясный горизонт – тёмно-зелёный луг и бескрайнее яркое голубое небо. Он видел старую липу, к чьей ветви были подвешены на скрипящих цепях скреплённые ивовой корой качели. Вдалеке паслись лошади, стегая себя хвостом по длинным мускулистым ногам, изнемогая от солнечного жара, залегла в траве под тенистой прохладой гончая. Неловкое чувство дежавю не отпускало Криса. Он подставил ладонь ко лбу козырьком, защищая глаза от слепящего света, отошёл к тени. Невдалеке показались две фигурки. Девчушка в голубом ситцевом платье, босоногая, с растрёпанными каштановыми волосами, смеющаяся, бежала к лошади, за руку держа светловолосого мальчика в порванной рубашке и выцветших шортах. Крис пригляделся и неожиданно обмер, чувствуя, как гулко и аритмично бьётся в его сердце. Этого просто не может быть. Мальчишка тем временем ухватил вороного коня за гриву, подставил ступенькой ладонь, помогая девчонке взобраться верхом. Она неуверенно перекинула ногу через блестящую широкую спину, легла на неё животом, острыми коленями испуганно стиснула лошадиные бока. – Готова? – издалека донёсся до Криса голос мальчишки. Девчушка кивнула. – Н-но, пошла! – скомандовал он громко, хлопнул в ладоши, отходя назад, сам вскочил на вторую лошадь. Лошадки потёрлись друг о друга носами, заржали, вновь взмахнули хвостами и помчались по лугу галопом. – Крис, мне страшно! – девчонка ойкнула, крепче вцепилась в длинную развивающуюся гриву. – Просто не смотри вниз, Эмма! – закричал мальчишка, босыми пятками стеганул свою лошадь по бокам. Всё верно – Крис облокотился о ствол старой липы плечом, чувствуя кожей тепло. Этим мальчишкой когда-то был он сам… а девчушкой – смеющаяся Эмма Хиддлстон, которую Крис тогда, уведя с барского двора и выпросив подходящее старое платье у служанки, учил ездить без седла и поводьев. …Это был яркий сон из детства, из собственных воспоминаний Криса. – Эмма, почему ты не дома?! – послышался сердитый крик со стороны домов, и Крис повернул голову, улыбаясь невольно; он знал, что за этим последует. – Что на тебе надето? Где твой капор?! Немедленно слезай с лошади!! – Не нуди, Хиддлстон!! – залихватский свист подстегнул лошадь – она взбрыкнула, изогнулась, вставая на дыбы, и Крис чуть съехал назад, горделиво выпрямился. – Лучше иди домой! – Только вместе со своей сестрой! Растерянная до глубины души, Эмма переводила смущённые взгляды с Тома на Криса, не решаясь возразить что-либо в ответ. – Так догони нас! Или барский сынок не обучен ездить без седла? – лошадь под Крисом легко загарцевала, переступая длинными стройными ногами, понеслась вперёд, едва касаясь копытами земли. – Ну, знаешь! – разозлённый Хиддлстон, подошедший ближе, дёрнул верёвку, отвязывая единственного оставшегося пегого коня, легко взлетел ему на спину, пускаясь вскачь. Эмма, словно заворожённая, смотрела, как лошадки скачут, обходя друг друга по кругу, несутся, едва земли не касаясь, взмахивают хвостами. Неожиданно Эмма запела, и голос её чуть дрожащий, неуверенный, всё креп и набирал силу: "I set fire to the rain And I threw us into the flames I felt something die 'Cause I knew that there was the last time The last time..." Эмма пела потрясающе, чувственно, обняв себя за плечи. Порывы ветра, волнами пригибающие траву, окутывали её плащом, развевая пышный подол платья и волосы. Юный Крис, вскоре уставший от скачки, взмокший, спешился, привязал лошадку к колышку, потрепав её по чёлке. Хиддлстон, не уступавший Крису в скорости и умении держаться верхом на лошади без седла, тоже соскользнул в траву. Они оба не выдержали, сорвались на бег, и Эмма, неосознанно замолкая на слоге, метнулась навстречу, подала обоим руки, приобнимая мальчишек за исцарапанные локти. Хохоча, трое упали в траву, ладонями закрывая лицо от слепящего солнца. Взрослый Крис чуть улыбнулся, с неясной тоской рассматривая смущённую Эмму в простом ситцевом платье, встрёпанного и совершенно не похожего сейчас на аристократа Тома и его самого, удивлённого умением Хиддлстона и веселящегося над алыми Эммиными щеками.***
Крис проснулся в замечательном настроении, долго перебирая в памяти отдельные яркие моменты из сна. Хэмсворт потянулся всем телом, разминая затёкшие мышцы, выгнулся, собрал отросшие по плечи светлые волосы в хвост. Крис усмехнулся, вспоминая, как отец принуждал его остричься, "как подобает приличному мужчине", на что сам ершистый, непокорный Крис отреагировал весьма неприличным выражением и хлопнул на прощание дверью. Он бродил по улицам Лондона всю ночь, размышляя о том, как сильно сменилась его жизнь после армии, затем, злой и продрогший под влажным туманным ветром, зашёл в клуб, попав на закрытое празднование чьей-то годовщины. Криса приняли за своего, за богатого гостя, едва бросив цепкий взгляд на его костюм с небрежно повязанным шейным платком поверх тщательно выглаженного воротника рубашки. Крис мрачно напивался в углу, потом, надумав снять девчонку, познакомился с Эльзой. Щеку после той злополучной пощёчины жгло, словно огнём, когда Крис, неловко извиняясь и растеряв весь свой запал, предложил проводить Эльзу до машины. Она внезапно согласилась, и утро оба встречали уже в её квартире, вернувшись туда только к рассвету, счастливые и заливающиеся беззаботным смехом. У них оказалась насколько много общего, что Крис всерьёз поверил, будто Эльза – долгожданная Ева, порождение плоти, крови и святого духа его самого. Возможно, так и было – родители весьма благосклонно приняли Эльзу, Лиам смущённо улыбался, оправляя длинный вязанный свитер, а Люк поцеловал ей руку, заслужив беззлобные смешки до конца обеда. Крис, отвечая на вопрос матери и попутно накрывая ладонь Эльзы под столом и сплетая её пальцы со своими, был счастлив как никогда раньше.***
– Доброе утро, Хэмсворт. Крис вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и локтем задел книгу, что покоилась на самом краю стола. – А-а... – Крис отчаянно соображал, что сказать. – Утро, – в итоге неопределённо согласился он, благополучно минуя "доброе" – с Хиддлстоном оно автоматически плавно переходило в "плачевное". – Как твоя морская болезнь? – Нормально, – дёрнул плечом Хиддлстон, отходя в тень и расстёгивая рубашку. – Если Вам интересно, Рейчел дала мне лекарство. Оно помогло. – Очень рад, – кривовато улыбнулся Крис, подбирая злополучную книгу и застёгивая свою сумку. – А как спалось? – Я не спал, – Хиддлстон свернул смятую рубашку, отбрасывая её в раскрытый чемодан. – Извини, забыл, – Крис поднял ладони, заулыбался невольно и принялся застилать свою постель, пытаясь скрыть предательский смешок. – Тогда больше никаких вопросов. – Хэмсворт, – устало вздохнул Хиддлстон, – я понимаю, что юноши наподобие Вас соотносят мужчину и женщину через кровать, но это не тот случай – мы с Рейчел разговаривали ещё часа три после Вашего ухода, затем я распрощался с ней и ушёл на верхнюю палубу. – О, вот как. – Крис даже замер невольно – подобная ситуация не пришла ему в голову. – А что ты передо мной оправдываешься? На твоём месте я бы сказал, что отлично провёл время с замечательной красоткой, чем признался бы в философских размышлениях в течение целой ночи. – Да, но Вы – это не я, Хэмсворт, – тяжеловесно рубанул Хидлстон. – Меня терзает куда больше мыслей, чем Ваше поколение. – Да неужели? – насмешливо изогнул бровь Крис. – Мы с тобой практически ровесники. – Правда? – фыркнул в ответ Хиддлстон. – Тогда вынужден Вас огорчить ещё сильнее, Хэмсворт: у Вас проблемы ещё и с арифметикой. А мысли Вашего, потерянного, поколения, назвать очень просто: как бы бездарно провести день, что бы выпить, кого бы снять на ночь. – Только не говори мне, что ты сознанием родился раньше, – покачал головой Крис. – Ни за что не поверю. – Вовсе нет, – Хиддлстон присел на край кровати. – Просто ты не будешь отрицать, что война тебя сломила, лишила смысла жизни и бравадской стези героя. – Разумеется. Поэтому я и отправляюсь с тобой по прихоти моего отца. Я должен научиться заправлять его делами, чтобы отец смог на меня положиться. Ты сможешь меня понять, потому что добивался уважения и любви от своих родителей. Они считали тебя выродком и неудачником, а ты пытался доказать обратное, пока твои родители не скончались. – Крис издал было короткий смешок в кулак, однако, встретив обжигающе холодный взгляд голубых глаз, осёкся. Крис сказал это слишком уверенно, от своего сердца, принимая прямоту как данность, чтобы не понять очевидной вещи – Хиддлстон неожиданно потемнел лицом, схватил пиджак со спинки. – Эй, я тебя обидел? – растерялся Крис. – Заберёте на палубу мои чемоданы. Через пару часов мы прибудем в Роттердам. – Процедил Хиддлстон сквозь зубы и вышел из каюты. Крис с едва слышным стоном откинулся на спину, накрывая лицо ладонями. И кто его тянул за язык?.. И тут его неожиданно осенило, как Божьим знамением, – Хиддлстон назвал его "ты"; случайно ли, специально, но это было так – эти интонации, более мягкие и уступчивые, несколько открытые и неформальные, ни с чем спутать было нельзя. Не могло же ему показаться, верно? Значило ли это, что лёд давней вражды тронулся, пока Крис всё не испортил?.. Будь проклято его случайное откровение! _____________ *Песня, которую пела Эмма, разумеется, современная, автор слышала её в исполнении певицы Adele - под неё и писался эпизод со сном. Однако в действительности есть похожая старая, конца XIX века, очень и очень красивая ирландская песня, приблизительный перевод которой "Девушка, способная воспламенить дождь". По содержанию эта песня схожа с нашим "Огоньком". К сожалению, текст "Девушки..." и сама композиция оказались для автора безвозвратно утеряны, поэтому автор вставил строки из песни Adele.