Прошлое. Часть первая
"Высшая форма милосердия – приятие и прощение разящего тебя..." © Равиль Алеев
Отчаяние всё подстёгивало Криса вперёд, и он нёсся, не смотря себе под ноги и не обращая внимания на хлещущие его по лицу и рукам сучья деревьев. Сгорающий лес, погружённый в плотную дымную кисею, душил отсутствием кислорода, и лёгкие Криса жгло жарким пыльным воздухом. Крис скатился с холма, очерчивающего полукругом лес, оправил лямку рюкзака на плече и настороженно замер у дерева, переводя сбившееся частое дыхание. Позади него, где-то из чащи, доносилась тяжёлая поступь чужих шагов. Крис обернулся: Брингстон, измученный долгим бегом, взмыленный и раскрасневшийся, сгорбился и опирался о собственные согнутые колени. – Отстаёшь, – заметил Крис холодно, поднялся, проведя ладонью по шершавому холодному древесному стволу. – Простите, мистер Хэмсворт, – Брингстон несколько смущённо улыбнулся, утирая пот со лба рукавом форменной куртки. – Никак за Вами поспеть не мог – из сил выбился, покуда смог нагнать. Простите великодушно, но я так быстро бегать не обучен. – В голосе Брингстона явно засквозило восхищение. Они были практически ровесниками – Брингстон оказался даже на пару-тройку месяцев старше. Однако тому даже не приходило в голову называть Криса просто по имени, как и по-прежнему, после неудачной попытки ночью, говорить "ты" – сказывалось уважение к старшим, впитанное с молоком матери да отстранённая и задумчивая холодность Криса. В отличие от Криса, всегда выглядевшего старше своих лет и посему умолчавшего о своём настоящем возрасте при зачислении в армию, Брингстон с четырнадцати лет рос, как дитя полка – сначала его родителей сразила страшная эпидемия, а бабушка, забравшая Брингстона к себе, позже умерла от рака лёгких. Крис мельком слышал, что долгие и мучительные четыре года Брингстон рос на улице, питаясь объедками и слёзно выпрашивая милостыню. Его жалели – брали на краткую, физически сложную для субтильного долговязого ребёнка, падающего в голодные обмороки, работу. Позже Брингстона приметил Киллиан Мёрфи, с жалостью рассматривая его тощие, ободранные, длинные руки, с трудом тащившие неподъёмный саквояж вслед за собой по высоким скрипучим ступеням. Мёрфи, уже снявший комнату в гостинице, пустил Брингстона вслед за собой, тщательно запер дверь и, жестом указав растерянному до глубины души мальчишке на глубокое кресло, предложил Эллиоту вступить в армию. Тот, даже не дослушав, с радостью ухватился за эту идею. Дело решили достаточно быстро – генерал Дауни, с насмешливым вздохом закатив глаза, уладил документы, и через декаду оба покинули город. В армии Брингстон, с детства не привыкший отстаивать своё мнение, был слишком скучным и бесцветным, чтобы обращать на него крупицы должного внимания. Его не любили и не травили, его не замечали за общим костром, не обучали и не мешали. Брингстон, робкий, запуганный, рос сорняком вдали от остальных. Он пытался всему обучиться сам, однако в силу ли неловкости или неуверенности постоянно опускал руки. Реннер, его капитан, из-за преждевременной кончины жены переживал не самые радужные времена, а посему помочь ничем не мог. Неожиданным сторонником тогда выступил подполковник Кристиан Бейл, правая рука генерала Руффало, повстречавший Брингстона во время затяжного боя в дальнем убежище для разведчиков.***
Спустив с плеча тяжёлую винтовку и аккуратно прислонив её к земляной стене, Бейл стащил насквозь пропахший гарью и копотью военный сюртук и осторожно размотал концы разорванной и уже пропитавшейся кровью рубахи на животе. Корка засохшей крови покрывала рубаху в том месте, где она намертво присохла к ране, и Бейл, безысходно потянув ткань, зашипел от резкой боли. – Вы сильно ранены, подполковник Бейл? Простите, могу я Вам чем-то помочь? Бейл медленно обернулся, чувствуя, как подгибаются онемевшие ноги. Плечом подпирая стену, на него растерянно и стыдливо глядел один из новобранцев, чьё имя Кристиан даже под угрозой выстрела вспомнить бы не смог. Знал только, что Киллиан привёл мальчишку в лагерь, отдавая под командование Реннера. – А-а, солдат капитана Реннера... – протянул он, заметив, как расширяются глаза паренька при взгляде на рану. – У вас в наличии какие-нибудь лекарства? – Никак нет, подполковник, – испуганно покачал он головой. – Тогда принеси мне воды, марли, крепкого чаю, заваренного в двух пиалах и слабый раствор соли. И швейную длинную иглу, будь любезен. – Да, подполковник, – кивнул тот растерянно, метнулся куда-то вглубь за занавеску. Бейл опустился на чужую лежанку, с удовольствием вытянул уставшие, ноющие в коленях ноги, привалился спиной и затылком к стене. Уставший от бессонницы, Бейл силился не закрывать припухших и воспалившихся от земной пыли глаз, боясь потерять туманившееся сознание – только не сейчас, не в данный момент. Напротив Бейла, на куче сваленного в угол тряпья, дремал один из разведчиков, второй, прикрывавший поясницу драной курткой, обнаружился на полу. – Кто ещё должен находиться здесь? – словно мимоходом чуть позже спросил Бейл, принимая из мелко дрожащих рук парнишки помятый жестяной поднос, некогда расписанный маслом. Длинный моток марли, щетинившийся лохматыми пожелтевшими нитками, Бейл тут размотал и аккуратно разорвал пополам. Смочив одну тряпицу в тёплой воде с едва заметными струпьями блёклой ржавчины, Бейл осторожно обвёл ею рану, смочил рваные засохшие края, сжал марлю в кулаке – вода брызнула, потекла меж изсаднённых пальцев на колени и край лежанки. Бейл повторял это снова и снова, стирал побуревшую кровь, пока край рубашки не намок окончательно. Закусив крепко губы, он медленно-медленно, не торопясь, отделил рубаху от раны и откинулся на постель, придвигая к себе поднос одеревеневшей рукой. Парнишка, словно только сейчас понимая, что произойдёт, зажмурился, отвернулся от Бейла торопливо. – Скоро сюда прибудет капитан Хиддлстон, сэр, – дрогнувшим голосом ответил он. – И его солдаты. – А, Хиддлстон, – с трудом припомнил Бейл. – Такой высокий, кудрявый? Он прошёл посвящение в капитаны месяц назад? – Да, сэр. – А МакАдамс с ним будет? – Кажется да, сэр. Я слышал, что её зацепило снарядом, но рана несерьёзная. – Хорошо, очень хорошо. Будет досадно, если она погибнет за несколько недель до своего назначения. Бейл, оглядев узкую спину с явственно выступающими лопатками, только усмехнулся про себя и головой покачал, на ощупь вдевая в ушко иглы толстую шерстяную нить. – Солдат должен быть стойким. – Он провёл языком по припухшим растрескавшимся губам, глубоко вдохнул, силясь себя контролировать. – Я бы попросил тебя о великом одолжении, но, боюсь, что ты от неловкости и испуга пришьёшь меня к покрывалу. – Я умею зашивать раны, подполковник, – хрипло откликнулся новобранец, теребя край собственной застиранной рубахи. – Я жил на улице долгое время и всегда штопал себя сам после драк. – Вот, значит, как? – на лице Бейла проступила малейшая заинтересованность, но с тем же и жгучее нетерпение. – Точно, сэр. Однако я никогда не лечил других. – Парнишка словно съёжился от своей никчёмности. – Но, быть может, Вы желаете... – Говоря по правде, мой юный друг, как-то не очень желаю, – возразил Бейл с иронией, – но другого способа всё равно нет – уж очень сильно дрожат мои руки. Будь добр, приступай. Надеюсь, мы не разбудим твоих старших товарищей. Парнишка кривовато улыбнулся, легко толкнул Бейла в плечо, вынуждая его расслабиться и прикрыть глаза. Он внимательно осматривал рану, изучал её неровные, будто зазубренные края, подушечками своих гладких пальцев проводил вдоль свежих рубцов, испещряющих подтянутый крепкий живот. Затем новобранец отошёл к котомкам, сброшенным в общую кучу у стены, где спал старый солдат, расстегнул боковой карман и вытащил походную флягу, смятую с одного бока, исцарапанную и тускло блестевшую в свете керосиновой лампы. – Я взял это из сумки Старого Джо, но думаю, он не будет против, когда обо всём узнает. – Словно в подтверждение его слов солдат-разведчик на подстилке шумно заворочался, всхрапнул, повернулся к ним спиной. – Вы слишком напряжены, подполковник Бейл, – заметил парнишка спокойно, передавая флягу изумлённому Кристиану. – Глотните до конца и больше ни о чём не думайте. Бейл выполнил странную просьбу, пересохшими губами прижался к винтовой резьбе горлышка. Солодовый насыщенный вкус виски обжёг его горло, приятным теплом укутал грудь, в которой до сих пор саднило из-за едкого дыма от гранаты. Бейл слабой рукой протянул опустевшую флягу, ощущая, как тяжелеет голова и смыкаются веки. – Спите, спите, подполковник, – мельком и невнятно, словно сквозь толщу воды, услышал он и провалился в короткое забытье.***
Очнулся Бейл, когда тени, набросившие тёмное кружево на земляную стену убежища, стали ещё длиннее, достигая коптящей лампы, подвешенной у входа. Его собственное состояние можно было чудесным образом расценивать как "удовлетворительное", в особенности, если принять во внимание то, что случилось накануне, – голова была ясна, рана почти не болела, впрочем, глаза тоже. Тёплое шерстяное одеяло с проеденными молью прорехами укрывало Бейла по грудь и было заботливо подоткнуто со всех сторон. – Подполковник Бейл, как Вы себя чувствуете? – послышался со стороны вопрос, и Кристиан повернул голову, приподымаясь на локтях. – Хорошо, новобранец. – Отозвался он, медленно встал с лежанки. – Неужели ты долечил меня? – Так точно, сэр, – отвечал парнишка, протягивая ему чистую и аккуратно свёрнутую вчетверо рубаху с чужого плеча. – Я промыл рубцы настоем крепкого чая, а Ваши глаза – слабым раствором соли. – Спасибо, – с чувством сказал Бейл, застёгивая отстиранный от грязи и крови мундир. – Назови мне хоть своё имя, прежде чем мы разойдёмся в разные стороны. – Брингстон, Эллиот Брингстон, – чуть помедлив, отозвался парнишка, протягивая руку в ответ. – Что ж… Тогда до встречи, офицер Брингстон. Ещё увидимся, я полагаю. – Бейл подхватил винтовку, забросил на плечо котомку. Брингстон как-то неуверенно кивнул, нервно переминаясь с ноги на ногу, и внезапно протянул Бейлу мешочек пуль, висевших до этого у него на поясе. – Возьмите, подполковник, я думаю, что мне всё равно они ещё не скоро понадобятся. – Смущённо сказал он и отступил в темноту. – Вам пора.***
Битва уже завершилась, и лагерь, словно коконом, был практически полностью охвачен огнём. Избы догорали, разваливались на обуглившиеся балки; словно факелы, вспыхивая рыжими искрами, ложилась мягкими волнами высохшая истрёпанная трава. Множество трупов было свалено тут и там, и Крис, переступая через них, машинально вглядывался в нашивки на мундирах и металлические медальоны, покрытые запёкшейся кровью. Брингстон, плётшийся позади, испуганно и шумно дышал, силясь держаться ближе к Крису. Сквозь дымную кисею, разъедающую глаза, разглядеть тёмно-зелёные мундиры Британской армии было невозможно – Крис задыхался, прикрывая рот ладонью, пробирался почти ничком, на ощупь, вздрагивая, когда под ладони попадалось вспоротое мясо. Крис скатился со свежей земляной насыпи, слепо прищурился – теперь он мог различать очертания фигур, передвигающихся в развеивающемся дыму. – Там только наши, – прошептал Брингстон сипло и раскашлялся, зажимая себе рот ладонью. – Боже, меня сейчас вывернет наизнанку… Крис понимал, о чём тот говорит: отвратительный сладковатый смешанный запах разлагающихся тел – зарождающегося гниения трупов – и палёной плоти преследовал их от самого входа в лагерь и теперь разъедал внутренности тошнотой. – Откуда знаешь, что наши? – пристально вглядываясь в мутно-серую даль, поинтересовался Крис. – Ни черта же не видно. – Ты думаешь, что враги стали бы передвигаться в полный рост? – шёпотом отозвался Брингстон, от волнения снова переходя на панибратское «ты». – То-то и оно, что нет. Дым поднимается вверх, клубится над палатками, подсвечивая образы в отблесках огня. Безопаснее всего ползти по-пластунски – пожар практически не освещает землю, заваленную трупами, к тому же, нет риска наглотаться газа или ещё какой-нибудь ядовитой дряни от гранат. – Твоя правда, – согласился Крис, подтянулся на руках, поднимаясь на ноги. – Тогда пойдём, а не то капитаны отдадут приказ расстреливать всех, кто передвигается ползком.***
Понять, откуда начинался лагерь, было невозможно – сплетённый из ивовых ветвей забор сгорел, рассыпался в угольную пыль. Всё окружающее пространство было завалено падшими в бою, и Крис мог поклясться, что различает нашивки их армии. С его молчаливого согласия Брингстон держал Криса за рукав, спотыкался, отворачивался, закрывал глаза, вздрагивая всем телом, когда Крис деланно равнодушно и словно мимоходом сообщал о кончине тех известных ему лиц, что мог разглядеть. Хвала Всевышнему, он никого не встретил ни капитанов, ни своих близких приятелей. – Избы! – внезапно вскрикнул Брингстон, тревожно перехватил Криса за запястье. – Боже мой, избы!! Крис обернулся и окаменел от ужаса – избы в труху разваливались прямо на глазах. Из его груди вырвался отчаянный стон, когда он понял, что палатки напрочь сметены бушующим огнём, а возможности спрятаться, кроме как за каменными гладкими выступами, с севера укрывавшими деревушку от холодных сильных ветров, больше не было – с высоты леса, располагавшегося на холмах, деревушка была как на ладони. Земля, поросшая некогда высокой густой травой, оказалась завалена телами, а сверху могильной плитой лежал один из валунов. Не разбирая дороги, Крис бросился вперёд, на колени рухнул перед кучей и попытался сдвинуть трупы один за другим, тянул их за мундиры или штанины. – Здесь под немецкими солдатами были погребены жители деревни. Они оказали неоценимую помощь, сманив половину вражеского отряда сюда. – Услышал Крис знакомый баритон и повернул голову. – Вы в порядке, сэр? – едва выговорил он, щуря глаза от ярких отблесков затухающего огня. – Да, спасибо, Хэмсворт. – Выглядел Эванс более чем неважно – покрытый коркой запёкшейся крови, с винтовкой в крепко сжатых побелевших пальцах. Нога его, та самая, искалеченная, которую в прошлой битве один из вражеских солдат ранил пулей навылет, оказалась пробита острым сколом дерева. Заметив ошеломлённый взгляд Криса, Эванс с невесёлым смешком поспешил пояснить: – Я выгляжу лучше остальных, уж поверь мне на слово. – Да, сэр, я верю, – отозвался Крис тихо и с едва заметной надеждой выдохнул: – Скажите, сэр, а Энни... – Прости, Хэмсворт, – после долгого молчания сказал Эванс, как-то разом потускнев. – Мисс Хьюманн осталась в избе, когда начался пожар. – Поднялась суматоха, и... – Эванс неловко развёл руками. – Капитан Хиддлстон велел отойти подальше от изб, сказал, что жители деревни сами выберутся из окон. Но… выбрались все, кроме мисс Хьюманн. Я слышал, будто она наглоталась дыма и не смогла сдвинуть оконную раму вверх. – Ясно, сэр, спасибо, что сообщили. Оглушающая, звенящая тишина накрыла его с головой. Крис не слышал собственного крика, рвущегося из лёгких, не чувствовал боли в разодранных руках. Сквозь пульсирующее отчаяние Крис ощущал лишь зарождающуюся злобу на того, кто вынудил его отправиться в дозор и бросить Энни в объятиях пожара. Чёртов Хиддлстон, думал Крис, в кровь, капавшую с костяшек, разбивая кулаки о стёсанные каменные выступы. Мысль, мелькнувшая и тут же растаявшая, была по-настоящему абсурдной, но Крис поднялся и, больше не обращая внимания на тревожно окликнувшего его Эванса, упрямо повернул к месту на отшибе, где капитаны Мёрфи и МакАдамс помогали друг другу обработать раны. – Доброй ночи, капитаны, – голос его от волнения едва не сорвался. Удивлённая Рейчел, тихим голосом рассказывающая Мёрфи о раненых, приподняла голову. – Офицер Хэмсворт? Что случилось? – Киллиан отложил бинты, поднимая голову. – Капитан Мёрфи… – начал он, откашлявшись. – Позвольте мне вступить в ряды Ваших солдат. Я больше не хочу служить под командованием капитана Хиддлстона.