Северная птица

Ночь в Арвендпорте уже давно воцарилась над тихими улочками города. Жители уже спали, но только не стража, охранявшая покой мирных жителей. Патрули ежечасно сменялись, чтобы всегда быть начеку и охранять свои владения. Ингрид буквально бежала по освещенным факелами улицам, едва ли не расплескивая странную жидкость в кувшине. Астрид не отставала от нее, но в то же время особо не торопилась, все еще пытаясь убедить себя, что в разговоре с каждым из Брандов больше подвоха, нежели правды. Рыжеволосая хранительница города резко остановилась, переводя дыхание. Астрид догнала ее и попыталась что-то ей сказать, но тут послышался рев. У Хофферсон по коже пробежались мурашки, ведь этот рев, этот рык он принадлежал явно существу, дышащему огнем и разоряющему деревни, так кричать могли лишь драконы. ― Это Иккинг. Вот черт, все даже хуже, чем в прошлый раз. Идем за мной. ― Эй, подожди, не беги так быстро, а жители города знают, что он не такой как они? ― Знали бы, что он это не контролирует без меня, то точно опасались, а так все всё знают и понимают, он ведь спас стольких людей в тот день. Похоже, что он у себя, рев раздался издалека, не со стороны леса, но и не из деревни. Он может быть и упрямый болван, но он о безопасности людей позаботился. ― В каком смысле у себя? ― Он в городе не живет, бывает тут часто, но в основном держится поодаль. Придется ехать в гору, можешь остаться, если не хочешь. ― Еще чего. Где взять коня? Ингрид лишь устало выдохнула и показала путь к конюшням. Пару минут спустя, девушки уже мчались в сторону широкой горной тропы, тянущейся лентой меж высоких прямых стволов деревьев. Она то и дело пыталась успевать смотреть не только за дорогой, но и разглядеть места, мелькавшие вдоль дороги. В черной ночи, несмотря на тьму все было прекрасно видно, ведь свет звезд и луны, находивший отражение в белоснежных ледяных шапках гор, освещал сужающуюся тропу. Все остальное пространство, куда хватает взгляда, занимали громадные горы, их склоны и вершины. Ближе к дороге горы - это не острые пики, а округлые, как будто овальные, выросты. Они густо поросли лесом: это столетние ели и сосны высотой в десятки метров, чьи кроны смыкаются высоко над головой, а тяжелые ветви не пропускают лучи холодного лунного света. Немного дальше цепью вздымаются настоящие высотные пики. Самые высокие горы – хранители ледников, залежей кристально чистой замерзшей воды. Огромные глыбы льда переливаются всеми цветами радуги, а на рассвете и закатаете их яркий, ослепительный отблеск красновато-рыжих лучей возвещает о начале или конце дня. Выше их сейчас только безоблачное звездное небо. Вершины громоздятся одна за другой, и нет им конца. Далеко на горизонте уже не видно самих гор, а только их очертания. Как будто голубоватые призраки встают друг за другом на фоне неба. Там пласт гор выравнивался, образуя огромную плоскую площадку с невероятнейшим видом на весь огромный город Арвендпорт. С двух сторон это место было ограничено каменными стенами скал, с одной подходил лес и дорога, а тот край, откуда открывался вид сверху на город, оканчивался крутым, поросшим зеленью склоном с каменными острыми выростами и выступающими из земли корнями деревьев. Подойдя к нему, продуваемому всеми ветрами, можно было почувствовать себя на вершине мира. Ощутить себя северной птицей, вечно ищущей свободы на поле брани ледяных ветров. Именно в этом месте, зажатый в уголке меж скалами расположился большой дом, построенный из ровных, отесанных каменных валунов. И именно из него вновь раз за разом раздавался странный рык и гром крушившейся утвари. ― Все еще хочешь увидеть это? ― покачав головой, спросила Ингрид. Но Астрид ничего не ответив уже слезла с коня. ― Ты же говорила, что тебе нужен хмель, для твоей этой жидкости. ― Да я пошутила, это было для храбрости бы кстати тебе, но раз не боишься, то вперед, милости прошу в дом Эгиля Бранда. Ингрид Бранд первая вошла в распахнутую дверь. Осторожно ступая меж разбросанных искореженных мечей, щитов, кусков разбитой посуды и разодранных в щепки кусков деревянной мебели, рыжеволосая медленно зашла в большую комнату с огромным распахнутым окном. Сестра Иккинга в одной руке держала маску, а в другой кувшин с жидкостью. Голос зверя затих и раздался человеческий, более грубый, чем обычно, глухой голос воина. Сын Стоика стоял в самом темном углу комнаты таким образом, что его не было видно. ― Ты принесла мою маску? ― Да. ― А ее зачем с собой привела? ― Так надо. Девушка облила маску настоем трав и в этот момент глаза Бранда вновь стали звериными. Выйдя из своего убежища он выхватил маску из рук девушки и отправился к выходу из дома. Он шел, не глядя под ноги и размахивая мокрой маской в своей руке. Хофферсон ждала снаружи не так уж и долго, она сама уже собиралась войти в дом, но тут столкнулась с ним. Чудовище, которым он сейчас был, не только напугало ее, но и заставило пятиться в сторону. Он был ужасен со своими зелеными, звериными, залитыми светом, глазами, сморщенный от злости лоб, и пальцы, покрывшиеся каменной чешуей с острыми крепкими, когтями на той руке, которой он держал маску. ― Довольна, теперь убедилась? Ну, подойди. Трусишь? Его голос не принадлежал Эгилю, это делало еще хуже. Но Астрид пересилила себя, подошла к нему вплотную и вырвала маску из его когтей. Со злобой во взгляде она смотрела на него пару секунд, а затем быстро и небрежно нацепила на него этот дурацкий предмет. ― Никто не смеет говорить мне, что я трушу, никто! Блондинка откинула назад мешающиеся концы коротких волос и отошла от него, с серьезным видом наблюдая пока он начнет приходить в себя, что произошло довольно быстро. Глаза вновь стали нормального цвета, пальцы в жутком трепете согнулись и вновь приняли человеческую ипостась. Придя в себя, он лишь посмотрел на Хофферсон с таким же отрешенным взглядом, которым в тот момент она сама глядела на него. А затем, хмыкнув, прошел обратно в дом. Пока он демонстрировал Астрид свой характер, Ингрид подняла некоторые вещи в комнате, поставила деревянное кресло на его законное место и уселась в него сжимая запястье заключенное в железные наручи, отдающие при дневном свете слегка зеленоватым, странным, едким оттенком шершавого металла. Когда Эгиль зашел к ней в комнату, то она даже не перевела на него взгляд, все так же отрешенно продолжила смотреть в окно. Бранд зажег свечи и развел огонь в камине, чтобы сестре стало теплее. Все так же молча стал собирать покореженные щиты, развесив их на свои прежние места. Хофферсон тоже долго не ждала на улице, она прошла внутрь и, опираясь о стену, без единого звука смотрела на продолжение немой сцены между братом и сестрой. Наконец она решилась нарушить это гнетущее молчание. ― И ты что, не скажешь своей сестре спасибо? ― Астрид, все нормально, мы с ним договорились обходиться без этого в таких случаях. ― Страннее, чем вы оба, я еще людей не видела. ― Ты вообще людей в упор не видела на самом-то деле, что ты можешь знать о других, если тебя всегда интересовало в первую очередь собственная честь и интересы своей семьи, ― Иккинг поднял перевернутый на бок стол и, опираясь на него, посмотрел на Астрид. Вся его обходительность и доброта испарились. Сейчас он не вел себя так, будто обязан всем Хоффесрон, чтобы завоевать ее хорошее расположение. Нет. Теперь он показывал ей, каким он стал за эти годы. И ему было все равно как на него, и кто будет смотреть, высказывать свое мнение ему здесь никто бы не смел запрещать. ― Да как ты смеешь меня осуждать?! Как у тебя вообще язык поворачивается говорить со мной на тему семьи в то время, когда свою ты бросил, ты оставил своего отца! ― Хофферсон, не думай что если я под контролем маски, я не могу разгневаться! Не лезь ко мне с этой темой! Девушка не понимала, в чем заключается смысл столь быстрой смены его характера, эти чередования гнева и злобы, потом раскаяния и доброты, совмещенные с ее спасением, потом попытка разговора по душам, он явно не в себе, но лезть на рожон она не имела никакого желания. ― Хватит! ― Ингрид ударила ладонью по столу и встала с кресла, ― вы оба, прекратите, как мне надоело выслушивать вашу грызню, то вы друзья, то теперь, когда все всё знают, стало в десять раз хуже, и вы ненавидите друг друга, хотя вам любопытно узнавать клочки жизней друг друга, которые вы пропустили за эти годы. ― Ингрид, при всем моем уважении к тебе… ― Заткнись, при всем моем уважении к тебе я еще не договорила. Бранд сел рядом одновременно с Хофферсон, но оба моментально отвернулись друг от друга. ― Смотреть противно. ― Я сказала ему еще тогда, что на нормальное общение он может не рассчитывать. Ингрид закатила глаза и, схватив их обоих за руки, потащила за собой на второй этаж дома Эгиля. Затащив каждого в большую круглую комнату, она вышла и заперла дверь на засов снаружи. ― Милая сестренка, если ты думаешь, что я не вышибу ее с одного удара, то ты ошиблась, чего ты хочешь?! ― Пока вы не начнете нормально общаться, прости, но я не открою эту дверь. Покажи ей свой крохотный мир. Давай! ― Вот черт… Иккинг повернулся к Астрид и с сожалением кивнул. Он зажег в комнате свечи, которых было превеликое множество, все стало отчетливым и ясным. Он лишь жестом провел вокруг, разрешая Астрид осмотреть все, что было в этой старой, запыленной комнате. Юная особа нехотя подошла к большому, но низкому столу, стоявшему посреди комнаты. На нем лежало что-то крупное, острой формы, это что-то было накрыто красной тканью с прорезями и следами от белой краски. Блондинка сдернула тряпку и когда столб пыли более или менее развеялся, то увидела самую неожиданную для себя вещь. Это был вырезанный из дерева, обклеенный камнем и металлом, макет острова Олух. Все до мельчайших деталей. Каждый изгиб, каждый домик в деревне, каждый уголок арены, все было настолько натуральным и невероятным, что не могло не восхитить. На деревенской площади стояли маленькие фигурки людей. Жители деревни, вырезанные из дерева фигурки, изображавшие каждого, с кем Иккинг когда-то давно был знаком. Девушка взяла дрожащей рукой первую попавшуюся фигурку. Ею оказался Сморкала. От его смешной, глупой рожицы на миг проскользнула улыбка, держа фигурку в руке, девушка обошла стол с другой стороны. С дальнего края макета располагался флот Олуха. Всего парочка вырезанных из дерева галер и кораблей, но с такой точностью, аккуратностью и любовью к мельчайшим деталям. Астрид обернулась назад, разглядывая висящие на стене странные чертежи, под которыми на еще одном маленьком столе лежала все та же красная, запачканная белой краской ткань, а на ней непонятная вещь, напоминающая часть драконьего хвоста и рядом пара черных чешуек. Девушка двинулась дальше. Там стоял небольшой открытый сундук. Взяв одну из свечей, Хофферсон заглянула в него и увидела аккуратно сложенную, уже порядком выцветшую зеленую рубашку и старенький меховой жилет, который уже давно скатался в что-то непонятное и неприглядное. Сердце ее екнуло, когда она прикоснулась к этим вещам. Но долго она не просидела рядом. Возле того сундука стоял большой шкаф, пыльные полки которого были заполнены свитками, пергаментами, непонятными железяками. Она взяла стопку первых попавшихся ей под руку листков и стала перебирать их. Это вновь были чертежи, зарисовки Олуха, драконов, но самым последним в стопке оказался портрет девушки. Нет, скорее женщины с длинными косами почти в пол. ― Это моя мать, портрет нарисовал в свое время еще мой отец, при побеге я прихватил и его, ― Иккинг посмотрел на Астрид и вновь замолчал. ― Ты сам все это сделал, ― она указала на маленький Олух. ― Да. ― Все эти годы ты хотел вернуться домой? ― Нет. ― Тогда что значит все это? Если ты не хочешь возвращаться домой, тогда зачем ты сделал все это, зачем хранишь все вещи? ― Я не хотел забывать того человека, которым был когда-то давно, я бережно хранил в своей памяти каждый момент своего прошлого, стараясь выносить уроки и двигаться по жизни дальше. Но все же, да, ты права, по каким-то вещам я действительно скучал. Объяснить трудно. ― Ты ведь знаешь, что теперь ждет Олух, ты должен вернуться домой, пока он не натворил там бед, ― голубоглазая раскрыла его ладонь и положила фигурку Сморкалы. ― Прости, мое место здесь, ты же видела, что я такое. Видела, как быстро меняется мое настроение и поведение. Я психопат, нашедший идеальное место для своего существования. Я выбрал свою сторону, и выбор был правильным. Лучшее, чем я когда-либо смогу помочь твоему острову, так это оберегать мир между людьми и драконами, скрывая рептилий в Арвендпорте. Твое место на троне Олуха, по праву, пусть и не рождения, но совести и благоразумия. Отец отчасти был прав, назначив тебя преемницей, но не учел, что вокруг его решения могут появиться некие обстоятельства, обернувшиеся в конечном итоге его смертью. Тот, кто решился убить его, ставил своей целью в первую очередь избавиться от тебя. ― Я завидую твоей способности переводить разговор с одной темы на другую, да еще ты делаешь это так, что все остальное становится таким незначительным по сравнению с тем, о чем ты действительно готов со мной разговаривать. Эгиль улыбнулся на секунду, подошел к макету острова и, держа перед глазами фигурку своего кузена, на секунду задумался. Он поставил его обратно на место и устало присел на стоящую неподалеку скамью. Девушка, немного помедлив, присела рядом с ним. Долгое время они не знали о чем попытаться заговорить друг с другом. Они многого не сказали, но все же хоть что-то узнали. Иккинг понял, что Хофферсон поменялась за эти годы, но не в худшую сторону, скорее просто та голубоглазая задира, коей она была в детстве, там и осталась. Астрид же понимала, что в душе он все это время разрывался между домом и тем путем, которым он решил идти, она теперь понимала, что выбор, сделанный им много лет назад, так или иначе не смог бы сделать кто-то другой. ― Скажи, неужели это правда, что я причина твоего побега. Я настолько ненавидела тебя? ― Ну, скажем, было и такое. Ты не ненавидела, нет, я думаю, что завидовала, прежде всего ты ведь о семейной чести тогда думала, не о хилом мальчишке, который был изгоем четырнадцать лет и тут, благодаря фокусам, выученным при общении с драконами, стал знаменитостью деревни. Мне эта дурацкая слава не нужна была тогда. Но знаешь, когда мы разговаривали с тобой о том, почему ты не хочешь править островом, ты ведь поделилась со мной всеми своими мыслями о том самом дне. ― Н-да, теперь хиляком тебя не назовешь, ― неожиданно усмехнулась девушка. ― "Не суйся под ноги, оставь этого мне!" ― передразнил он ее. ― Эй! ― Когда я спросил, хотела бы ты вернуть все и узнать Иккинга получше, ты ответила что хотела бы. Сейчас уже не хочешь? ― Ну, на сегодня я узнала достаточно о тебе, о драконах, о твоей семье, пожалуй, мне нужна пауза, слишком много для одного дня. И еще… Когда я сказала, что на нормальное общение ты можешь не рассчитывать, то я преувеличила. Я имею ввиду, что мне будет трудно, но я очень хочу до конца понять человека, который перевернул вверх дном всю мою жизнь. ― Хорошо, тогда пусть все идет своим ходом, постепенно, зная тебя, злиться ты не перестала, но уже сменила гнев на милость, это впечатляет. ― Ты привел меня в Арвендпорт, чтобы защитить от преследователей, меня ведь все еще считают виновной. Один из них сейчас в плену, я уверена, что он уже пришел в себя, так что хочу, чтобы завтра его допросили. ― Я вообще не уверен, он просто должен был схватить тебя и доставить Готфри, думаю, тебя пытались убить. Я вообще думаю, что именно Готфри замешан в убийстве моего отца, но я пока не могу понять какая ему выгода от этого. Одному ему такая идея точно не пришла бы в голову, ему кто-то помог или даже заплатил за это, причем немало. ― Все, Хэддок, хватит, я устала. На сегодня все. Ингрид, отопри дверь! Ингрид! Эгиль-Иккинг встал с места и попытался подергать дверь, но та без всяких усилий поддалась. Ингрид провела их обоих. Может она и была младше, но точно мудрее каждого из них во много раз. Двое собеседников спустились со второго этажа и застали такую картину: в убранной от мусора и осколков комнате у камина в кресле спала сестра Иккинга, изредка рвано вздыхая от того, что не совсем удобно устроилась. Ее ведь вырвали из привычного русла, заставили побегать сломя голову в ночи, а еще эти потрясения и эмоции, она вымоталась больше всех, ведь на каждого из двоих она потратила свое время, переживания и эмоции. Иккинг осторожно взял ее на руки и отнес в дальнюю комнату, в которой спал. Уложив ее на постель, заботливый брат аккуратно подложил ей под голову подушку, и укрыл ее одеялом. Астрид наблюдала за ним с некой теплотой в душе. У нее никогда не было старшего брата, но наверняка, если бы он у нее был, он был бы чем-то похож на Бранда. Задумавшись об этом, она не заметила как скрестив свои руки положила их на плечи и молча продолжила наблюдать. Брат Ингрид отошел от нее, и они вместе с Астрид вышли прочь на улицу. Оба прекрасно понимали, что уже холодно и поздно, блондинке пора было возвращаться к себе домой. Хофферсон сказала, что в состоянии сама добраться до своего нового жилища, небрежно пошутив при этом, что Эгилю придется спать на полу у двери, но тот даже не моргнув глазом ответил, что сегодня ночью он уже спать не собирается. Небольшой ветер поднялся в горах, подув со стороны человека в маске, он принес от него к девушке тот самый странный запах трав, успокаивающих дракона. От этого она немного поморщилась, но в то же время этот аромат не был ей противен, наоборот, даже нравился тем, что его описание не подходило ни подо что обычное. Девушка села на коня и отправилась к себе домой по проложенной к городу тропе. Она собиралась как следует поспать после всего происходящего, как минимум ее усталость требовала целые сутки сна, но столько даже Астрид бы не выдержала. Поэтому она проспит в это утро чуть дольше, но не больше. Бранд проводил девушку взглядом и его выражение лица быстро сменилось с улыбающегося на совершенно серьезное. Он немедленно сорвал с себя маску и направился к краю обрыва. Глаза его засветились желтым цветом, зрачок сузился, как у рептилии. Он молча стал вглядываться в туманные врата Арвендпорта, экскурсию за которые он решил устроить завтра Астрид. Его дыхание стало отдавать легким порыкиванием. Он еще раз вскинул голову, рвано дыша, и стал отходить назад. Он услышал едва ли различимый драконий крик. Белоснежная улыбка Эгиля сверкнула в темноте. Он вновь надел на себя маску. Но глаза его еще какое-то время продолжали светиться желтым светом до тех пор, пока перед ним не пронеслась волна ветра, растормошившая его волосы и поднявшая их вверх. Перед Иккингом возник дракон. Прекрасный Злобный Змеевик, голубой, с цветными вкраплениями в крыльях, различимыми даже в свете луны. Бывший наследник поклонился дракону и провел влажной рукой по его сухой чешуе, доставив немного приятных ощущений большой крылатой подруге. ― Здравствуй девочка, моя прекрасная Громгильда. Ну, тише-тише, все еще помнишь ее запах? Ну, все, моя радость, успокойся. Пока Беззубика нет, меня же должен кто-то отвезти. Он взобрался в седло дракона и взмыл в ночное небо Арвендпорта с огромной скоростью. Сделав бочку, дракониха, закружив себя в облаках, помчалась прочь, в сторону моря. Делая усиленный взмахи крыльями, она летела вперед с огромной скоростью. С такой, что уже через несколько минут они преодолели предел видимости земель континента и устремились дальше в море. Но затем всадник остановил дракона. Достал из кармана небольшую золотую брошь в виде совы. Он снял ее со спящей Ингрид и намеревался ее использовать. Дав дракону понюхать ее, он приказал найти того, кто подарил ее младшей сестре таинственного всадника. Уже довольно скоро Громгильда взяла след и полетела над водяной гладью. Через полчаса на горизонте, который уже стал мало-помалу загораться блеклым зеленоваты светом, возник корабль с двумя странными, раскрытыми, словно крылья птицы, синими парусами с узорами. Эгиль уже узнал его. Он приказал его верной подруге нести его вперед, к палубе. Дракониха не совсем мягко приземлилась, поэтому корабль изрядно пошатнулся. Сидевшие на палубе моряки нисколько не испугались ни дракона, ни его всадника. Иккинг спрыгнул вниз на палубу и прошелся вперед, показывая, что не имеет при себе оружия. ― Господин Бранд, он у себя, ― обратился к нему один из моряков с тату на подбородке. Эгиль спустился в каюту капитана корабля и без стука вошел. Черноволосый моряк, сидел за картами, прокладывая очередной маршрут. ― Может ты хотя бы начнешь стучаться, прежде чем будешь входить, вдруг я тут не один, с дамой например. ― Эрет, я ведь прекрасно знаю твою даму, ― он подкинул ему маленький предмет в воздухе, поймав который Эрет с трепетом принялся рассматривать. ― Откуда она у тебя? ― Я одолжил ее, чтобы найти тебя. Хотел сказать спасибо за то, что послал весточку о том, что на мой след вышли. Ну и еще я хотел бы видеть тебя дома, в Арвендпорте. Хватит вам двоим уже по углам мира жаться. Она ведь тебя до сих пор любит. ― Дорогой Эгиль, точнее не так, дорогой Иккинг, твоя сестра бросила меня в день нашей свадьбы. Она сбежала, оставив меня стоять, как идиота. Она ясно дала понять, что видеть меня она не хочет. ― Эрет, она испугалась, ее можно понять, кто может полюбить таких как мы, мы же монстры, не люди. ― Я могу, я до сих пор ее люблю. Из-за нее я тогда обшарил все старые разрушенные поселения драконьих охотников в поисках того, благодаря чему она сможет чувствовать себя как обычный человек. Скажи мне, она все еще носит те наручи? ― Да. ― После того, как мы разгромили охотников на драконов, весь их особый металл канул вместе с ним в небытие, единственное, что я смог тогда найти – тот маленький кусок. Ты вспомни, каких усилий нам с тобой стоило переплавить его в эти штуки, которые она теперь носит. Но ты потребовал сделать в них замок, понятно почему ей плохо, она ведь носит их как будто наручники, как кандалы! А куда ты дел ключ? Утопил! ― Я обеспечил ей гарантию счастливого будущего, без срывов и драконьих замашек, которые не дадут ей покоя. Пока она носит этот металл, она в безопасности, как только снимет, ее сила вырвется и плохо будет в первую очередь именно ей. За столько лет она разучилась ее контролировать, Ингрид сама не подозревает, что сильнее меня в сотни раз, если моя сестра останется без сдерживающей защиты, то она может навредить себе и окружающим. Меня держит чертова драконья мята и еще куча трав, эффект от которых раз за разом ослабевает, я не хочу, чтобы единственный родной мне человек остался один, когда я потеряю над собой контроль. ― Ты хочешь сказать, что все закончится твоей… ― Да, ты все понял. Тогда Ингрид останется одна, а этого я не могу допустить. Эрет, ты человек надежный, несмотря на то, что ты в прошлом ловец драконов, я тебе доверяю, она тоже. Возвращайся домой в Арвендпорт. Иккинг забрал у него из рук брошь своей сестры и поднялся на палубу. Эрет побежал за ним. Когда он подошел к Громгильде, то всадник уже взобрался на нее. Сын Эрета лишь успел погладить дракона и дать краткое обещание, что в кратчайший срок прибудет в Арвендпорт.