Северная птица

― Меня зовут Альрик Норт, я жених Астрид Хофферсон и пришел сюда за ней. Слова, как гром среди ясного неба, обрушились на Хэддока. Он опешил и, не зная, какие слова в данном случае подобрать, предпочел промолчать и выслушать Альрика, хотя сам он прекрасно понимал всю ситуацию со всеми вытекающими. ― Отведите меня к Астрид, ― продолжил Норт. Иккинг отвернулся от него и, размышляя, отошел на пару шагов в сторону, в темноту. ― Господин Бранд? ― Эгиль? ― Торрвин недоумевающе переводил взгляд то на друга, то на гостя. ― Нет, ― Бранд развернулся и, глядя на темноволосого викинга, дал решительный ответ. ― В каком это смысле? Что значит, нет?! ― Я не поведу ни Вас, ни Ваших людей в Арвендпорт к ней, я вообще никого к ней не подпущу. ― С чего это вдруг такая дерзость, господин Бранд, мы, что играем в какую-то игру, да? Что с ней случилось? Она в порядке? ― Ей будет лучше в Арвендпорте, а если ее безопасность превыше всего для Вас, что, надо полагать, должно быть именно так, я настоятельно советую ее не тревожить, во всяком случае пока… ― Так она теперь пленница в твоем городе? ― Альрик резко перешел на «ты», ― Что, думаешь, раз спас ее, так она тебе всем обязана, ну уж нет, эта женщина моя! Она моя невеста, моя возлюбленная, никто не смеет ее отнять у меня! Ясно?! Позади Норта уже стали строиться его люди, сбежавшиеся на крик своего лидера. ― Поменьше криков, мистер Норт, или я за себя не ручаюсь, ― холодно отвечал Эгиль, ― Астрид Хофферсон под защитой в Арвендпорте, там ей будет безопаснее, чем в любом другом месте. ― Решаете за нее? ― Мы с ней в одной лодке и враги у нас одни на двоих. Кто-то ведь должен оберегать жизнь этой девушки, так почему не я? Я помог ей бежать, я спас ее от преследователей, я дал ей убежище в своем городе, а что дали Вы? Вас даже рядом не было, а Ваш отец сам встал на сторону Готфри и предателей, погубивших Стоика и его команду, так что, прошу простить, но я не пущу никого в город, пока не буду уверен, что ей, да и всем жителям, ничего не грозит. Предатели ведь на каждом углу: убили Стоика, могут и до Вас добраться. Сейчас я не могу доверять никому! Особенно жизни людей, которые мне близки, жизни моих друзей. Демонстративно развернувшись и уже собираясь шагать в темноту, Иккинг сжал кулаки, дабы контролировать поток нахлынувших эмоций, пробуждавших драконью кровь, он боялся, что все это может плохо кончиться. ― Думаешь, что она отвернется от меня и сможет полюбить такого как ты? Ты не сможешь удерживать ее вечно, она все равно рано или поздно будет со мной, кто может полюбить монстра, а тем более проникнуться к нему, понять… Я ведь слышал об Эгиле Бранде, о чудовище, вырвавшем сердца у своих врагов. Монстре, который привел с собой девушку, наверняка надеясь, что та сможет понять его натуру, ― слова предательски вонзились в самое сердце юноши. ― Я ее друг, все, что нас связывает – это лишь крепкая дружба, ― он по-прежнему не обернулся, эмоции брали верх. ― Странная такая дружба у тебя получается, когда один явно влюблен, а другая на краю пропасти жизни хранит верность тому единственному, за которого собирается замуж. Мистер Бранд, я соперника чую издалека и боюсь, что зверь внутри меня учуял именно Вас! ― Мистер Норт, при всем моем уважении, но ни вы, ни мой друг Эгиль не имеете права оскорблять друг друга, по крайней мере, прилюдно! ― Многоуважаемый Торрвин, я лишь пытаюсь донести до этого человека мысль, что я не покину город без Астрид. И если он противится, то я буду вынужден драться за свою невесту, она ведь принадлежит всецело мне. Тут Иккинг не выдержал и со звериными глазами, светящимся во мраке, с гневной гримасой и злобой развернулся, стал наступать на Альрика. ― Она не вещь и не может никому принадлежать! Она свободный человек, а не игрушка, не приз, за который вынуждены мы бороться. Она мой друг, и, видимо, тут только я способен мыслить ясно. Ты лучше о ее безопасности бы думал, а не о том, что ждет тебя после свадьбы на брачном ложе! Готов ли ты уберечь ее ото всех?! Готов?! Готов? Отвечай! ― его голос перешел в рык, и стая ночных птиц вспорхнула неподалеку. ― Готов! Не сомневайся! ― Прекрасно, тогда Торрвин даст тебе карту, и ты доберешься в Арвендпорт, где мы продолжим наш разговор. А будет это только через два с лишним дня точно. ― Почему так поздно? Ты ведь явился сюда достаточно быстро, почему я должен ждать? В этот момент рядом с горящей парой глаз Бранда появилась еще одна, и из темноты в свете факелов показалась голова Ночной Фурии. ― Потому что ты мне не нравишься, а значит и мой дракон того же мнения. И если ты сейчас хоть на шаг нарушишь расстояние между нами, я не посмотрю на то, кто ты по титулу и крови. Расценю как мешок с костями и дерьмом, с которым будет разбираться мой дорогой друг. До встречи в Арвендпорте, мистер Норт. Он исчез настолько быстро, что ошарашенный брюнет даже не успел переварить в своей голове все те факты, представшие перед ним. Альрик был всецело уверен лишь в том, что у него появился серьезный соперник и ему следовало бы бояться, что Астрид может счесть его более достойным. Но такого он допустить не мог. Именно поэтому стал немедля требовать с бедолаги Торрвина карту пути в Город Огней. Друг Бранда долго мешкал, пытался оттянуть время, но ему пришлось отдать свой единственный экземпляр карты и вместе со всем отрядом Норта отправиться в путь на рассвете. Вот только Альрик вовсе и не догадывался, что та карта, имеющаяся у гостеприимного человека, является подлинной, но не совсем полной. О том, что ждет их в конце, никто, кроме Торрвина, не знал. Тем временем разъяренный Хэддок вернулся в город, и ,немедля, направился в крепость. Он не скрывал того, что дракон вновь взял верх над его разумом и поэтому стража, видевшая его состояние, просто быстро расступалась перед ним, не желая попадаться под горячую руку. Когда перед зеленоглазым воином возникла деверь в покои его сестры, он, не думая ни о чем, даже не стуча, вошел. Ингрид не было в ее покоях, но ее запах все еще яро намекал, что всего лишь внешне это так, а на самом же деле, она сидела в своем убежище. Бранд, конечно же, был осведомлен обо всем, но не стал говорить сестре, что ему все известно. Надеялся, что этот ее маленький уголок будет чем-то вроде места для раздумий и успокоения. Иккинг медленно подошел к гобелену на стене. Схватился за прикрепленный к стене факел и осторожным движением опустила его вниз. Пара секунд, и он вернулся в прежнее положение, а вот то место, где был гобелен, пришло в движение и, войдя внутрь, стена открыла тот самый потайной проход в еще одну часть крепости. Пройдя по ступеням немного вверх, он оказался в темном, круглом, замкнутом пространстве, где прямиком в самой середине зияла огромная круглая дыра, ведущая куда-то глубоко вниз. Ингрид сидела на краю пропасти, на толстом выступе и разглядывала пламя свечи, пустившееся в пляс из-за того, что подул сквозной ветерок, возвестивший о приходе ее брата. ― Не спится, Иккинг? ― прошептала она, прикасаясь пальцами к огню. ― Не особо. У нас, нет не так, у меня проблемы. Я не знаю что делать. ― Раз уж ты знаешь, где меня искать, то валяй, расскажи все, ― она даже не смотрела в его сторону, лишь, изредка вскидывая брови, меняла выражения лица с каменного на еще более угрюмое. ― Через два дня здесь будет Альрик Норт, он хочет ее забрать отсюда. ― Пусть забирает, нам меньше проблем. Так, наверное, будет даже лучше. Хотя, она мне даже нравилась. ― Ингрид я с тобой говорю серьезно! ― Ты сюда повышать на меня голос пришел или поделиться мыслью? А? Замолчи и уходи, если не можешь сдержать свои эмоции! ― Тогда и ты будь серьезна, пожалуйста… ― Я считаю, что твоя ревность мешает тебе успокоиться и мыслить ясно. ― Моя ревность? Ты о чем это? Я лишь думаю о том, что из-за него она отвлечется, мы не сможем найти того, кто стоит за смертью нашего отца, а тупоголовый кузен Сморкала вконец уничтожит Олух. ― Но нам с тобой Олух не нужен, у нас другая задача. Мы охраняем два мира и не допускаем того, чтобы драконы и люди вновь вступили в кровопролитную войну. В этом наше предназначение. ― Я так не думаю. Ты прости, но нет. ― Я разве не права, тебе нужен трон Олуха? Тебе нужен народ, который будет презирать предателя, сбежавшего верхом на драконе, а? А ты обо мне подумал, что будет с твоей сестрой, о которой никто не знал, да и где доказательства родства, их у тебя нет. Нам хорошо в Арвендпорте, где наша власть над драконами… ― Да что ты заладила про этот мир между нами. Будто бы на свете нет других тем. Есть другие дороги в этой жизни, они пересекаются с нашей, но мы упорно идем вперед и не думает о том, что за поворотом мы можем быть счастливы. Упрямство и отказ от признания истины нас погубит! Я не говорю, что Олух нужен мне или что-то подобное, я имею ввиду, что я устал от влачения такого существования. У меня есть все и нет ничего… ― Значит, я права, мы вновь вернулись к теме Астрид. Ревнуешь? ― Ингрид, пожалуйста… ― Иккинг! ― Я не буду отвечать! Я пришел спросить у тебя совета, а все закончилось тем, что ты мне пытаешься душу вывернуть. Девушка задула свечу, и белый дымок от фитиля утонул в синем свечении глаз Ингрид. Она уставилась на брата, от чего у него пошли мурашки по коже. Еще секунда, и он покорно стоял, смотря ей в глаза. Оба в этот момент были больше, чем просто людьми. Ингрид все яростнее глядела на Иккинга, и от этого он медленно, будто бы в состоянии транса, отошел от нее на пару шагов. Тело его и разум были полностью под контролем рыжей дьяволицы. Ингрид прогуливалась по закоулкам его сознания и души и узнавала все, что ей требовалось понять. Этот дар перешел ей от Злобного Смутьяна. Тот подчинял себе других драконов, вселяя свою волю в их сознания и используя чувства, страхи, инстинкты против них самих. Но для девушки дар имел цену. Закованные в наручи, ее руки грели адским пламенем. Металл раскалился, стал обжигать кожу, но Хэддок уже разошлась. Находясь в таком же трансе, как и ее брат, она вместе с ним, сама не понимая того каким образом оказалась уже у себя в комнате. Ее силы ослабли транс, объединивший ее с мыслями брата спал. ― Что ты сделала? ― Помоги мне сесть… ― она едва ли держалась на ногах. ― Ингрид, что ты натворила?! ― Я не специально, прости, но ведь и ты читал меня так же, как и я тебя. ― Теперь ты все знаешь и понимаешь, что я хотел сказать, придя к тебе сюда. ― Она должна знать, что ты все это время чувствуешь… Это будет честно. ― Я хочу для нее счастья и спокойствия. Всегда этого хотел. Думал, что смог забыть то дурацкое чувство из детства, но, видно, память у меня хорошая. Ты сама знаешь, почему я не скажу ей. Уже поздно… Он медленно поплелся на балкон, чтобы увидеть тот небольшой дом, в котором жила Хофферсон. ― Мое проклятье не кровь дракона, а она. Он сорвался с места и спрыгнул вниз. Приземлился удачно и тихонько побрел дальше. Ему нипочем была пара метров, но все же это заставило Ингрид переживать. Она лишь видела, как он удаляется в сторону озера, нервно почесывая затылок. Осторожно пиная попавшийся под ноги камень, Бранд шел в ночи, пока камень не плюхнулся в воду. Мужчина шумно выдохнул и застыл в раздумьях. Он тер щеки, приводя себя в нормальное состояние, теребил торчащие во все стороны волосы и все чаще оглядывался назад, боясь, что кто-то может осудить его, а может и просто подойти в этот не самый подходящий момент, когда он слонялся в свете звезд. Но сейчас метался не он один. Блондинка, занимавшая в его сердце огромное место, сейчас металась в бессоннице. Лишь попытавшись закрыть глаза и подумать о том, что сегодня произошло, она вновь видела перед собой арвендейлов огонь, мириады звезд и человека, с улыбкой смотрящего на нее. Он просто сидел и всматривался в ее глаза, будто бы искал в ее взгляде ответ на самый важный в своей жизни вопрос. Тепло костра согревало их ровно так же, как и горячее дыхание, которое было так близко, что обжигало наверняка страшнее, чем огонь. От мыслей обо всем этом Хофферсон бросало то в жар, то в холод. Она не могла не думать о том, что теперь делать. В мыслях опять представала картина того, как она сама осторожно самыми кончиками пальцев прикоснулась к его груди. Сердце Бранда ровно билось, а он все смотрел на нее. Ей с каждой секундой становилось труднее дышать, как вдруг, он словно бы заметил это и, оборвав взгляд, перевел тему. Но почему? Он так боится ее или боится себя? Она не понимала до самого конца, что с ней происходит. Странные чувства, эмоции и это ненормальное влечение к человеку, у которого за спиной целая жизнь, полная опасностей, трагедий, приключений, событий, превративших его из худощавого мальчишки в героя, который, стыдно признаться самой себе, уже не сможет покинуть ее мысли. Но ведь в ее голове есть еще и Альрик. Тот, кому она пообещала отдать руку и сердце. Но его так давно не было рядом, столько всего произошло, да и вообще, что теперь он думает о ней, вдруг он тоже счел ее убийцей и предательницей. От раздумий голова была кругом. Мир давно стал перевернутым для нее. Спать совсем не было желания, да и возможностей. Поэтому, Астрид вышла на улицу, ожидая, что хотя бы морозный ночной воздух успокоит мысли и бурю в голове. Она уже не шла, а бежала, но делала это с такой легкостью, что думы ее таяли. Наконец добравшись до озера, она застыла у самой кромки воды. Тихий плеск маленьких волн шептал свои песни. Вода медленно точила камни. Все было тихо и спокойно. Девушка немного расслабилась, как вдруг боковым зрением она увидела фигуру, стоящую поодаль. Понимая, что она не может ошибиться и перепутать его с кем-то другим, без всяких размышлений она сделал пару шагов навстречу и застыла. Непонятное ощущение взяло верх над ее телом, и она не смогла пошевелиться. Бранд же среди прохлады ночи услышал ее запах. Вскинув голову и выдохнув очередную порцию горячего воздуха, превращенную в пар, он, думая, что сходит сума, повернулся к ней и застыл в таком же глупом исступлении, как мальчишка, который впервые увидел ее в лавке Плеваки на Олухе. Все на что ему хватило смелости в этот момент это улыбнуться и кивнуть головой. Улыбка девушки не заставила себя ждать. Тогда он сделал пару шагов навстречу ей. Расстояние было уже достаточным, чтобы не кричать и спокойно слышать друг друга. ― Ты уже уладил все свои дела? ― Да, не поверишь, а ты почему не спишь? ― Да так, мысли мои не дают мне покоя. ― Какие же? ― Все думаю, откуда ты знаешь, что сегодня у меня День рождения? ― Просто помню, что он в самой середине осени, ну а сейчас именно этот день. Столько лет прошло, но как видишь, я все еще помню многое из того, что было на Олухе. Ну а ты, ты бы, что сегодня хотела сделать? ― Думаю, раз так сложились обстоятельства, и каждый день может быть последним, когда на тебя охотятся, ― она немного рассмеялась, ― я бы сделал все то, на что прежняя Астрид-воительница никогда не решилась бы. Я бы прокатилась на драконе… ― Так, это у нас в программе, дальше? ― Наверное, повеселилась бы с друзьями вдоволь, и попробовала научиться танцевать. Мда… ― Ты не умеешь? ― Альрик хотел научить меня, но все откладывали на потом, хотел, чтобы на свадьбе, по обычаю, я станцевала с каждым из гостей. Ужас какой. Хорошо, что это только у них такая традиция, а то опозорилась бы, да хотя, что я говорю, в любом случае так и было бы. Так что от одной мысли мне немного стыдно. ― Хочешь… Я могу научить тебя. Девушка сильно смутилась, и, даже не понимая почему, сама дала согласие. Она робко затаила дыхание, когда почувствовала, как его ладонь накрыла ее и подвела к себе чуть ближе. Он говорил ей, что танец есть ожившие эмоции человека, наши мысли, чувства, все это выражается в каждом движении, в каждом повороте или прикосновении к тому, кто вместе с тобой кружится в танце. Но слова ни что, когда дело доходит до практики. Мужчина учтиво поклонился девушке, а затем она ответила ему ответным поклоном. Скрестив ладони, они стали медленно кружиться, аккуратно шаг за шагом делая незатейливые движения. Хлопок и разворот, и вот уже касания двух левых рук и двое кружатся в совершенно ином направлении. Все так же медленно и осторожно. Иккинг осторожно сжимает ее ладонь и вот их пальцы осторожно сгибаются, скрещиваются и переплетаются между собой. Астрид слегка отходит назад, как и Эгиль, но после шатен притягивает ее к себе, повторяя это движение снова и снова. Все плавно и легко. ― Мне кажется ты была для этого рождена, ― смеется Бранд, в очередной раз отводя девушку на расстояние вытянутой руки. Хофферсон лишь смеется в ответ и продолжает повторять. Шаг, поворот, и горячий воздух их дыхания сливается с молчаливой прохладой тьмы, окружая и поглощая все вокруг. Взяв девушку за руку, он отводит ее подальше от озера, затем вновь прикасается к ее ладони и делает круг. Воин приседает на одно колено и Астрид, нежно прикоснувшись к его кончикам пальцев, обходит его кругом с вытянутой вверх рукой. ― Ладно, ты убедил меня. Танцуешь ты хорошо. ― А ты сомневалась? ― Слегка. ― Ну, тогда держитесь крепче миледи, и не потеряйте голову! Схватив за талию, Хэддок подбрасывает Хофферсон вверх и, покружив на руках, опускает на землю. Затем плотно прижав к себе, вытягивает ее руку в сторону и, обхватив за талию, с загадочным блеском в ясных глазах, резко разворачивается и пускается в головокружительный и быстрый пляс. Затем он одергивает ее назад и ее свободная ладонь замирает на его трепещущей груди у самого сердца, все еще продолжающего биться такт с пульсом, бешено стучащим в ее висках. Эгиль вновь отводит ее от себя. Пару хлопков в ладоши и секунда на то, чтобы перевести дыхание, затем все снова повторяется: отпускает, а затем, вновь схватив за талию, несколько раз поднимает в воздух, кружит и ставит ее на песок, повторяя все заново. Он осторожно придерживает ее, в то время как воительница опирается на его широкие плечи и едва достает кончиками сапог до горячей от танцев земли. Он осторожно ставит ее рядом с собой, все еще ощущая тепло ее кожи. Они вновь слишком близко. Настолько, что одно решение может изменить сразу обе жизни. У девушки кружится голова. То ли от волнения, то ли от танца, но она все еще едва стоит на ногах, поэтому он не выпускает ее из своих рук, даря тепло и трогательный взгляд. Астрид, кажется, стала еще чуточку ближе. Ее горячее дыхание щекочет губы и заставляет душу сойти сума в непреодолимой жажде простого прикосновения, дабы унять пожар в душе. Еще немного, еще чуть-чуть, он уже коснулся кончиком своего носа ее щеки, осторожно двигаясь к уголку ее трепещущих губ, боясь что она так и не ответит ему… Астрид же осторожна, но тоже на пределе. Девушка, упиваясь его рваным редкими выдохами решается отдаться ему, несмело, но все же их губы соприкасаются… И, открывая глаза, пропустив удар сердца, Хэддок понимает, что он все еще стоит у того озера в одиночестве, невольно заблудившись в собственных грезах. Ее нет рядом и в помине, да и не было, он все еще думает о невозможном. Девушка ушла еще тогда, когда он кивнул ей в знак приветствия. Все это время он провел один наедине со своими мыслями...