Северная птица

Иногда трудно делать выбор, когда разум, горящий в огне, говорит нам ужасно правильные вещи, от которых всем будет лучше, а сердце все вторит свою песню, пытаясь заставить тебя слушать именно его. Простому человеку, мечущемуся в агонии принятия важнейшего решения, от которого станет ясна вся его дальнейшая судьба, приходится совсем нелегко. Да что там не легко, просто невозможно сделать выбор и хотя бы один раз не пожалеть о его правильности. Сейчас Иккинг Хэддок думал лишь о том, а правильно ли он поступил, когда выбрал побег накануне своего триумфа на Олухе? Триумфа бы не было, был бы позор семьи и вечное клеймо предателя, который не смог убить дракона. Но, а что если он смог бы сделать все, что задумал и осуществить свою мечту? Вдруг он смог бы примирить два народа и начал бы дело всей своей жизни в родном краю на острове Олух, где он родился, где выросли семь поколений семьи, устоям которой он так нагло пренебрег. Нет. Такого не могло случиться, его бы никогда не приняли, никогда не заметили и никогда не поняли! Так он рассуждал, сидя в своем доме, стоящем наверху горной тропы у самого обрыва. Перед глазами все еще изредка мелькали обрывки вчерашних грез: «Они вновь слишком близко. Настолько, что одно решение может изменить сразу обе жизни. У девушки кружится голова. То ли от волнения, то ли от танца, но она все еще едва стоит на ногах, поэтому он не выпускает ее из своих рук. Ее горячее дыхание щекочет губы и заставляет душу сойти сума в непреодолимой жажде простого прикосновения, дабы унять пожар в душе. Еще немного, еще чуть-чуть, он уже коснулся кончиком своего носа ее щеки, осторожно двигаясь к уголку ее трепещущих губ, боясь, что она так и не ответит ему… Девушка, упиваясь его рваным редкими выдохами решается отдаться ему, несмело, но все же их губы соприкасаются… И, открывая глаза, пропустив еще один ужасный роковой для него удар сердца, Хэддок понимает, что его больное от неразделенной любви сердце он не сможет вылечить, но мысли иногда бывают так приятны». Вид Арвендпорта, мирно тонущего в утреннем тумане, его успокаивал. Но все же серое небо, которое предвещало большую бурю, начиненную молниями, не оставляло ничего другого как возрождение из пепла его собственной многострадальной души всех грязных и скользких гнилых мыслей, относящихся ко всему, что его окружало. Его главный страх был очевиден. Он боялся стать чудовищем, которое потеряет рассудок, став драконом. Как последствие всего это будет потеря рассудка и у Ингрид, которая вслед за братом все-таки сможет уничтожить последний барьер, сдерживающий ее необузданную мощь, тогда на землях викингов и жителей континента наступит настоящий ад. Два выживших из ума переродка столкнутся в битве, как когда-то давно столкнулись два дракона Левиафана, как столкнулись Белый и Темный Смутьяны. Проклятье в их крови и нельзя подпускать никого к себе. А он уже допустил ошибку. Он подпустил слишком близко ее и теперь уже просто не может думать о том моменте, когда Альрик заберет ее отсюда. И дело уже было не только в безопасности девушки, но и в том, что она сумела вдохнуть жизнь в его обреченное существование. И если она покинет его, а так и будет, сколько бы он себя не убеждал, он ведь все прекрасно понимал на тот момент, что ее присутствие лишь кратковременный свет в его прозябании во тьме. Все хорошее всегда кончается. Он должен ее отпустить. Но пока не знал, как заставить себя это сделать. С той ночной встречи с Альриком Нортом прошло уже два дня, и сейчас этот человек был уже совсем близко. Торрвин, как и пообещал, вел Норта и его команду по морю ровно до тех пор, пока корабль наследника трона не пропал в пелене густого тумана, окружившего всех и вся. Вся команда была обеспокоена, ведь на Туманном проливе карта оканчивалась. Удивительный факт: эта карта была очень похожа на карту Стоика, который часто искал драконье гнездо в недрах тумана Проклятого Пролива. Альрик был вне себя, обдумывая все действия, которые он предпринял для поисков невесты, но тут он сам уже был на пределе от мыслей о хитрости Бранда. Так спрятать свои владения, что никто в здравом уме просто не решится проплыть там, где сейчас находятся он и его люди. Его мысли были прерваны голосом Торрвина, который попросил всех вокруг замолчать и дать ему пару минут на то чтобы сосредоточиться. Альрик не пределе. Ему надоело ждать. Вот-вот он бы уже да и высказался, но тут Торрвин стал произносить какие-то странные звуки. Не прошло и минуты, как из тумана вылетела красная Жуткая Жуть и приземлилась ему на руку. ― С соседнего небольшого островка. Они там кормятся рыбой. ― пояснил товарищ Иккинга. ― Я терпеть не могу этих существ, зачем оно здесь? ― возмутился Норт и скривил лицо, разглядывая малютку. ― К Вашему сведению, место, где сейчас ваша дорогая Астрид, это рай для них, они мирно сосуществуют с людьми в Арвендпорте. Город Огней – это их дом. И только дракон может его найти в этом тумане. Но этот кроха доверяет только тем, кого знает, поэтому посторонних не пустят. И еще, если Ваши люди тоже не переносят драконов, то прошу их скрыться из виду. Эти существа живут повсюду, поэтому те, которые поселились в воде, почуют страх. Эгиль предусмотрел все для защиты города и его жителей, поэтому Морские Шокеры, Планеры Приливов, Кораблекрушители, они же Океанские Убийцы и, конечно же, огромный Судноглот - не пропустят того, в ком сидит липкий страх. Бойтесь этих вод, если дорога жизнь, но не выдавайте страха, если не хотите ее потерять. После его слов внезапно громыхнуло в небе. Тучи уже не могли держать воду в себе, и на скрипучую палубу полил дождь. Невзирая на это, Торрвин встал у руля, в то время как его чешуйчатый компас, сидя рядом, направлял в нужное место. Гроза лишь набирала обороты здесь, в то время как над Олухом черное небо, озаряемое светом вспышек небесного огня, уже давно изливало поток воды на остров. Сморкала молчаливо дремал на своем уютном троне, пока очередной раскат грома, шарахнувший с такой слой, что стены загудели, не разбудил его. Кузен Иккинга открыл свои усталые серые глаза и поднялся с нагретого места. Подхватил рядом стоящий сосуд с вином и томно попивая его, спустился к огню. Он, ощущая в каждом шаге власть и собственное могущество, которое дал ему трон Олуха, гордо прошагал к дверям и отворил их. За стенами Большого Холла непогода бушевала во всей своей яростной красе. А он лишь величественно смотрел на все это и наслаждался, теша себя мыслям, что Тор на его стороне и сейчас именно он дал ему шанс обрести желанную власть, он выбрал его год назад и теперь стал его истинным покровителем. Ну, по крайней мере так думал именно Сморкала, который около года назад оказался в непогоду на окраине леса. В тот день он ушел вымещать гнев на всем, что ему попадалось под руку. Астрид в который раз отказала ему, выбрала Норта, а не его. Не мускулистого красавца, не первого викинга на весь Олух, а приезжего наследника. Он был зол, глуп и, конечно же, не понимал многих простых истин. Выламывая ветви кустов, деревьев, пиная камни и не только, он вышел на окраину леса в разгар самой яростной грозы. Расставив руки в стороны он заорал во все горло, чтобы его ненависть, накопленная внутри вышла наружу. Помимо того, что Астрид выбрала не его, он успел подслушать разговор Стоика и Плеваки, в котором он говорил, что Йоргенсон не способен управлять народом Олуха, что он не сможет быть достойным преемником. А на его месте, пусть и не по кровной линии вождей, Стоик рассматривал на тот момент Астрид, хотя боялся, что совершит ошибку, и как итог на принятие решения, повлекшего всю историю, впоследствии ушел почти год. В тот момент, он был зациклен лишь на ненависти к Стоику, к Астрид, стоящей на пути к трону, который снился ночами ему еще с детства. Тогда Сморкала мечтал публично унизить Иккинга, восседая и в то же время склоняя кузена перед собой. Злобные мечты и мысли о дурных вещах затуманили ему рассудок прямо в тот момент… Тогда и ударила белая молния, прошлась по его шлему и едва ли не отняла жизнь у этого человека. Раскаленный шлем пробило, и гнев стихии поразил тело викинга. На несколько секунд его сердце остановилось. А когда слабый удар все же пробился и ознаменовал жизнь в теле, то от прежнего задиры и грубияна уже ничего не осталось. Мысли о мести привязал его дух и тело к земле. Теперь же, когда удар, обрушенный богом грома на него, стал благословением, Йоргенсон уже не был так глуп и тщеславен. В разум вселился холодный расчет, варианты мести и безумная кровавая жажда власти над теми, кто заслужил лучшего правителя, каким он видел именно себя. Теперь, когда все цели были достигнуты. Все высоты покорены, а люди почитали его, он думал лишь об устранении последней проблемы в своем списке. Он должен был уничтожить Астрид раньше того, как она сможет собрать армию, или переубедить людей, которые пойдут за ней, выяснив, что он и есть человек, заплативший за убийство своего родственника. Он все еще боялся, что она выяснит через Готфри, что это все устроил он, хорошенько заплатив. Йоргенсоны всегда были богаты, так что ему нашлось, что предложить Готфри Толстосуму, жадному до ценных вещиц. Но, им двоим, не под силу было провернуть все это. Нужен был третий человек, с амбициями, которые он не мог удовлетворить и нуждался в поддержке. Когда главарь банды был найден, оставалось лишь выбрать подходящий момент и получить каждому свое. Но тут все планы пошли прахом из-за выскочки Эгиля Бранда. ― Когда все кончится, о великий Тор, я изопью в твою честь из черепов своих врагов, посвящая мою победу тебе! Он вскинул серые глаза к небу и, рассматривая молнии и вслушиваясь в раскаты грома среди шума дождя, Сморкала сделал глоток вина и превознес свой сосуд к небу во время очередного раската. А затем, допив содержимое, отправился в деревню. Все жители жались по своим домам, веря, что Тор не радуется, а гневается. А на улице же стояли наемные головорезы, добровольно вступившие в личный смертоносный отряд нового вождя Олуха. Сорок четыре викинга стояли в два ряда между которыми прошел Сморкала и, отдав честь, прикладывая зажатый кулак правой руки к сердцу, отправились вместе со своим вождем обратно в стены Большого Холла, где их правитель разъяснит обязанности каждого новоиспеченного подданного. Каждый сидел вокруг камина с кружкой вина или браги, медовухи или эля, кто что выбрал, Сморкала щедро угощал своих верных друзей. ― Итак, мои дорогие друзья, я пришел к выводу, что Олух, каким его знают все, должен отныне перестать существовать. Остров викингов, которыми правит вождь… Это звучит жалко. Эра викингов прошла. Наступает новая эпоха! Так почему же мне из вождя не стать королем? Мы с Вами превратим этот убогий остров в оплот повиновения и покорности, в свое непоколебимое королевство, и каждому из Вас достанется жирный кусок самого желанного пирога с начинкой из власти и силы. Если есть те, кто против того, чтобы возложить на меня корону, прошу, поднимитесь и выскажитесь прямо сейчас. Пару мгновений ожидания и переглядов и один из воинов решается подняться. У Сморкалы вместе с ним поднимается и бровь, он брезгливо натягивает улыбку и ждет. ― Выпьем же за Сморкалу, за новую эпоху и королевство, в котором каждый будет вознагражден! ― воскликнул он вместо того, чтобы высказаться против правления нового лидера. Остальные же вскочили и поддержали товарища, поднимая кружки и провозглашая Йоргенсона новым королем. Сморкала же, уже заранее зная, что ему дерзнуть не посмеют и пойдут прямиком за ним демонстративно снял с себя искореженный ударом молнии шлем и вбросил его в огонь, а сам на себя надел железную корону, осторожно и величественно устраиваясь на троне под одобрительные голоса своих воинов. Тем временем в Арвендпорте Астрид сидела на втором этаже и отвечала на письмо матери. Уже второе, доставленное Жуткой Жутью Иккинга. Вчитываясь в каждую строку, в каждое слово, она все больше боялась за Олух и друзей, оставленных там. Хельга писала ей, что многие не поддержали решение Сморкалы об изгнании, да и награде за живую или мертвую девушку, но смолчали, Сморкала усилил меры безопасности, сформировал свой личный отряд из сорока четырех безжалостных воинов, беспрекословно подчиняющихся ему и получающих от него жалование. Теперь у Астрид было смешанное чувство по поводу возвращения на Олух, да и своего доброго имени. От самокопания ее спас стук в дверь. Девушка спустилась вниз и открыла дверь промокшей Ингрид. ― Привет, впустишь? ― Здравствуй, конечно, проходи к камину. ― Астрид я хочу с тобой поговорить на очень важную тему и очень секретную. Ты сама понимаешь, я мало с кем говорю о том, что сделало нас чудовищами… ― Ингрид я не думаю что ты или Иккинг два монстра. Я так не считаю. ― Правда? ― Правда. ― Астрид улыбнулась, подав кружку теплого брусничного отвара. ― Иккинг так открыт с тобой, между вами все просто, я пришла спросить, что делать мне? ― В смысле? А! О! Ты об Эрете, я права? ― Он не отстанет, не отступит. ― И разве это плохо, что тебя любят несмотря ни на что? Ингрид, он принимает тебя с твоим даром. ― Астрид, дело не в нем, а во мне. Наручи не смогут сдержать все, что подвластно мне. Часть моей силы тоже просачивается сквозь них. Я могу подчинять драконов, проникать в их разум и сводить сума, не боюсь огня, надолго задерживаю дыхание, в то время, как обычный человек уже просто бы захлебнулся. Я стою не на одной ступени со своим братом, его контроль над силой повергает в восхищение, в то время как мой рождает лишь страх. Рано или поздно я сойду сума, избавлюсь от этих оков, и тогда наступит катастрофа. Процесс необратим. Поэтому прошу, поговори с ним, пока у тебя еще есть время, пусть уплывет. ― В каком смысле «пока есть время»? Внезапно раздался стук в дверь и из-за нее послышался голос Хэддока. Астрид все еще держа в голове последние мысли пошла открывать. ― Астрид, идем, нам нужно поговорить. ― Эгиль, я… Там ливень, может быть пройдешь? ― Нет, идем со мной прямо сейчас. Он схватил ее за руку и повел за собой прямиком в дождь, в то время как Ингрид осталась дождаться девушку в тепле. Эгиль был встревожен, серьезен, и был в маске, что сразу бросилось в глаза, ведь за последнее время он научился прекрасно обходиться и без нее. ― Что случилось? Не молчи! Он лишь изредка поглядывал на нее совершенно не выражая не единой эмоции, все пугало настолько, что Астрид боялась задавать ему лишние вопросы в дальнейшем. Так они молча прошли, прошагали, пробежали сквозь Туманные врата города и уже совсем скоро оказались на каменной площадке Драконьего берега. К тому времени дождь стал капать уже не так сильно и смягчился. Девушка недоумевая смотрела по сторонам. ― Смотри в море. ― без эмоций произнес Иккинг. Девушка обернулась к пристани. В море вдали виднелась полоса тумана, из которой медленно выплывал корабль. Герб на его парусах было сложно разглядеть, так что Хэддок дал ей небольшую подзорную трубу. На гербе гордо реял рунический знак бога Тора – символ острова Торгос. ― Это корабль с Торгоса! Меня, что нашли, это мои письма к матери меня выдали, да? Иккинг, прости меня, я не хотела. ― Тебя искали очень долго, но в первую очередь нашли меня. А там, под его напором я сорвался, сгоряча позволил приплыть сюда. Это корабль Альрика Норта, сбежавшего из дома в поисках невесты. Подзорная труба выскользнула из рук Астрид и, ударившись о каменный выступ, разлетелась на части. Сердце пропустило не один удар. Она застыла на месте, забыв, что может дышать или двигаться. Она слышала, как вены пульсируют в висках, но не понимала, что такой расклад мог выпасть именно ей. Когда она очнулась от шока, то поняла, что каким-то образом, будто бы в трансе она дошагала до пристани и корабль уже пришвартовался. Подняв глаза на палубу, она встретилась с тем, кто должен был стать ее мужем, и уже через пару секунд была крепко стиснута в его объятиях и поднята над землей. Осознавая, что самый дорогой, по ее мнению, человек сейчас рядом, она обняла его и уткнулась носом в плече. Полными слез глазами, не скрывая смесь эмоций, она огляделась по сторонам и увидела, что Эгиль Бранд с тоской смотрит на нее, а после, отведя взгляд, раздает приказы своим людям, дабы обеспечить безопасность Арвендпорта. Хофферсон все это видит, но Альрик неустанно осыпает ее вопросами, поцелуями и вновь теми же объятиями. Когда до Норта дошло, что Астрид не была осведомлена о его прибытии, то он, прижимая ее к себе посмотрел в сторону Бранда, скрестившего руки. Эгиль лишь улыбнулся ему украдкой, а затем между ними приземлился черный дракон, унесший Хэддока к площадке наверху. ― Альрик, как? Как? ― Тише, дорогая Астрид, главное - я тебя нашел. Пусть меня упорно и пытались не подпускать к этому городу, но ради тебя я нашел способ. Если ты не против, я заберу тебя отсюда прямо сейчас. ― В каком смысле заберешь? Куда? На твой остров, где ждет вождь, признавший меня виновной? ― Астрид, мне жаль, что так все вышло, но ты там будешь в безопасности, клянусь, а став моей женой, получишь неприкосновенность, тебя никто не посмеет обвинить или судить. Тебе тут не место. Тут драконы, как можно жить среди этих существ. Если сейчас сядешь на корабль, то уплывем домой в безопасное место. Девушка отвернулась и посмотрела на Иккинга, который раздавал поручения и отправлял наездников делать их работу. ― Давай я хотя бы попрощаюсь, здесь я завела много друзей, думаю, что они вправе проститься со мной в нормальной обстановке. ― она все еще смотрела на Иккинга, что не осталось незамеченным для Норта. ― Хорошо, тогда вечером с отливом я тебя отсюда увезу, а пока, может, ты познакомишь меня с городом и своими друзьями поближе, я столько времени упустил. Надо было плыть тогда с тобой, а я… ― Альрик, ― она взяла его за руку, ― все хорошо, обо мне позаботились друзья. Остаток времени девушка показывала жениху Арвендпорт, все пытаясь высмотреть Иккинга, но того не было рядом. Потом прогулялись возле озера, где Альрик восхитился красотой здешней природы, а заодно и городом. В конце их маленького путешествия по городу, Ингрид позвала этих двух в крепость, чтобы поужинать. За столом собрались все, кто помог Астрид скрыться: Бранды, Эрет, Торрвин. После пары рассказов о побеге и слов друзей Хофферсон об их приключениях, Бранд неожиданно поднялся и решил выйти проветриться, на нем все еще была маска. Она уже не сработала бы, если бы Иккинг не подышал свежим сырым воздухом от дождя, который все еще продолжал слабо капать и орошать землю. ― Почему ты не там? ― спросил он, не оборачиваясь, когда почувствовал присутствие девушки за спиной. ― Подумала, что тебе не хорошо, решила убедиться в обратном. Ты в порядке? ― Лучше не бывает. Просто действие трав смывает дождь, маска не такая уже и защита. А ты? Сама в порядке? ― Ну, я не обижаюсь на то, что ты не сказал мне об Ингрид, я не злюсь на тебя за то, что смолчал про Альрика. ― Ах, вот оно в чем дело. ― Иккинг, мы ведь с тобой все еще друзья верно? ― она произнесла это так, будто бы вместо ответа, что все как всегда, она желала услышать что-то совершенно иное. ― Конечно, мы всегда будем друзьями, даже когда ты выйдешь за этого нервозного чудака, ― он, шутя, посмеялся и приобнял девушку, ― все будет хорошо, ты всегда можешь вернуться в Арвендпорт, здесь тебе будут рады в любом случае. ― А я буду… буду рада, буду рада видеть тебя у себя на… ― Свадьбе? ― Да, прости, что-то язык заплетается. ― Не мокни, иди внутрь, еще пара минут и я вернусь, ― сказал он, отправляя ее внутрь, а глаза его вновь принялись гореть адским зеленым пламенем. Когда он пришел в норму, то рядом с ним стоял Альрик и молча наблюдал за его реакцией. ― Я хочу извиниться за грубость, просто она весь мой мир, понимаешь? ― Думаю, что да. ― Тогда прими вместе с моими извинениями и это, ― он протянул расписной бурдюк Хэддоку и улыбнулся, ― это вино я берег для особого случая, так что я думаю, оно тебе пригодится именно сейчас. Мы сейчас уже уплывем, а тебя я прошу, выпей за ее счастье. ― Обязательно. Хэддок остался стоять в одиночестве. Через полчаса все друзья собрались проводить Астрид. Команда, находившаяся на корабле, была готова к отплытию. Иккинг вместе со своим драконом и Хофферсон стояли на каменной площадке у Туманных Врат. Девушка сняла с себя красную ленту и, обмотав ее пару раз у запястья Бранда завязала в узел. ― Это тебе на память обо мне и всем, что мы пережили. Я буду скучать, ― блондинка обняла его крепко, и на глазах появились слезы. ― Будь счастлива, Астрид Хофферсон… Девушка прошла к Альрику и взяла его за руку, тот же кивнул Бранду в знак дружбы и признательности, и они стали спускаться вниз к кораблю. Когда уже у трапа к Хофферсон подошла Ингрид, дождь стал лить с большей силой и времени на прощание было слишком мало. ― Мы так и не договорили, но твои мысли я поняла, я попробую. ― Правда? ― Правда, Хофферсон, правда. Вот, возьми это, откроешь, когда приплывешь на Торгос, я надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы. Девушки еще раз обнялись и разошлись каждый в свою сторону. Дочь Хельги Хофферсон стояла на мокрой от дождя палубе до самого конца и пыталась разглядеть за стеной дождя. Беззубика там не было, в грозу и дождь ему было запрещено летать, ведь элерон мог повредиться, а он и без того нуждался в ремонте. Поэтому Бранд в одиночестве с подарком от Альрика стоял у самого края. Маски на нем не было. Глаза его были без единого огонька. Просто человек. Просто мужчина, на глазах которого рушится его мир. Он сделал пару глотков, как и обещал, ведь это было в ее честь. Потом еще один, и он с комом в горле наблюдал как корабль, отплывший с ней, скоро навсегда исчезнет в тумане. Ему в тот момент было очень плохо. Девушка, стоявшая на палубе, уже не сдерживала слез, прижимая тубус к груди и прощаясь с Арвендпортом. Затем ее попросили пройти в каюту Норта вместе с Торрвином, без которого выбраться из тумана было бы нереально. Путь он указал и посадил дракона на нос корабля как компас. Сам Альрик остался на палубе в окружении четырех своих друзей, с которыми он с детства привык попадать в передряги. Хамфри помог ему сбежать от отца, а вот трое других искали Астрид уже очень давно. ― Мои верные друзья, Патар, Флоки, Сигурд, благодаря тому, что вы уже обшарили большую часть портов и деревень мы нашли мою прекрасную невесту в целости и сохранности. И теперь она вернется туда, где ей самое место. ― Готфри передумал отдавать ее Сморкале? ― удивился Патар. ― Готфри здесь на вторых ролях, у нас с Йоргенсоном было свое соглашение. Если я найду ее первым, то она останется жива и станет моей женой. Тогда с Торгоса ее никто не выпустит и все получат то, чего так упорно добивались. В любом другом случае, она давно была бы мертва. ― Ты хотел получить девчонку, всего-то? ― рассмеялся Флоки и его друзья подхватили это. Норт лишь коварно улыбнулся и оперся о мачту. ― Он был в свое время более дальновидным и заключил выгодную сделку со Сморкалой. Теперь благодаря их соглашению, старший брат не получит трон Торгоса, Виктор просто будет мертв. ― Хамфри похлопал Альрика по плечу и спустился в трюм. ― Я хотел отравить его, чтобы финал этой истории имел жирную точку. Но! Я решил, что сперва нужно убрать с дороги его… Альрик достал подзорную трубу и навел ее на то место, где сейчас стоял Эгиль Бранд. Тому в этот момент уже стало плохо. Иккинг едва держался на ногах, внутри все горело, кожа была бледна. Руки его дрожали и дергались непроизвольно. Он упал на колени, и его мышцы свела адская боль. Глаза его загорелись желтым нечеловеческим пламенем, он стал кричать что-то на драконьем, но голос так ослаб, что его рык, превратился в клокотание и тихий рев. Голова стала тяжелой, он попытался дотянуться до маски, думая, что это драконья ломка, но когда прикоснулся к лицу, то понял, что оно в крови, хлещущей из носа ручьем. Затем его короткий взгляд упал на проклятый бурдюк, и он, шипя от боли, засмеялся. Он улыбался окровавленной улыбкой, пытался подняться на ноги, но не выходило. Ингрид стало плохо, и она схватилась за голову. Ее чутье обострилось. Когда стало ясно, что ее брат мучается в страшной агонии, то она немедля взяла всех, кто был рядом с собой и побежала по ступеням вверх. Иккинг уже просто лежал в луже. Его глаза были устремлены в небо. Предсмертные хрипы вырывались из его груди. Отчетливый крик Ингрид, подбежавшей к нему и ее лицо над собой, он видел уже смутно. Всхрипывая и указывая пальцем на бурдюк, он попытался дотянуться до сестры. ― Кто это сделал с тобой? Иккинг, братик не уходи, не оставляй меня одну, я не справлюсь! У меня никого нет! Рядом с Ингрид сел Эрет и приподнял верхнюю часть тела друга, чтобы ему было удобнее говорить. Рукой он поддерживал шею Хэддока, чтобы ему было удобнее. ― Ингрид сделай… это для меня… ― его глаза засветились желтым, а зеленые огромные глаза его сестры озарила синяя вспышка. Проникая в его мысли, Ингрид увидела, как проносятся все моменты жизни ее брата перед ней, и как он просит ее в последний раз передумать. Когда все заканчивается, ослабший шатен берет ее за руку и после направляет к Эрету. Тот, недоумевая, берет дрожащую ладонь девушки, запачканную кровью, и не успевает сказать и слова, как со страшным хрипом вырывается последний вздох Иккинга, и его голова опрокидывается назад. В тот момент корабль Альрика скрылся в белой пелене, и тот с облегчением улыбнулся своему триумфу. Дождь все лил и лил. Эрет пытался оттащить девушку от тела, в то время как наполненный болью крик Ингрид перешел в драконий рев, громкий, оглушительный, который услышал каждый дракон в Арвендпорте. Когда рядом с телом Эгиля появился Беззубик, он, тормоша носом, попытался разбудить своего друга, но ничего не выходило. Потухшие открытые глаза Иккинга Хэддока смотрели в непроглядное серое небо.