Я жду тебя

      Я просыпаюсь. Точнее вяло открываю глаза. Веки натужно скрежещут средневековыми пудовыми воротами, а ресницы кажутся пятисотлетними секвойями, сросшимися друг с другом. Голову как будто обручем сдавило. Слышу шарканье шагов, звуки соприкосновения чего-то стеклянного друг с другом, различные побулькивания и позвякивания. Слабость во всем теле такая, что шевелиться не представляется возможным. Даже, кажется, повернуть голову, чтобы рассмотреть источник звуков сил нет. Но, любопытство, которое родилось вперед меня, позволяет совершить титаническое усилие и уронить голову вбок. Вижу какого-то странного человека, сутулого, в белом одеянии, с жиденькими седыми волосами, колтунами упокоившимися на сгорбленных плечах.       Составляю последние воспоминания в ряд. Я же хотел покончить с собой. Вот дурак. Что же со мной творится-то? Чего ж меня все заносит то в одну, то в другую сторону? Кто-то наверное нашел меня, когда я был уже без сознания, не дал закончить начатое в полубезумии самоубийство. Сейчас я очень этому рад, хотя даже на то, чтобы испытывать эту эмоцию уходят все силы организма.       Человек не замечает, что за ним наблюдают, он очень увлечен своим занятием. Не обращает внимания и на то, что дверь тихонько открывается, и в неё осторожно проходит все тот же, осточертевший мне, двуликий. Узнаю его сразу, со слабым стоном закрываю глаза, но поздно. Он уже увидел, что я не сплю. Как Лорд подлетел ко мне я не засек, но проигнорировать горячую ладонь, взявшую мою, не смог. Пришлось снова со скрипом разлепить веки. Он приподнял мое лицо в ладонях, и заглянул в глаза. Как всегда преданный, обеспокоенный взгляд. Вид у него не из лучших. Кажется его бледное лицо посерело, глаза покраснели. Наверное не спал долго. Передо мной все плывет, и сосредотачиваться на разглядывании изменений в его облике долго не могу, и прикрываю глаза. — Прости меня, Илиан. — его голос надтреснутый, хриплый. — Я не должен был… не имел права… — он запинается начиная фразы, не может слов подобрать.       Это что-то новенькое. Всегда выхолощено идеальный Повелитель сейчас выглядит жалко. Мало в нем осталось величия, едва можно угадать, что оно вообще раньше имелось в наличии. — У…й… ди. — буквы застревают в горле, песком ссыпаясь по одной. — Да, Илиан. Да, – он гладит мое лицо, поправляет лезущие в глаза волосы, на которые мне сейчас, если честно, плевать. – Ты выздоровеешь, и я отпущу тебя. Отпущу. – и уже шепотом, обняв меня и гладя по волосам. – Ты отправишься на свою Землю, все будет как раньше. Все будет хорошо. Все будет, как ты захочешь.       Мысли ворочаются с трудом, нетесанными валунами передавливая нейроны. Он всё прижимает меня к себе, как всегда игнорируя мою просьбу. Я уже даже почти привык. До меня не сразу доходит смысл сказанных слов.       Бог ты мой! Неужели дождался? Неужто, удалость пробить непрошибаемое существо? Насладиться тем, что добился желаемого, у меня тоже получается хиленько. Может чем-то накачали? Я всё ещё лежу, прикрыв веки, и слышу, как что-то с хрустальным звуком падает на каменный пол. Может лекарь увлеченный своими манипуляциями что-то разбил? Глаза приходится открыть. Я снова встречаюсь с лицом Си’Летта, и по нему катится слеза. Он плачет! Он и это тоже умеет?! Ничего себе. Лениво всё же удивляюсь. Но ещё больше мне приходится удивиться, когда слеза, скатившись по щеке и блеснув в воздухе, приземляется на пол. И отчетливо слышен мелодичный звон. Ну все, уже галлюцинации слуховые начались. Моему мозгу, наверное, показалось, что переживаний пока хватит, и я провалился в болезненный сон. ***       Очнувшись вновь, оглядел комнату в которой находился. Все белое вокруг, никаких признаков дизайнерского вмешательства. Довольно унылая обстановочка. Единственная деталь, нарушающая белизну помещения – Натаниэль. Волк, видимо, не покидал палату, скорее всего, долго сидел возле кровати и сейчас устав, уснул. Голова его покоилась на моем бедре, одна рука перекинута через ноги обнимая их, другая же пальцами изящно переплетена с моей. Безмятежное выражение лица, исчезла вечная морщинка недовольства между бровей. Сейчас он кажется таким уязвимым. Никогда не видел, как он спит. И сейчас зрелище такое заманчивое. Сколько уже времени прошло, а привыкнуть все никак не удается. Хотя он, конечно, порядочный гад, но все-таки... Послушные черные волосы так ярко контрастируют с кипельно белым пододеяльником, рассыпавшись, и немного закрыв лицо. Сил поприбавилось, по крайней мере движения не приносят столько дискомфорта. Интересно, сколько я спал? Не удержался, и свободной рукой убрал прядь закрывающую красивое лицо. Она мягкая, шелковая, от моего прикосновения заиграла бликами в закатном солнце. Кожа гладкая. И уже не сопротивляясь желанию, я провел кончиками пальцев по виску. Ресницы дрогнули, извечная морщинка вернулась на место, пальцы сжали плененную руку немного сильнее и Натаниэль открыл глаза. Я незаметно вернул свободную конечность, которая только что своевольно гладила Лорда, на положенное место, и просто наблюдал. — Илиан. — Си’Летт встревоженно быстро поднял голову.       Снова он, прежний. Жаль, что в бодрствующем состоянии не сохраняет фарфорово-хрупкую безмятежность. И почему спрашивается мне жаль? — Как ты себя чувствуешь?       Вопрос остался без ответа, потому что при его движении с кровати посыпались прозрачные камни. Теперь я могу разглядеть, что их довольно много. И на пододеяльнике, и в волосах Си’Летта, и как мне кажется, на полу тоже достаточно. — Что это? — изумленно спрашиваю, взяв один камешек.       Это те же самые бриллианты, которые у меня оставались на подушке и на ковре каждую ночь пребывания в замке, только сейчас их значительно больше. — Это… — Повелитель медлил, а на лице отразилось смятение или смущение. Что?! Смущение?! Это та самая эмоция, которая с Си’Леттом совершенно не вяжется. – Это слезы. Кхм… мои. – он опустил голову, одновременно небрежно смахивая их с постельного белья. – Я постоянно забываю, что мои слабости материализуются. Досадно… — Ты что приходил ко мне каждую ночь? Тогда, в самом начале. – я с открытым ртом от удивления. — Неужели ты нашел их? – он, вскидывает брови, как будто застукан с поличным. — Тебя не учили, что вопросом на вопрос отвечать невежливо, Повелитель? — Приходил. — и он, отпустив мою руку, отклоняется на спинку стула. — Это что получается, двуликие плачут драгоценными камнями?       Я в шоке если честно. Вот бы мне так повезло! Плохое настроение у тебя, поревел минут пять, и месяц можно себе ни в чем не отказывать. — Нет. Не все. Только некоторые Высшие. Дед всегда говорил, что это подарок Стругейса. Побить бы его за такие подарки!       Да, по всей видимости, он моего мнения по отношению к драгоценностям не разделяет. — Почему ты плакал ночами у моей кровати? – понимаю, что вопрос довольно глупый, когда уже произнес.       Натаниэль задумался. Я заметил легкий румянец на лице. С каждым днем я видел все больше мелких черт Повелителя, которые заставляли про себя улыбаться, и вот еще одна. Почему не обращал внимания на то, как они приятны? Так интересно открывать новые грани его характера. Так необычно встречаться с его недоумением, а в замешательстве сейчас он просто восхитителен. Си’Летт глубоко вздохнул, заправил прядь волос за ухо, и начал: — Это правда может быть непонятно? — пауза, и взгляд мне в глаза. Я молчу. Зачем отвечать? Мне просто интересна эта ситуация, его поведение и реакции. Он ведь продолжит. — Я… я не был готов к твоему отказу. Всё вместе: и то, что ты не маг, что ты человек, что не принял меня, было довольно сложно перенести. Я приходил ночью пока ты спал, и смотрел на тебя. От безысходности, наверное, эмоции рвались наружу. Если честно, не помню. Я ведь не скала, и безупречной выдержкой похвастаться не могу. Дед всегда упрекал меня в излишней романтичности. Для меня это всё слишком. – в его глазах отразилась неподдельная глубокая грусть. – Я сдался, Илиан. Все методы испробованы, заклинания прочитаны, печати поставлены. Больше нет смысла мучить тебя и себя, пора закончить бессмысленный фарс. Прав был дед, когда сказал, что ключа не найти. Не нашел. — Си’Летт отпустил мою руку и поднялся. — Отдыхай, когда поправишься, я открою портал. Через шесть дней. И время будет подходящее, и ты сил наберешься. Больше не побеспокою.       Зашелестев шелковыми одеждами, сломленный Повелитель вышел из палаты. ***       Дни тянулись мучительно долго. К концу пятого, я уже успел передумать всё, что можно. Конечно, много спал, поначалу. Позже слабость начала проходить. Наверное, просто много крови потерял. Седой плешивый мужичок появлялся несколько раз в день, и чем-то меня кормил-поил. Калети забегала, только была грустной все время, а вот Си’Летт не объявился ни разу. Я уже успел на него и обидеться, и разозлиться, и упрекнуть сто раз, что забыл обо мне, и устыдиться столько же раз, что хотел его увидеть. Что ему теперь и извращенный секс со мной не к надобности?! Неужели я этого жду? Жуть какая. Кажется, скучаю по нему. Вот черт! С чего бы мне о нем вздыхать?! Ни хрена подобного! Я не педик. И всякие двуликие черноволосые Повелители меня ни капельки не интересуют!..       Хотя, кому я вру? Интересуют. Именно меня. Именно Повелитель. Ну почему же он не приходит?       На пятый день, окончательно поняв, что валяться больше не могу, оповестил лекаря, имени которого так и не удосужился узнать, что пойду прогуляться по «больнице». Мужичонка просиял. Сообщил, что мне очень полезно подвигаться. Если полезно, почему не сказал? Я-то думал мне лежать надо. И к середине пятого дня отправился изучать место, в котором нахожусь. ***       Оказалось, что это отдельное крыло замка. Выход из него только один, и меня туда не пустили. Поэтому, пошастав недолго, я вернулся в свою палату. День закончился довольно скучно. А завтра уже состоится отправка домой. Улегся на постель, и замечтался. Пустился представлять, как встречусь с мамой, увижу своих друзей. В ролях пытался воспроизвести диалоги. Но почему-то они не вспыхивали яркими и эмоциональными красками. Выходили только механические картинки с дежурными фразами, и фальшивыми улыбками. Никак не получалось вообразить собственную радость после долгой разлуки. А интересно, сколько времени прошло на Земле? Может, всего пара дней пролетела, и они еще даже испугаться толком не успели? Может и меньше? Почему-то о несоответствии течения времени до этого не думал. Может, мама не успела даже начать беспокоиться? А если я окажусь в том же самом метро, в то же самое время, и моего исчезновения в принципе никто не заметит? Получается, что всё произошедшее здесь вообще не будет считаться произошедшим? А как же Си’Летт? Калети? Да даже дед Фарикопус с внучкой! Я не смогу рассказать о своих приключениях никому. Да и не поверят, а то и в психушку упекут. Со временем забуду всё, и сам уже буду думать, что мне это привиделось, приснилось, или больное воображение нарисовало. И я понял в этот момент довольно страшную вещь: мне не хочется забывать Натаниэля, да и вообще весь этот странный мир. Может, лучше было бы остаться здесь?       Но желание это слишком неуверенное и запоздалое. Я так долго яростно добивался, чтобы Си’Летт от меня отвалил, и отправил обратно, так был ослеплен идеей, что меня здесь удерживают насильно, что не смог разглядеть больше ничего. Так больно жалил его словами, и поступками. Хотя! Он тоже хорош. Мог бы и поискать ко мне подход! Черт возьми, какой подход?! Я что девица красная, чтобы ко мне подходы искать. Ааа!!! От противоречивых рассуждений, перебивающих друг друга, голова уже разрывается. ***       Всю ночь проворочался, так и не смог уснуть. И к утру на несвежую голову, принял решение, от своих слов не отказываться, чтобы не выглядеть полнейшим дураком. Сказал: «Хочу домой!» — значит хочу. И хватит всё время сомневаться. А Си’Летт, скотина эта, слишком много мне гадостей сделал. Одни сексуальные извращения только каких затрат моей психике стоили! Все! К черту, к лешему. Домой! — Илиан, ты не спишь? – слышу голосок Калети.       Вот блин, даже не заметил как она вошла. Приподнимаюсь на кровати. — Нет, не сплю. – откидываю одеяло и поднимаюсь, в подтверждение своих слов, всё равно в одежде. Так вчера и не разделся. — Сегодня вечером, когда взойдет вторая луна, Повелитель отправит тебя домой. — огромные глазенки на мокром месте. — Давай этот день проведем с тобой? Поиграем. Повелитель разрешил. — и она невесело улыбнулась.       Учитывая, что последние три недели Си'Летт не давал нам много времени на общение, предложение было вполне понятным. Она почему-то записала меня в закадычные друзья, чему я, в принципе, был очень рад. И сейчас понял, что провести последний день с ней, очень хорошая затея. — Конечно, давай! — стараюсь держаться бодрячком, хотя мне тоже как-то противоестественно тоскливо.       Ощущение неизбежности сквозит во всех словах и жестах. Калети расспрашивала о Земле, уже в который раз. И я рассказывал ей "наши" забавные истории, безобидные анекдоты из категории детских. Она смеялась, но смех не казался перезвоном колокольчиков, как раньше. Может просто накручиваю себя. Все же ребенок привязался. Расставаться грустно — это нормально.       Мы кушали, гуляли вместе по внутреннему двору Зеленого Замка. Я со странностью отметил, что лавочка, на которой часто сидел, как-будто тянет к себе, с грустью, и безнадежностью, не веря в успех компании. Однажды почти поддался желанию снова приземлиться на нее, но вспомнив последнюю выходку Си'Летта, передумал, и кинул на ни в чем неповинный каменный предмет злобный взгляд.       Калети показала много мест замка, где раньше я не бывал. Даже затащила на кухню, и познакомила напоследок с кухарками, которых, по-видимому считала родными. А может они действительно родственники, не знаю. Но попадались на пути и места, где я раньше пересекался с Великим Лордом. От этих мест почему-то странно щемит в груди, словно воздуха не хватает. Но ощущение слишком тихое и ненавязчивое, от него легко отмахнуться. А когда под боком не замолкающее "радио" в лице маленькой девчонки, это сделать совсем просто.       День пролетел незаметно, Калети развлекала всеми возможными способами, и я даже устал от неуемного напора, но в целом был доволен. А когда солнца неумолимо клонились к закату, отвертеться от мыслей о предстоящем событии стало совсем невозможно.       Как все будет происходить? Интересно, это больно? Сколько времени уйдет на транспортировку? Надо у кого-нибудь спросить, да вот только беда — не знаю у кого.       Калети оставила меня в комнате, когда уже стемнело. Понимаю, что время пришло. Девчонка прибежала обратно довольно быстро, и поникшим голосом сообщила: — Повелитель сказал, что все готово. Пойдем? — Конечно! — мой ликующий возглас получился довольно кислым, как, в общем-то и вся атмосфера вокруг.       Калети за день растеряла остатки жизнерадостности и бредет впереди, понурив голову. Охранников мне уже давно не полагается. Мы идем вдвоем под гулкими сводами безлюдного здания. Все вокруг кажется тоскливым и холодным, даже каким-то умирающим. Плетемся довольно долго. Опять анфилады, коридоры. Они меня совершенно не интересуют. Почему настроение такое паршивое? Я что действительно так сильно привязался к этому замку? А может не к замку, а к существу здесь обитающему?       Мы неумолимо приближаемся к месту, где состоится отправка домой. Калети распахивает очередную дверь проходя в зал, похожий на остальные. Поднимаю взгляд, и встречаюсь с глазами Си’Летта. Неожиданно. Он уже ждет нас? Калети робко говорит: "Прощай!" — и закрывает двери, оставаясь по другую сторону.       Он выглядит неважно. Осунулся и похудел. Взгляд потух. Ведь всего несколько дней прошло? Как он так быстро? Может его собственное «сумасшествие» доканало? Черты лица заострились, кожа уже не лучится, и кажется даже что волосы не бликуют. Хотя, может просто освещение подкачало. Или воображение разыгралось. Как же долго я его не видел. — Ты готов, Илиан? – в голосе нет эмоций, только усталость. И теперь понимаю, что раньше отголоски эмоций в нем присутствовали, теперь же — пустота.       Разглядываю его, как и много раз до этого. Длинные ресницы, глубокий взгляд, бледные губы. Так и не целовался с ним ни разу. Было всё, а поцелуя и не случилось. Мысль о том, что хочу поцеловать мужика успешно минует сознание, потому что придуманная причина кажется рассудку достаточно веской: ведь для волков поцелуй может произойти только по взаимной любви. Много легенд с ним связано. Пусть он переступит эту черту, сам ведь твердил, что я его судьба, и все такое. Это не такой уж и дорогой подарок, для Истинной Пары. Быстрее понимания абсурдности подобных мыслей, у меня вырывается просьба, больше похожая на приказ: — Поцелуй меня, прежде чем уйду.       В его глазах холод. Он брезгливо обнажает клыки. — Поцелуй — это священно. Ты знаешь. Я не хочу растрачивать себя впустую. — он надменно отворачивается, но вижу, что это всего лишь маска. Повелитель сломлен. Я научился понимать его выражения лица слишком хорошо, чтобы так легко обмануться. Просто теперь он не хочет окончательно растоптать свою гордость. Посмотрим кто упрямее. — Ты же говорил, что я — Истинная пара. Значит, кроме меня тебе в принципе целовать никого не положено! Ты вытворял со мной всё, что вздумается. Довел меня до попытки самоубийства. Я, думаю, достоин того, чтобы ты выполнил одну мою просьбу. – открыто манипулирую, и он понимает это.       Мне хочется, чтобы он подчинился мне. Поцелуй – это действие, которым я могу убить всех зайцев сразу: потешить свою гордыню, успокоить злобу и обиду на него, восстановить поруганную честь, или хотя бы попытаться, и заодно удовлетворить любопытство. Тихо радуюсь внутри, когда он произносит: — Как пожелаешь, Илиан. — его голос бесцветный.       Я злорадно ликую. Да! Это моя маленькая месть! Перед тем как вернуться домой, выжму его досуха, за всё, что он со мной сделал.       Он тягуче долго приближается. Склоняется надо мной. Вижу в глазах нежелание. Он, сопротивляясь сам себе, тянется к моему лицу, приподнимая за подбородок. Черт возьми! Зачем я попросил?! Но отступать вроде как уже поздно. Медленно, слишком медленно. Губы соприкасаются. Он осторожным языком углубляется внутрь моего рта. Неумело, ведь это его первый поцелуй. Я же нетерпеливо глажу языком его клыки, понимая что, оказывается, давно хотел это сделать. Главная его ценность, средоточие его магической силы, теперь помечено мной. Так тебе! Хоть я всего лишь человек, и в магии ничего не понимаю, я доказал что сильнее, сломал его! Пусть не совсем честным способом.       Но, что-то неуловимо меняется. Его губы приятные, от них не хочется отрываться. Чтобы он не отстранился, я хватаю его за предплечья. Он морщит нос, и меня задевает то, что я насильно заставил его поцеловать себя. Цепляет до глубины души. Ведь он не хотел… Почему-то этот факт разрастается в голове, и занимает все мысли. Как может быть, что он не хотел?! Он должен хотеть меня. Только меня!       С бешеной силой понимаю, что он невероятно притягательный, но я одновременно боюсь и не хочу дожидаться момента, когда он отстранится. От беспричинной обиды, кусаю его за нижнюю губу, и сам резко отталкиваю от себя. Он прикрывает мой безобидный укус ладонью, проводит по нему пальцами, после изучает их взглядом. А со мной происходит что-то очень странное. Голову сначала сдавливает прессом, а после мир взрывается миллионами ярких точек, они разлетаются с бешеной скоростью, потом замедляются, в неторопливом порядке вставая каждая на своё место. Внутри как будто расхлопнулась новая вселенная. Чувствую то, чего никогда раньше не чувствовал. Мир вокруг исказился, дополнился, расширился и углубился. Параллельно с привычной реальностью вижу прозрачные потоки наполняющие пространство. Одни плавно текут мимо, другие же, вихрями, соединяют меня и Натаниэля напротив. Его кожа слабо мерцает в полумраке, кажется, что искры отражаются и освещают его лицо. Как много оттенков, не замечаемых мною ранее. Вокруг него потоки становятся тоньше, изящнее, и приобретают оттенки неясного травянисто-зеленого света. Причудливые многогранные нити полукругами расходятся, замыкаясь в центре, подобно цветку лотоса. Может мне всё это чудится?       Вдыхаю божественный аромат его кожи, он манит и завораживает, пьянит и оживляет. Невыносимо находиться от него так далеко. Хочется чувствовать его каждой молекулой своего естества. Дышать им, жить им. Быть с ним, снаружи и внутри срастаясь с его запахом, с его существом. Слиться в единое целое и пропитать им себя. Хочется заполнить им всего себя.       Молчу, в застывшей позе, ошарашенный ворвавшимися открытиями, долго разглядываю его лицо. Как будто вижу впервые. Я говорил, что он красив? Эти слова не подходят для описания. Он божественно прекрасен, он — совершенство во всех отношениях, никогда и ничто в жизни не сравнится с ним. И нужно как можно быстрее стереть это мучительное выражение с исхудавшего лица. Я заторможено поднимаю руку, пропускаю длинные искристые волосы между пальцами, в них запутывается лунный свет. Провожу по тонкой фарфоровой коже, спускаюсь к шее, трепетно чувствую, как напряженно пульсирует сонная артерия. Бесценная жизнь рядом со мной. Наклоняюсь ближе и вдыхаю полной грудью аромат, исходящий от него и воздух кажется живым в легких, щекочет альвеолы, разнося Его частички по венам. До дрожи боюсь разрушить призрачное мгновение, и потерять главную драгоценность, которую только что обрёл. Чувствую, что он ошарашенно наблюдает за резкими переменами во мне, но противиться им не могу. Гордость, предубеждения, власть, всё становится неважным. Вечность, бесконечная вселенная сосредоточена в создании находящемся напротив.       Заглядываю в его глаза, чувствую как потоки, соединяющие нас, приобретают форму от прямого контакта взглядов. Если выражаться топорно, то они похожи на связующий канал. Эти слова слишком невыразительные и бесцветные для описания, но других подобрать не получается. Поддаюсь влиянию контакта и меня напрочь сносит шквал его эмоций. В сознание врываются боль и отчаяние, мешаются с растоптанной надеждой. Горькое бремя неразделенных чувств трепещет натянутой струной. Любовь ослабевающим обезумевшим зверем бросается на глухую стену непонимания, разбиваясь в кровь, выбившись из сил. Разворошенный костер безысходного гнева обдает жаром неподконтрольного пламени. Я задыхаюсь от силы этих переживаний. Закрываю глаза, не могу вытерпеть такого накала. Контакт прерывается и образы ослабевают. — Как… — слова даются мне с трудом. – Как ты живешь с этим? – я не могу облечь переживаемое в слова. Они кажутся куцыми и недостаточными. – Ты же… — останавливаю ладонь на его груди ближе всего к сердцу, — Ты же погибаешь без меня. А я… — нетерпеливо обхватываю его лицо ладонями. И в этот момент понимаю: если бы я ушёл, вернулся на Землю, он бы умер, и он принял свою участь, чтобы сделать счастливым меня. — А я — такой дурак.       Обнимаю его плечи, боже, он такой хрупкий и нежный, мой Великий Лорд, моё бесценное сокровище. Всем телом ощущаю, что разлука с ним убьет меня. Мне не нужна родная планета, если там нет его. Да что там планета! Мне жизнь без него не нужна. Прижимаю к себе изо всех сил. От этого зависит всё, боюсь только одного, что он исчезнет и существование потеряет всякий смысл. — Никогда, слышишь, никогда я не оставлю тебя. — безумным горячим шепотом ласкаю его кожу. — Илиан… — он дрожит в моих руках, его хриплый голос еле слышен. – Ты – моя жизнь. – его руки обвивают мой торс. Исходящие от меня мощные светящиеся потоки переплетаются с изумрудными нитями его ослабевшей жизненной энергии, питая и оживляя их, и я ощущаю блаженство соединения. — Я так долго ждал тебя.       Кажется, он понимает без слов, что произошло, в отличие от меня. Я не могу заставить себя разжать руки, чтобы заглянуть ещё раз в его глаза. Хочу разделить, забрать, стереть те страдания, которыми одарил его сполна. Как мог не понимать, что кроется под ликом Повелителя? Почему не почувствовал? Какой же я толстокожий ублюдок. — В тебе сейчас живой магии больше чем во всём Скрейле, вместе взятом. — вкрадчиво шепчет он. — Ты более могущественный маг, чем я, Илиан. — облегченно улыбается. — Дед прав, ты можешь разнести мир на куски. — Получается это и есть «ключ»? — не верящим голосом спрашиваю его. — Да, это… и есть… «ключ». — прерывисто шепчет он. — Всё оказалось так просто и недоступно одновременно. А я всю голову сломал…       Он льнет ко мне снова. Ненасытно гладит бедра, спину, проводит по волосам. — Скажи что это правда, Илиан. – полузадушено выдыхает мне в шею. – Повтори, что останешься со мной. — Я люблю тебя, мой Великий Лорд. Я разделю с тобой престол, вечность, и всё что имею, прими мой дар. — вспоминаю и повторяю обрывки самых первых его слов обращенных ко мне.       Как же я понимаю его сейчас. Выхватываю из памяти картину, где он, на коленях, в тишине малахитового зала, отдал мне себя. Отдал всего без остатка, в нечеловеческом желании соединиться со мной — со своей Истинной Парой. Теперь это не просто слова, в них так много сакрального смысла, таинства и страсти. В них сокрыта бесконечная вереница упоительных дней и осуществившихся желаний.       С его ресниц падают слёзы, рассыпаясь по каменному полу звоном алмазов и отражая лунный свет. Он обнимает меня руками, вплетается нитями ауры, согревает и привязывает меня к себе всей доступной ему магией. И прекраснее этого ощущения нет ничего на свете.