Великое прошлое

- Так значит, ты теперь часть Ванечки? – Гардарика схватила прусса за пухлую щеку( а Брагинский всегда намекал – жрать надо меньше!), и легонько потрепала ее. Гилберт расплылся в улыбке. - Я смотрю, ты уже успел надоесть своим по самое «ни хочу», - слегка раздраженно сказал Иван, недовольный тем, что Гардарика возиться с каким-то Гилом. Ведь тут стоит ОН, не менее родной и не менее щекастый! - Да ну их, - отмахнулся Гилберт, подсаживаясь поближе к Руси-Матушке, - Они там качаются, бегают, прыгают, а я и так красивый! Правда, мама? Можно я буду звать тебя мамой? - Конечно можно, ты ведь теперь один из нас! – Гардарика мягко улыбнулась, а Ваня у нее за спиной от неожиданности сломал кран. Он удрученно посмотрел на обломки, и быстренько засунул их под диван – дабы удержаться от соблазна засунуть один из них кое-какому пруссу в глаз. Беларусь, нахмурившись, прошептала: « Гилберт, не умничай, а то женюсь на тебе!». Пруссия подавился, посинел, но от Гардарики не отлип. Иван мысленно исполнил ему благодарственную серенаду и достал из кармана аккуратно сложенное свидетельство о браке. Пустое. Не зря же он ждал такого удобного случая уже полтора года! - Ваня, а ты с Гилбертом хорошо ладишь? – Гардарика, видимо, не понимала, во что вляпалась. Хитрый альбинос уже успел построить планы не только по возвращению себе статуса страны, но и по захвату мира. И главной его фигурой во всех этих планах была Русь-Матушка. - Ты даже не представляешь, как, - Россия снова извлек на свет Божий поломанный кран, и многообещающе покачал им. Пруссия, тотчас разгадавший все коварные мыслишки русского, втихаря показал последнему язык и положил голову Гардарике на плечо. Женщина расплылась в улыбке, поглаживая голову новоиспеченного ребенка, а Россия зловеще хрустнул пальцами. Впервые Америка обрадовался, что родственником ему приходится этот чаефил, а не Иван. - Ванечка, а как вы с Оленькой и Наташенькой? Хорошо ли ладите, или опять собачитесь? – Пруссия захихикал, и тут ему в лоб прилетел объемистый вентиль. Россия поспешно отвел глаза, делая вид, что он вообще тут мимо проходил. - Конечно, матушка, у нас все просто замечательно, - Ольга улыбнулась, при этом не глядя на Брагинского. Ваня, чтобы и с ней не встречаться глазами, запрокинул голову и принялся считать трещины в штукатурке. Беларусь не менее сосредоточенно разглядывала дырочки в паркете. - Ха-ха, замечательно? Это ты называешь «замечательно? В таком случае, мы с Англией питаем друг к другу наисильнейшую привязанность и необыкновенно крепкие братские узы! – Артур сделал звонкий фейспалм, и поклялся жизнью своей королевы: если ему еще хоть раз достанется воспитанник, он приложит максимум усилий, дабы вколотить хоть что-то в тупую черепушку оного. – Не верьте ей, Гардарика, мэм! Россия до такой степени ее запугал, что она не знает, что несет! Она бедная и ущемленная! Она… - Но тут предусмотрительный Франция, который не то что бы очень, но все же хотел лицезреть Америку в нормальном, а не расчлененном состоянии, поспешно заткнул Альфреду рот. Гардарика удивленно подняла брови. Потом нахмурилась. Пруссия, почувствовав приближающуюся грозу, моментально продал родину и полез теперь уже обниматься к Древней Германии, но был отправлен своими же братьями далеко и надолго. Русь-Матушка тем временем повернулась к своим стушевавшемся детям, поднялась на ноги и грозно взглянула на них. Температура в комнате упала градусов на десять. - Иван, это правда? – Голос Гардарики был похож на февральскую метель. Такой же холодный и такой же пронзительный. Америка нахмурился: ему было непривычно видеть растерянного русского, не знающего, что ответить. Обычно, когда Иван попадал в неловкую ситуацию, его язык становился острым, как бритва. Русский шутил, огрызался, подкалывал, словом, в обиду себя не давал. А сейчас Иван молчал, как рыба. - Да, - наконец тяжело выдохнул Брагинский, - Это правда. Отчасти. Китай широко распахнул глаза. По его твердому мнению, виноваты тут были почти все, кроме самого России. Он не торопил сестрицу с долгом. Он собирал средства на помощь ей. Он действительно хотел ей помочь. Но при этом он спокойно признал свою вину, даже не попытавшись оправдаться или показаться в глазах матери лучше, чем он есть. - Вот видите! – ликующе воскликнул Америка, укусив Францию за палец и снова подарив себе свободу слова, - Иван уже не такой, каким вы его знали! Он стал жестоким тираном, безжалостным диктатором! Он силой заставил подчинятся себе страны, и он почти восемьдесят лет заставлял их выполнять свои прихоти! Он чертов коммунист! Совершенно, просто совершенно не понимает, что хотят люди! Он отобрал у Украины Крым, а у меня хочет отобрать Аляску! И Курилы он Японии не отдает! И еще он… - Иван. Брагинский. Это. Правда? - еще более холодно спросила Гардарика. Россия кивнул. Сейчас они были до безумия похожи: высокие, светловолосые, с холодным огнем в аметистовых глазах. Их лица оставались непроницаемы, но все присутствующие знали: сейчас в славянах борются два самых страшных для человека или страны чувства. Их молчаливый спор длился довольно долго. Страны уже устали молчать: слишком уж напряжена была обстановка. Наконец Гардарика тяжело вздохнула, опустила глаза и с болью в голосе сказала: - Мне казалось, что я воспитала тебя правильно, но, видимо, я оши… - Да, я действительно тиран и деспот, - перебил Гардарику Россия, - Возможно, я действительно заслуживаю наказания. Но я сделал все возможное, чтобы моя страна процветала. И прошу заметить, что в этом довольно-таки преуспел. Россия самая большая, самая могущественная и непобедимая страна. Моя политика не идеальна, но направлена только на улучшение страны. И даже если мне придется ради этого пожертвовать отношениями с сестрой, я уверен, что она поймет и простит меня. Я сам волен решать, что нужно для моего народа. И никто, слышите, никто не посмеет меня упрекать в моих действиях. Ни Евросоюз, ни Америка, и уже прости, но ни ты, мама. Снова воцарилась тишина, но на этот раз русские уже улыбались. Атмосфера отчужденности и холода растворилась в потеплевших лиловых глазах. Что-то произошло между ними, что-то такое, что никто не смог уловить. Гардарика слегка неуверенно шагнула к сыну, потрепала его по волосам( до которых с трудом достала), и прошептала: - Ты так вырос. Я знала, что не ошиблась в тебе. Страны облегченно хмыкнули, все, кроме Америки. Сегодня такой светлый день, и не стоило омрачать его плохими мыслями. Древняя Германия, почувствовавший, что настал нужный момент, только собрался сказать своим потомкам что-нибудь торжественное и воодушевляющее, но тут наткнул взглядом на рыдающего Пруссию. - Господи, Ваня, а ты ведь прав! – захлебывался слезами и соплями Гилберт, - Никто и никогда не посмеет меня упрекать в моих действиях! Все, решено – простите меня, друзья мои, - становлюсь ИМПЕРИЕЙ! Русские, не выдержав, рассмеялись, а Иван только вздохнул, проклиная свое давнее решение принять Пруссию в состав России. Немецкая часть родственников Гилберта тоже была поражена его умственными способностями( а точнее, их полным отсутствием), и выразила свое восхищение дружным тройным подзатыльником. - Куда собрался, любитель пернатых?! – рявкнул Древний Германия, краснея за своего потомка, - Почему в твоей тупой голове, птах-кудах недоделанный, всегда рождаются такие дебильные идеи?! - А это у него наследственное, - невозмутимо сказал Рим, заставив своих сыновей ехидненько захихикать, - У тебя тоже порой появлялись такие планы, от которых хотелось залезть на самую высокую ель и не слезать с нее до тех пор, пока твоя головешка не проветриться! - Это ты сейчас про тот момент, когда Империя решил попробовать пересечь Мировой Океан на лодке? Откуда мы его потом выловили? – Гардирика на мгновение оторвалась от прически Ивана, больше похожей на воронье гнездо, и весело сверкнула глазами. - У твоих берегов, Русь, - буркнул Империя, красный как рак и плавящийся под удивленными взглядами немцев, - И между прочим, нет тут ничего смешного! У тебя, Рим, вообще считалось, что сросшиеся брови – это признак сексуальности! - А что тут такого? Между прочим, я сам так ходил. - Слушай, Артур, а может, ты потомок Рима? - Закройся, виносос, раздражаешь! - Деда, а может, мне тоже отрастить брови, как у тебя? - Не надо!!! – хором закричали обе Германии. Австрия ощутил странное де жа вю. Страны засмеялись, глядя на прыгающего вокруг Империи прусса, который с криками « Вот видишь, кто виноват во всех моих проблемах?!» тыкал своего предка пальцем. Не веселился только Америка. - Эй, вы сейчас серьезно, да? Вам действительно нет до этого никакого дела?! – неожиданно слегка истерично крикнул Альфред, - Я только что сказал то, что у каждого, понимаете, у каждого из вас на уме! Вы же все ненавидите Россию, но сейчас обернули все в шутку! Почему вы боитесь сказать ему все в лицо?! Он же ничего не сделает, он тюфяк и алкоголик! Он стал совершенно бесполезным, и если вы боитесь преподать ему урок, это сделаю я, потому что я не тру… Внезапно все лампочка мигнула, и на миг в комнату повисла мгла. Японии показалось, что мимо него пронеслось что-то очень холодное и острое, как катана. В следующий миг включился свет. Гардарики на месте не было. Зато матово сверкающее, смертельно завораживающее и слегка покрытое ржавчиной лезвие косы было. И упиралось оно прямо в шею Америке, который внезапно почему-то побледнел и начал задыхаться. Гардарика, держа свою тяжеленную косу, нависала над Америкой как страшное проклятье. Ее улыбка, казалось, должно было стать последним, что Альфред увидел бы в своей жизни. Америка пискнул, и отступил назад на пару шагов. Гардирика следовала за ним. Альфред неожиданно споткнулся, сел, но лезвие все равно заставило держаться его неестественно прямо. Страны задержали дыхание. Двое товарищей Матушки-Руси нахмурились и поудобнее перехватили свои оружия. Они, в случае чего, готовы были остановить взбешенную славянку. Остальные воплощения с каким-то холодным интересом наблюдали за происходящим, и только Англия слегка нервно заламывал пальцы. -Знаешь, дружок. – Тихо начала Гардарика, - Я никак не могу понять, почему еще Земля носит такого, как ты. Но я с радостью помогу ей избавиться от тебя. Ты меня дико раздражаешь, но бороться с тобой предстоит Ванечке, а не мне. Однако, когда я узнаю, что он размазал тебя по стенке и твой флаг стал алым из-за собственной крови, я поздравлю его. Я хочу увидеть страх и отчаяние на твоем лице, хочу увидеть, как ты приползешь с молитвой к своему братику. И если ты хоть пальцем тронешь Ванечку, Оленьку, Наташу или Гилберта, я лично насажу тебя на кол или снесу твою пустую башку этим ржавым клинком и буду наблюдать за твоими мучениями до тех пор, пока твое тело в последний раз не содрогнется в предсмертной судороге. Тебе все ясно?! Америка затравлено кивнул, сглотнул, и принялся мотать головой со скоростью света. Русь улыбнулась, опустила косу, погладила по голове чуть не описавшегося Джонса и сказала: - Вот и умничка. А затем снова подошла к своим потомкам, которые, казалось, даже не заметили произошедшего. Древний Германия сглотнул, передернулся, а потом прошептал на ухо Людвигу: - Теперь ты понимаешь, почему я не пытался ее захватить? Рим согласно кивнул и перекрестился. Гилберт, все это время о чем-то думавший, наконец поднял голову и победно взглянул на братьев. Те одарили его менее радушными взглядами, и по мордашке Гила поняли: это говнюк что-то затеял. - Что ты лыбишься, чучело? – недовольно спросил Крауц, мысленно представляя очередную попытку прусса захватить мир. - Да ниче, братцы. Хотя какая вы мне теперь братцы, ха-ха! Великий Я теперь же…- Тут «Берти» коварно захихикал, вызывая еще большее подозрение у его младших братьев. - Сознавайся, что ты придумал? Только учти, что обычно ВСЕ твои идеи заканчиваются дружными звиздюлями от России. - В это раз не закончатся, я уверен, - пробормотал Пруссия, вставая в позу Монтгомери Бернса из Симпсонов, - В это раз всё-ё будет по другому, я вам обещаю. - И как же? – хмыкнул Родерих, осознавая, что вот-вот начнется шоу. - Увидишь… - сверкнул глазами прусс, а затем, развернувшись на каблуках, кинулся к русскому семейству, - Эй, Россия, слышал?! Даже Гардарика признала меня твоей частью, так что тебе теперь не отвертеться! Я един с тобой, смирись! Поэтому выдели мне пару лишних городов, или захвати их! А то мне че-то тесно в одном Калининграде! - Я убью тебя, лодочник… - весело сказал Россия, и в Пруссию прилетел первый обломок крана. Но целеустремленный Гилберт поднялся на ноги и вновь повис на русском. - Хрен тебе! Матушка, он меня обижает! – наябедничал «Берти». - Ваня, не трогай Гила! – вскользь кинула Гардарика, не переставая рассматривать вместе с Украиной платье Беларуси. - Да кто его трогает, он сам лезет! И вообще, ты первый начал! – вторая деталька крана встретилась с головой «русского», но той уже было по барабану. - А ну иди сюда, предатель! – немцы попытались вернуть свое наказание на родину, но «наказание» уже поняло, где трава зеленее. - Помогите, товарищи! Убивают! А зелье в котле кипело и кипело, все уменьшаясь и уменьшаясь…