Ночь святого Георга

Ну и как всегда бывает при приближении значимых дат, время внезапно понеслось с катастрофической скоростью. Брайан и сам не заметил, как прошло около трех недель его пребывания в одном лофте и одной постели с мелким и вздорным пацаном. Хотя, если честно, его мучили вовсе не проблемы, связанные с такой почти семейной жизнью с обычным человеком, напротив, Брайана беспокоило то, что никаких особых проблем он практически не испытывает! И вот этот потрясающий факт пугал вампира-одиночку по-настоящему. Этот блядский Джастин Тейлор ощущал себя полноправным хозяином не только роскошного лофта, который он методично заваливал своими носками и красками, но и самого Брайана Кинни. Он названивал Брайану во время важных совещаний, задавая дурацкие вопросы по самым неожиданным поводам, он врывался посреди рабочего дня в кабинет, утаскивая его на обед под одобрительные взгляды секретарши, а ночью, вдоволь нацеловавшись и натрахавшись, он нахально размещался прямо на груди Брайана, обвивая того горячими руками и утыкаясь пыхтящим носом в сгиб между плечом и шеей. Сам же Брайан получал во время занятий любовью с белобрысым засранцем такой мощный приток жизненной энергии, что вообще перестал смотреть в сторону каких-либо других сексуальных объектов. Хотя, например, пресловутый шевалье утверждал по этому поводу, что пятисотлетний вампир просто до ужаса боится скандалов и разборок со своим восемнадцатилетним вспыльчивым любовником. Но, разумеется, это не было правдой! Однако проверять утверждение на своей шкуре у Брайана не было никакого желания. В общем, Брайан сидел на рабочей встрече с заказчиками и, делая вид, что внимательно слушает спорящих оппонентов, думал о своих проблемах. Проблем, собственно, было две, не считая, конечно, самого Пророчества. Первая проблема заключалась в том, что клану вампиров никак не удавалось обнаружить в Питтсбурге враждебную силу в лице оборотней, но при этом сомнений в том, что она, безусловно, где-то поблизости, не было ни у кого. И это реально беспокоило и самого Брайана, и уже в третий раз появляющегося в зеркальном периметре Двана. Вторая же проблема была очень мелкая и незначительная, но, к изумлению Брайана, беспокоила она его ничуть не меньше первой. Дело было в том, что упрямый Джастин продолжал пару раз в неделю отплясывать в полуголом виде на барной стойке, скрупулезно относя заработанные деньги в бухгалтерию «Киннетика». И в этой ситуации Брайана дико бесило, что распаленная публика, прекрасно зная, чей именно бойфренд вертит упругой задницей у них перед глазами, массово тянула свои лапы к вожделенной пятой точке с энтузиазмом, достойным куда лучшего применения. Чувствуя, что рано или поздно всё это может закончиться некрасивой пьяной разборкой, Брайан решил, не откладывая в долгий ящик, поговорить об этой проблеме с самим ее виновником. К тому же, у него был еще один отличный аргумент против подобного рода работы — каждое утро после выступления Джастин был абсолютно не в состоянии подняться с кровати на ту самую учебу, ради которой все, собственно, и затевалось. А ненавидящему подобное отношение к делу Брайану приходилось собственноручно выкидывать его на лестницу, отдирая от себя намертво впившиеся цепкие конечности и швыряя вслед одежду и сумку с учебниками. Наконец, достойно завершив рабочий день подписанием очередного выгодного контракта, Брайан прибыл в свой лофт в надежде застать там Джастина и отговорить его от сегодняшних танцев на барной стойке. Но, к сожалению, этой робкой надежде не суждено было оправдаться. Нет, квартира, конечно, хранила следы недавнего пребывания в ней Джастина — например, на полу валялись очередные цветные тряпки и почему-то три кроссовка, а на дорогом стеклянном столе от Мис ван дер Роэ источала отвратительный аромат раскрытая коробка с остатками пиццы. Однако вместо Джастина Брайану пришлось довольствоваться обществом газообразного Лафара, мечтающего отхлебнуть запретного зелья и таки доесть эти несчастные куски итальянского теста. Брайан, переодеваясь в клубное, лениво пререкался со своим шутом, когда в брошенном на постель пиджаке тихо вякнул телефон. Посмотрев на вызов, он показал призраку кулак и встал перед зеркальным порталом. — Есть новости, — не делая попыток попасть в помещение, мрачно заявил приблизившийся к краю реальности Дван. — Он появился в Питтсбурге, причем сразу в сакральной точке. — Оборотень в «Вавилоне»?! — вздрогнул Брайан. — Или где-то рядом, мы видим только примерно... — Нет, я понимаю, конечно, что в артиллерии такая точность не нужна, но нельзя ли поконкретнее? — возмутился Брайан. — Как он хоть выглядит? — Непонятно. Оракул видит только сгусток враждебной энергии. Будь начеку! — И после этих слов зеркало опустело. Настроение было безнадежно испорчено. Даже Лафар больше не просил своего зелья и лишь молча клубился у входных дверей в ожидании, когда Брайан наконец-то приведет себя в порядок. Дорога до «Вавилона» тоже прошла в полном молчании. И только в самом клубе всё было по-прежнему — ярко мерцали разноцветные огни, громко играла вечная умца-умца, а полуголая толпа ритмично дергалась, заполняя собой лучший в Пенсильвании танцпол. Джастин, одетый в коротенькую золотую тогу и сверкающий лавровый венок, извивался на своем рабочем месте, запрокидывая светлую голову и облизывая пухлые губы, а куча его постоянных поклонников соревновалась в скорости засовывания купюр в нечто микроскопическое, исполняющее роль трусов. Брайан облокотился спиной о стойку бара и махнул порцию виски, после чего стал вглядываться в распаленное людское месиво, не упуская из виду и соблазнительную маленькую задницу танцующего фавна. Внезапно наметанный глаз выхватил из толпы смутно знакомую высокую фигуру. Это был виденный им несколько недель назад красивый, но слегка неприятный блондин. Тот медленно поворачивался вокруг своей оси, словно что-то выискивая, а столкнувшись взглядом с хозяином заведения, нахально улыбнулся и сделал несколько шагов назад. Брайан закрутил головой в поисках Лафара, начиная постепенно выходить из себя, как услышал слева от своего локтя легкое покашливание. Он скосил глаза и неожиданно понял, что в огромном бокале с цветным коктейлем и воткнутой туда соломинкой переливается и играет пузырьками вовсе не напиток. — Ты совсем уже охренел, шевалье! Не боишься, что кто-нибудь тебя по ошибке выпьет? — прошипел Брайан. — Неа. Это пусть враги наши боятся! Ты чего хотел? — булькнула субстанция. — Видишь того блондина? Давай, дуй за ним и узнай, кто он и чем дышит. Только незаметно. — Не волнуйся, оборотни привидений не чувствуют, они вообще идиоты какие-то с манией величия... — Быстрее! И пока шевалье пытался незаметно для пьяной публики покинуть свою емкость, Брайан, бросив бармену: «Пришлешь Тейлора после номера ко мне!» — пошел в свой кабинет, стараясь не заводиться в преддверии неприятного разговора. Джастин ворвался в кабинет весь потный и взбудораженный, впрочем, как и всегда после танцев, и, запрыгнув коленями на стол, сразу полез целоваться. Брайану очень хотелось ответить ему взаимностью, но он точно знал, что тогда дело закончится горячим сексом прямо на письменном столе, после чего все разговоры будут бессмысленны. Поэтому он откатился вместе с креслом назад и махнул рукой, указывая Джастину на стул. Тот с недовольной гримасой уселся и сложил на коленях руки, изображая пай-мальчика. — Джастин, послушай, — мягким голосом сказал Брайан. — Я знаю, ты очень хочешь как можно скорее погасить свой долг передо мной. Это, конечно, похвально, но, если честно, совершенно необязательно. Я вполне могу подождать, когда ты сможешь заработать эти деньги нормальным способом. Я, если ты не заметил, довольно богат... — Я заметил. Между прочим, я вообще практически не сомневаюсь, что ты гораздо богаче, чем все думают, — проявил внезапную прозорливость Джастин. — Знаешь, как в Твин Пиксе — «совы не то, чем они кажутся». — Блядь, Тейлор, ну какие, нахуй, совы?! — разозлился Брайан. — Короче, прекращай вертеть задницей на этой блядской стойке! Когда сможешь, тогда и отдашь мне эти проклятые деньги! Ясно? — Ясно. Только я не согласен с такой постановкой вопроса, — прозвучал твердый ответ. — Почему? — удивился Брайан. — Как бы тебе объяснить? Я ведь рос в обеспеченной семье, и даже когда отец меня выкинул на улицу, мне было, чем заплатить за первый семестр. Я деньги на мотоцикл копил, как раз пять тысяч долларов. Ну, кампус мне, как местному, не полагался, и мы стали снимать квартиру с Дафной. И вот тут-то деньги кончились. Я даже не сразу врубился — как это может быть? Понимаешь? — Продолжай, — кивнул Брайан. — Так вот, я стал хвататься за любую подработку, рисовал на улице, сидел с детьми, работал курьером, но денег хватало только на аренду и еду, а чем платить за учебу, я не представлял. И вот шел я как-то по Либерти, знаешь, дождь, ветер, а там, в конце улицы, малолетние хастлеры тусуются. Ты, конечно, в курсе. Я их раньше не замечал, типа, не моего они круга, а тут смотрю, а они такие же никому не нужные мальчишки, как и я. И вдруг какой-то Мерс тормозит, а там чувак, такой толстый, смотрит на меня и говорит — поехали, мол, я тебе, как свежатинке, штуку заплачу! Я, конечно, шарахнулся... — Я надеюсь! — болезненно сморщился Брайан. — Шарахнулся, а потом, знаешь, задумался, пошел и устроился танцевать в «Вавилон»! Потому что понял, что кроме себя самого, я никому не нужен, и рассчитывать надо только на свои силы. Вот ты говоришь: «не отдавай пока деньги», а если что-то переменится? — Например, что? — Ну, тебе кто-нибудь другой понравится... — Или тебе, — усмехнулся Брайан. — Или... или мне, — не стал спорить Джастин. — И тогда эти деньги выйдут на первый план, как тогда с отцом. А я этого не хочу. Потому что когда меняются свободные чувства — это одно, а когда это связано с деньгами — это совсем другое! — Джастин... — Извини, наш разговор окончен, как и мой перерыв. — И Джастин, легко поднявшись со стула, пошел к дверям. А Брайан откинулся на спинку кресла, не зная, плакать ему или смеяться. Только что мелкий пизденыш не позволил ему заплатить за свою учебу пять тысяч долларов... Пять тысяч! А между тем, совы, действительно, были не тем, чем они казались, и вампир по имени Гэйлорд давно владел примерно половиной своей многолетней тюрьмы под названием Питтсбург. И хотя продвинутые адвокатские схемы сложнейшей паутиной опутывали десятки городских зданий и предприятий, сходясь через денежные нити трастовых фондов и далеких островных оффшоров в одних единственных древних руках, сам по себе Брайан оставался в глазах общественности просто молодым и красивым владельцем успешного рекламного агентства и еще более успешного танцевального клуба. А уж припомнить все свои фамилии, профессии и многочисленные небольшие бизнесы, среди которых были рестораны, магазины, частные клиники и даже передвижной цирк, Брайан не смог бы ни за какие коврижки. Ведь быть по-настоящему богатым и знаменитым в ограниченном пространстве на протяжении неограниченного количества времени было равносильно самоубийству...