Неделимая империя

Всю ночь Артемисия провела на берегу моря. Она сидела на холодном песке, и вода лизала ей пальцы ног, не решаясь продвинуться выше. Артемисия видела, как вдали на промысел вышли рыбаки, и зачем-то вспомнила, что ее отец тоже ловил рыбу, которую они потом продавали на базаре. А мать из остатков варила самую вкусную уху. Ничего не заболело у Артемисии: она давно перемолола все страдания в муку, а тягостные воспоминания сожгла в огне яростных войн и пепел пустила по ветру. Прошлое осталось в прошлом, оно приходило иногда с тенями, но с ними и уходило, бессильное, с пустыми руками. Артемисия же огромными шагами шла к будущему. Корабли должны были появиться на исходе этого месяца: при попутном ветре, при милости Посейдона… Артемисия тряхнула головой и негромко засмеялась. Милость Посейдона? Разве ей она нужна? Или, может быть, она требуется Ксерксу? Артемисия уже знала, что почти все греческие боги находятся под пятой этой… Зены, провозгласившей себя Завоевателем. Но что она завоевала? Грецию? Ослабленную прежней войной и потерявшую больше половины своих детей? Артемисия навела справки – тут много времени не потребовалось. Шпион рассказал ей все, что знал, и Артемисия уверилась: Зена – никчемный противник, действующий из-под полы Ареса, а потому ей не приходится прикладывать много усилий, чтобы держать подданных в подчинении. Артемисия не знала других женщин-воительниц, кроме амазонок, но те по-прежнему жили вдалеке от масштабных распрей. Не из амазонок ли Зена? Хотя, зачем Аресу артемидины девки, ему что, своих не хватает? Море становилось светлее и теплее, солнце нехотя выползало из-за линии горизонта, задевало веки, и Артемисия встала, собираясь в свою палатку. – Командир! – подбежал к ней солдат. – Там люди! Артемисия вгляделась в указанном направлении и расправила плечи. Наконец-то. Хотя, вряд ли их лагерь заметили только сейчас. Скорее, только сейчас решили что-то с этим сделать. Велев солдатам отойти, Артемисия сама вышла навстречу невысокой белокурой женщине, жестом показавшей, что она безоружна. Артемисия ухмыльнулась. В этой стране все еще убивают послов? Варвары. – Мое имя Габриэль, – чуть склонила голову женщина, мгновенно узнав в Артемисии лидера. Два дюжих солдата смирно стояли у нее за спиной. Артемисия отметила открытые шлемы и минимум доспехов. Словно на прогулку вышли. Или такое сильное доверие? – Мне нет нужды знать твое имя, – отозвалась Артемисия, и Габриэль улыбнулась. – Должна же ты как-то меня называть. Артемисия хмыкнула, склонив голову. – Зачем пришла? – она подумала чуть и добавила: – Габриэль… Имя было странным, негреческим и не слишком удобно легло на язык. Артемисия подумала, что больше не станет его произносить. Габриэль посмотрела ей прямо в глаза, очень спокойно. – Ты на чужой территории. Полагаю, нет нужды напоминать об этом. Пришли ли вы с миром или готовитесь к войне? Артемисия обнажила зубы в широкой улыбке, в которой от смеха почти ничего не было. – Мой мир вам не понравится, – смутно отозвалась она. – А мою войну вы проиграете. Габриэль смотрела на нее по-прежнему спокойно, ничего не изменилось в ее поведении, когда она услышала ответ. Такие ли слова она ждала? Артемисия склонила голову к другому плечу. Габриэль явно была послана Зеной. Зена так мало дорожит ею? Или, напротив, считает, что никто ее не тронет? Мужчина, может быть, и не тронул бы. Даже Ксеркс отпустил бы ее обратно. Артемисия же стояла и думала, как славно было бы пустить кровь и смотреть, как она пятнает эти светлые волосы и затекает в рот, окрашивая губы и зубы. Красное на белом. Что-то горячее плеснуло внутри Артемисии, она судорожно сжала эфес меча, едва удержавшись от того, чтобы воплотить в жизнь свои фантазии. Перед глазами все плыло, вместо одной Габриэль теперь стояло две, и обе они терпеливо глядели на Артемисию, вызывая ненависть своим спокойствием. – Я предлагаю тебе уйти с земель Завоевателя, пока еще не поздно, – сказала Габриэль. Обе Габриэль – и Артемисия моргнула, силой сливая два образа в один. – Что еще ты можешь мне предложить? – прошипела она и скользнула вперед, так, чтобы не оставить ни единого вдоха между собой и греческим посланником. Артемисия ждала, что Габриэль отшатнется, тогда она придвинулась бы снова. И снова, если бы потребовалось. Столько раз, сколько заставило бы Габриэль занервничать. Но Габриэль не отшатнулась. Оказавшись у самых губ Артемисии, гречанка улыбнулась, чуть запрокидывая голову. – Что ты хочешь, чтобы уйти отсюда? Артемисия долго смотрела в зеленые глаза, бывшие столь близко. А потом засмеялась. Что она хотела? Свою семью. Но греческие боги не воскрешали любимых, по крайней мере – чужих. Отобрать у них что-то, что они считали своим, было невозможно, Артемисия прекрасно это знала. Однако если отобрать у них их самих… Ксеркс обещал Артемисии власть на этих землях. Воцарившись на Олимпе, подмяв под себя олимпийцев, он сделал бы Артемисию своей наместницей, и воля ее была бы безгранична. Что стоило бы имя Зены, что стоил бы ее титул тогда? Артемисия представила, как Зена ползет к ней на коленях, вымаливая свою жизнь, и облизнула внезапно пересохшие губы. Она не знала Зену, ни разу не видела ее, но мысль о сломленной противнице возбуждала. И где-то глубоко, под сердцем, зрела уверенность в том, что только Зена высится стеной между Артемисией и покоем. – Так что же ты хочешь? – повторила Габриэль, и Артемисия дрогнула, выныривая из своих грез. Солдаты замерли с обеих сторон, и ветер стих, будто подслушивая, когда Артемисия склонилась к Габриэль и прошептала ей на ухо, скользнув губами по мочке: – Голову Зены на острие копья.

* * * * *

Юноша потряс головой. – Почему они не могли договориться? – возмущенно спросил он. Старик пригладил бороду и свистнул отвлекшейся собаке. – Договориться о чем? Юноша нахмурился. – Поделить Грецию, – пояснил он. – И правили бы себе в разных частях. Старик усмехнулся. – Ты знаешь, почему у женщины должен быть только один муж? – спросил он внука. Тот пожал плечами, и старик продолжил: – А все потому, что однажды ночью они все равно передерутся за право обладать ею.