Неделимая империя

До рассвета оставалось совсем немного времени. Артемисия выпихнула на палубу Зену, по-прежнему голую, по-прежнему скованную. – Смотри! – завопила она нервно. – Смотри, как моя армия сейчас разметает твою по волнам! Это будет последний бой! Ее армия? Что сказал бы по этому поводу Ксеркс? Зена сплюнула кровью и прищурилась, чуть дрожа от утренней прохлады. Синяки на теле напоминали о себе при каждом движении, подсохшие порезы расходились, вновь выпуская наружу кровь. Артемисия любила ножи, как любила она и прижимать их острие к телу Зены и медленно вести его вверх или вниз, вспарывая кожу. Она всегда слизывала кровь, и Зена понимала, что таким образом Артемисия хочет себе еще немного силы. Артемисия пыталась склонить Зену на свою сторону. То обещала ей жизнь, то грозила смертью, то целовала лодыжки, то яростно кусала за плечи. Вся она была соткана из противоречий и огня, Зена так до конца и не смогла понять, откуда столько злого огня в такой тощей девчонке. Зена расправила плечи, позвенев цепями. Она видела корабли. Знала, что Габриэль где-то там. Знала, что Артемисии стоит только принюхаться: ветер дует в их сторону. Аид не подвел. Он никогда не подводил, просто не всегда соглашался сделать то, что у него просили. Как-никак – бог, имеет право отказать. У Зены не было привычки обижаться на него дольше положенного. Тем более, сейчас. Зена с удовлетворением проследила, как Артемисия дернула носом: раз, другой, третий. Ветер все еще дул в их сторону. – Что же видишь ты? – громко спросила Зена, когда молчаливые солдаты на греческих кораблях стали отчетливо видны. – О чем думаешь теперь? Смуглая кожа Артемисии побелела, пальцы крепче сжали рукоять меча. Зена просила у Аида армию, которая не испугается Ксеркса, персов и их хитрых обрядов. Какую армию мог ей предоставить бог мира мертвых? Артемисия застыла, словно статуя, и только глаза ее оставались живыми. Сталкивалась ли она раньше с таким противником? Впрочем, кому до этого было дело. – Они уже мертвы, – сказала Зена безжалостно, будто это не она вовсе оставалась в цепях. – Им не будет больно, когда они станут крушить твои корабли. Ветер явно донес до Артемисии слабый запах разлагающейся плоти. Артемисия ожила только тогда, когда первые корабли столкнулись бортами, и мертвецы, безмолвные и безудержные, саранчой посыпались на чужие палубы, сметая собой врага. Зена знала, что кричат лишь персы. Она слышала крики боли и ужаса, видела, как разлетаются в стороны ошметки плоти и кости, как мертвые раздирают солдат на множество мелких кусков. Артемисия взвыла и, выхватив из ножен второй меч, бросилась на Зену. Но Зена была готова на этот раз. Цепи были тяжелыми и обрушились на правую руку Артемисии со всей возможной силой. Зайдясь в крике, Артемисия повалилась на колени, и Зена, воспользовавшись моментом, подхватила меч, кидаясь в атаку. Она и так была тяжелее и медленнее, а цепи еще больше мешали. Однако Артемисия, сбитая с толку новой греческой армией, приходящая в себя от удара, тоже действовала не быстро. Довольно долго они скрещивали мечи, пока Зена не почувствовала, что начинает уставать. Иногда она посматривала в сторону кораблей, и ей казалось, что греки побеждают. Тогда это придавало ей сил, пусть и ненадолго. Наконец, Артемисия оступилась. Запнулась случайно или пыталась провести какой-то маневр – Зена не знала и не хотела выяснять. Она всего лишь приставила острие меча к горлу противницы и срывающимся от усталости голосом сказала: – Сдавайся. За спиной Артемисии всходило солнце. Если бы Зена подняла глаза, она увидела бы новый день и новую жизнь, которые были обещаны ей богами. Куда смотрела Артемисия? Взгляд ее был направлен за Зену, в ночь, еще не разбавленную солнечными лучами; в ночь, в которой безраздельно властвовала смерть. Зена получила ответ за секунду до того, как всадила клинок в живот Артемисии. Артемисия проиграла. Сделав упор на игру, она забыла, что для честности правила должны быть приняты обеими сторонами. И что в противном случае оппонент может применять какие угодно приемы. Зена не была нечестной. И, возможно, именно поэтому она и выиграла. Выдернув меч из Артемисии, позволив той кулем с костями и мясом свалиться на палубу, Зена подняла голову и тяжело огляделась. Почти никого не осталось. Из живых. Мертвые беспорядочно стояли на кораблях и не шевелились. Враг повержен – их задача выполнена. Зена резко выдохнула, тщательно моргая, когда ей показалось, что она увидела в той толпе бледное и спокойное лицо Ареса, но мысль эта была тут же отброшена. Боги уходят в свою вечность. Никто не ждет их в вечности человеческой. Грузно переваливающийся на волнах греческий корабль подплыл к борту корабля Артемисии, и Габриэль устало подняла руку, приветствуя Зену. Зена молча кивнула и, примерившись, с трудом перепрыгнула к ней: цепи по-прежнему никуда не желали деваться. Едва не поскользнувшись на обильно разлитой крови, Зена удержалась за плечо Габриэль и несильно сжала его. – Я не думала, что ты отважишься встать рядом с ними, – Зена кивнула в сторону неподвижных мертвецов, которым явно было все равно, говорят о них или нет. Тишина ласкала слух, разливалась волнами под днищем корабля, целовала раны, снимала усталость. Враг был повержен, тишина не замечала, что резвится в недавнем Аду. – Я люблю тебя, – сказала Габриэль, и капля крови сползла у нее по виску. – Неужели ты забыла? Зена запрокинула голову и захохотала. Смех ее понесся эхом над тихими кораблями, на палубах которых вповалку лежали мертвецы – свои и чужие. Они с Габриэль стояли посреди кладбища, ноги их увязали в скользких кишках и разлитой крови. Вода в море побурела, и пара дохлых рыбин покачивалась на волнах кверху брюхом. Над мертвецами уже кружил Танатос, серпом отсекая души от тел. Настоящее царство смерти. Царство покоя. Такое славное место, чтобы говорить о любви. – Да, – сказала Зена. – Я тоже тебя люблю.