Они говорят...

      Вения густо мажет тени на кисть и растушёвывает их по моим векам. Краска сыпется и оседает цветной пылью под глазами. Прикрываю глаза, опуская ресницы. - Естественность! В этот раз нужна естественность! – Цинна в бешенстве. – Всё убрать!       Благодарю бога за то, что у меня такой понимающий стилист – не хочу всего этого: яркого, безвкусного, такого капитолийского. Девушка вздыхает и приступает к поискам бутылька с жидкостью, которая уничтожит все следы этой пошлости. - Прикрой глаза, - она делает жест пальцами, изображая хлопающие ресницы.       С удовольствием! Погружаюсь в темноту, которая является моим личным пространством, пусть только в моей голове. Мокрый ватный диск скользит по моим векам, а через пару минут вновь чувствую лёгкое прикосновение кисточки. Даю себе время расслабиться. Наверное, впервые после того, как очутилась в Капитолии. Живая.       Вения молчит, даёт мне время на воспоминания.       Сон не идёт в голову, я просто не могу позволить себе такую роскошь. Ещё вчера я билась в истерике перед палатой Пита, вчера Хеймитч оттаскивал меня от двери, которая нас разделяла с союзником. И вот завтра первое интервью Победителей у Цезаря. Завтра я увижу его.       Стыдно за себя такую, стыдно за свои действия, за поступки. Я не должна была целовать Пита, но должна была вытащить его с Арены всеми способами. На войне все средства хороши. Слабо верится, что Сноу поверил в нашу игру, поэтому нужно продолжать легенду. Ради нас.       Не могу разобраться в себе: что я чувствую по отношению к Мелларку? Нам не дают видеться, я даже не знаю, всё ли у него в порядке… Радует лишь большая цифровая афиша прямо напротив моего номера в Центре реабилитации: мы с Питом смотрим на зрителей, улыбаемся. «Сегодня удача на их стороне!» - гласит заставка рекламного шоу Цезаря. Значит, Пит будет там присутствовать. Точно помню, что не фотографировалась с таким гримом как на афише, но ведь это Капитолий – место, где без тебя снимут фильм с тобой в главной роли; город цифровых технологий.       Прислоняюсь лбом к прохладному стеклу, вглядываясь в изображение Пита. Он улыбается мне, прямо сейчас. Его глаза горят надеждой, он уверен, что впереди только лучшее… Как же не хочется рушить твоё счастье, Пит…       До сих пор слабо верится, что парень действительно питает ко мне тёплые чувства… Точнее, какие-то особенные чувства. Он очень хороший актёр, это подтвердит любой, кто знает Пита – в жизни это совсем не тот парень, что блещет остроумием с экрана, спорит с Цезарем и улыбается девушкам в зале. Где-то в глубине души, я надеюсь, что Мелларк всего лишь играл. Как и я… Мне сейчас точно не до любви.       Прикрываю глаза, слух улавливает шуршание за дверью. Странно, кому я могу понадобиться в такое позднее время? Эффи свято верит, что я десятый сон вижу, а Хеймитч, скорее всего, спит рядом с бутылкой в гостиной. - Китнисс? – тихий шёпот вынуждает меня подойти ближе. – Ты здесь?       Это Пит. Медлю, но всё же открываю дверь – нет смысла оттягивать нашу первую встречу после Арены. - Что ты здесь делаешь? Если кто-нибудь узнает… - Не узнает, - парень проскальзывает внутрь.       Он стоит прямо напротив меня. На нём пижамные штаны и белая майка. Ни одного шрама, синяка или пореза. Вспоминаю, каким я видела Пита последний раз, и не верю, что это один и тот же парень. - А тебя подлатали… - не могу оторвать взгляда от его губ.       Эти губы целовали меня впервые там на Арене, эти губы не раз воровали мой воздух, эти губы… Отвожу взгляд – я не люблю Пита, мы чужие друг другу люди. - Я скучал,- Пит снова шепчет. - Я приходила, но меня не впустили…       Зачем я оправдываюсь? Меня тянуло магнитом к его палате, я готова была ночевать под дверью, но ментор упрямо тащил меня в мою комнату, утирая слёзы. Я плакала?       Рука тянется к его ладони, перехватывая длинные пальцы. Пит крепко сжимает костяшками мою кисть, до боли, но это сладкая боль – если есть сила, значит, он восстановился, он в порядке. Тяну парня на кровать, и мы садимся на одеяло. Понимаю, что должна что-то сказать, но я не могу собраться с мыслями. О чём говорить? Пит сидит рядом и ждёт, когда я скажу хоть что-нибудь. Открываю рот, но понимаю, что так ничего и не придумала… Из меня никудышный оратор. - Не надо, Китнисс…       Пит улыбается, глядя прямо мне в глаза. Почему-то кажется, что сейчас он засмеётся, скажет, чтобы я не переживала – он меня не любит. Невероятное чувство спокойствия накрывает меня с головой. Он тоже играл. Кажется, об этом кричит каждое его действие – взгляд, улыбка, крепкое пожатие моей руки.       Мы друзья. Всего лишь напарники! Улыбаюсь в ответ, улыбка растягивается от уха до уха. Не нужно будет ничего объяснять: Пит сам не знает, как сказать мне, что не любил на самом деле. Не знаю, как вытеснить эту радость из груди, кажется, она затягивает меня изнутри. Несмело тянусь к Питу, парень прижимает меня к своей груди. Скорее бы домой. Представляю, как увижу близких, увижу Гейла… Пит тянет меня на себя, прижимается щекой к моей щеке. Вздрагиваю – словно электрический разряд между нами. Пит смыкает свои руки на моей пояснице, прижимает к себе. Я не чувствовала такого облегчения с того момента, как мою кандидатуру добровольца негласно утвердили на Жатве – Прим была спасена.       Пит отпускает меня, пытается поймать мой взгляд. Теперь я ничего не боюсь, не стесняюсь. Смело поднимаю голову, сейчас я увижу его довольное выражение лица. Меня словно окатывают ведром ледяной воды – в его глазах далеко не дружба. - Я люблю тебя, Китнисс.       Он говорит это лично мне. Не на камеру, не для Капитолия, не для победы. Неужели мне показалось?       Я не могу ничего сказать в ответ. - Я тебя не тороплю, я всё понимаю. – Пит не выпускает моей руки. – Я самый счастливый в Панеме – ты рядом.       Ощущение, что меня парализовало – я не могу пошевелиться. Это была не игра, он правда любит. Пит притягивает меня к себе, берёт моё лицо в ладони. Сейчас он меня поцелует. Его губы словно крылья бабочки щекочут мои. Сердце бьётся бешено – это никогда не закончится. Я сижу и жду момента, когда Пит уйдёт, чтобы дать волю эмоциям. - Если Хеймитч узнает, что я всё-таки сбежал, мне не спрятаться, - парень улыбается. – Давай никому не скажем, что я приходил? Завтра нужно будет сделать вид, что мы видимся впервые после Арены… - Хорошо, - немного грубо перебиваю. - Спокойной ночи, - Пит стоит в дверях. - Спокойной ночи. Я падаю на кровать, стоит только закрыться двери. Я ненавижу саму себя.       Вения говорит, что я могу открыть глаза. Поднимаю ресницы, вглядываясь в своё отражение в зеркале. На меня смотрит обычная девушка. Я ничем не отличаюсь от Мадж, например, или Делли. Цинна будет доволен. Вспоминаю события прошлой ночи. Я не понимаю саму себя.       Выхожу из гримёрной, кулисы скрывают сцену, на которой блещет Цезарь своими речами. - Итак! Встречайте, Дамы и Господа! Несчастные Влюблённые из дистрикта Двенадцать!       Кулисы расходятся, я стою перед огромным залом, который скандирует моё имя. Вглядываюсь в эти лица. - А вот и он! Парень, ради которого стоит пожертвовать многим, верно, Китнисс? – ведущий подмигивает мне.       Пит идёт ко мне с противоположной стороны сцены. Он любит меня, а я не могу ответить взаимностью.

***

— Ты знала, чего он от тебя ждет, верно? — Я молча кусаю губы. — Да? — Пит бросает мою руку, и я делаю шаг, словно потеряв равновесие. — Все было только ради Игр. Все, что ты делала. — Не все, — говорю я, крепко сжимая в руке букетик цветов. — Не все? А сколько? Нет, неважно. Вопрос в том: останется ли что-то, когда мы вернемся домой? — Я не знаю. Я совсем запуталась, и чем ближе мы подъезжаем, тем хуже, — говорю я.       Пит ждет, что я скажу что-то еще, ждет объяснений, а у меня их нет. — Ну, когда разберешься, дай знать. — Его голос пронизан болью.       Мой слух восстановился лучше некуда: несмотря на шум локомотива, я ясно слышу каждый шаг Пита, идущего назад к поезду. Возвращаюсь в вагон и я, но Пит уже скрылся в своем купе. На следующее утро мы тоже не встречаемся. Он выходит, только когда поезд подъезжает к Дистрикту-12, и холодно кивает в знак приветствия.