Hanashi

- Нишимура Тоору, вы обвиняетесь в тяжком преступлении. Разложение личностей в размере шестнадцати тысяч. Суд приговаривает вас к пожизненному изгнанию со сцены, и трем годам ежедневных общественных работ, - тяжелый деревянный молоток стучит по подставке, разнося удары по залу. Я смотрю на судью, от него исходит безразличие, он не знает чего лишает меня. Хочется кричать и бить по столу кулаками, отстаивая свою правоту, но мой рот запаян, руки в цепких кандалах, а по бокам критики, такие же безразличные, как и все вокруг. Присяжные дружно кивают бескостными шеями, выкрикивая: - Виновен! Виновен! - так синхронно. Оборачиваюсь назад, на скамье среди безликих существ сидит Дай. Смотрит на меня, пожимает плечами и невинно улыбается, будто он не участвовал в том же, что и я. Обнимает за плечи свою длинноволосую копию, улыбающуюся также зеркально. Невозможно наблюдать за его безразличием. - Ну, что ты мычишь, Кё, скажи что-нибудь в свое оправдание, не стой столбом! - они говорили по очереди, очень странно, раньше не замечал такого за ним. Внутри будто сдох один я. Обида скручивала внутренности спиралью - от Дая, родного Дайске, подлого предательства не ждал. И это все, что он может сказать мне на прощание? Уже подозреваю кого они возьмут на мое место, на которое я убил пол жизни. - Уведите его, - приказывает судья. Меня подхватывают под локти жилистые руки, уводят в пустоту. Я пытаюсь закричать, ведь это несправедливо, пытаюсь вырваться, но это невозможно. На секунду замолкаю, прислушиваясь к голосу из зала. Все тот же судья сухо, но громко произносит, так что слова разносятся гулким эхом: - Ниикура Каору, вы обвиняетесь в тяжком преступлении... Слова тонут в бесчисленном количестве резиновых подошв. Я закрываю глаза. Отчаяние рвется вместе с моими губами, диким криком в бесконечно темный потолок.