Hanashi

Тихая студия с наглухо задвинутыми шторами. Каору задержался, не замечая часов, говорящих о глубокой ночи. Гитара, как всегда, удобно лежала в руках, позволяя мягким пальцам скользить по струнам. Они как заведенные выводили повторяющиеся аккорды. Одни и те же. Снова и снова. Плечи выли от усталости, поясница ныла, а шея просто отваливалась. Потертая кепка навязчиво сползала на глаза вместе с отросшими волосами, не давая сосредоточиться на рождающейся мелодии. Браслет на левой руке раздражающе сползал на похудевшем запястье. От быстрых движений поднялась температура или же в комнате стало гораздо жарче, чем несколько минут назад. Но Каору предпочел не задумываться над этим, продолжая играть. Только настойчивый запах оставленной еды и выдохшегося пива назойливо отравлял обоняние. Мелодия зациклилась, без возможности превратиться в полноценную песню. Но гитарист продолжал самозабвенно дергать струны, по новой проявляя затвердевшие, шершавые мозоли на кончиках пальцев. Приоткрытые губы, сосредоточенный взгляд в никуда, стекающие капли пота по шее. Невыносимо душно. За закрытой дверью послышался негромкий, странный смех. Каору прислушался, перестав играть, но ничего не услышав, продолжил. Он снял толстовку и задолбавшую кепку, бросив их на диван. Снова накинув на плечо ремень гитары, вытер пот со лба. За дверью послышался еще один едкий смешок, будто издевающийся. Показалось? Возобновив осточертевшую мелодию, Каору услышал ехидное хихиканье уже недалеко от себя. Осмотревшись, он подумал, что уставшее сознание зло подшучивает над ним, но когда хрустящий смех раздался за его спиной, гитарист дергано обернулся. Гитара повисла безвольным деревом на измученной шее. Испуганный взгляд, непослушные руки застыли в странном жесте. Не увидев вокруг себя ничего неординарного, Каору направил отсутствующий взгляд на свой инструмент, неуверенно прикасаясь к металлическим струнам. Струны, словно змеи, зашевелились, задевая невинные пальцы, обвивая их, один за другим. Поднимаясь все выше, к незащищенным запястьям, серебристыми червями, сдавливая, сжимая. Опутывая опасными, тонкими нитями. Обвивали руки угрожающей спиралью. Впивались во влажные, блестящие плечи, не давая возможности пошевелиться. Закручивались в причудливые узлы, растягиваясь, словно бесконечные, болезненно сковывая руки за спиной. Потянулись по груди и животу к бедрам, затягивая, принуждая опуститься на колени. Дверь в комнату медленно приоткрылась, обнадеживая Каору. Он был готов закричать, прося о помощи, но вошедший человек обескуражил своим равнодушно скользнувшим взглядом по открывшейся ему картине. Каору нервно втянул воздух, наблюдая за Кё. Тот спокойно стянул солнцезащитные очки, положив их на диван рядом с кофтой гитариста, туда же отправилась снятая шляпа. Неторопливо он расстегнул серый пиджак. Каору с толикой надежды, немного с непониманием смотрит на вокалиста. - Помоги… - хрипло вырывается у него. Кё, наконец, поворачивает голову к гитаристу, безразлично мазнув взглядом по связанному телу, скидывая на пол мешающий пиджак, садится на диван. - Ты в порядке? – спрашивает, прикуривая сигарету. Каору с ужасом смотрит на него, струны любимой гитары все сильнее стягивают беззащитное тело. - Помоги, Кё! – вместо крика выходит сдавленное шипение. - Ты какой-то бледный, Каору, - негромко выдыхает Кё, наклоняясь ближе, проводя по пересохшим губам гитариста указательным пальцем. Лукаво усмехнувшись, встает, подходя ближе, поглаживая ладонью пряжку своего ремня. Расстегивает ширинку. От неожиданности Каору растеряно отодвигается назад, но там стена. Кё одной рукой опирается о стену, второй фиксируя голову гитариста, губы которого уже плотно сомкнулись. Вокалист недовольно хмыкает, легко шлепая рукой по небритой щеке. Каору послушно приоткрывает рот, позволяя возбужденной плоти проникнуть внутрь. Неритмичные движения, упругий живот перед глазами, захлебывающиеся стоны над головой, сильные пальцы в волосах, сжимающие не хуже осточертелых струн. Задыхаясь от непривычности, Каору все еще пытается освободиться хотя бы от одного, но не хватает, ни места, ни сил, будто выкачали все эмоции, не оставив ничего. Вокалист загипнотизировано смотрит на липкие губы, обхватывающие его член, кривится в однобокой усмешке. Слюна неприятной дорожкой стекает по подбородку, резкие движения не прекращаются, становясь все злее и настойчивее, вбиваясь все глубже, вызывая тошноту. В глазах гитариста мутнеет, звуки Кё все меньше доносятся до ушей. Три сильных толчка в теплый рот, и Каору падает на пол, не сдерживаемый властными руками. Не сдерживаемый оковами гитары. Сознание возвращается, когда он чувствует в руках твердый гриф гитары, а под пальцами родные, совсем не страшные струны. Такие родные, что хочется дописать не сложившуюся мелодию в новую, печальную песню.