Draco dormiens nunquam titillandus.*
- Ты написал Чарли? – вынырнув из Башни Основателей, выпалила Вероника. Было около полуночи, и гостиная Гриффиндора к этому времени уже опустела. Остались лишь Гарри, Рон и Гермиона, со слипающимися глазами корпеющие над докладом для Снегга. Сальваторе же, выскочившая, как чёрт из табакерки, напротив, выглядела довольно бодрой. - Хагрид нас убьёт, - сонно протянул Гарри, сняв очки и потерев глаза. Девочка только пожала плечами. Вот уже две недели, пока Норберт стремительно рос в уютном полумраке хижины Хагрида, друзья ломали голову над тем, как бы побыстрее избавиться от дракона. И не нашли варианта лучше, чем передать дракона в руки человеку, который кое-что понимал в этих животных – Чарли Уизли. А учитывая то, что теперь секретом Хагрида, кроме них четверых владел ещё и Малфой, счёт времени, возможно, шёл на часы. Конечно, сложно представить гнев и горе великана, когда им придётся открыть им свой план, но гнев Дамблдора, Совета Попечителей и министерской Комиссии по обезвреживанию опасных животных, которая непременно заинтересовалась бы драконом на территории школы, страшил их больше. - И всё-таки?.. – Сальваторе впилась взглядом в лицо Рона. – Если Малфой донесёт о Норберте… Сокрытие этой тайны страшнее, чем сто ночных прогулок по школе, - она обвела пристальным взглядом понурых друзей. – Нас вышибут из Хогвартса, мы и опомниться не успеем, и Хагрида тоже. Мы должны что-то сделать! - Я написал! – раздражённо воскликнул Уизли. – Прости. Просто… -…мы всё на нервах, - докончила за него Гермиона. – Экзамены…и Рона укусил Норберт… - Что?! – воскликнула Вероника. – Когда?! Почему вы молчали? Мальчик положил на стол перебинтованную руку. Даже сквозь неумело наложенную повязку было заметно, что раненная рука покраснела и слегка припухла. Сальваторе понятия не имела, насколько опасным мог быть укус детёныша норвежского горбатого дракона. Она могла бы спросить у брата – Деймон заканчивал уже четвёртый курс и вообще подавал большие надежды, но тогда бы пришлось рассказать и всю историю от начала до конца, а она не хотела рисковать репутацией брата, и, кроме того, не была уверена, что Деймон, всё-таки видящий разницу между рядовой шалостью и довольно серьёзным проступком, не расскажет никому из преподавателей. - Тебе надо в больничное крыло, - ещё раз скептически оглядев руку друга, сказал Гарри. - Тогда придётся сказать, что он кормил дракона, - язвительно возразила Гермиона. - Подождём до утра? – неуверенно предложил Рон. – Тем более, - он взглянул на богато украшенные каминные часы, - что до него уже не так уж много осталось. Но наутро всё же пришлось отправить Рона к мадам Помфри, потому что укушенная рука раздулась почти вдвое и жутко позеленела. А за завтраком неизвестная чёрная сова уронила запечатанный конверт прямиком на то место, где обычно сидел Рон. Рискуя опоздать на урок заклинаний, друзья побежали в больничный отсек, чтобы передать послание Чарли адресату. Когда они вернулись на большой перемене, Уизли, несмотря на боль, сиял, как начищенный пятак. - В субботу в полночь на самой высокой башне Хогвартса, - шёпотом произнёс он, многозначительно кивнув на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке. – Только, похоже, вам придётся справляться самим – я здесь задержусь, если верить мадам Помфри. - Ты выздоравливай, - Сальваторе ласково провела ладонью по рыжей шевелюре Рона. – А мы как-нибудь справимся. - У нас есть мантия-невидимка. Думаю, - Гарри задумчиво оглядел девочек, прикидывая, скроет ли мантия их троих и ещё ящик с драконом, - мы поместимся. - Я стащу у Стефана мантию-невидимку. И у Деймона тоже, если понадобится, - решительно сказала Вероника. – Они, конечно, не такие хорошие, как твоя, но тоже могут пригодиться. - Ладно, посмотрим, может, и не понадобится. С лёгким сердцем они отправились на зельеварение, и сегодня этот урок показался им не таким уж ужасным. После уроков друзья постучались в хижину Хагрида и без обиняков сообщили ему о своём решении. Сперва великан пытался возражать, даже пустил скупую слезу, но потом покорился железным доводам Гермионы. Норберт же, пока решалась его судьба, аппетитно поглощал целых кроликов, ни о чём не подозревая. Но, когда вечером они снова зашли навестить Рона, радостное настроение и чувство близкой победы улетучились, словно их никогда и не было. - Ко мне заходил Малфой… - хмуро начал Рон, и у Вероники засосало под ложечкой от дурного предчувствия, -…будто бы взять книгу, которую мне давал. Поиздевался надо мной всласть, намекая, что знает нашу тайну. Конечно, приятного мало, но не это самое ужасное… - он замолчал на несколько мгновений, и Гермиона нетерпеливо дёрнула его за рукав пижамы. – Он действительно забрал у меня книгу, чтобы у мадам Помфри не возникло подозрений. А в книге как раз и лежало письмо Чарли! Наверняка он его прочёл, и теперь эту тайну знают слишком много человек. Весь следующий день и утро субботы они провели как на иголках, каждую секунду ожидая, что вот сейчас из-за поворота выскочит Малфой, вооружённый компрометирующим письмом. Но он ничего не предпринимал, кроме того, что бросил на Веронику весьма выразительный взгляд за ужином, на который девочка ответила приличествующей случаю гримасой. Было решено, что за Норбертом в хижину Хагрида отправятся Гарри и Гермиона, а Вероника тем временем попытается украсть у братьев их мантии-невидимки и найдёт наиболее безопасный путь к башне, на вершине которой пребывание Норберта в Хогвартсе должно было окончиться. Запыхавшиеся Гарри с Гермионой втащили ящик с ворчащим дракончиком по ступеням замка и поставили их на каменные плиты пола, пытаясь отдышаться. Сальваторе уже ждала их в опустевшем холле школы в приподнятом насторении: по пути ей не попался никто, кроме Пивза, но с полтергейстом она легко бы справилась с помощью имени Дамблдора и парочки заклинаний, которые ей знать не полагалось. Под мышкой девочка держала блёклый сероватый свёрток. - Ну как? – дождавшись, пока друзья обратят на неё внимание, Вероника набросила на себя мантию и покрутилась вокруг своей оси. - Не хочу тебя огорчать, Ви, - осторожно начала Гермиона, - но эта мантия выдаёт твои очертания. Сальваторе сбросила капюшон и внимательно оглядела себя снизу вверх. Действительно, очертания её тела вырисовывались на общем фоне неверной колеблющейся линией. Она пожала плечами и снова набросила на голову капюшон, скрывшись полностью. - В темноте незаметно. Идём. Пусть это была не первая её вылазка в притихшие после отбоя коридоры школы, но сегодня Веронике было особенно страшно. Ведя друзей через переплетения коридоров и лестниц, она то и дело оборачивалась, чтобы поправить сползающую с ящика мантию Гарри. Норберт в своём укрытии недовольно ворчал, клацал зубами и стучал бутылкой бренди, которую ему заботливо положил Хагрид. Оглянувшись в очередной раз, она заметила темнеющие в серебристом свете луны пятна. Вероника готова была поклясться, что их не было, когда она сегодня шла тем же путём в холл. - Что это? – она указала друзьям на пятна. В ушах шумела кровь, подгоняемая страхом. - Может, Кровавый Барон?.. – прошептал Гарри, но не договорил: каждый из них знал, что приведение подвалов Слизерина здесь не причём. Звон стекла, в очередной раз донёсшийся из ящика, заставил Сальваторе насторожиться. Подумав всего секунду, она просунула руку между неплотно пригнанных досок, осторожно коснулась гладкого тела дракона. Она ожидала, что сейчас Норберт обожжёт её своим пламенем, но дракончик только ткнулся ей в ладонь носом, обдав кожу теплом. Скользнув вдоль тельца, девочка тут же ощутила на пальцах вязкую жидкость, и ей стало не по себе. А, взглянув на ладонь, перепачканную тёмной кровью, Сальваторе тотчас поняла: Норберт поранился. - Он ранен! Быстрее, мы должны доставить его на башню до того, как кровь дракона привёдет к нам Миссис Норрис или Филча! В довершение всех бед где-то в соседнем коридоре послышались неразборчивые голоса. Дети порскнули вперёд, и тяжесть ящика, влекомого уже тремя парами рук, теперь была почти неощутимой. Они взлетели по крутой лестнице, как на крыльях, и, когда над замком разнёсся первый из двенадцати ударов, ящик Норберта уже был прилажен к четырём висевшим в небе мётлам. - Вот и всё, - устало заключил Гарри, когда они спускались по лестнице. - Нет, не всё, - упавшим голосом произнесла Вероника, глядя прямо перед собой. Когда друзья вслед за ней вскинули взгляды, три сердца на секунду замерли: прямо перед ними стояли Филч и Драко Малфой. Оглянувшись на друзей, Сальваторе поняла, что, спеша скорее в свои спальни с чувством исполненного долга, Гарри и Гермиона забыли мантию-невидимку наверху. Её же хоть и скрывала от глаз завхоза мантия Стефана, зато выдал обречённый голос. Одним широким жестом девочка сбросила с плеч мантию-невидимку и гордо вздёрнула подбородок, готовясь принять заслуженное наказание. Малфой одарил их раздражающим прищуром, хотя и его положение сейчас было не лучше: он был таким же нарушившим правила учеником, хотя, возможно, ожидал послабления. - Какой богатый улов, - на лице завхоза заиграла мерзкая улыбочка. – Ну-ка, живо, все за мной! И вы, мистер Малфой, тоже! – рявкнул он на замешкавшегося слизеринца. Тот удивлённо воззрился на Филча, но узловатые пальцы мужчины уже сомкнулись на его плече в железном захвате. Вероника, Гарри и Гермиона не стали дожидаться, пока их подтолкнут в спину, и поплелись за завхозом. Сальваторе старалась держаться невозмутимо, словно попадать в подобные передряги для неё было делом привычным, но коленки всё-таки тряслись. С ужасом она поняла, что Филч вёл их прямиком в кабинет МакГонагалл. Когда отворилась дверь, и декан Гриффиндора, обернувшись, увидела их, в комнате повисла зловещая тишина. Кто-то всхлипнул за столом профессора, и Вероника с удивлением и растерянностью признала в сидевшем за ним мальчишке Невилла. - Так-так-так… Глазам своим не верю. Уму непостижимо! – самообладание оставило профессора МакГонагалл, и она сорвалась на крик. – Пятеро учеников бродят ночью по школе, словно так и надо. Неслыханно! Мистер Малфой, вы, должно быть, считаете, что за ваш бред о драконе, которого они, - она кивнула на сбившихся в кучку гриффиндорцев, - якобы должны были кому-то передать, вас не накажут? Не бывать этому, пока я работаю в Хогвартсе! – не без мрачного удовлетворения друзья заметили, как побледнел растерянный Малфой. – Не удастся избежать наказания и мистеру Долгопупсу, который, как я понимаю, хотел предупредить вас, - Невилл вздрогнул и спрятал лицо в ладонях. – А вы, мисс Сальваторе, думали, что ваше родство с директором убережёт вас от наказания? - Ничего такого я не думала, - буркнула девочка, не зная, куда деть взгляд. - Это позор! Четверо гриффиндорцев… - женщина сокрушённо покачала головой. – Школа такого ещё не видывала. Минус пятьдесят очков с каждого. Они синхронно вздрогнули: хуже потери двухсот очков за один вечер нельзя было придумать ничего. - Н-но, профессор… - начала было Гермиона, но женщина резко одёрнула её: - Молчите, мисс Грейнджер! Кроме этого вас ждёт ещё одно наказание, но об этом позже. А сейчас вам пора в свои спальни. Под предводительством Филча они молча покинули кабинет, он же развёл их по спальням и проследил за тем, чтобы портреты плотно закрылись за ними. Войдя в гостиную Гриффиндора, они не разговаривали и старались не смотреть друг на друга, будто бы так можно было избежать страшной, позорной правды. Им оставалось всего несколько часов для сна и для того, чтобы подготовиться к волне негатива, которая настигнет их, как только остальные гриффиндорцы взглянут на доску, на которой отражаются баллы факультета.***
Гарри с трудом переносил то отчуждение, которое теперь было между ним и остальными учениками факультета. Невыносимо было думать, что ещё недавно он был для них героем, принёсшим феерическую победу факультету, а теперь стал одним из виновников настоящего позора. Гермионе с Невиллом так же приходилось тяжело – ничего приятного не было в холоде, которым одаривали их однокурсники. Но хуже всего было Веронике: ей пришлось выслушать отповедь старшего брата и Снегга, затем Дори Грей прислала ей Громовещатель, который взорвался прямо за завтраком, а в довершение всех бед, вопреки всем её ожиданием, её дед не вызвал её к себе, чтобы отчитать за неподобающее поведение. И именно это красноречивое молчание Дамблдора стало для неё худшим из наказаний. Всё её существование свелось теперь к одной лишь учёбе, в которую она погрузилась с головой, и даже то, что они спасли Хагрида от неминуемого разбирательства, а маленького Норберта, быть может, и от верной смерти, было слабым утешением. Не желая больше терпеть подобного унижения, Вероника и Гермиона дали себе зарок больше не участвовать в подобного рода предприятиях, и Гарри с Роном без особого энтузиазма, но всё-таки согласились с ними. Как-то, когда они втроём готовились к экзамену по травологии, в библиотеку буквально влетел запыхавшийся Гарри. Подлетев к их столу, он торопливо оглянулся и сказал: - Только что я слышал, как Квиррелл говорил с кем-то… Он заикался и отнекивался, но потом всё-таки сдался. Так что, похоже, Снегг теперь знает, что кроме Пушка охраняет философский камень. Гермиона и Рон побросали свои записи и нахмурились. Вероника откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и демонстративно игнорируя слова Гарри: её друзья не оставляли попыток уличить Северуса в предательстве и преступлении против Дамблдора, а он уже давно перестала даже пытаться их переубедить. Глаза Гарри горели решимостью помешать Снеггу, а она не знала, как оградить профессора от нападок друзей. Но тут неожиданно ей на помощь пришла Гермиона. - Мы больше не будем ничего предпринимать сами. Хватит! Мы пойдём к Дамблдору, - она не поднимала глаз на удивлённых и, кажется, разочарованных мальчишек, но говорила твёрдо и уверенно, - и всё ему расскажем. Уж он-то не оставит этого просто так. А мы просто не можем позволить себе больше рисковать. - Ладно, - в один голос недовольно, но всё-таки согласились Рон и Гарри. Сальваторе едва сдержала победную улыбку: она отлично знала, что её дед ни за что не поверит в то, что Северус замышляет что-то настолько ужасное. Вечером того же дня все они, кроме Рона, получили от профессора МакГонагалл записку, предписывающую им явиться в одиннадцать ночи к выходу из школы, чтобы отбыть вторую часть их наказания. Однако каждому это наказание уже не казалось таким ужасным в сравнении с тем, что устроили им их же однокурсники. В тёмном холле они встретили Филча и Малфоя, который теперь держался уже не так самоуверенно. Завхоз не скрывал своей радости и, выводя их на улицу, во всю смаковал виды наказаний, которые, к его большому сожалению, теперь в Хогвартсе не применялись. Света от его лампы хватало только на то, чтобы осветить жалкий клочок земли под ногами, поэтому все пятеро подскочили от неожиданности, когда из темноты до них донёсся знакомый низкий голос: - Наконец-то, Филч! Я уж было подумал, что мне придётся ждать вас до утра… - Хагрид! – радостно воскликнул Гарри. Филч скривился. - Я бы на вашем месте так не радовался. Запретный лес и днём – отвратительнейшее место, не то, что ночью. - Запретный лес?! – испуганно воскликнул Малфой. Вероника, у которой тоже на миг замерло сердце, с мрачной радостью различила в его голосе дрожь. – Но ученикам туда запрещено ходить! Там же водятся оборотни и… - Ничего вам там не грозит, ежели вы со мной, - отмахнулся Хагрид, зажигая свой фонарь и не без удовлетворения провожая взглядом удаляющегося завхоза. – Ну, идём. Быстрее сделаем свои дела, быстрее вернёмся. Вы ведь этого хотите? - А что за дело? – Сальваторе потянула великана за рукав его шубы. - Вот узнает мой отец, а с ним и весь Совет Попечителей, и вы заплатите за это! Это неслыханное нарушение! – возмущение причудливым образом сплеталось в словах Малфоя со страхом, но Хагрид и ухом не повёл. - Кто-то начал охотится на единорогов. Недавно я нашёл одного убитого, а вчера заметил следы крови… Нам нужно найти раненое животное и помочь ему, если сможем… - А поймать того, кто это делает? – спросила Гермиона, оглядываясь на трясущегося от страха Долгопупса. Кого-кого, а Невилла, поплатившегося за свои лучшие побуждения, ещё и таким жутким образом, ей было по-настоящему жалко. Лесничий задумчиво взглянул на девочку. - Если только очень повезёт. Он может быть опасен… - Тем более нам нельзя идти туда! – вставил слизеринец. - Замолчи ты уже! Вопишь, только внимание к нам нежелательное привлекаешь, - пробурчал великан и остановился. Они стояли у самой границы Запретного леса. Дальше меж толстых стволов деревьев зияла только темнота, кажется, без остатка поглощающая и жёлтый свет фонаря. Правда, Клык вертелся у них под ногами, как ни в чём не бывало, и это вселило в детей некое подобие спокойствия. Когда Хагрид направил свет на землю, они увидели на траве и стволах деревьев серебрящиеся пятна. Их было так много, что вся опушка казалась пятнистой, и жутковатые серебряные цепочки убегали в разные стороны, теряясь в глубине леса. - Это и есть кровь единорога? – тихо спросила Вероника. - Она самая, - так же тихо ответил ей великан. – Так… Нам надо разделиться. Вы двое, - он кивнул на Гермиону и Невилла, - пойдёте со мной. А вы, - он посмотрел на Веронику, Гарри и Малфоя, - возьмёте Клыка… Ежели заметите что-то подозрительное или найдёте единорога, выпускайте зелёные искры из палочек. Если окажетесь в опасности – тотчас выпускайте красные. Идёт? Они только кивнули. Общество Малфоя не обещало ничего приятного, но спорить с Хагридом они не стали. Всем хотелось поскорее покончить с этим делом и снова оказаться в замке, под сенью спасительных башен. Когда Гарри и Драко немного отошли от них, великан остановил Сальваторе, придержав её за плечо. - Дамблдор говорил, - зашептал он, низко наклонившись к ней, - ты кой-чего знаешь такого, чего они ещё не знают. Могу я на тебя положиться? Вероника только кивнула, уже перебирая в голове разнообразные заклинания, которые могли бы ей понадобиться. Впервые в её жизни её способности оценили не как что-то опасное и запретное, а как что-то, что могло бы сослужить службу ей и окружающим. И за это она была готова даже бродить ночью по Запретному лесу. Нагнав мальчиков, она зажгла свет на конце палочки. Они шли молча, и темнота вокруг них была напитана неприязнью. Клык старательно обнюхивал каждое из серебристых пятен и вёл их всё дальше и дальше в глубь леса. Казалось, этому петляющему пути не будет конца, когда откуда-то сбоку донёсся звук, напоминающий стук копыт. Ребята замерли, Вероника вскинула палочку, готовая обрушить на незваного гостя все заклинания, которые только помнила. - Не нужно этого делать, - перед ними появился кентавр с золотистой шерстью, блестящей даже в темноте, и невероятно яркими синими глазами, и кивнул на поднятую палочку Сальваторе. Он внимательно оглядел застывших в изумлении детей и покачал головой: - мальчик из пророчества и проклятая девочка… - протянул он, и у Вероники сжалось сердце от того, с какой уверенностью он это сказал. – Хагриду не стоило вас сюда приводить. Слишком очевидно, что он привёл вас сюда, чтобы мы сделали выбор. Вот только он забыл, что кентавры не участвуют в распрях людей. Так ему и передайте. Кентавр уже развернулся, чтобы покинуть их, когда Вероника заговорила. - Мы здесь не для того, чтобы вы выбирали, - голос её звучал звонко, но в нём отчётливо слышалась и противная дрожь обиды и страха. По правде сказать, она понятия не имела, о каком выборе говорило это странное существо. – Нам нужно найти раненого единорога. Вы ничего такого не видели? Существо смерило её странным взглядом. - Дела людей нас не касаются, - с этими словами он скакнул куда-то в сторону и скрылся в чёрной чаще. - Идём дальше, - со вздохом подытожил Гарри. - Не командуй здесь, Поттер, - вдруг отрезал Драко. – К чёрту этого единорога! Разве вы не понимаете?! То, что одолело его, с нами справится в два счёта! Нельзя сказать, чтобы подобные мысли не приходили в голову Гарри или Веронике. Но всё же они держали их при себе, понимая, что стоит облечь их в слова, и мерзкий липкий страх вырвется наружу, туманя разум и сковывая движения. Вероника остановилась и круто развернулась к Малфою. - Умей отвечать за свои поступки! – рявкнула она. – Ведь это по твоей милости мы все оказались здесь! - Ага, проклятая девочка, - передразнил кентавра Малфой. – В этом лесу бродит что-то ужасное, но ты, Сальваторе, я уверен, легко найдёшь с ним общий язык. Ярость, дремлющая в ней с того момента, как к ней подобным образом обратился кентавр, вырвалась наружу. Во мгновение ока она подалась вперёд, инстинктивно замахиваясь, а в следующий миг её ладонь наотмашь ударила Драко по лицу. В этот удар девочка вложила всё своё отчаяние, всю свою злость, и от того он получился неожиданно сильным. Из носа у Малфоя хлынула кровь, пачкая мантию. Он запрокинул голову, прижил ладонь к разбитому носу. - Вероника, что ты делаешь?! – Гарри бросился к подруге, но она уже отпрянула от слизеринца, не без мрачного удовлетворения оглядывая его перепачканное кровью лицо. Малфой вытер кровь подолом мантии и сплюнул на землю кровь, затёкшую в рот. - Ты ещё пожалеешь об этом, Сальваторе, - разъярённо прошептал он. – Ты ведь знаешь завет своего деда, не так ли? Девочка только пожала плечами. «Пролитая кровь оживит твой страх» - это изречение Лоренцо Сальваторе избрал в качестве предостережения для своих потомков, и именно оно хотя бы отчасти уберегло их семейство от братоубийства во время Первой Магической Войны. - Конечно, знаю. Вот только к тебе оно никак не относится. Драко открыл рот, чтобы возразить, но тут Гарри предостерегающе вскинул руку: - Тихо! Впереди, на расстоянии всего нескольких шагов слышался какой-то неясный шорох, и внутреннее чутьё подсказало Поттеру, что это именно то, что они искали. Они подкрались так близко, что могли увидеть распростёртое на земле белое тело единорога и что-то бесформенное, что склонилось над несчастным животным. У Гарри во рту пересохло от страха, немеющими пальцами он нащупал в кармане палочку, понимая, что ничего и сделать-то не сможет. Вероника во все глаза смотрела на жуткую фигуру, и сердце девочки билось где-то в горле. Отчего-то она отлично понимала: стоило только протянуть руку – и пророчество о ней тут же сбудется. В первое мгновение она удивилась тому, как велик был соблазн просто шагнуть вперёд, ступить на ту сторону…но тут же она вспомнила о родителях, которые отдали свои жизни для того, чтобы она осталась на стороне света, о дяде Джакомо, который жизнью поплатился за попытку не отдать её Волан-де-Морту. И самая мысль о том неосторожном шаге показалась ей оскорблением их памяти. Гарри и Вероника совершенно забыли о Малфое, до тех пор, пока он не завопил и не бросился прочь. Клык, никогда не отличавшийся смелостью, пустился за ним. Привлечённая шумом фигура оторвалась от единорога и повернулась к замершим детям. Лицо преступника было совершенно скрыто капюшоном, но им удалось разглядеть серебристые капли, срывающиеся, должно быть, с окровавленных губ жуткого незнакомца. - Гарри, подай сигнал, - с трудом разлепив губы, пролепетала девочка. Сама она тут же выбросила вперёд руку с палочкой и хрипло воскликнула: - Остолбеней! – в это заклинание она вложила весь свой страх, всё желание избавиться от гнетущего присутствия этой бесформенной мрачной фигуры, но рука дёрнулась, и искра заклятия ударила в нескольких сантиметрах от незнакомца. Хоть заклинание и не попало в цель, но тень на мгновение замерла, а затем вскинула голову. Вероника не видела лица незнакомца, но буквально чувствовала насмешливую, леденящую душу улыбку, застывшую на невидимых устах. Сердце девочки билось неровно, то замирая, то срываясь на бешеный ритм. Искры, вылетевшие из палочки Гарри, осветили их кроваво-красным светом. Уже тогда Вероника знала, что это им не поможет. Что им вообще ничто не поможет. Слишком самоуверенной была она, слишком поздно подал знак Гарри, слишком далеко был Хагрид, слишком сильным было то, что сейчас стояло перед ними… Слишком много «слишком» для благоприятного исхода. И, словно подтверждая её страхи, фигура двинулась к ним. Вдруг Гарри коротко болезненно вскрикнул, отчаянно схватился за голову и отшатнулся назад, сбивая с ног и Веронику. Они оба повалились на землю, девочка больно ударилась затылком о землю. Она уже отсчитывала секунды до того, как страшное существо прикончит их, когда совсем рядом раздался стук копыт. Когда ослепляющая боль стихла, она рассмотрела стоявшего перед ними белоснежного кентавра и Гарри, согнувшегося пополам. - Гарри! Гарри! Ты ранен? Оно что-то сделало с тобой?! – Сальваторе тут же бросилась к другу, потянула его на себя, помогая подняться. Мальчик слепо моргнул, а затем выдавил из себя улыбку. Шрам немилосердно болел, будто к нему приложили раскалённую кочергу, но и только. Вероника провела пальцами по лбу Гарри, убирая чёрные пряди, упавшие на лицо, и коротко вскрикнула: шрам на его лбу жутко побагровел и напух. Короткое покашливание заставило детей взглянуть на своего спасителя. - Не знаю, как и благодарить вас, - пролепетала Вероника, низко кланяясь кентавру. - Не стоит, мисс Сальваторе, - на красивом молодом лице появилась почти ласковая улыбка. - Вы меня знаете? - Кто же вас не знает? Вероника внутренне напряглась, ожидая, что и он начнёт говорить ей о её скверном предназначении и называть «проклятой» или что ещё похуже. Но кентавр уже обратил своё внимание на Гарри. - Надеюсь, оно вас не ранило? - Нет, спасибо, - хрипло произнёс Гарри. Он обратил внимание на застывшее бледной маской лицо подруги и то, как побелели пальцы девочки, всё ещё сжимающие волшебную палочку. – Но вы не должны так говорить о Веронике – она не сделала ничего дурного. - Я не сказал ничего такого, чего бы она о себе не знала. Гарри Поттер и Вероника Сальваторе – каждое разумное существо в магическом мире знает эти имена. Но сейчас не время для болтовни, - внезапно кентавр помрачнел и сурово сдвинул брови. – Опасность миновала, но в лесу всё ещё небезопасно. Вам вообще нечего здесь делать. Вы умеете ездить верхом? Дети синхронно покачали головами. Он только махнул рукой. - Ладно, сейчас научитесь. Полезайте, - он указал на свою спину. - Это будет удобно? – осторожно поинтересовалась девочка. - Удобно или нет, но сейчас это необходимо. Кстати, меня зовут Флоренц. Когда они уселись на широкую спину кентавра, Гарри обхватил его за шею, а Вероника крепко схватилась за мантию Поттера. Флоренц тотчас же перешёл в галоп, но вскоре был вынужден остановиться: дорогу ему преградили ещё два кентавра. - Ронан, Бейн, - кентавр сдержанно кивнул и сделал два шага вперёд, - у меня нет времени беседовать с вами. - Ты что, сделался верховой лошадью или послушным мулом? С каких пор ты стал возить на себе людей? – вскинулся тот, кого он назвал Бейном. - Иногда мы все вынуждены поступаться своими принципами. - Поступаться! Видано ли это… - Бейн, - вступился за Флоренца другой кентавр, - я уверен, Флоренц хотел как лучше. - Как лучше! – фыркнул тот. Присмотревшись, Вероника узнала в говорившем того, что назвал её «проклятой девочкой», а он, в свою очередь, впился пронзительным взглядом ей в лицо. – Дела людей нас не касаются! Ни ты, ни кто-либо другой не в силах изменить то, что предначертано. - Как ты можешь видеть предзнаменования, если не замечаешь того, что творится прямо у тебя под носом?! – вдруг рявкнул Флоренц. – В лесу один за одним умирают единороги, а ты беспокоишься о том, что дети сидят на моей спине! Да что с тобой? Разве ты не понимаешь, что происходит?! Бейн не успел ничего ответить: взбрыкнув задними ногами, Флоренц развернулся и рванул в другую сторону. Какое-то время они неслись сквозь тьму в полном молчании, и все мысли Вероники были заняты тем, как бы не сорваться с гладкой спины кентавра. Но вот он сбавил темп и оглянулся на детей. - А что происходит? – дрожащим голосом спросила Сальваторе. Флоренц перевёл взгляд с её лица на лицо Гарри. - Гарри Поттер, знаешь ли ты, для чего применяется кровь единорога? На миг мальчик почувствовал себя на уроке Снегга, но уже через секунду расслабился, поняв, что здесь может позволить себе просто пожать плечами. Вместо него ответила Вероника. - Мы использовали только толчёный рог единорога и хвостовые волоски, и то редко. Они обладают впечатляющей магической силой. - Правильно, мисс Сальваторе. А кровь единорога дарует жизнь…даже в самых безнадёжных случаях. Но, - он говорил тихо, и они слушали кентавра, затаив дыхание, - вместе со спасением на голову того, кто позволит себе такое неслыханное злодеяние, падёт невероятной силы проклятие, - на миг задумавшись, Флоренц прибавил: - лучше уж смерть, чем подобное проклятие. Веронике вдруг вспомнились мрачные слова Северуса, сказанные однажды в пустоту и явно не для её ушей: «Самые сильные заклятья всегда замешаны на крови». Кровь единорога, кровь родича… Её дед тоже привязал свой завет к крови членов одной большой семьи. - Тогда зачем кому-то так рисковать? – спросил Гарри. - Ты прав. Никто не станет этого делать, если, конечно, потом он не сможет выпить что-то, дарующее вечную жизнь…и вечное могущество. - Эликсир жизни! – в один голос воскликнули Вероника и Гарри. - Я вижу, вы неплохо осведомлены о свойствах философского камня, - ухмыльнулся кентавр. - Но кто осмелится сначала совершить такую гнусность, а потом выкрасть камень из Хогвартса?! – воскликнул Гарри. Вероника промолчала: она уже знала ответ. И по взгляду друга, которым он одарил её спустя секунду, она поняла: он тоже знал. Сальваторе вздрогнула, словно та фигура всё ещё была где-то рядом, словно её власть ещё распространялась вокруг, заставляя цепенеть всё живое. Они молчали, не решаясь облечь в слова то, о чём думал каждый из троих. Сглотнув ком, стоящий в горле, Сальваторе всё-таки разлепила пересохшие губы: - Гарри, это был Волан-де-Морт. ____________________________________ * Не будите спящего дракона (лат.)