Хранительница

- Дедушка! Что это? – малышка прыгала вокруг него, всё пытаясь заглянуть за тёмную драпировку, затянувшую зеркало. – Что? Дамблдор улыбнулся и взмахом руки отпустил домовиков, которые, поставив громоздкий предмет, тотчас растаяли в воздухе. Затем он поймал внучку за полы мантии и заставил её подойти ближе. Заглянув в её голубые глаза, он – так неуместно – вспомнил дочь. Разум заволокло горем, ещё не до конца пережитым, не до конца прощённым. Тряхнув седовласой головой, он снова заставил себя растянуть губы в улыбке – Вероника, внимательно наблюдавшая за ним, не любила, когда он хмурился. - Что это, дедушка? – она нетерпеливо вертелась, пытаясь вырваться из его рук и дотянуться до плотной ткани. Маг вздохнул: его внучка была не в меру любопытна, но было ли это простое любопытство маленького ребёнка? К собственному стыду он не раз замечал за собой, что пристально наблюдает за Вероникой и всё время ждёт худшего – того, о чём говорила безжалостная прорицательница. Но перед ним всё так же была любопытная и живая малышка, в которой невозможно было даже заподозрить что-то тёмное и жестокое. - Дедушка! – детский голосок зазвенел недовольно, чуть надменно: Вероника Алия Сальваторе не любила, когда на неё слишком долго не обращали внимание. - Это зеркало, Ви, - наконец сдался он. - Зеркало? – маленький ротик удивлённо округлился. – А зачем оно здесь? – вслед за внучкой Дамблдор и сам с некоторым удивлением оглядел пыльный заброшенный класс в дальнем углу подземелий. Вероника недовольно нахмурилась: - и зачем ты прячешь его? - Это особенное зеркало, моя милая. Больше он ничего не собирался говорить, но Вероника, судя по всему, была твёрдо намерена получить ответ. Видя, что дед замолчал, она проворно рванулась у него из рук, и, прежде чем Дамблдор успел что-либо предпринять, тяжёлое покрывало с шорохом упало на пол. - Красивое… - протянула девочка и вмиг оказалась напротив блестящей зеркальной поверхности. Мужчина тотчас поспешил встать рядом с нею. По лицу малышки нельзя было определить, что увидела она в те мгновения, пока смотрелась в зеркало Еиналеж одна, а Дамблдору очень бы хотелось это узнать. Если его опасения – и страхи остального магического мира – оказались верными, она должна была бы увидеть себя рядом с Волан-де-Мортом посреди разрушений и хаоса. Но она, как и он сам за минуту до того, видимо, собиралась хранить молчание. Почувствовав, как его руки коснулась детская ладошка, он невольно вздрогнул. Как часто он, часами глядя в это проклятое зеркало, видел вокруг себя в окружении сгинувшей семьи. Его дети были рядом – все трое, его внуки – Деймон, Стефан, Вероника и те, кому так и не суждено было родиться, и, конечно, - она; его драгоценная Алия всё так же чуть снисходительно глядела на мужа и как бы невзначай поправляла пряди, выбившиеся из длинной серебристой бороды. Всякий раз расставание с дорогими образами давалось Дамблдору тяжело, словно он снова и снова отпускал их, ещё живых, навстречу врагу. Так они и стояли вдвоём – дед и внучка, держась за руки, глядясь в гладкую поверхность. И сейчас он был рад, что девочка была рядом с ним – в этой комнате и в этом отражении, ведь Вероника была реальной и оберегала его от его призраков. А он мешал ей увидеть её собственные, быть может, ещё неосознанные, но – кто знает? – уже тёмные желания. Он больше не хотел прятаться в миражах зеркала желаний, и не собирался показывать эти миражи Веронике. Впредь у них будет только реальность.

***

Дамблдор стоял у золочёного насеста и кормил Фоукса с ладони орехами; птица и хозяин являли собой картину полнейшей безмятежности. Северус же мерил шагами кабинет директора, мечась, словно дикий зверь в клетке. - Это глупая и рискованная затея, профессор! Поттер и его друзья то и дело суют нос не в свои дела, и если они влезут и сюда, беды не миновать! Старик ссыпал оставшиеся орешки в карман своей мантии и подошёл к столу. - Ты не разделяешь моих мыслей, Северус. Но, - он предостерегающе поднял руку, видя, что Снегг собрался возразить ему, - я тебя не виню, ведь ты не одинок в своих сомнениях. Мои дети собрались вернуться в Англию, чтобы, - Дамблдор ухмыльнулся и провёл ладонью по роскошной белой бороде, - повыдёргивать мне бороду за такие затеи. Северус только кисло улыбнулся: благоговейное обожание, какое Нел и Тилорн испытывали к своему отцу, было общеизвестно, но ни оно, ни даже самый праведный гнев не могли бы заставить их вернуться в Англию без опасности быть пойманными и предстать перед судом – или перед ещё худшими врагами. - Но всё же Поттер… - Мы можем рассчитывать на благоразумие мисс Грейнджер. Она убережёт их от беды. Мужчина поморщился. Гарри Поттер и вся его компания были ему глубоко неприятны. - А Вероника? Её вы списали со счетов? Дамблдор помолчал несколько мгновений. Снегг думал, что он снова станет говорить о том, что пытается оградить внучку от ложных путей и о том, как боится, как бы девочка, сама того не зная, не исполнила пророчество, но старый профессор только улыбнулся. - Я ни в коем случае не сбрасываю со счетов свою внучку. Вероника умна не по годам и обладает невероятной силой, но она также порывиста, импульсивна и сделает всё ради тех, кого любит – даже то, что за границами её возможностей и здравого смысла. А тебя она любит, Северус. Он нахмурился, не понимая, куда клонит его патрон. Он так же любил маленькую Веронику, как и остальных детей Сальваторе, но именно поэтому он так высоко ценил способности девочки, и слова Дамблдора были ему тем менее понятны. Видя его замешательство, старик покачал головой и пояснил: - Ты же не играл в квиддич, Северус? – вдруг спросил он, лукаво улыбаясь. - Нет, профессор, - непонимающе ответил зальевар. - Тогда ты не знаешь, что лучше та игра, которая ведётся на чужом поле. Пока мы можем руководить этой игрой, создавать и менять её правила по своему усмотрению, пока она не приблизилась к нам слишком близко – это маленькая победа, которую нужно принять, а не требовать большего. Слова Дамблдора были так же витиеваты и путаны, как и его замыслы, и понять их можно было, лишь обладая умом и хитростью директора Хогвартса. Но Северус, хоть и считал себя человеком далеко не глупым и весьма проницательным, ни тем, ни другим не обладал. Как и всегда, старый профессор сказал ровно столько, сколько и хотел сказать – ни словом больше, ни словом меньше, но так же ровно и столько, сколько требовалось, чтобы Снегг ничего не понял. Впрочем, одно было точно ясно: Дамблдор не считал, что присутствие философского камня в школе несёт какую-то опасность ученикам и преподавателям, и менять ничего не собирался. - Мне нужно отлучиться, Северус, - теперь он заметил в руках Дамблдора пергаментный конверт. – Фадж просит совета…мне нужно в Министерство. - Но профессор! – почти в отчаянии воскликнул Снегг. Ему казалось, что, как только директор покинет Хогвартс, непременно случится что-то страшное, непоправимое. Он только что просил Дамблдора избавиться от философского камня, а он не просто остался глух к его просьбе, но ещё и оставляет школу! Но он уже завернулся в дорожную мантию и шагнул к камину, набирая летучего пороха из глиняного горшочка.

***

Даже не верилось, что экзамены подошли к концу. Казалось, только-только они дрожали перед строгими преподавателями, корпели над длинными свитками и замысловатыми вопросами, а теперь наслаждаются вновь обретённой праздностью. В конечном итоге, они все неплохо справились с экзаменами. Гермиона и вовсе получила по всем предметам «Отлично», однако, вопреки опасениям Гарри и Рона, не раздулась от гордости и вообще старалась говорить об этом поменьше. У Вероники дела обстояли чуть хуже: во время экзамена по заклинаниям в комнате, где находились она и Флитвик, что-то оглушительно громыхало, но вышла оттуда Сальваторе раскрасневшаяся, но довольная, получив свою первую «Отлично»; с зельями у неё дела, правда, обстояли не так блестяще – Снегг удовольствовался отметкой «Удовлетворительно». Это обстоятельство несколько омрачило приподнятое настроение девочки, но очень скоро она примирилась с этим. Гарри и Рон же были вполне довольны своими результатами, хотя оба соглашались, что оценки по зельеварению были Снеггом умышленно занижены. Они продолжали следить за Снеггом в свободное от экзаменов и занятий время, но ничего необычного не замечали: зельевар был хмур, груб и холоден с учениками, но в этом, впрочем, не было ничего необычного. Видя, что все попытки друзей очернить Снегга остаются тщетными, Вероника, которая в их затее демонстративно не участвовала, улыбалась победно и почти вызывающе. Иногда против его воли у Гарри всё-таки возникали мысли о том, что, быть может, и они были где-то не правы, но Рон и Гермиона считали, что Веронике глаза застит многолетняя привязанность к Снеггу. Что ж, может, так оно и было. Развалившись на мягкой изумрудно-зелёной траве и впившись взглядом в пронзительно-голубое небо над головой, Гарри с удивлением понимал, что его первый год в школе волшебников завершался не так уж и плохо. И что это был за год! Мальчик сожалел только, что за пределами Хогвартса нет никого, с кем бы он мог поделиться своими впечатлениями. Сколько всего он мог бы рассказать, если бы нашлись слушатели… Он даже видел, как появляется на свет настоящий дракон, а ведь подобное зрелище выпадает на долю не каждого волшебника. А ведь случилось так, что тот незнакомец набрёл именно на их Хагрида… Дракон! Внезапная мысль пронзила его разум, и Гарри поднялся на локтях, растерянно оглядывая друзей. Слепящее солнце вдруг из ласкового превратилось в палящее, а трава потускнела. - Что такое, Гарри? – спросила Гермиона, голос её звучал тревожно. - Идёмте к Хагриду, - просто ответил он. Гарри не хотел раньше времени произносить свою страшную догадку, словно без этого она могла оказаться нереальной. - Зачем? – Рон поднялся, но выглядел удивлённым. Поттер не ответил. В полном молчании, наполненном мрачной тревогой, они добрались до хижины лесника. Несмотря на стоявшую за окном жару, в домике ярко горел очаг, над которым на железном крюке был подвешен чайник. - О! Поздравляю вас со сдачей экзаменов, - при виде друзей Хагрид расплылся в улыбке. – А я как раз думал о вас. Даже чайник вон закипятил… Он, должно быть, хотел сказать что-то ещё, но, заметив выражения лиц детей, смолк. - Что? - Хагрид, - начал Гарри, - тот человек, который дал тебе яйцо… - Проиграл в карты. - Да. Он спрашивал тебя о чём-то? Великан задумчиво почесал затылок. Во взгляде тёмных глаз отчётливо читалось недоумение. - Да нет…особо-то и ни о чём… - Ну о чём-то же вы говорили! - Ну…о чём, - кажется, он даже покраснел, - обычно говорят в тавернах… Так… - Хагрид неопределённо повёл громадной ладонью. – Спрашивал меня, с какими ещё диковинными зверушками я дело имел…это и понятно: кому захочется дракона в неумелые руки отдавать? А я ему сказал, что я вот Пушка вырастил, да обучил его кой-чему, - он даже крякнул от самодовольства. - Так вы говорили о Пушке? – кажется, до Гермионы начал доходить смысл допроса Гарри. Лесничий непонимающе пожал плечами. - Говорили, – а что тут такого? Он всё недоумевал, как можно приручить трёхголового пса, а я сказал ему, что Пушок ласковый, как обычная собачонка, даже до музыки охоч – как услышит какую мелодию, так сразу засыпает… Что?! – заметив вытянувшиеся лица друзей, развёл руками он. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. - Ладно, Хагрид, нам пора, - Уизли первый отступил к двери. - А чай? - Потом чай. Они буквально вывалились из хижины и, не сговариваясь, опрометью бросились к замку. Каждый из них понимал, что прячущий лицо незнакомец выспрашивал Хагрида о Пушке не ради праздной беседы. И каждый понимал, что счёт теперь, быть может, пошёл на минуты. Взлетев по каменным ступеням, они остановились в дверях, чтобы перевести дух. - Нам надо…к Дамблдору, - шёпотом выпалил Рон. – Снегг знает, как обойти Пушка, значит, он в каждую минуту может отправиться за камнем. - Но почему тогда он не сделал этого до сих пор? – с сомнением произнесла Гермиона. Хоть её вера в безгрешность преподавателя зельеварения была не столь сильна, как вера Вероники, в голове её всё ещё не укладывалось, что преподаватель может так грубо нарушить устав школы, да и вообще закон. Вместо ответа Гарри пожал плечами и потянул Рона за собой. В Большом Зале они встретили Веронику. - Вы не видели Деймона? – расплылась в улыбке девочка. Они синхронно покачали головой. До обеда ещё оставалось некоторое время, поэтому в Большом Зале народу было немного. - Нам нужен Дамблдор, - осторожно начал Гарри. - Его срочно вызвали в Министерство. А зачем он вам? - Мы только что узнали, что Хагрид сказал… - незаметно для подруги Гермиона предупреждающе ткнула Поттера в бок, и «Снеггу» замерло на кончике его языка, - …тому человеку, который дал ему драконье яйцо, как пройти мимо Пушка. Мы подумали, что Дамблдору стоит это знать. Вероника поморщилась. Гарри казалось, что её голубые глаза смотрят прямиком в его душу, и она уже знает, что они солгали ей. Может быть, стоило сказать ей правду? Всё-таки они были друзьями. Нет, она бы только разозлилась и расстроилась. - Всё равно философский камень в Хогвартсе в полной безопасности. Никто из них не разделял её уверенности, но все трое благоразумно смолчали. - Мне нужно найти брата, - скользя взглядом с одного лица на другое, сказала Сальваторе. – Встретимся за обедом? Они дружно кивнули. Проводив Веронику взглядом, Гарри повернулся к друзьям. - Мы пойдём к МакГонагалл.

***

Она уже и не рассчитывала на то, что кто-то придёт к ней на помощь, когда дверь тихонько открылась. Вероника заставила себя оторвать взгляд от своей волшебной палочки, сиротливо валяющейся в дальнем углу пыльной комнаты, но, стоило ей взглянуть на входящего, сердце ухнуло в пятки, а волна разочарования и отчаяния затопила душу: в комнату, выставив перед собой палочку, осторожно прокрался Гарри. - Гарри, нет! Беги! – она рванулась вперёд, но верёвки больно впились в запястья, останавливая. Но мальчик не смотрел на неё: его изумлённый взгляд был направлен на мужчину, стоявшего перед ними. Губы Квиррела растянулись в отвратительной ухмылочке. - Вы?! – выдохнул Гарри. - Я. Неожиданно, правда, Поттер? – в голосе мужчины не было ничего, что напоминало бы о несчастном, вечно трясущемся от страха, заикающемся профессоре Квиррелле. Казалось, он потерял дар речи от удивления. - Но Снегг… Я думал, это он. Он пытался убить меня! Несмотря на весь ужас ситуации, при этих словах где-то глубоко в душе девочки шевельнулось раздражение. Что ж, если они выберутся отсюда, Гарри уже не сможет больше утверждать, будто Северус замешан в подобных тёмных делах. Квиррелл улыбнулся леденящей душу улыбкой – такой невозможно было даже ожидать от него прежнего – и заговорил. Но Вероника не слушала его: всё внимание девочки было сосредоточено на высоком зеркале в массивной деревянной раме, стоящей позади него. Она прекрасно знала, что это было за зеркало; со своего места Сальваторе не могла видеть своего отражения в нём, но и без этого она отлично знала своё самое жгучее желание: спасти Гарри и самой выбраться отсюда. Если бы только у неё была палочка! В запасе у неё было несколько заклинаний, которых ни один профессор Хогвартса не ожидал от первокурсницы. Но Квиррелл, похоже, знал, чего от неё ждать, поэтому, схватив её, он первым делом отобрал у неё волшебную палочку. Стук в дверь стал более требовательным, и мужчина поднялся со своего места. Но она опередила его. - Я открою, Джузеппе. За окном шумела не по-летнему грозная буря, и в такт ветру шуршала по полу длинная мантия Лутессы. Как зачарованный, Сальваторе следил за мягкими шагами жены, машинально укачивая дочь. Кого это принесло на ночь глядя да ещё в такую непогоду? Раздался щелчок замка, приглушённые голоса, чьи-то шаги. А в следующий миг в гостиной вновь появилась Лутесса в сопровождении Рудольфуса Лестрейнджа. Джузеппе нахмурился: пусть они и старались поддерживать хорошие отношения с семьёй Беллатрисы, это давалось не так уж легко из-за ужасного поступка Рабастана. Впрочем, если бы не его дорогая Белл, он и на порог не пустил бы никого из семейства Лестрейнджей. Мантия Рудольфуса промокла насквозь, на лице вместо обычной чуть развязной улыбки было чрезвычайно серьёзное выражение. - Чаю, Руди? – вежливо осведомилась женщина. Гость перевёл на неё тяжёлый взгляд, затем посмотрел на Джузеппе и остановил взгляд на сонной малышке. - Нет, Лу, благодарю. Я здесь не за этим. Она напряглась. Хорошо известное всем проклятие её свёкра сдерживало ненависть, исподволь тлеющую между членами большой семьи, но дальше словесных уколов дело обычно не заходило. А у них с Джузеппе с Беллатрисой и её мужем отношения были лучше, чем можно было себе даже представить. Но необычайная мрачная серьёзность, почти торжественность, с которой Рудольфус явился сегодня, заставила её занервничать. Джуз выглядел спокойным, но Лутесса знала, что сейчас он больше, чем когда-либо, готов к удару. Пожав плечами на ответ Лестрейнджа, она села на диван и переняла у мужа Веронику. - А зачем же? – мужчина встал и сунул руки в карманы брюк, в упор глядя на гостя. - Милорду нужна ваша дочь, - словно это было что-то само собой разумеющееся, спокойно произнёс тот. Джузеппе фыркнул. - А что ещё? Джакомо уже приходил ко мне с этим. Теперь пожал плечами Рудольфус. - Джакомо просил. А я требую. - Ты?! Да как ты смеешь?! – разъярился Джузеппе, судорожно сжимая спрятанную в кармане палочку. – После того, что сотворил твой брат, я имею полное право вышвырнуть тебя из своего дома, а я принимаю тебя и выслушиваю твои бредни! Вон! Вон! Сейчас же! Ты требуешь? - Тёмный Лорд. От этих слов кровь в жилах Лутессы застыла – так жутковато-просто они были произнесены. Чтобы она отдала свою девочку в лапы этому чудовищу?! Никакие родственные связи или семейные проклятия не смогут уберечь этого мерзавца от хорошенькой затрещины. - Деймон! Иди сюда! Когда на зов матери пришёл старший мальчик, Лутесса передала ему Веронику и велела идти в спальню. Голубые глаза мальчишки сверкали любопытством, но после окрика матери он зашагал в свою комнату, замедляя шаг под тяжестью сонной сестры. Потревоженная Вероника зашевелилась, потянулась к матери и, не получив желаемого, надула губы, приготовившись разреветься. Деймон ускорил шаг. Рудольфус безразлично следил за происходящим. - Ладно. Не хотите вы по-хорошему… Остолбеней! – он молниеносно выбросил руку с направленной на Джузеппе палочкой. - Протего! – выхватывая волшебную палочку из кармана, воскликнула перепуганная Лутесса. Невидимый щит, возникший между её мужем и Рудольфусом, рассыпал заклинание на мелкие искры. Все трое тяжело дышали, понимая, что нашли в лице друг друга достойных противников. Краем глаза женщина с ужасом заметила, что Деймон не только не скрылся с сестрой на втором этаже, но остановился посреди длинного коридора и, широко распахнув глаза, наблюдал за тем, что происходило в гостиной. А через мгновение к нему присоединился привлечённый шумом Стефан. - Живо наверх! Живо! – закричала на детей она. Сильный удар вышиб воздух из лёгких и отбросил её к дальней стене. Как в тумане она услышала яростный рык Джузеппе и испуганный вскрик «Мама!». Когда спала тьма, на миг застившая глаза, Лутесса почувствовала на своём лице холодное дыхание бури и увидела расплывчатую тень, уверенным шагом входящую в распахнутые настежь двери. - Не силён ты в искусстве убеждения, Рудольфус, - прошелестел голос, от которого волосы на голове зашевелились. Тень подобралась ближе, превратившись в уродливого мужчину с серо-землистой кожей. Сомнений в том, кто был перед ней, у женщины не осталось. – Ну здравствуй, Лутесса Дамблдор. Как в тумане, она услышала, как заворочался где-то Джузеппе, но отвести взгляд от гипнотизирующих глаз Волан-де-Морта она не могла. А вот он бросил раздражённый взгляд на мужчину, пытающегося подползти ближе к жене. Вслед за ним на мужа посмотрела и она, с ужасом понимая, что правые рука и нога, перебитые в нескольких местах, не повиновались ему. - Оставьте его! Что вам нужно? - У вас родилась особенная дочка. Вот она-то мне и нужна. - Нет! – взревел Джузеппе, приподнимаясь на здоровой руке. – Никогда ты её не получишь, ты, мерзавец! - Джуз, - в ужасе выдохнула женщина, чувствуя, как слёзы прокладывают солёные дорожки на её щеках. Волан-де-Морт досадливо поморщился и пожал плечами. - Успокой его, - бросил он Лестрейнджу. – Навсегда. - Мой лорд, проклятие… - от былой бравады Рудольфуса не осталось и следа, и Лутесса почувствовала, как в ней шевельнулось злорадное удовлетворение, на миг пересилившее испуг. - Не думал, что ты боишься фокусов старого дурака. Но если это так… - Тёмный Лорд повернулся к Джузеппе, лицо которого исказила судорога боли и ненависти. – Авада Кедавра! Вспышка ядовито-изумрудного света на миг ослепила их всех. Послышался плач Вероники. - Не-е-ет, Джузеппе! – закричала женщина, обезумев от горя и страха. – Нет! Нет! - Инкарцеро, - негромко произнёс Лестрейндж, и Лутесса почувствовала, как впиваются в тело верёвки. Всё, что она могла теперь, это смотреть на неподвижное тело мужа, на его темноволосую неестественно запрокинутую голову и распахнутые навстречу смерти голубые глаза – да слушать плач детей, от которого кровь стыла в жилах. - Не троньте их… Не троньте… - исступлённо шептала она в пустоту, не зная, слышат ли её мучители. Но они слышали. Волан-де-Морт склонился над ней, его лицо было так близко, что она чувствовала его дыхание на своей коже. - Если ты будешь хорошо себя вести, мы оставим тебе сыновей. Но она не верила ему. Он убьёт мальчиков и её. Он заберёт Веронику, чтобы сделать её своим главным оружием, он уничтожит её душу, а потом, когда всё закончится, ей подарят Поцелуй дементора – Лутесса знала, что её отец силён, невероятно силён, он сможет побороть Волан-де-Морта и тьму, что следует за ним, вот только она этого уже не увидит. Не обращая на неё никакого внимания, Тёмный Лорд уверенным шагом направился к детям; Деймона и Стефана парализовало ужасом, Вероника извивалась и орала на руках у старшего брата. Ещё немного – и этот мерзавец получит её девочку! Лутесса повела вокруг себя полным отчаяния взглядом, увидела светлеющую вдали полоску отполированного дерева – добраться до волшебной палочки не представлялось возможным. Тогда она закрыла глаза и призвала на помощь все свои знания, все свои силы, всю материнскую любовь, произнесла мысленно: «Протего тоталум». Яростный рёв Тёмного Лорда дал понять ей, что её невербальное заклинание достигло своей цели, и дети в безопасности…хотя бы на какое-то время. Она знала, что Метка уже висит над их домом, пугая соседей, и знала, что весть об этом уже скоро дойдёт до слуха отца, Тилорна, Нел, Сириуса, Джакомо…нет, Джакомо не сможет… Скоро, скоро они будут здесь, они спасут малышей… Только ей этого уже не дождаться. - Тварь, - зашипел над её ухом взбешённый Волан-де-Морт, но она упрямо не открывала глаза. – Думаешь, ты спасла их? Нет, только погубила: и их, и себя. Я своё возьму… Но ты триумфа своей дочери уже не увидишь. Презрительный смешок сорвался с её губ. Триумф! Она бы лучше увидела Веронику мёртвой, чем орудием Волан-де-Морта. Разлепив пересохшие губы, она прошептала, вкладывая в эти слова весь яд, на который была способна: - Катись к чёрту. Полыхнула перед глазами яркая зелёная вспышка, и все звуки вокруг затихли, словно мир вокруг вдруг до отказа заполнился ватой. Она чувствовала себя отвратительно беспомощной, глядя, как запястья Гарри обвивают тугие верёвки. Забыв о детях, Квиррелл изучал зеркало, что-то невнятно бормоча себе под нос. Девочка всё гипнотизировала свою палочку, избегая смотреть на испуганного беспомощного друга. Что, кроме отражения своего же отчаяния, могла увидеть она в глазах Гарри? Если бы только у неё была палочка, повторяла она про себя снова и снова, как будто в один миг слова могли материализоваться. Вдруг она вспомнила о своей матери; Лутессу Сальваторе Вероника совсем не помнила, но от других знала, что сила её любви была так невероятно велика, что, вот так же лишившись палочки, она смогла использовать невербальное заклинание, чтобы выставить невидимый щит между Волан-де-Мортом и своими детьми. Она сама, конечно, ещё не была знакома с невербальными заклинаниями – все вокруг неё считали, что такое знание слишком опасно для маленькой девочки, обладающей такой сверхъестественной силой. Они все так много говорили о её силе, как о чём-то опасном и непредсказуемом, а Веронике всегда так хотелось доказать, что она способна управлять ею и своей собственной волей… Что они скажут, если она использует то, что, как они думают, дано ей лишь для разрушения, чтобы спасти Гарри, себя и, может быть, всю школу? Попробовать определённо стоило, ведь хуже уже быть не могло. Воспользовавшись тем, что Квиррелл не обращает на неё никакого внимания, девочка прикрыла глаза и сосредоточилась на вероломном профессоре, пытаясь сконцентрировать всю свою злобу и отчаяние, и желание выбраться отсюда в один удар. Она даже не сразу поняла, что её молчаливый удар достиг своей цели, но затем, опасливо приоткрыв один глаз, она увидела, что Квиррелл пошатнулся. Он не смог удержать равновесие и автоматически схватился за неподвижного Гарри, но тут же истошно завопил, а худое и бледное лицо его исказила гримаса боли. Поражённая увиденным, Вероника широко распахнула глаза; она точно хотела не этого, но кто знает, какую форму приняло её неумелое заклинание? Тяжело дыша, Квиррелл перевёл свой взгляд на неё, и в глазах его полыхнула ярость. Он оставил зеркало Еиналеж и подошёл к ней. Сальваторе поморщилась, когда он занёс руку как для удара, но совершенно неожиданно для них вдруг раздался повелительный голос: - Не тронь её, Квиррелл, - холодный шелестящий голос заполнял собой всё пространство маленькой комнатки и проникал в самую душу, сковывая морозом внутренности. Повинуясь ему, Квиррелл отдёрнул руку, будто обжёгшись. Присмотревшись, Вероника увидела, что на ладонях негодяя набухают уродливые пузыри, словно, прикоснувшись к Гарри, он и впрямь обжёгся. – Добудь камень, наконец, - кажется, говоривший начинал терять терпение, - и займись мальчишкой. - Да, мой повелитель, - голос профессора звучал неожиданно раболепно. - Дай мне на них взглянуть. Квиррелл послушно принялся разматывать свой тюрбан, и, когда длинная полоса ткани упала к его ногам, крик ужаса замер на губах Вероники. Гарри судорожно втянул воздух и побледнел. На затылке Квиррела красовалось уродливое лицо с ноздрями-щёлками вместо носа и глазами, блестящими злобным взглядом. - Приветствуйте Тёмного Лорда, - торжественно произнёс мужчина, но ответом ему было гробовое молчание. Волан-де-Морт. Он был самым могущественным волшебником современности, быть может, после Дамблдора, так как получилось, что он существовал лишь как лицо на затылке никчёмного учителя? Он убивал, мучил, он долгое время держал в страхе своих врагов и своих последователей, а теперь не имел даже собственного тела. В Веронике боролись страх и какая-то сумасбродная презрительная насмешка; она едва сдержалась, чтобы не хихикнуть. - Я вижу…вижу, - продолжал бормотать Квиррелл, глядясь в зеркало, - как я даю камень моему повелителю… Но где я его взял? А? Где? Не находя ответа, он раздражался и выходил из себя. - Используй мальчишку, - подсказал ему Волан-де-Морт. Аккуратно, стараясь не дотронуться до кожи мальчика, подтолкнул Гарри к зеркалу. - Ну-ка, Поттер, скажи мне, что ты видишь. Живо! Гарри бросил отчаянный взгляд на Веронику, и девочка поняла, что, если она была ещё на что-то способна, то действовать надо было именно сейчас: Квиррелл увлечённо наблюдал за Гарри и на неё не обращал абсолютно никакого внимания. Сальваторе вновь крепко-крепко зажмурилась, надеясь теперь не просто толкнуть учителя, но ударить его каким-нибудь заклятием посерьёзнее; однажды в записях Деймона она видела одно сильное заклинание, оставляющее на теле противника глубокие кровоточащие порезы, вот только из-за волнения никак не могла вспомнить его. Если она постарается, у неё получится хотя бы Остолбеней, а это даст им с Гарри какое-то время для побега. Остолбеней, мысленно приказала она. Победный вскрик замер на губах Вероники: заклятие не подействовало, оно снова лишь толкнуло Квиррелла, и тот, пошатнувшись, едва не уронил тяжёлое зеркало, но всё же остался стоять. Комнату огласил хриплый жутковатый смех. - А девчонка-то хитра и сильна не по годам. То, что нужно, - удовлетворённо прошелестел Волан-де-Морт. – Но сейчас она мешает. Квирреллу не требовалось повторять дважды: подняв свою палочку, он двинулся на Веронику. У неё не было возможности даже заслониться или уклониться – верёвки держали её надёжно. Поэтому, сцепив зубы, она смотрела прямо профессору в глаза, а сердчишко колотилось быстро-быстро, норовя выпрыгнуть из груди. Она даже не успела вскрикнуть, когда учитель взмахнул палочкой и что-то негромко произнёс, и Вероника провалилась куда-то во тьму.