***
- Мы не успели, - сокрушённо прошептала Вероника. Перед ней на тарелке остывала овсянка, а девочка и ложки не съела. Вся школа была ошеломлена и напугана нападением на Колина. Кошек жалели многие, но немногие – Миссис Норрис, но когда незримая жестокая рука дотянулась до школьников, всем стало не по себе. - Оборотное зелье варится долго, - попытался успокоить её Рон, хотя и сам был сильно встревожен и расстроен, - мы никак не могли успеть. Она вскинула на него взгляд. - Зачем же мы тогда всё это затеяли?! Если Малфой что-то знает… - она недобро посмотрела в сторону слизеринского стола, за которым себя вели так, словно ничего дурного не происходит. – Мы должны вывести его на чистую воду до того, как пострадает кто-то ещё! Гарри и Гермиона переглянулись. Ни у кого идея с оборотным зельем не встретила такого неприятия, как у Сальваторе, хотя она, конечно же, не оставила друзей одних с этой проблемой. Она стащила у Снегга, а потом у Деймона немного ингредиентов, стояла на страже в мрачном коридоре, пока они варили зелье в туалете Плаксы Миртл, но ко всему относилась так скептически, что это даже оскорбляло Гермиону как главную вдохновительницу затеи. Однако случившееся с Колином Криви по-настоящему шокировало Сальваторе и подстегнуло невероятную жажду отмщения… или хотя бы правды. Веронике было неловко ещё и от того, что она чувствовала некую связь с тем голосом, который всегда предшествовал нападениям. В ночь после квиддича, когда всё случилось, она снова слышала его, но лишь поглубже забилась под одеяло, уверяя себя, что ничего не случится, как и в те десятки раз, когда она слышала его до этого. Слышал ли этот голос Гарри, пребывая в больничном крыле? Чувствовал ли он что-то подобное теперь? Она не знала. Они больше не говорили об этом с тех пор, как решили варить Оборотное зелье. - Встретимся на уроке, - бросила она, вставая из-за стола, оставив свой завтрак нетронутым. Мрачную атмосферу уроков лишь немного развеяло предвкушение открытия Дуэльного клуба этим вечером. Затея учителей, направленная на то, чтобы ученики усовершенствовали свои защитные навыки, казалось, была задумана ещё и затем, чтобы немного разрядить обстановку в замке. Ведь единственными людьми, которые чувствовали себя как рыба в воде в этой атмосфере гнетущего страха и тревоги, были Драко Малфой и его немногочисленные друзья и подпевалы со Слизерина. На сдвоенном уроке зельеварения он так много разглагольствовал о пользе открытия Тайной Комнаты для школы и магического мира вообще, что Вероника едва сдержалась, чтобы, пользуясь любовью и снисходительностью к ней Северуса, не наслать на него какое-нибудь заклятье. К счастью, сам профессор не то устал от беспричинного бахвальства Малфоя, не то решил, что его поведение переходит все границы приличий, и одним строгим взглядом, одним пристальным взором заставил его замолчать. На душе у Вероники было так же сверно, как в те дни, когда она боялась за собственный рассудок. Необъяснимая тревога снедала её и чувство вины. Она почти не была знакома с Колином, лишь знала, что есть среди первоклашек такой маглорождённый мальчишка. Но теперь она чувствовала с ним какую-то связь, и она безмерно тяготила её. И даже приподнятое настроение, царившее в Большом Зале во время ужина, ничуть не развеяло её мрачное настроение. Наскоро проглотив свою порцию, едва почувствовав вкус пищи, Вероника познялась из-за стола и направилась прочь из Большого Зала. Её друзья в один голос уговаривали её остаться и посмотреть на открытие Дуэльного клуба, но она наотрез отказалась. Гарри проводил её долгим взглядом, и в очередной раз Сальваторе задалась вопросом, что чувствовал он, думая о Колине Криви? Было ли ему также тревожно, как и ей, теперь, когда они оба понимали, что голос этот – не просто бесплотный ужас, но нечто материальное, страшное, опасное? Так или иначе, Гарри остался со всеми наблюдать за приготовлениями к первому заседанию клуба, а Вероника вернулась в гостиную Башни Основателей и, выбрав на полке первую попавшуюся книгу, расположилась с ней на диване у камина. Взгляд её скользил по тексту, но смысл слов доходил до разума не всегда, так как она всё ещё была поглощена своей горечью и тревогой. Так её и нашёл Деймон. Он подсел в соседнее кресло, аккуратно заглянул сестре в лицо. - Ты почему не в Большом Зале со всеми? – вкрадчиво спросил юноша. – Разве тебе не интересен Дуэльный клуб? - Дуэльный клуб! – фыркнула девочка, выглядывая из-за книги. – Чепуха! Можно подумать, там нас научат чему-то стоящему, чему-то, что поможет нам при встрече с этим… этим… - под пытливым взором Деймона она запнулась. В голубых глазах искрился неподдельный интерес. - А ты знаешь, что это такое? - Нет, но… - Вероника вовремя прикусила язык, едва не сболтнув про Оборотное зелье. Было время, когда она поверяла Деймону все свои тайны до одной, но теперь кое-какие секреты стоило оставлять при себе. Ради его же спокойствия. – Что бы это ни было, - выкрутилась она и вызывающе выпятила подбородок, - едва ли одним Экспеллиармусом его остановишь! К тому же, - уже тише и спокойнее добавила она, - вряд ли Локонс покажет там что-то, чему меня не научил Северус. Так что я лучше побуду тут, в тишине. Деймон задумался. В самом деле, его сестру хорошо научили постоять за себя, потому что в какой-то момент её жизни это было первостепенным для её выживания. Но такая манера отстраняться от остальных не могла пойти ей на пользу. - Но ты всё равно должна пойти туда, - брови Вероники изумлённо поползли вверх, и Сальваторе-старший поспешил объясниться: - ты сильная и многое знаешь и, быть может, действительно не узнаешь ничего нового там. Но ты должна быть там. Просто чтобы быть со всеми, чтобы у них не было повода подумать, что ты… другая. Несколько секунд она молчала, а затем медленно, словно нехотя, кивнула. Конечно, она понимала. Понимала, чем это может грозить ей и её семье. Понимала, что её родственники так долго шли к тому, чтобы утвердить её в этом мире как свою, что сейчас нельзя было потерять это из-за своей гордости или горя. Деймон ободряюще улыбнулся сестре. И она действительно вернулась в Большой Зал. Зрелище уже началось, и, похоже, преподаватели уже объяснили своим ученикам, что к чему. Все были так поглощены происходящим на подмостках, что не обратили на Веронику никакого внимания, когда она аккуратно пробралась туда, где стоял Рон. С удивлением она обнаружила Гарри и Гермиону на подмостках, стоящих против Драко и Милисенты. Все четверо стояли в картинных позах, казалось, они вот-вот отвесят друг другу поклоны. Тут же Рон шепнул припозднившейся подруге, что согласно дуэльному кодексу, именно это и нужно сделать. Но, возможно, поклоны были более уместны, если противники уважали друг друга. Девочки вцепились друг другу в мантии сразу по сигналу Локонса, позабыв о палочках. Гарри же… он не успел взмахнуть палочкой – Малфой первым сделал выпад и выкрикнул: - Серпенсортиа! Ви криво усмехнулась: знал ли Драко это заклинание раньше или выучил его после того, как она сама попыталась заколдовать его перед распределением? Но времени задуматься над этим у неё не было, потому что из палочки Малфоя в самом деле вылетела пёстрая змея и приземлилась как раз у ног Гарри. Общий вздох прокатился по Большому Залу. Локонс побледнел, как простыня. Снегг подобрался, полез в карман за палочкой, успокаивающе сказав: - Стойте на месте, Поттер, я сейчас её уберу. Но прежде, чем Северус что-либо сделал, Гарри едва шевельнул губами, и змея направилась к краю помоста, словно ища себе жертву среди зрителей. Вероника не разбиралась в змеях и не знала, была ли эта ядовитой, но испытывать это не хотелось. Она крепко держала язык за зубами, даже непроизвольно прижала ладонь ко рту, чтобы ненароком не заговорить со змеёй, потому что это было одно из правил выживания для неё, которые она усвоила с детства. Змея остановилась напротив пуффендуйца по имени Джастин, который ходил с ними на травологию. Он затаил дыхание, не шевелясь, а змея приподнялась, словно готовясь броситься на него. И тут Гарри, видя, что ничего не происходит, никто не приходит к ним на помощь, крикнул: - Пошла прочь! К удивлению Вероники, змея послушалась и свилась неподвижным кольцом на столе. Но вместо вздоха облегчения толпа школьников отчего-то затрепетала и отшатнулась. Джастин побледнел ещё больше, хотя это и казалось невозможным, и бросился прочь. Рон рядом с Вероникой хмурился и задумчиво кусал губы. Снегг, бросив на Гарри заинтересованный взгляд, всё-таки заклинанием заставил змею превратиться в серый дымок, который развеялся через несколько секунд. Этим не слишком приятным происшествием первое заседание Дуэльного клуба было окончено. Веронике отчего-то казалось, что оно же было и последним. По знаку Снегга школьники потянулись прочь из Большого Зала; воздух наполнился сдержанным, испуганным гулом голосов. Ни от кого из друзей не укрылся недоверчивый, даже немного озлобленный взгляд Джастина, который тот бросил на Гарри, проходя от него на значительном расстоянии, словно боялся его. В полном молчании Вероника, Гарри, Гермиона и Рон покинули Большой Зал вместе с остальными учениками. Сальваторе заметила, что Рон и Гермиона не раз и не два обменялись быстрыми сконфуженными взглядами. Понурый вид Гарри она могла объяснить, но их мрачно поджатые губы – нет. Её хватило на два пролёта, а затем она взорвалась. - Нет, я не могу этого понять! Гарри прогнал змею, спас от неё Джастина, хотя она, может быть, была совсем не ядовитой, а тот – ни слова благодарности, да ещё так смотрит, словно Гарри сделал ему что-то плохое! А Снегг! Почему они свернули заседание, когда самое интересное только началось?! – возмущённо воскликнула она, совершенно забыв, что вообще-то она не хотела быть на этом заседании Дуэльного клуба. Взгляды Уизли и Гермионы были ещё более выразительными, когда они переглянулись в очередной раз. И они очень не понравились Веронике: словно она не видела очевидного, того, что знали все. Но всем своим видом она требовала от друзей объяснения, и Гарри, кажется, немного встрепенулся, найдя в ней заступницу. Со вздохом Гермиона остановилась прямо посреди лестницы, не обращая внимания на учеников, спешащих в свои спальни. - Ты что, не слышала, что сказал Гарри? – она выразительно подняла брови. Сальваторе закатила глаза. За дуру она, что ли, её принимает или за глухую? - Он сказал: «Пошла прочь», вот что. Ну и что в этом такого? Глаза Рона после её слов неимоверно расширились. Казалось, мальчик не в силах сдерживаться, и даже присутствие слишком многих лишних ушей не заставит его замолчать. - Парселтонг! – воскликнул он не то испуганно, не то восторженно. Под предостерегающим взглядом Гермионы он всё-таки понизил голос. – Гарри сказал это на змеином языке! А ты должна знать, что Сам-Знаешь-Кто владел этим дьявольским умением, и всякий, кто подобно ему владеет парселтонгом… извини, Гарри, - он исподлобья взглянул на друга и отчаянно покраснел, - редко бывает на хорошем счету у волшебников. Теперь настал черёд Вероники удивляться. Она медленно перевела взгляд на вконец смущённого Поттера, медленно осознавая, что он, так же как и она, умел говорить по-змеиному. А в следующий миг она с ужасом поняла, что только что выдала себя с потрохами. Поняла это и Гермиона, да и как тут было не понять? Вероника первая решительно зашагала вверх, словно ограждая себя движением от ненужных вопросов. Но их теперь было не избежать. В полном молчании они достигли гостиной Гриффиндора, к счастью, почти пустой в этот час – в углу комнаты над волшебными шахматами сидел в одиночестве Деймон, да ещё первокурсницы-близняшки Гилберт читали одну книгу на двоих, синхронно шевеля одними глазами. Старший брат Вероники, заметив её и её друзей, приветливо махнул им рукой. - Если ты не поняла, что Гарри… зашипел… - Гермиона бросила на Поттера извиняющийся взгляд, садясь в кресло, - а тебе показалось, что он говорит на обычном, человеческом языке… Это может значить только одно: ты, - она устремила на подругу прямой взгляд, не терпящий увиливаний и лжи, - тоже знаешь парселтонг. И впрямь, врать и изворачиваться было хлопотно и бесполезно. И Вероника так же прямо и откровенно посмотрела на Гермиону. - Да, ну и что? - Малфой говорил что-то про наследика Слизерина… - начал Рон. – Мы ничего не знаем о нём, но он, как и Салазар Слизерин, вполне может владеть парселтонгом. Слизерин им владел, - многозначительно заявил Уизли. Возможно, он и не имел в виду ничего дурного, но Сальваторе восприняла это по-своему. - Это на что ты намекаешь?! Деймон, уже некоторое время искоса наблюдавший за сестрой и её друзьями, скорее почувствовал, чем увидел, что что-то неладно. Он оставил свои шахматы и поспешил на выручку к сестре. - Привет, - он долброжелательно улыбнулся. – Что тут у вас? - Меня здесь обвиняют… - она посмотрела на открывшуюся дверь в башню и с облегчением узнала во входящем Стефана. – Думаю, меня обвиняют в том, что я напала на… Колин и Миссис Норрис, - упавшим голосом закончила девочка. – И думают, кажется, что я – наследник Слизерина, тот самый, который открыл Тайную Комнату. Я, честно, этого не делала! – шёпот Вероники стал слишком громким, в голосе появились нотки истерики. Девочка была напугана, как никогда: Деймон и Стефан, присоединившийся к ним, никогда не слышали, чтобы она так разговаривала. – Это не я! Я не могу быть наследником, вы же знаете! Стефан успокаивающе обнял сестру за плечи, привлекая к себе. Рон и Гермиона устремили свои взгляды на братьев Ви. - Так вы знаете, кто этот таинственный наследник Слизерина? И почему он нападает на учеников? – Гарри в упор смотрел на резко притихших Сальваторе. Поднявшая голову от плеча брата Сальваторе мелко вздрогнула, отводя взгляд от друга. Братья Сальваторе быстро переглянулись. Неожиданно быстро Вероника вывернулась из кольца рук Стефана и поднялась во весь рост, горделиво вскинув подбородок. - Я не могу быть наследником Слизерина, хоть и змееуст. А вот почему ты можешь разговаривать со змеями? – голос Вероники был приглушён, она говорила сбивчиво и быстро, словно боялась, что её остановят. Стефан только покачал головой, рассматривая кончики своих ботинок. – Ты что, тоже из Кентов?! Гарри не мог поверить услышанному. Действительно, он плохо представлял себе Веронику, насылающую проклятье на кошку Филча или на Колина, да и никогда не думал об этом до сего момента, но её слова… - «Тоже»? А кто ещё? - Мы, - коротко ответил Стефан. - Гарри, вы должны кое-что послушать. Пожалуйста, - мягко произнёс Деймон. - Вероника не может быть наследником Слизерина… - Она говорит на змеином языке! - Ты тоже. Гермиона испуганно взглянула на подругу. Казалось, она была уже не рада, что начала задавать вопросы. - Тогда вы. Вы же её братья. Кто-то из вас, - упрямо произнёс Поттер. - Снова мимо, - ухмыльнулся младший Сальваторе, - мы с Деймоном не знаем парселтонга. Совсем. Ни единого словечка. - Но, постойте… - до Гермионы начала доходить суть спора. – Даже сейчас, в толпе, я услышала шёпот, что Гарри – наследник Слизерина, потому что разговаривает со змеями. Вероника тоже может говорить по-змеиному, значит она тоже… Кто-то из них… - Нет, Гермиона. Мы действительно в какой-то степени потомки Салазара Слизерина – через нашу прабабку Кару Кент. Но наследник – старший сын в роду. Самый старший отпрыск старшей мужской линии. Лорд Волан-де-Морт, - понизив голос до еле слышного шёпота, произнёс Деймон. - Как?! Ты хочешь сказать, что…Сам… Волан-де-Морт пробрался в школу?! – быстро прошептал Уизли. – Опять? - Вряд ли… В любом случае, это забота Дамблдора, - пожал плечами старший из братьев. - Но как вообще получилось тогда, что Вероника владеет парселтангом? Говорили, что только наследник Слизерина может… - Есть одна легенда… Слушайте. У Салазара Слизерина помимо сына была ещё и любимая дочь – красавица Люция. Однажды она встретила парня-анимага, и они полюбили друг друга с первого взгляда. Но этот парень, то ли был преступником, то ли ещё по какой-то причине был вынужден скрываться, обращаясь в змею. Через некоторое время после их знакомства у Люции появилась ручная змейка… - Пригрела змею на груди, - вставил Стефан. - Что-то вроде того, - Деймон заметил неподалёку жавшихся друг к другу сестёр Гилберт – Елену и Кэтрин – и жестом пригласил их к ним. Теперь, когда это была лишь красивая легенда, он мог не бояться за сестру и поделиться семейным преданием с кем-нибудь ещё. – Люция изнывала от тоски, будучи лишённой всякой возможности общаться с возлюбленным, который почти всегда был в змеином обличье. И вскоре она хитростью добилась того, что отец научил её парселтонгу, которым на тот момент владели лишь два мага в мире – сам Салазар и его сын. Научившись змеиному языку, Люция зажила счастливо. Она даже тайно родила от любимого троих или четверых детей – все сплошь девочки. Но счастье, - парень перевёл дыхание, - как вы понимаете, не может длиться вечно. Спустя какое-то время Слизерин узнал об обмане дочери. Разочарование и злость обманутого отца было сложно представить, тем более, что он планировал выдать Люцию за сына Годрика Гриффиндора, ознаменовав этим браком примирение со старым другом. Девушка отчаянно умоляла отца о прощении, но тот и слушать ничего не желал. Внемля уговорам Люции, её возлюбленный обратился змеёй и навсегда исчез, а она с детьми осталась ждать наказания от Салазара Слизерина. И тогда Слизерин навеки прогнал дочь от себя, а её потомков проклял до седьмого колена: они не должны были знать иной речи, кроме змеиного языка, что автоматически делало их в глазах всего волшебного мира порождениями тьмы. И вот мы – потомки этой Люции, - брюнет жестом указал на себя и брата с сестрой, с видом заправского сказочника завершая свой рассказ. Он едва сдержал улыбку, глядя на замерших в своих креслах детей. Казалось, даже на Стефана и Веронику, слышавших эту историю не раз, легенда произвела впечатление. - Но вы же… Вы же говорите по-человечески… - залившись краской, отметил Рон. - Ну, уже гораздо больше семи поколений родились и умерли, Рон, - улыбнувшись, сказал Деймон. - Это красивая легенда, но всего лишь легенда… Миф. Сказка, - не удержалась Грейнджер. Все взгляды обратились к ней, и девочка смутилась, но продолжила: - я читала об основателях Хогвартса. О Салазаре Слизерине. О его сыне. Но имени Люции нигде не упоминалось. - Считается, что Слизерин, - начал Стефан, - так разозлился на дочь, что приказал своим слугам уничтожить все упоминания о ней, словно бы её вообще никогда и не было. Расторопные слуги пропустили лишь пару незначительных заметок и летописей… - Они очень древние и уже давно утрачены, но старинные списки – один или два – с них хранятся в личной библиотеке Дамблдора. Они были среди приданного нашей бабушки, Алии, как доказательства её благородного происхождения и древних корней, - сказал Деймон. – Если выдастся случай, я вам их как-то покажу. - Почему вы никогда не рассказывали об этом? – тихо спросил Гарри. - А ты как думаешь? – спросила Вероника. Поттер только молча пожал плечами, впившись взглядом в Деймона, словно надеясь, что он ответит ему. И парень ответил: - Сам видишь, родство со Слизерином нынче не ценится нигде, кроме Хогвартса, да и то, потому что Слизерин – один из четверых основателей. И то, больше как-то на Слизерине. Дори и дедушка надеялись, что это вообще не всплывёт, но тут случилась эта заварушка с наследником…***
Она и сама не знала, что направило её в кабинет Дамблдора. Они никогда не были слишком близкими друзьями, сохраняя уважение и доверие во всём, что касалось работы и Хогвартса, но не более. Но сейчас ей казалось, что этому железному человеку в кои-то веки нужна поддержка – уж слишком несчастным было выражение его лица, когда они покидали Большой Зал.У директора Минерва застала Северуса Снегга; ей показалось, что при её появлении мужчины замолчали слишком быстро. Уже в следующую минуту Снегг почтительно простился с ней и покинул кабинет. - Очень мило, что вы зашли, Минерва. Вина? – гостеприимно предложил Дамблдор. Она кивнула, садясь в предложенное им кресло. Мужчина достал из шкафа графин с вином и два бокала и налил в них розово-красную жидкость. - Сегодня был неприятный вечер. Не так должно было закончиться это… заседание, - осторожно произнесла она. - Боюсь, это мелочи по сравнению с тем, что предстоит нам в будущем. Вы не знаете, Минерва, но… вас тогда ещё не было в Хогвартсе… Одним словом, подобные нападения в школе уже случались… Тогда погибла девочка, к счастью, всего одна, но… Мы старались замять эту ситуацию и не дать слухам о ней распространиться за пределы Хогвартса. Поскольку больше подобного не повторялось, а мы тогда поймали виновного, я надеялся, что это останется в прошлом. Мы все в большой опасности теперь, и мои внуки… Как бы я ни хотел думать обо всех учениках школы с такой же заботой, я не могу. Женщина задумчиво смотрела на Дамблдора. Она и вправду никогда не слышала об этой ужасной истории, ни в Хогвартсе, ни за его пределами. В его голосе звучала неподдельная тревога и боль. Его откровенность стала для Минервы МакГонагалл неожиданностью. Обычно Дамблдор не делился личным ни с кем. Вообще Альбуса Дамблдора редко удавалось увидеть озабоченным или расстроенным, он всегда излучал спокойствие и благодушие. История со змеёй в Большом Зале вывела его из равновесия: парселтонг Гарри Поттера, похоже, вызвал на белый свет призраков его собственных страхов. Свет свечей играл и переливался на гранях хрустального графина с вином. Дамблдор подлил напитка Минерве и капнул несколько капель себе. - Альбус, это, безусловно, принеприятнейшее происшествие, но я не думаю, что оно затронет Деймона, Стефана или Веронику. Кроме того, конечно, что они дружны с Поттером, особенно девочка, и не смонут остаться в стороне, если у него из-за этого начнутся неприятности. Директор со вздохом отставил бокал, который до того вертел в руках, и встал со своего места. Подвёл стрелки на больших напольных часах и грустно посмотрел на МакГонагалл. Феникс на своём насесте не сводил глаз с хозяина, словно понимал каждое его слово. - Дети жестоки, Минерва. Люди жестоки – кому, как не нам это знать? Когда Ви была маленькой, мы едва уберегли её от беды; это потребовало колоссальных сил, быть может, даже стоило жизни Сибилле. Нет больше тех сил, тех людей, тех возможностей, чтобы спасти Веронику от гнева общества, если он проснётся сейчас. Минерва нахмурилась. Дамблдор говорил загадками, словно не решался одним махом выложить ей все свои тревоги, но и от этих недомолвок ей было не по себе. - Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, профессор. Дело не только в Поттере, но и в ваших внуках? Альбус кивнул. Казалось, с каждым словом ему всё тяжелее говорить и приходится пересиливать себя. - Мальчики в самом деле не при чём. Но Ви, как когда-то Алия, владеет парселтонгом. Когда она была маленькой, мы пытались обратить это в милую шутку, но позже Северус просто научил её держать язык за зубами, когда рядом есть змеи. Умение говорить на змеином языке у всех вызывает нехорошие ассоциации, но если Гарри знаменит тем, что избавил мир от Волан-де-Морта, то Вероника… - Связью с ним, - тихо докончила за него волшебница. И Дамблдор, этот образец самообладания, содрогнулся. - Каждый, кто услышит от Вероники парселтонг, вероятно, вспомнит Алию; а дети напишут своим родителям – это уж наверняка. Моя жена… - взгляд профессора вдруг просветлел, а затем помутнел от боли, словно ему только что сообщили о гибели его любимой супруги, - она никогда не считала нужным скрывать своё мировоззрение. Поэтому каждый, кто знал её хоть немного, вспомнит, как она болтала со змеями на потеху окружающим, а ещё то, что она была главной среди тех, кто отстаивал взгляды Геллерта, даже когда ему уже был вынесен приговор. Если Ви вдруг заговорит на парселтонге, все тут же вспомнят, что её прадед хотел очистить наш мир от маглорождённых задолго до того, как Том Реддл стал собирать вокруг себя поклонников этой идеи. Некоторое время они сидели в молчании, и в комнате раздавалось только потрескивание огня. Потом, когда молчание стало невыносимым, Минерва сказала: - Но если Тайная комната на самом деле существует и снова открыта… легенда гласит, что открыть её может лишь наследник Слизерина, ведь так? – при этих её словах Дамблдор отчего-то тяжело вздохнул. Она пристально посмотрела на директора. Она всегда уважительно относилась к памяти любого из четырёх основателей, потому что к этому её обязывал долг, сохранение чести школы, но и она не могла не слышать жуткие легенды о Салазаре Слизерине. – Я читала, будто бы он единственный из основателей Хогвартса умел говорить со змеями. Всё дело в этом, не так ли? На губах Дамблдора вдруг появилась улыбка. И он рассказал Минерве всё о себе и Алии, о её семье. Прежде он никогда не говорил со своими коллегами о своей женитьбе на дочери лучшего друга, девушке вдвое моложе себя, своей ученице – то, что у него была жена и дети, которые навещали его в Хогвартсе было словно бы само собой разумеющимся, но никто никогда не говорил об этом. Так что даже сейчас это казалось ему немного неправильным, неприличным. Алия бы сказала, что это касается лишь троих, чьи жизни были неразрывно связаны этими и другими узами – её самой, его, её матери Кары; да ещё, быть может, Геллерта, которому, впрочем, было наплевать на семью задолго до того, как его друг взял в жёны его дочь. И сейчас, впервые за всю свою жизнь, он рассказывал об этом кому-то, кто не был его семьёй. - Таким образом, - вздохнул мужчина, - в жилах Кары Кент, Алии, моей жены, моих детей и внуков течёт кровь Салазара Слизерина. Моя тёща всегда гордилась этим, как и своим владением парселтонгом; Алия воспринимала это как должное, мои дочери росли в то время, когда имя Слизерина стало синонимом зла, ну а внуки… После случившегося с Колином Криви Вероника пришла ко мне, - лицо старого мага исказилось, словно ему вдруг стало больно. – Она была очень напугана и расстроена, и, что хуже, она была не уверена, что непричастна к этому. Деймон и Стефан не могут говорить на змеином языке, потому их никто не обвинит, но они волнуются за сестру и всё время теперь настороже… А я… я могу так много, но не могу защитить моих внуков от их собственных страхов и от враждебности окружающих. Минерва насторожилась. Она годы и годы работала и жила рядом с этим человеком, но никогда не слышала от него и сотой доли этих чересчур личных подробностей. Было ли это предисловием к какой-то трагедии? Крылась ли за этим какая-то ужасная тайна? Деймон и Стефан Сальваторе, конечно, были сорванцами, но умели быть и милыми; Вероника была необычной девочкой, и поэтому очень несчастной. Женщина и думать не могла о том, что кто-то из этих детей был причастен к происходившим в школе ужасам, но кто-то же всё-таки это совершал! - Уж не хотите ли вы сказать, Альбус, - осторожно начала она, - что кто-то из ваших внуков… - страшные слова застряли у неё в горле. Она и сама не верила в то, что собиралась сказать. - О нет, конечно же, нет! – к облегчению МакГонагалл на лице Дамблдора засияла лёгкая улыбка. – Они трое вместе не обладают достаточной силой, не говоря уже о каждом в отдельности. Ви сильнее братьев, но и она не способна на что-то подобное. Кроме того, как бы ни была ужасна надпись в коридоре, она правдива: только наследнику Слизерина подвластна Тайная комната и то, что там обитает. Ни Деймон, ни Стефан, ни, тем более, Вероника – девочка и младшая из троих – в сущности, не являются истинными наследниками. - Что вы имеете в виду?.. – нахмурилась женщина. Она и в самом деле теперь мало что понимала. То Альбус был печален из-за страха за своих внуков, теперь же он улыбался и словно бы успокаивал её саму. - В таких вещах… я имею в виду, когда дело касается крови, имеет важное значение первородство. То есть истинным наследником всего – богатств, титулов, прав, силы – является старший сын старшего сына и так далее. Кроме того, Салазар Слизерин отказался от дочери, что значит, я полагаю, что всё его… наследие недоступно моим внукам. Но, боюсь, не все люди так осведомлены о правилах. Для большинства хватает лишь упоминания Слизерина. Заметив облегчение, всё же явно отразившееся на лице Минервы, несмотря на его последние слова, Дамблдор нахмурился. Раз уж он взялся откровенничать, должен был рассказать ей всю правду. Быть может, тогда им с Минервой и Северусом удастся справиться с опустившейся на Хогвартс бедой. Вдруг позади него со стороны камина раздался хлопок, заставивший их с профессором МакГонагалл вздрогнуть и выхватить из карманов волшебные палочки. Альбус круто развернулся к источнику шума и остолбенел: в комнату, отряхивая пепел с мантии, ступила Дори. Похоже, Минерва также была чрезвычайно удивлена. Дамблдор тотчас насторожился: изредка Дори появлялась в Хогвартсе в честь праздников или чтобы проведать детей, но никогда его подруга не являлась без приглашения. - Добрый вечер, Минерва. Альбус, - ему она лишь кивнула. Дамблдор заметил, что та настроена очень решительно и явно приготовилась к борьбе, что случалось с нею нечасто. – Ты должен рассказать Минерве всё, раз уж начал. Обо всех. МакГонагалл вопросительно подняла брови. Альбус мысленно обругал незваную гостью, ведь по её словам всё выглядело так, словно он хотел что-то утаить от коллеги. Отстранённый взгляд Дори напоминал ему, как хорошо пожилая волшебница владела легилименцией, и о том, что он совершенно забыл, что закрываться нужно ото всех, даже самых близких. - Я и так собирался это сделать, - мрачно проговорил он. – Вы, должно быть, знаете, Минерва, что не только мои внуки являются потомками Слизерина, находящимися сейчас в школе. Оливер Куин и его сёстры ведут свой род от Салазара и, кроме того, являются куда более близкими родственниками Волан-де-Морту. Глаза волшебницы расширились. - Быть этого не может! - Вы, конечно, знаете историю Тома Реддла. Имена его матери, дяди и деда долгое время были у всех на слуху, но люди совсем забыли о младшей дочери Марволо Мракса – Мелиссе. Она была всего несколькими годами старше Тома, и заботилась о ней в основном его мать, Меропа. Когда её отец и брат попали в Азкабан, а сестра вышла замуж, деврчку поместили в приют. Она росла, выучилась в Хогвартсе, вышла замуж, никогда ничего не говоря о своей семье. Но когда её племянник стал угрозой всему волшебному миру, она не перешла на его сторону. За это – или за что-то ещё другое – Том и убил её и её мужа. Её дочь, Корделию, мать Оливера – и свою двоюродную сестру, - он не тронул по какой-то необъяснимой причине. Но, - предвосхищая вопросы обеих женщин, - едва ли Оливер или его сёстры владеют парселтонгом. - Если вы говорите о праве первородства… - медленно, словно опасаясь собственного вопроса, проговорила профессор МакГонагалл, - кто тогда истинный наследник Салазара Слизерина сейчас? - Том Реддл. Волан-де-Морт. Всё ещё. А теперь, - не дав Дори и Минерве опомниться, обратился он к воспитательнице его внуков, - ответь, что ты здесь делаешь. - Я пришла за детьми, Альбус, - просто ответила она, в упор глядя на него своими чёрными глазами. - Что?! – воскликнула Минерва. – Но, миссис Грей, сейчас ещё даже не середина учебного года! Это невозможно! - Минерва, я прекрасно знаю, что здесь происходит. Бабушка девочек Патил написала мне – мы с ней давние приятельницы, - пояснила она с улыбкой. – И Нарцисса предостерегла меня, особенно на счёт Ви. - Нарцисса? Я полагал, Малфою по нраву переполох в школе. - Возможно, - пожала плечами пожилая ведьма. – Думаю, и Нарциссе плевать на Хогвартс и большинство учеников – лишь бы с Драко ничего не случилось. Но, как это ни удивительно, она волнуется и о твоих внуках. Видимо, родственные чувства всё же дают о себе знать – или же то, что не так уж много осталось людей, на которых она может их направить. Но о Ви, Деймоне и Стефане она беспокоится больше, чем ты, Альбус, раз они всё ещё здесь, - сурово закончила она. Минерва с тревогой смотрела, как изменяется лицо директора, пока говорила Дори. И она могла поклясться, что таким разгневанным она не видела его никогда. - Что за чушь?! Не хочешь ли ты сказать, что мне плевать на внуков?! – с каждым мгновением он злился всё больше. Но Дори пропустила его слова мимо ушей. - Все мы понимаем, - она обвела взглядом его и МакГонагалл, - что ни Вероника, ни мальчики, ни дети Куинов не открывали Тайную комнату. А, значит, они все в большой опасности, а больше всех – твоя внучка. Наступило мгновение напряжённого молчания. Потом Дамблдор повернулся к Минерве. - Вы не оставите нас?.. Она вышла, не противясь. Это было лишь их, семейное дело. Женщина подавила в себе низменное желание остаться и подслушивать за дверью, и думала, спускаясь о винтовой лестнице, что, если завтра утром внуки директора, этого могущественнейшего волшебника, покинут школу, Хогвартс будет обречён.