Порно

— С возвращением, Блейз. Малфой рассматривает своего бывшего любовника, пытаясь отыскать в себе хоть какой-то эмоциональный импульс. Но он ничего не находит. Ни чувств, ни обид. Ничего. Кажется, то лето в Италии было в другой жизни. — И все? Больше ничего не скажешь? Блейз подходит ближе, Драко отступает — неосознанно, на автомате. Он считывает мимику, внимательно отмечает позу и положение рук относительно палочки. Малфой разумом понимает, что Забини не нападет, но он все равно готов защищаться. Он сжимает палочку, и ему кажется, что защитный панцирь, сформированный за последние месяцы, с каждой секундой становится все толще. Блейз не в состоянии пробить эту оболочку, как бы он ни старался, и что бы он ни сказал. — Драко? Драко догадывается, что тот хочет услышать, но он не собирается говорить об этом. Ни сейчас, ни в будущем. Какой смысл? Все всё и без лишних слов понимают. Год выдался... насыщенным. Он заставляет себя выдохнуть. Напряжение сковывает движения. Малфой оглядывается, смотрит по сторонам и сканирует взглядом территорию поместья - все никак не может привыкнуть к тому, что вновь является хозяином своего дома. Он засовывает руки в карманы мантии и кивает в сторону двери. — Зайдешь? — Драко? — Что? — раздраженно переспрашивает он, наступая. — Я ведь писал тебе. Каждую неделю писал. Драко молча опускает голову. Когда он вновь смотрит в глаза Блейза, тот не видит в них никаких эмоций — ни злости, ни обиды. Ничего. В глазах пустота. Блейз помнит Драко другим — взбалмошным, эмоциональным, очень страстным. Он заражал своей энергетикой. Забини подходит совсем близко, обхватывает ладонями лицо Малфоя. Тот смотрит на него исподлобья, часто дышит и, кажется, что в любую минуту тот сбросит его руки. — Я так сильно скучал по тебе. Очень сильно. Блейз наклоняется и губами касается его губ. Драко не отводит глаз, не пытается вырваться. Он позволяет себя касаться, он позволяет себя целовать. Но Забини не это нужно, он ищет отклик, но не находит. И тогда он озвучивает то, что должен был сказать Драко, но так и не сказал. — Меня не было рядом. Не было. Ни когда его пытали, ни когда его направили в лагерь к дикарям. Его не было рядом, когда Драко возвращался с пожирательских вылазок. Он не поддерживал его в Хогвартсе. Он не помогал отстоять свое поместье. — Прости меня. Блейз хотел приехать в Англию, но потом он получил письмо от Панси, и ему стало по-настоящему страшно возвращаться. Жизнь в Англии стала небезопасной. Судя по обрывочным сведениям, дошедшим до него, за последние несколько месяцев положение Малфоев сильно ухудшилось. То, что Люциус Малфой пережил этот год, чудо, не иначе. Возможно, пустые глаза Драко и есть плата за жизнь отца. — Это уже неважно. Малфой не уверен, что что-нибудь когда-нибудь станет важным. Все вокруг воспринимается как какая-то долбанная карикатура на жизнь. Шарж, в котором у всех и всего искаженные пропорции. — Почему нет? Драко молча качает головой. — Почему? Блейз вернулся в Лондон вчера вечером, сегодня утром он стоял у дома Драко. Малфой — единственный, кого он хотел увидеть в этой стране. Мама предлагала остаться в Италии, но он предпочел сырую и вечно дождливую Англию. Страну, в которой заперт этот удивительный парень. Его парень. Некоторым достаточно нескольких месяцев порознь, чтобы забыть. Блейз же понимает, что год пролетел как день, и то, что было важно тогда, важно сейчас. — Потому что... — Драко чешет лоб, убирает волосы с лица. — Если ты хочешь трахаться, я только за. Если хочешь говорить, я лучше пойду поищу того, кто хочет трахаться. Блейз кивает, идет за Драко. У входной двери он хватает его за руку и произносит: — Я тебя люблю. Малфой замирает, но через несколько секунд продолжает идти. Тебя. Кого — тебя? Ничего не осталось от "тебя". — Еще кофе? — обращается к Драко официантка, вырывая из воспоминаний. У девушки красивые янтарные глаза. Он улыбается ей, насколько может искренне, немного отодвигает тарелку с пирожным, увенчанным клубникой и комком взбитых сливок. Третья по счету чашка кофе, а он по-прежнему в раздрае и не знает, что делать. Возможно, стоит заказать эклер. Девушка убирает локон за ухо и отводит взгляд. У нее красивые волосы — густые, блестящие, здоровые. Глядя на нее, Драко сразу может сказать, что она много времени и средств вкладывает в то, чтобы выглядеть вот так естественно небрежно. Драко нравятся ухоженные люди. Ему важно, как он сам выглядит, ему также важно, как выглядит его партнер. Внешность, что ни говори, ключевой фактор при выборе любовника. В постели трахаешь тело, смотришь на лицо, любовник должен возбуждать, о вечном можно и с друзьями поговорить, а трахаться хочется с тем, кто заводит. Странно, когда неопрятные, запущенные люди ожидают проявления интереса от других и обижаются на весь мир в случае отсутствия такового. Малфой признает, что Поттер его зацепил своим характером, но, если бы на четвертом-пятом курсах он разъелся до размеров Гойла, никакой влюбленности не было бы. Сейчас у Гарри пусть и немодельное тело, но однозначно крепкое, сильное, ладное, без лишних отложений на боках, руках, животе и груди. Он отлично выглядит. Необязательно родиться красивым, чтобы быть физически привлекательным. Себя Драко красивым не считает, но он уверен в своей сексуальной привлекательности на все сто десять процентов. — Не откажусь. — Малфой читает имя на бейджике. — Ви... Виолетта? Вивьен? Ви качает головой. — Вирджиния. — Джини, значит... — задумчиво тянет он и невольно вспоминает младшую Уизли. Девчонку, с которой у Поттера была то ли любовь, то ли ее некое подобие. В школе Джинни Уизли вызывала злость хотя бы оттого, что Драко признавал: она действительно хорошенькая... и при этом не пустоголовая. Главным ее недостатком были отношения с Гарри Поттером. — Только не Джини! — восклицает девушка. — Мне нравится Ви. Малфой улыбается и накалывает клубнику на вилку. — Мне тоже. Ви кокетливо опускает глаза, медлит. Малфой успевает отметить необычные черты ее лица: у нее широкие скулы, аккуратный нос и круглые глаза. Эта девушка похожа на актрису тридцатых годов. У нее нетипичная, нешаблонная внешность, в ней есть некая бросающаяся в глаза экзотика. Ви разворачивается и отходит на пару шагов, а после резко останавливается и на несколько секунд замирает. — Я заканчиваю через двадцать минут, — сообщает она Драко, нерешительно сжав поднос обеими ладонями. — Если вдруг... в общем... Это не первый раз, когда девушка проявляет к нему интерес. Но сейчас ему почему-то хочется согласиться. Пойти в какой-нибудь бар или клуб, или ресторан... Ему хочется на время заполнить тишину их голосами. Ему хочется говорить обо всем и ни о чем. Ему хочется говорить не о любви. Но Драко делает глубокий вдох и качает головой. — Я несвободен. Она разочаровано поджимает губы и кивает. Ей неловко. Девушка очень симпатичная, скорее всего ее редко отвергают. — И ты не рассматриваешь альтернативы? — аккуратно интересуется она. — Я только что признался в своих чувствах. Драко замечает, что один из посетителей из кожи вон лезет, стараясь обратить на себя внимание Ви. Он поднимает руку, выкрикивая "мисс?". Ви игнорирует его. Она несколько секунд пристально смотрит в его глаза. — И что? — И ничего. По его интонации понятно, какой он получил ответ. Ви пожимает плечами и замечает: — Некоторые просто боятся любить. Несколько секунд они смотрят глаза в глаза. А после Ви разворачивается и шагает прочь. Драко проводит ладонью по гладкой поверхности столика, он хватает край и с силой сжимает. В голове крутится одна картинка — он находится холле Министерства магии и со стороны наблюдает за Гарри. Тот идёт уверенно, легко, полностью погруженный в свои мысли. На его лице играет мягкая полуулыбка. Драко ощущает в своей груди поднимающуюся бурю. Он охвачен невероятно мощным чувством, но он не может заставить себя сделать шаг. Драко приходил в Министерство практически каждый день, но так и не решился сделать хоть что-то. Сейчас он не знает, что больнее — быть отвергнутым или вновь и вновь прокручивать в голове мысль "что если?", не зная ответа. Именно в этот момент он спрашивает себя: может Чарли прав? Может и нет у него никакой любви? Ведь если бы он по-настоящему любил, ему было бы невероятно страшно в этом признаться. Скорее всего он так и не сделал бы этого. Поттеру он так и не признался. Драко редко чувствует себя дураком. Сейчас именно такой момент. Он вспоминает то, что говорил и делал в отношении Чарли и пытается понять — не навязывался ли он ему случайно. И теперь он никак не может выкинуть из головы мысль: "А ведь Чарли смотрел на мой секс с Майком, не просто знал о нем как о случившемся факте, а именно смотрел". Драко бы не стал смотреть на секс Поттера с другим парнем. Он бы скорее всего сорвался, схватил Поттера и аппарировал в первое пришедшее на ум место. И плевать что это расценят как похищение Пожирателем Смерти Избранного очкарика. Ему было неприятно видеть Гарри рядом с другими мужчинами в публичных местах. И уж подавно он не стал бы спокойно наблюдать за ним в спальне. "- Я же тебя практически не знаю... — шепчет Малфой. Он никогда не увлекался никем так быстро. Ему нужно больше времени, чтобы понять, чего он хочет. Сейчас Драко не думает ни о чем. Голова отключилась. Бросила центральный пункт управления, и сейчас, дорвавшись до власти, им управляют гормоны. И это так не похоже на него — с юности Драко подавлял свои желания, во время войны боялся смотреть на мужчин дольше принятого в обществе, он не мог позволить Пожирателям Смерти и егерям раскрыть его секрет. Прошло больше трех лет, но он по-прежнему очень аккуратно знакомится с парнями. Сегодня Драко не планировал уходить из клуба с кем-то... но все же ушел. И он точно не планировал целоваться взасос с этим симпатичным нахальным маглом... но все же целуется. Из-за этого парня он так и не сдал экзамен на права. Он должен злиться на него. — Я Чарли, — оторвавшись от его губ, говорит симпатичный парень. — И я люблю члены. "А в принципе", — думает Малфой, — "плевать на права". — Информативно. Драко обеими ладонями проводит вдоль его худого тела. Зубами несильно оттягивает мочку уха, а после засасывает кожу на шее. Скользит пальцами по рёбрам. Он хочет аппарировать с Чарли в спальню, но, во-первых, он не знает, где спальня и, во-вторых, Чарли магл. Магл... Досадное обстоятельство. Это либо секс на один раз, либо отношения на месяц. С маглами иначе никак. Еще год назад он бы и трахать магла не стал — побрезговал. Раньше Драко воспринимал такой секс чем-то сродни спариванию с троллем или с оборотнем, или с домовиком. Трахать магла это как трахать свою собаку — даже сквибб в этом плане предпочтительнее. Год назад он не мог заставить себя снизойти до немагов. Сейчас же... — Мне двадцать три, люблю позу "doggy style", пробовал двойное проникновение... меня трахнули два брутальных балерона. Малфой отрывается от его шеи, удивленно смотрит на Чарли. Он и сам не из стеснительных, но о своем опыте все же не решится рассказывать. Наверное, потому что и рассказывать особо нечего. Все слишком традиционно — никаких групповух, никакого "двойного проникновения". — Что насчет более интимной информации, — смеется Драко, сжимая ладонями его ягодицы. — Твой любимый цвет? — Цвет? — наигранно ошеломленно спрашивает Чарли. — Ну, нет... Это уже чересчур..." Такое ощущение странное в груди. Словно где-то в глубине души медленно сдувается праздничный шарик со смайликом. Драко упорно надувал этот шар последние месяцы, но вот Чарли ткнул его острой иголкой, и... все. Он открыл маглу свою тайну, тот не оценил. Он сказал то, что большинство хочет услышать, но не услышал того же в ответ. Отец считает, что между мужчинами не может быть настоящих полноценных отношений, что между ними только уродливая, извращенная, неестественная похоть и только. Некоторые просто боятся любить. А если не боятся? Если им это не нужно? Ви приносит очередную чашку кофе, и как-то слишком быстро ретируется. — Спасибо. Малфой смотрит ей вслед и невольно задаётся вопросом: родись он натуралом, было бы проще? Он не раз уже спрашивал себя об этом. Во многих аспектах жизнь с женщинами, по крайней мере со стороны, кажется проще. Женщины мягче, уступчивее, эмоциональнее. В их природе отдавать, заботиться. Он бы мог жениться на Панси, она родила бы ему детей, родители были бы счастливы... Возможно, если бы он был другим... если бы он стал таким, каким Люциус хотел его видеть, то не видел бы безразличие в его глазах. Драко смотрит на голубое небо. Он не знает даже, что именно в нем настолько ненавистно его отцу — ориентация, манера поведения, способ мышления... Если бы ориентация была другой, отец нашел бы иные изъяны — всегда есть что-то, за что можно упрекнуть. Важно ведь не то, кем он является, а то, кем он должен был стать, но не стал. Отец хочет видеть другое лицо, слышать другой голос. Ему нужен другой сын. Драко хотел бы изменить их отношения и стать для своего отца не только наследником рода, но и сыном, однако это невозможно. Есть стеклянный потолок, который как ни старайся, пробить не получится. Многие из его окружения отдали бы руку на отсечение за то, чтобы стать наследником такой богатой чистокровной семьи. У наследника рода Малфой огромные возможности, наследник рода Малфой находится на том уровне, где значение слова "нельзя" начисто стерто из лексикона — можно все, если это "все" сокрыто от посторонних глаз. Наследник рода Малфой получил превосходное домашнее образование. Он имеет доступ к одной из лучших библиотек Англии — библиотеке Малфой-менора. Он разбирается в политике, дипломатии, финансах, говорит на нескольких языках, он фехтует, он играет на музыкальных инструментах и понимает искусство. Наследник рода Малфой практически не знает главу рода Малфой. Его вырастили няньки, приходящие учителя, профессора Хогвартса. — Хей, милочка, принеси еще бокал, — раздается откуда-то со спины. Драко с недовольным лицом поворачивается. Замечает мужчину — высокого, лысеющего, похожего на богомола. Он сидит в компании немного пухлой азиатки, и та взглядом посылает всем сигналы "SOS!". Скорее всего, это их первое и последнее свидание. До Драко доносятся фрагменты монолога богомола. Девушка вымученно улыбается его несмешным шуткам. Малфой переводит взгляд на старушку, сидящую за соседним столиком с этой парой. Старушка надела небольшую шляпку, массивные серьги, оттягивающие уши, нанесла макияж, но при этом сидит за столиком одна — с пивом и кроссвордом, сосредоточенно вписывает слова в клетки, ни на кого не глядя. Непохоже, что она кого-то ждет. Когда старушка опускает голову, солнечные лучи начинают играть на золоте ее серег. Все эти маглы вокруг поднимают в душе бурю нежеланных эмоций — злость, гнев, досада, неприятие... Малфой наблюдает за ними и сжимает кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу ладони. Как же все-таки далек ему этот мир. Он чувствует себя чужим, поворачивает голову и проходится взглядом по лицам людей. Никакой магии. Никакой искры... ни в одном из них. Пустые, как и все в их мире. Пустые лица, пустые сердца, пустые отношения. Драко обиженно поджимает губы. "Ты меня не знаешь". "Не знаешь". "Ты не знаешь меня". — Пошел ты, Чарли! — произносит Малфой себе под нос, закрывая глаза ладонями. — Люди и сами себя не знают. Это просто... сука, просто так все работает. Драко немного наклоняется вперед, опираясь на локти. Какого хрена? Почему он должен изучать своего партнера как предмет в университете? Почему он должен быть парнем, который репетирует каждую фразу, чтобы ни в коем случае не показаться невнимательным? Почему он должен записывать свои наблюдения за Чарли: что он любит, что не любит, а после проходить персональные опросы? Драко не хочет быть идеальным: идеальные — скучные, идеальные — лживые. Ему просто хочется обычных несовершенных отношений. Если хочешь, чтобы партнёр знал о тебе больше личной информации, — расскажи. Если для тебя так важно, чтобы о тебе знали мельчайшие детали, — посвяти в них. Неужели это так сложно? Никчемные маглы с их завышенным самомнением. Если бы Чарли понимал, с кем он имеет дело, он бы иначе строил диалог. Он только вчера узнал о магии и не осознает, насколько он уступает ему — чистокровному волшебнику. Драко в прямом смысле слова из другого мира. Он стоит на следующей ступени эволюции. Только тот, кто наделен магией, имеет право называть себя венцом природы. Маглы — лишь звено в долгой цепи ее развития. Как долбанный магл может отвергнуть чистокровного мага?! В этот момент Малфой думает о мадридском парке развлечений. В Испании при прошлом министре магии были разрешены такие парки для чистокровной знати: огромная площадь, отведенная под сцены из магловской жизни, маглы, посвященные в тайну магов и играющие на публику... В один из визитов в Мадрид они с отцом посетили такой парк. Драко наблюдал за маглами со стороны, не сдерживая неприязни, и чувствовал себя в хлеву среди свиней. В Мадриде развлечения с маглами распространённая практика. Испанцы не допускают жестокого отношения к маглам, но они приравнивают их к приматам. Это не вопрос спора: жестокость — нет, равные права — тоже нет. Маглорожденные учатся в отдельных школах, их учат базовым заклинаниям, но полностью магическое знание не открывают. Выпускаясь, маглорожденные знают меньше, чем студент Хогвартса третьего курса. Они произошли от маглов, они не могут ни на что претендовать — ни на брак с чистокровным, ни на уважаемую в обществе профессию. Такие как он, Драко, по праву рождения лидеры, они без особого труда занимают ведущие руководящие должности в стране. Такие как Грейнджер всю жизнь живут в услужении. Это устоявшийся порядок вещей, к нему стремились дед и бабушка, поддерживая Грин-де-Вальда, к нему стремились родители, поддерживая Волдеморта. Любовь к маглу в Испании воспринимается какой-то извращенной аномалией. Даже не гомосексуализм — к нему испанцы спокойно относятся — именно любовь к немагам. Почему ты её не убрал? Почему ты не убрал метку, как это сделали многие Пожиратели? Драко смотрит на метку, "подаренную" ему Темным Лордом и думает обо всем том, что сделал когда-то в прошлом. "Я волшебник, во мне магия" — проносится в голове. Драко обхватывает палочку. Его веки трепещут. Он жмурится, затем резко оглядывается и с искривленным ненавистью лицом тихо говорит: — Я признался маглу в любви. Маглу, не способному даже зажечь огонек на кончике палочки. "СУКА@ЛЯТЬ%@!ЕБ#@ЫЙНА%#Й!" Малфой закрывает глаза. Он маг, более того — темный маг. Он знает такие ритуалы, за которые его могут упечь в тюрьму на всю оставшуюся жизнь — родовые ритуалы Малфоев, Блэков. Он высшее существо, его невозможно сравнить с другими. "Никто из бывших любовников..." Да, чтоб тебя! Никого подобного ему у Чарли не было и никогда не будет, и именно он сказал "люблю". Срать на остальных. Драко представляет жизнь Чарли до встречи с ним. Представляет, каково это жить простой жизнью магла, быть никем, ничем, а потом встретить уникального человека — чистокровного мага. Этот человек замечает тебя, подходит, смотрит, касается... Этот человек выбирает тебя и приоткрывает завесу тайны мира, в котором ты живешь. Говорит о вещах, которые ты не мог и вообразить. И этот уникальный человек признается тебе в любви. Он любит не подобного себе, не такого же уникального человека, а тебя — простого и обыкновенного тебя. Как можно не ценить такое отношение? Как можно желать вернуться к своей простой жизни? — Мне принесет кто-нибудь бокал или мне самому сходить и налить?! — доносится до него возмущенный крик богомола. Драко шумно выдыхает, пытаясь справиться с раздражением, и проводит пальцем по поверхности столика. Идея переждать эмоциональный всплеск где-нибудь вдали от любовника, среди скопления людей, казалась ему весьма привлекательной. Он выбрал приличное место, жаль, что к приличному месту не всегда прилагаются воспитанные посетители. Парень сидит с девушкой на свидании, но не придумал ничего лучше, чем начать скандал. Браво. Ему стоит ожидать сегодня разве что вежливое похлопывание по плечу и фразу вроде: "Ты классный, умный, но я пока не готова к отношениям" или "Дело во мне, я недавно рассталась с парнем". К богомолу с приклеенной улыбкой направляется парень-официант, держа на покачивающемся подносе два бокала светлого пива, картошку и сырные шарики. — Ну, наконец-то. Драко оценил внешность Ви, но именно сейчас он чувствует настоящий интерес. Парень ставит пиво перед клиентами, немного наклоняется. Малфой непроизвольно начинает его рассматривать. Не из-за Чарли, не потому что в поиске партнера, а просто потому, что это всегда происходит механически, на автомате. Официанту лет двадцать пять, он очень обаятельный, харизматичный, держится непринужденно. У него на волосах слишком много геля, зато он много улыбается — возможно даже искренне. Он не сводит глаз с азиатки, и та отвечает ему ответным интересом. "Ты меня не любишь. Ты меня даже не знаешь..." Драко подносит чашку с кофе к губам, но так и не делает глоток. Просто сидит с кофейной чашкой, смотрит вдаль и не двигается. Спустя секунд десять-пятнадцать опускает руки на столик. Прежде он не думал об отношениях — не до этого было, а сейчас почему-то не может перестать. Взаимоотношения многих людей далеки от совершенства — кто-то притворяется влюбленным ради секса, кому-то нужен собеседник, кто-то не выносит тишину своей квартиры... Драко же хочет понять другого человека и в ответ быть понятым. Ему казалось Чарли сможет его понять, с его-то мозгами. А сейчас впервые за их знакомство он спрашивает себя: "А захочет ли он это делать?". Чарли не просто магл. Он магл с другими взглядами на отношения, из другой страны, из другой социальной среды. "Понять и быть понятым" — проносится в голове. "Легче найти парня для секса" — мелькает еще одна мысль. Секс вообще очень прост. Все, что вне постели, — гораздо сложнее. Малфой привык держать спину прямой, но сейчас он сутулится над столом, опустив подбородок на руки, и ждет какого-то озарения. Чарли нравится ему хотя бы тем, что он действительно умен, более чем умен — невероятно, бесстыдно умен. С ним ни разу не возникло ситуации, когда шутки Драко были неверно истолкованы, или же его остроумные замечания проходили мимо, как-то туго, со скрипом, застревая и повисая в воздухе. Чарли всегда понимает, когда Драко шутит, и он всегда знает, что ответить. Он не манерный. У него отличное чувство юмора, и с ним просто хорошо. Драко думает, что они подходят друг другу. И перед мысленным взором возникает внезапная картина: чтение в постели, блинчики по воскресеньям, смех без причины, внезапный минет в душе... Драко не хочет лишать себя всего этого. Ему нужны эти блинчики по воскресеньям. Ему нужны совместные походы в ближайший супермаркет. Он хочет представить своего партнера своей матери, — да, Мордред! — он хочет представить его всей Британии. Они с Чарли занимаются классным сексом, оба пьют крепкий кофе и сладко спят до обеда, зарывшись в простыни их уютной мягкой кровати. — Тебе нужно его бросить, — доносится до Малфоя. — Сколько вы уже вместе? — Два года. — И ты все еще без кольца? Дорогая, считай, что два года ты потратила впустую. За соседний столик садятся две девушки. Одна вылитая Грейнджер, только... нормальная — более расслабленная, спокойная, без этого присущего Грейнджер осуждения во взгляде. Вторая девушка — разодетая фифа на шпильках. Весь ее наряд так и кричит: «Поимей меня!». Она оглядывается по сторонам, очевидно, сканируя публику на предмет платежеспособности, и тут же улыбается какому-то пузатому волосатому парню. — Я спросила о его планах на будущее. Малфой вспоминает свои ссоры с матерью из-за нежелания жениться на Астории Гринграсс. Астория знала о его ориентации, но все равно была готова выйти за него замуж. Девчонка хотела стать миссис Малфой, пусть даже это и означало отсутствие секса с законным супругом. — И? Некоторые женщины просто хотят выйти замуж — любой ценой. Были бы они счастливы с Асторией? Вряд ли. Скорее всего она бы возненавидела его за то, что он не в состоянии ей дать. — Он сделал вид, что не понял меня. Сказал, что в этот уикенд собирается к родителям в Чикаго. Драко думает, что мог бы быть счастлив с Панси... или не счастлив, но хотя бы удовлетворен своей семейной жизнью. Но Панси заслуживает большего, нежели брак с геем. — Ну, разумеется, он тебя "не понял". Разодетая фифа громко смеется, привлекая внимание нескольких мужчин. Даже Драко бросает взгляд в ее сторону. Девушка, конечно, вызывающая, но у нее красивый смех. Малфой смотрит на ее губы — полные, скорее всего ненатуральные, но есть ли разница? Красная помада контрастирует с молочно-белыми ровными зубами. — Козел. Девушка рукой немного взлохмачивает свои густые волосы, придавая им еще больший объем. У фифы явно итальянские или испанские корни. Смуглая, темноволосая, сексуальная — она притягивает к себе взгляды. На ее фоне местная "Грейнджер" явно проигрывает. Видимо верно говорят: красивая девушка в подруги выбирает серую мышку. Драко допивает кофе, оставляет Ви щедрые чаевые и поднимается. Первое время он просто смотрит по сторонам, выбирая направление. Решает идти направо — недалеко от этой улицы есть парк, в котором он часто бегает. Он уверенно продвигается вперед, пронизывает толпу, ловко уворачиваясь от ополоумевших прохожих. Навстречу ему мчится брюнет на роликах — парень в шлеме и коротких облегающих шортах. Малфой прослеживает за ним взглядом и невольно вспоминает их с Чарли свидание. "Я люблю брутальных, крутых парней. Умных..." В этот миг воображаемый Чарли улыбается. А в следующий — этот же воображаемый Чарли говорит: "Любовь? Какая любовь? Нам весело, не усложняй". Драко никогда не интересовался, сколько у Чарли до него было парней. Ему не хотелось знать о бывших любовниках. Он несколько раз ходил с Чарли в его гей-тусовку, но не оценил атмосферу. Друзья Чарли делали ему различные предложения, флиртовали с ним, кто-то по пьяни полез к нему в штаны... Драко же все время следил за Чарли. Тот умеет веселиться так, чтобы на него смотрели. Драко не нравилось видеть желание, направленное на его партнера. Он легко игнорировал интерес к себе, но его бесило, что "брутальные, крутые парни", с которыми Чарли "просто дружит", хотят его трахнуть в ближайшем свободном помещении. И потому он сам трахал его в ближайшем помещении — будь то ванна, туалет или спальня. И каждый раз оставлял засосы на самых видных местах. Чарли нравится его провоцировать, его заводит, когда над ним доминируют. Он никогда не прятал засосы, а Драко, глядя на них, испытывал смешанные чувства. Ему нравилось, что все видят его метки, но ему не нравилось то, что они означали — потерю контроля. Чарли не нужен контроль над собственной жизнью. Он не любит ничего планировать, ему нравится бардак в квартире, у него такой же бардак в жизни. И что самое главное — его все устраивает. Драко привык жить в соответствии с четко поставленными целями и задачами — на неделю, на месяц, на полгода. Хаос пришел в его жизнь только с появлением в ней Чарли. С любительского порно. Драко вновь и вновь прокручивает в голове моменты, когда он был раздражен. "- Ты отлично выглядишь... — замечает Драко, нахмурившись. — Спасибо. — Даже слишком хорошо, я бы сказал. Малфой опускает взгляд на его задницу. "Джинсы слишком обтягивающие" — выносит он вердикт. — "Задница отличная, но нет нужды акцентировать на ней внимание. Рубашка... нормальная, но можно было выбрать что-то попроще". Зачем так прихорашиваться, если идешь отрываться вместе со своим парнем? Чарли не нужно искать партнера на ночь... В чем смысл этого образа? — Ты ревнуешь? — с улыбкой спрашивает Чарли, гелем укладывая волосы. Драко заходит в ванную комнату и со спины обнимает его, проводит ладонью по плоскому животу. Ему нравятся такие животы как у Чарли — без кубиков, без лишнего жира. Худой живот — самый сексуальный. — Ты надел белье? — спрашивает он шепотом на ухо. Целует его в затылок, поглаживая живот. "Охеренный живот" — Да, но могу снять, если хочешь, — также шепотом отвечает Чарли, глядя на их отражение в зеркале. Малфой любуется своим партнером. Чарли очень симпатичный парень, и вместе они отлично выглядят. Он прижимается бёдрами, и в следующий миг Чарли закрывает глаза. — У меня стоит при одном лишь взгляде на тебя, но я очень хочу, чтобы ты не был таким горячим сегодня. — Хочешь, чтобы я переоделся? Драко опускает подбородок ему на плечо. — А это возможно? — Конечно. Можешь даже сам меня переодеть..." До Чарли Малфой не относил себя к числу ревнивых парней, но до Чарли у него и отношений как таковых не было. Полноценных, настоящих — серьезных. Драко идет вперед, его разум пылает, как и окружавший воздух. Мордред, какое пекло! Все же в Лондоне погода больше ему соответствует — вечно серая, прохладная, дождливая. А здесь - палящее солнце и чистое небо без единой тучи вынуждают спину покрываться липким потом. Драко преимущественно учитывает погодные условия при выборе одежды, он не любит видеть мокрые пятна на одежде других людей и не позволяет себе выглядеть подобным образом. Сейчас он представляет свой вид со стороны и мысленно кривится. Нет, все же жара — это не его погода. Уж лучше промокнуть под небольшим дождем. Промокнуть и принести домой запах дождя с улицы — на рукавах мантии, на влажной ткани одежды, на волосах... При мысли о дожде Малфой испытывает легкую печаль. Странно, но до поездки в Лондон он и не вспоминал о доме в таком ключе. Малфой поднимает голову и неосознанно подносит ладонь к лицу, пряча глаза. Свернув за угол, Драко видит, как местная кондитерская разгружает сахарную пудру. Пудра витает в воздухе, и кажется, словно идет снег. Грузчики заносят мешки в подвал, громко переговариваются и смеются. Есть в этом что-то умиротворяющее — в созерцании того, как кто-то работает. Он смотрит на людей, а в голове хаотично всплывают воспоминания — о хороших моментах, о плохих. Сейчас Драко обижен и очень зол, кажется, что плохих было больше. Еще ночью он показывал Чарли магический звездопад и был готов представить его всему миру как своего партнера, а сейчас он не может заставить себя вернуться и закончить начатый разговор. "- Тебе кто-нибудь говорил, что ты сексуально думаешь? — шепотом интересуется Чарли, прикасаясь губами к мочке его уха. Драко закатывает глаза. Разумеется, он сексуально думает — он все делает сексуально. — Такой умный мальчик, с такими задумчивыми глазами и... — Тихо, — шикает Малфой, улыбаясь. — Я должен сделать Соммерса завтра. Мне нужно место ассистента профессора. — М-м-м, — тянет Темсон, отступая к кровати. — Наденешь костюм, уложишь волосы... Драко хватает учебник по квантовой физике и кидает его Чарли. Тот ловит и кидает обратно Малфою. — Мистер Метман, сэр... Драко открывает книгу и читает первый попавшийся на глаза абзац: — ...Еще на раннем этапе развития теории калибровочных полей Утияма показал, что уравнения общей теории относительности Эйнштейна могут быть получены по рецепту теории калибровочных полей Янга-Миллса, если в качестве калибровочной группы взять группу Лоренца и потребовать инвариантности теории относительно соответствующих локальных преобразований... — он пролистывает страницы, ненадолго задерживая внимание на трёхэтажных формулах. — И это тебе действительно нравится? Чарли спрашивает: — А тебе разве не нравилась физика в школе? У тебя аналитический склад ума. Тебе должны нравиться точные науки — математика, физика, химия, информатика. Малфой хмыкает. — Не было у меня такой ереси. Магловские дисциплины были вне обязательных курсов. Это дополнительные занятия для интересующихся студентов, проводимые в самое неудобное время. Практически каждый год эти часы ставили на время его тренировок. Драко и не думал посещать подобные занятия, пусть даже у него тысяча раз аналитический склад ума. — Вот как? Чарли стягивает с себя футболку и отбрасывает ее в сторону. Футболка падает с края кровати на пол, и Малфой тут же недовольно поджимает губы. Чарли задумчиво разглядывает руки. Он явно ждет какого-то разумного объяснения. Про школу чародейства и волшебства он услышать не готов, а иных доводов защиты Драко не видит. Во всем мире изучают физику. Поправка: во всем магловском мире. Магический мир устроен несколько иначе — ему не нужна теория относительности, чтобы понимать пространственно-временные свойства физических процессов. — В моей школе была разработана своя... хм... образовательная программа. Чарли долго смотрит на него, не мигая, не двигаясь. Затем широко улыбается и кивает. — Пусть так. Почитай мне ещё немного, меня это заводит. — Он сползает на пол, на коленях подходит к стулу Драко и просяще смотрит на него, протягивая руки к его ширинке. — Профессор, Метман, я очень хочу получить "Отлично"... Драко бросает взгляд на свои лекции, вспоминает про завтрашний опрос, а потом ему в голову приходит светлая мысль: "я сделаю Соммерса даже с половиной мозга", и он хватает другую книгу из стопки своего парня. Теория струн. — Основное свойство струнных диаграмм состоит в том, что вся необходимая информация закодирована в тех римановых поверхностях, которые они определяют. Любое конформное отображение струнной диаграммы приводит к физически эквивалентному описанию, потому что риманова поверхность при этом остается неизменной. — Чарли проводит ладонями вдоль его бедер, и через несколько секунд опускает голову, обхватывая член губами. Драко готов поклясться: это самый странный минет в его жизни. — С помо... ох, черт! — Продолжай. — С помощью конформного отображения будет показано, что те струнные диаграммы, которые могут возникать при описании потенциально опасной физики на малых расстояниях, на самом деле эквивалентны диаграммам, которые свободны от ультрафиолетовых... Секс и физика... кто бы мог подумать, что кого-то заводит теория струн." Чарли может удивлять. И он может дать то, в чем так отчаянно нуждается Драко, — перезагрузку. Он как глоток свежего воздуха. Чарли тот, с кем хочется смеяться от души, тот, с кем можно забыть себя и забыться. С ним он живёт в моменте — здесь и сейчас. Драко идет прямо, проходит несколько домов, поворачивает направо, и снова — дома, дома, дома... Он уже и не знает, куда идет. Просто вперед. Когда-то он также бродил по Лондону, сокрушаясь из-за своей неразделенной любви к национальному достоянию — Мальчику-Который-Выжил. В паре метров от него парень лет двадцати, надувает воздушный шар для маленькой девочки, которая одной рукой схватила тряпичную куклу, а другой держит вафельный рожок с шариками мороженого. Папа этой девочки активно ругается с кем-то по телефону и при этом машет руками. — Не смей так со мной говорить, неблагодарная дрянь! Ты должна была забрать ее после тренировки! Драко останавливается, тянется за сигаретой. Он смотрит за тем, как парень скручивает продолговатый шар, похожий на надутый презерватив, в нечто отдаленно напоминающее собаку. Да уж... Чарли точно выдал бы что-то об этом шарике. А потом Драко обязательно купил бы ему это праздничное недоразумение. "— Ты первый человек, который относится ко мне... Так. — Ты первый человек, к которому я хочу относиться... Так... " Малфой поджигает сигарету, обхватывает ее губами и делает глубокий вдох, качая головой. Парень явно еще не поднаторел в скручивании шариков-презервативов. — Я оплачиваю ее занятия! Я плачу по всем твоим счетам! Мужчина чуть ли слюной не брызжет. Видимо, сильно достала его супруга. Драко смотрит на часы, подаренные Чарли, потом бросает взгляд на ворота парка в конце улицы. Не таким он представлял себе разговор о чувствах. Сопливым, как в бабских мелодрамах, Малфой его тоже не видел, но чтобы вот... Самый простой путь — все бросить. Драко может вообще не возвращаться в ту их квартиру. Зачем? В ней в основном его магловские вещи, и нет ничего, без чего он не в состоянии обойтись. Он прямо сейчас может аппарировать в первое пришедшее на ум место. Может пойти в магическую часть города. Он может перелистнуть страницу, оставив Чарли с его сложным характером в прошлом. "— Кто звонил? — Мой любовник, жаль, что ты услышал. — Я твой любовник. Только я и никто больше." Никто больше. Малфой колеблется, взвешивает все "за" и "против" и лишь затем принимает решение вернуться. Заходит в ближайший тупик, осматривается и аппарирует домой. * * * Гарри терпеливо выслушивает лекцию о своем безответственном поведении от дежурного колдомедика, но, когда тот начинает повторяться, Поттер вежливо улыбается и прерывает его тираду. — Мне действительно очень жаль, что я покинул больницу, никого не предупредив, но у меня возникли личные дела... Гарри разводит руками. Ему кажется, что причина веская. Личные дела — это не ерунда какая-то. — Мистер Поттер, вы подверглись... "Не в первый раз" — думает Гарри. Со времен Хогвартса ему особо везет на подобные инциденты. — Я хочу выписаться, — твердо заявляет Поттер стальным голосом. — Что мне подписать? Колдомедик смотрит на него с негодованием. Гарри же не намерен оставаться в этом давящем негативом месте. Он ненавидит больницы, ненавидит больных, ненавидит бесконечно тянущееся время, которого становится так много, что он начинает читать даже надписи на упаковках — Я попрошу подготовить все документы, мистер Поттер. Мимо проходит Панси с группой студентов-колдомедиков. Она оглядывается, замедляет шаг. Гарри смотрит на нее, ему о многом хочется ее спросить — о вчерашнем портале, о Нарциссе, о седьмом курсе. Он вежливо улыбается врачу, опускает взгляд на бейджик: — Спасибо, мистер Рид. Я буду приходить в Мунго каждый день перед учебой, пока вы не решите, что я абсолютно здоров. Джонатан Рид лишь с сомнением в глазах вынужденно кивает. Гарри поворачивает голову и ищет Панси: та ушла на значительное расстояние от него. Неловко как-то кричать... Поттер бежит, слыша вслед. — Никаких физических нагрузок, мистер Поттер! — Панси! Панси, подожди... Паркинсон останавливается. Ее взгляд испепеляет и обещает адские страдания, если он не заткнется. Женщина, идущая впереди группы, радостно улыбается. До Гарри доносится шепот: "Смотри, это Гарри Поттер", "Гарри Поттер?", "Мисс..., это ведь..." Гарри понимает, что стоящая перед ним мадам и есть та самая "мисс...". — Мисс Паркинсон, Вы не упоминали о своей дружбе с Гарри Поттером, — взволнованно произносит она, немного поправляя прическу. — Наверное, потому что мы не друзья. Паркинсон явно хочет, чтобы он ушел. Наверное, стоит уйти, но Гарри лишь вежливо приветствует наставницу Паркинсон. — Панси не из хвастливых. За это я и ценю ее. — Да... — женщина пристально смотрит на Паркинсон, та в ответ лишь скрещивает руки на груди и одними губами произносит: "Пошел ты, Поттер". — Мисс Паркинсон, у вас десять минут. — У нас занятие, — замечает Паркинсон. — Ничего страшного, дорогая, мы вас подождем. Панси едва слышно что-то произносит себе под нос и подходит к Гарри. — Что тебе нужно, Поттер? — спрашивает она, царственно проводя рукой. Славься знаменитое слизеринское дружелюбие. — Я был вчера в Министерстве, — говорит Гарри, озираясь по сторонам. Панси на это отвечает напряженным молчанием. Она поджимает губы и хмурится. Мимо проходит волшебник в сопровождении колдомедика. У волшебника вся голова в бинтах, видны лишь его глаза. И глядят эти глаза сейчас на него как на диковинное животное в зоопарке. Гарри так и подмывает сказать: "Да, это я — Избранный Поттер, а теперь можете отвернуться". Он снимает очки и трет глаза. — Я стоял у самых порталов. — Ну и дурак. В твоем состоянии нужно в постели лежать, да зелья пить. — Она хоть и хмурится, но внимательно осматривает его. В школе Гарри считал ее злой. Сейчас он склонен относить ее в категории колючих, но не злых. — Ты плохо выглядишь, Поттер: ты бледный, потеешь... Зрачки расширены, и очевидно не из-за того, что ты рад меня видеть. — Все нормально, — заверяет ее Поттер. Голова, конечно, гудит, глаза излишне чувствительны к свету, сердце бьется в странном ритме, но он считает, что в состоянии справиться со всем этим самостоятельно. Ему не нужны няньки и уж точно ему не нужен постельный режим с зельями и лечебными процедурами. Паркинсон лишь закатывает глаза и качает головой. — Твое дело. Возможно, так и работает естественный отбор. — Я хотел спросить... в общем... — Поттер не знает, куда деть руки. Он их скрещивает, но практически сразу убирает в карманы. — Драко остался в Англии? Если остался, то... Перед внутренним взором всплывает картинка: он подходит к Драко со спины, окрикивает его, и тот оглядывается. Его лицо не меняется пару секунд, а потом он улыбается своей полуулыбкой-ухмылкой. Малфой поворачивается, чуть приподняв голову, и насмешливо смотрит на него. "Что ты хочешь, Поттер?" Самый неподходящий плохой парень из всех неподходящих плохих парней, но он смотрит так, что аж дыхание захватывает. И первый импульс — даже не мысль — хватать и держать изо всех сил. Панси смотрит на его телодвижения. В этот момент Гарри принимается разглаживать ткань мантии. — Его не было вчера у портала... — догадывается Паркинсон, Гарри кивает. — А ботаник? Ботаник был в Министерстве? — интересуется она, выгнув бровь. Почему-то о Уайте он не думал. А ведь действительно... Уайт должен был быть у портала. — Была лишь его мать... — задумчиво отвечает Гарри. Только Нарцисса Малфой активировала портал в назначенное время. Если Драко пропустил свою очередь, он должен направить повторную заявку в Департамент транспорта, на рассмотрение заявки уйдет от семи до десяти рабочих дней, после еще два рабочих дня на выделение времени использования портала. Бюрократия схватила Министерство за горло и жестко его сдавливает. Поттер задолбался со всеми этими занудными процедурами, которые обязаны выполнять авроры. До поступления в Академию Аврората он был уверен, что жизнь аврора полна опасностей и приключений. Оказалось, приключения даже не в тройке лидеров. — Скорее всего, Драко уже в Штатах, — резюмирует Панси и в ответ на удивленный взгляд Поттера пожимает плечами, говоря этим: "Ну, а что такого?". — Нет, это невозможно. — Гарри качает головой из стороны в сторону. — Он не использовал портал в Министерстве, а на изготовление нелегального международного портала уходит дня два, а то и три... Панси поднимает ладонь, останавливая его. — Если ботаник не смог покинуть Англию, используя портал, Драко вывез его иным способом. Не знаю как, но он сделал это. Она говорит это с абсолютной уверенностью в своих словах. Гарри несколько секунд не реагирует. Мимо пробегает сестра в халате, испачканном какой-то мерцающей субстанцией. Девушка слегка задевает его рукой-щупальцем, останавливается, ошеломленно смотрит на Гарри. Он же бросает взгляд на щупальце. Жесть. И тут его словно по голове ударяет мысль: аэропорт. Непростительные заклинания. Нападение на маглов. Он сводит брови на переносице и отступает. Это просто мысль, но он не может выкинуть ее из головы. — Что такое? — интересуется Панси. Гарри поджимает губы. Он не уверен в своей правоте. Малфой ведь чистокровный волшебник. Он наверняка даже не знает, как поднять самолет в воздух. И даже если бы знал, он бы не полетел. Он бы не стал... Нет, только не чистокровный Малфой. Он мог найти фестралов или гиппогрифов. Он мог купить комфортабельные метлы для длительных перелетов. В конце концов, он мог достать ковер-самолет. Он бы не стал. Или?.. Теперь Малфой из его фантазии смеется — в голос, от души. "Я плохой парень, Поттер. Плохие парни поступают плохо." Стал бы? Смог бы использовать на невинных людях Непростительное заклятие? Панси несильно щиплет его за руку. Гарри одергивает ладонь, но ничего не говорит. В конце концов, это только его догадки. Возможно, они ничего не значат. Возможно, после вчерашнего он плохо соображает, и ему в голову лезут все эти дикие мысли. — По-моему, твоя наставница строит мне глазки, — переводит тему Поттер, но Паркинсон по-прежнему упрямо ждет его объяснения. Гарри отводит взгляд в сторону, а после сосредотачивает внимание на ее сережках. "Я год состоял на службе Темного Лорда. Моя семья была в его заложниках, мой дом был оккупирован его людьми..." — Поттер, в чем дело? "Если бы был выбор между жизнями десятка, сотни, тысячи человек и того, кого ты любишь..." Малфой больше всех прочих любит... самого себя. Он загнан в угол, и он выбирает... себя. Вновь. Он выбирал себя во время войны и выбирает себя сейчас. — Ты права, мне стоит... черт. На несколько секунд ему кажется, что его сердце остановилось. Он чувствует сильные удары, а после — ничего. Грудь сдавливает, становится сложно дышать. Гарри закрывает глаза и ждет секунду-вторую, когда он вновь смотрит на Панси, то замечает, что ее взгляд потеплел. Видно, что ей действительно небезразлично его здоровье. И это очень непривычно — ощущать на себе пусть и не сильно выраженную, но все же заботу слизеринки. Гарри думал, что эта затея с колдомедициной не более чем политический ход, способ публично выразить раскаяние за проступки отца. — Мне нехорошо. — Иди домой, выспись. — Панси касается его руки, несильно сжимает плечо. — Ты не сможешь бороться со злом в таком состоянии, смирись и залечи раны. В этот момент в нем откуда-то из глубины поднимается щемящая волна благодарности. Гарри кивает, бросает короткий взгляд в сторону группы студентов. — Мордред, кажется, сейчас она трахает меня в своих фантазиях. Панси вся аж содрогается. — Мерзость. Гарри улыбается и склоняет голову набок, спрашивая: — Она в курсе, что я гей? По-моему, уже вся Англия знает. Паркинсон одаривает его очень многозначительным взглядом. — Ей плевать. — Она оглядывается на свою группу. В палату никто и не думает заходить. Все единодушно уставились на них. — Забавно, что из-за моего недавнего общения с Драко мне пришлось разговаривать с деканом, отстаивая свое право продолжить обучение, но из-за диалога с тобой я стану местечковой звездой. Эти курицы считают знакомство с Гарри Поттером чем-то особенным, значимым. — Многие так считают, — замечает Гарри. Это внимание не льстит. Люди стараются сблизиться и хвастаются фактом знакомства не из-за того, кто он такой, а из-за того, что он такое — символ. Символ — не человек, символ — это образ. Сейчас Гарри Дж. Поттер — это герой детских сказок, он сильный и смелый. Он, наряду с Дамблдором, при жизни занесен в энциклопедии. Он не матерится, не пьет, не трахается и не совершает ошибок. "Святой Поттер". Когда-то в школе Малфой дразнил его этим прозвищем. А ведь он был прав — люди действительно предпочитают правде красивую выдумку. — Многие идиоты, — спокойно отвечает Панси. Паркинсон резкая, грубая, но она видит в нем реального человека, а не символ, и знает, каким этот человек может быть. Ей не нужен снимок на память или автограф. Сейчас Гарри смотрит на нее, понимая, что совсем ее не знает. Он вырос вместе с ней, посещал одни и те же занятия, сформировал определенное мнение о ней. А теперь ему стало ясно: это мнение не отражает ровным счетом ничего. Панси незнакомый человек. Вместо роли светской львицы она выбрала призвание колдомедика. Это нетипично. Мимо проходит колдосестра — невысокая миниатюрная блондинка. Это ее третий круг по счету. Она проходила мимо пару минут назад, улыбаясь и накручивая локон на палец. И сейчас она вновь стоит ему глазки, пытаясь привлечь внимание. Гарри нравится блонд, но не желтый, а такой как у Малфоя. — Спасибо за... — начинает он, но его тут же прерывает ответное: — Ага. Панси разворачивается и без лишних слов уходит. Гарри качает головой и улыбается, а затем напоследок машет студентам из ее группы и направляется в регистратуру. * * * — Твою мать! — кричит Темсон, подскакивая. — Черт! — Это называется аппарация, — спокойно поясняет Малфой, шагая навстречу. — Это называется "пошел ты!", — Чарли делает несколько глубоких вдохов. Он ерошит волосы и качает головой. — Я думал, ты сейчас кого-то трахаешь, жалея себя. Драко закатывает глаза. На других любовников у него уже сил не хватит. — Я пил кофе, жалея себя. Малфой подходит к письменному столу, заваленному бумагами, книгами и черт знает чем еще и выискивает взглядом ноутбук. Не находит. Чарли внимательно за ним наблюдает. Когда Драко оглядывается, он резко, даже немного грубо заявляет: — Я не стану извиняться за то, что не солгал тебе. Драко становится к нему вполоборота. Он кулаком опирается о край стола, смотрит на Чарли и лишь спустя несколько секунд кивает. — А я не стану извиняться за то, что инициировал этот разговор. Я думал, у нас все... понятно. Я думал, что у нас...- он резко замолкает, не мигая, рассматривает любовника, а после озвучивает пришедший на ум вопрос. — Ты спишь с другими парнями? Что если он не один, кому понадобился солнечный нежный мальчик? Может у Чарли целая коллекция таких вот "поломанных" парней? Может у него синдром матери Терезы, и ему просто по кайфу находить психически неуравновешенных, несчастных ребят и собирать их в кучу? Драко даже представляет себе его коллекцию: толстяк, над которым все смеются, парень с маленьким членом, инвалид-колясочник, алкоголик, наркоман, парень с неврастенией... Если подумать, то в одном лишь Драко чудесным образом умещаются несколько сочных психических расстройств. — Нет. И на том спасибо. Малфой трет лоб. — Чего тебе не достает? Чарли в ответ лишь колко смотрит. Драко не может понять, что не так в их отношениях. Хороший секс, химия, взаимный интерес — разве этого мало? "Чтоб тебя, Чарли!" Малфой подходит к кровати и садится на постель рядом с ним. Он пытается отодвинуть в сторону свои чувства и посмотреть на него отстранённо, объективно. Увидеть то, что, возможно, видеть не хочет. Драко хмурится и отворачивается. Ничего он не видит нового. Сейчас он чувствует себя слепым дураком. Незнакомое ощущение собственной недалекости бесит. Кажется, что его ум по какой-то причине не в состоянии схватить повисшую в воздухе правду и соединить «а» и «б». — Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Но при желании это можно исправить. Чарли смотрит так, что становится ясно: он все еще уверен в своей позиции. — Мне не нравится, когда на меня давят. Драко отвечает ему таким же взглядом. В этот момент он сомневается: правильно ли он поступает, вернувшись. Какого черта, он вообще расшаркивается перед каким-то маглом? Секунд пять они играют в гляделки. Непривычная игра для спальни, впрочем, не самая неприятная. Драко несколько раз моргает и сжимает губы. — Я могу давить, — признает он, глядя в сторону. Панси говорила, что у него невыносимый характер. Он помнит, как однажды, не выдержав, она закричала: "Ты на дерьмо изойдешь, Малфой, но своего добьёшься!". — Я не люблю слышать "нет" в ответ. Драко наслышан о всех своих недостатках. Он и сам признает: некоторые черты его характера действительно усложняют жизнь. Порой лютая злоба наполняет его часами и сутками, а сам он в таком состоянии может отравить любое помещение, в котором окажется. И воздух вокруг него делается таким влажным, густым, что становится трудно дышать. Драко ходит хмурый, злой, яростно сверкая глазами, выпятив челюсть. Бессильная злоба ничего не решает, только забирает силы, энергию, оставляя в конце дня ни с чем. И эта душевная пустота злит еще сильнее. — Не любишь слышать "нет"? Ты уже взрослый, должен и привыкнуть. Малфой зло выдыхает, но молчит. Многое хочется сказать про это его "ты уже взрослый". Он по крайней мере не трахается со всеми подряд. Его ни разу в бессознательном состоянии не имели по кругу незнакомые парни на гей-тусовках. И он ни разу не просыпался в постели незнакомого мужчины. — Только не нужно разыгрывать со мной эту карту! — раздраженно произносит Малфой. Он признался в любви позавчера, у Чарли была масса времени, чтобы подумать. А сейчас вместо нормального ответа он начинает упираться. — Этот разговор должен был состояться. Ты со своим сверхвысоким IQ просто не мог этого не знать. Чарли бросает на него короткий взгляд и отворачивается. И по этому взгляду Драко понимает: он думал над его словами. Возможно надеялся, что этого разговора не будет, но он думал. Темсон шумно выдыхает воздух через нос, поднимает голову и смотрит в потолок. Малфой понимает, что если бы сам он оказался на его месте, то не стал бы нападать, обвиняя в невнимании, в давлении и в мордред знает в чем еще. Это неправильно. Некрасиво. Драко поражается, насколько разным может быть Чарли. До недавнего времени он видел только одно его лицо — нежное, покладистое, временами по-детски наивное и озорное. Оказывается, есть и другое — непреклонное и бескомпромиссное. У Чарли сформирован свой взгляд на жизнь и отношения, и в некоторых вопросах он не готов ни уступать, ни меняться, ни вести конструктивный диалог. Чарли позволяет Драко быть ведущим в паре, но видимо лишь до тех пор, пока ему самому это нравится — когда весело, легко, непринужденно. Пока Драко не переходит границу дозволенного. В каких-то бытовых незначительных мелочах он очень уступчив: ему неважно, в какое кафе идти, какой фильм смотреть, какую еду заказывать. Его можно разбудить посреди ночи ради секса, на него можно сорваться после трудного дня... Он дистанцируется, игнорирует любой негатив со стороны Драко. Словно переключается на себя и свои мысли и пережидает бурю. Но Чарли очевидно не нравится, когда все становится серьезно — по-настоящему серьезно. Он привык играть в любовь, а не чувствовать ее на самом деле. Проблема в том, что Драко не нужна "игра в отношения". — Мы же... встречаемся всего несколько месяцев. Разве кто-то вообще может по-настоящему кого-то полюбить за несколько месяцев? — спрашивает Чарли, отворачиваясь. Драко понимает, что этот вопрос — риторический. — Для меня жить вместе — уже целое событие. — Темсон падает обратно на постель. — Это все не мое: слишком сложно, слишком много быта. Мне нравится беспорядок, я вообще не понимаю, как можно парится из-за всяких мелочей вроде разбросанных по полу вещей. И мне нравится проводить практически все свободное время в институте... за исследованием. — Всем порой бывает трудно. — Трудно должно быть в лаборатории. Не пойму, зачем все усложнять в жизни? — Тебе повезло, что я действительно испытываю к тебе... — Драко качает головой. — ...все это. Иначе я бы закончил эти твои "не могу, не хочу" уже сегодня. Хочешь расстаться? — прямо спрашивает он, повернув голову. — Давай расстанемся. Я в жизни никому не навязывался и ни за кем не бегал... и за тобой не стану. — Что? Нет! — Чарли тяжело дышит, садится, бросает взгляд на дверь, опускает глаза на ладонь Драко. — Ради тебя я вдвое сократил часы, отведенные на написание диссертации. Я "доктора" получу только через два года! — он накрывает его руку своей, переплетает пальцы. — Я так много в своей жизни изменил ради... всего этого, что больше, кажется, просто нечего менять. Малфой удивленно на него смотрит. С его стороны эти "жертвы" вообще незначительны. Он их и не заметил даже. Драко чувствует какую-то внутреннюю неудовлетворенность — не это все он хотел услышать. — Первый честный диалог за все наше знакомство, так? — спрашивает Малфой. — Ну, я хотя бы знаю, как тебя зовут, — колко замечает Темсон. Драко одним лишь взглядом посылает его на хер. Он не обязан ничего объяснять маглу. Если тот вдруг считает, что из-за своих чувств Драко будет смотреть на него глазами побитой собаки, он заблуждается. Малфой немного выдвигает челюсть вперёд: он даже на Поттера так не смотрел. — Ладно, тогда вот еще одна правда обо мне. Я живу в квартире, которая уступает по габаритам моей гардеробной, в то время как моя семья — одна из самых богатых семей Европы. Эта чертова квартира так не подходит его стилю. Она — "анти Малфой". За стеной живет разведенный отец, который три раза в неделю берет к себе детей. Из его квартиры постоянно доносятся детские вопли и смех. Соседи сверху — вообще отбитые на всю голову мудаки. Они периодически напиваются и устраивают гонки на чем-то очень тяжелом и невероятно громком... В этом доме перекрытия словно сделаны из картона — звукоизоляция никакая. Порой Драко слышит приглушенную болтовню соседей, бог знает откуда — может снизу, может сбоку, а может через три этажа от его квартиры. Сейчас ему кажется, что он слишком долго живет в таких нечеловеческих условиях. Чарли шумно выдыхает — как-то обреченно, даже горестно. Он не любит богатых людей, а Драко осточертело скрывать состояние своей семьи и притворяться парнем из соседнего подъезда. На месте Чарли любой другой парень был бы в восторге от открывающихся перспектив! Деньги, роскошь, развлечения... — А моя семья долгое время жила ниже черты бедности. Драко не может понять, что значит жить очень бедно. Возможно это значит жить как Уизли. Ютиться в одном доме, донашивать одежду за братьями, питаться однообразной простой пищей... Это ниже черты бедности или можно жить хуже? "Да уж..." — проносится в голове. Чарли поворачивается на бок и кладет руку под голову. Он смотрит перед собой, явно обдумывая сказанное. Малфой же рассматривает его голову, округлую форму черепа, представляя то, что находится внутри. Он представляет его разум — мозг с уймой извилин, по которым туда-сюда снуют умные мысли. Прежде, еще в Хогвартсе, Драко не думал, что среди маглов есть по-настоящему выдающиеся люди. Он считал их примитивными, по-своему отличающимися друг от друга, но все же схожими в своей простоте. В пятнадцать лет он был уверен в том, что талант и интеллект — это не про маглов. — Скажи что-то, а то пауза затягивается. — Драко выпрямляет плечи, разминает шею. — Еще немного, и мне придется трахнуть тебя так, чтобы у нас обоих мозги из ушей вытекли. Похоже ведь именно в этом проблема — в концентрации мозгов на один квадратный метр. Так? Умным людям в некоторых вопросах сложнее. Иногда не думать — самое верное решение. Чарли показывает ему средний палец. Драко отзеркаливает жест с легкой улыбкой. — Богатый мальчик... — задумчиво тянет он. — Черт. — Это не так плохо. Темсон держится довольно холодно, его взгляд устремлен в сторону окна, с лица не сходит задумчивость. Он выглядит замкнутым и отстраненным, словно кто-то щелкнул переключателем, и из славного "солнечного" Чарли он трансформировался в закрытого нелюдимого умника из MIT — бесконечно далекого и едва знакомого. — Не знаю даже... Единственный ребенок одной из самых богатых семей Европы, еще и волшебник, не умеющий принимать отказы, — Темсон присвистывает. — Действительно, не так плохо. Ты ведь не бисексуал? — Нет, конечно, такое я бы не стал скрывать. Драко улыбается. — Я не хочу расставаться, мне с тобой хорошо, — честно отвечает Чарли. — Ты классный, сексуальный, умный... Я бы не стал напрягаться ради обычного парня. Простых незамысловатых ребят много, скучных ребят много, недалеких ребят много. Но с тобой мне интересно, и мне небезразлично то, во что я тебя втянул. — Порно? Темсон застывает как некое гротескное произведение искусства в весьма неудобной позе. Он ловит взгляд Драко и лишь потом кивает. — Да. Чарли не выглядит сильно переживающим из-за видео. Он не считает ролик чем-то катастрофическим. Драко предполагает, что в глубине души он не осознает всю серьезность ситуации. Возможно, для него это действительно не так критично. В конце концов он вырос в другой социальной среде по другим правилам. Он общается с иными людьми, посещает иные мероприятия. Чарли американец. Он парень из маленького городка. Он из той категории людей, у которых шестеренки вращаются по-иному, которые пьют пиво из жестяных банок и вытирают рот рукавом рубашки. Малфой вспоминает Яна Полански. Если отбросить предубеждения и личную неприязнь, то можно признать, что этот человек был сообразительным, смекалистым, с ярко выраженными лидерскими качествами. Из всех других егерей он явно выделялся, но он действовал порой примитивными и грубыми методами. Струпьяр вырос в нищете, и этот низкий уровень жизни сформировал костяк его личности. Полански оценивает мир иначе, нежели сам Драко, он под другим углом смотрит на все события и реагирует соответственным образом. Чарли садится в позу йога, все еще обнаженный, смотрит на свой член. Драко тоже опускает взгляд на его член. — Ты очень странный человек, Чарли Темсон, — спокойно замечает он. Возможно, большинству с таким человеком было бы некомфортно, но Драко тоже в чем-то по-своему странный, и ему нравится Чарли. — "А где я могу найти кого-нибудь нормального?" — тонким голосом с улыбкой произносит Чарли. — "Нигде, нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально". — Он замолкает, а после уже своим голосом добавляет: — Ты действительно мне очень нравишься, Драко. Этого достаточно. Для всего остального нужно время. В конце концов, как можно не полюбить Драко Малфоя? Чарли поворачивает голову и смотрит на него. Они сидят на кровати, касаясь коленками, и оба молчат. Драко ни разу ни с кем не доходил до этого этапа отношений. С Чарли ему казалось, что этих разборок и не будет. — Что произошло в Англии? — спрашивает Темсон. "Поттер произошел". Малфой собирается ответить ему, но лишь качает головой. Говорить о Поттере он не хочет, говорить о своем отце он хочет еще меньше. Забавно, но рассказать о магии оказалось куда проще. Драко стучит пальцами по поверхности постели. — Ты и правда ипохондрик? Его взгляд сейчас выражает недоверие, смешанное с сомнением. Чарли кивает. — Еще какой... — печально признает он. Драко видит, что ему не комфортно об этом говорить. У каждого человека есть слабости, которые он скрывает изо всех сил. В навязчивых мыслях о здоровье нет ничего постыдного. Малфой бросает взгляд на часы. Он зачесывает ладонью волосы и делится: — Я рассказал родителям о видео. Мама не в восторге, но она всегда была на моей стороне, она в любом случае меня поддержит. Отец... в общем, отец отреагировал острее. — Насколько? — Чарли, не мигая, смотрит на него в ожидании ответа. Драко молчит. "Ты... Исковерканное, непокорное существо, созданное из зависти, похоти и низкого... Ты просто... Ты не имеешь право носить мое имя. Не имеешь права на состояние, земли, недвижимость... на мою чистую кровь. Ты жалкое подобие сына, которого я ждал... Столько лет я был вынужден смотреть на твои неудачи, на твои посредственные, жалкие попытки состояться хоть в чем. Слышать отговорки, закрывать глаза на твою лень, на твою наглость..." Горечь, страх, обида подступают комком к горлу. Он сглатывает слюну и откашливается. Драко кашляет и никак не может перестать — возможно все дело в нервах. Малфой вспоминает разговор с отцом, представляет будущий разговор со Скиттер и качает головой. Скоро все изменится. Ссор с отцом в его жизни было не так уж и много, но каждая сильно била по самолюбию, по чувству собственной значимости. Когда отец был чем-то недоволен, Драко действительно стремился усвоить урок. Не всегда получалось, но он пытался не повторять ошибку второй раз. Отец требовал усердия, требовал результат. Он не желал слушать о предпринятых попытках, о затраченных силах и времени. Если результата не было, он отчитывал Драко за неудачу и выбирал для этого самые уничижительные фразы. Малфой обдумывает сказанное отцом в тюрьме. Он задается вопросом, сможет ли он когда-либо простить себя за то, что так и не смог стать для него правильным сыном — тем, кого отец хотел в нем видеть. Тем, кого отец ждал. Драко представляет молодых родителей — отца и беременную маму. Отец касается живота матери, чувствует движение своего ребенка, представляет повзрослевшего сына, стоящего плечо плечом к нему. Забавно, как жизнь обрушивает наши планы. В голове всегда есть четкий образ желанного будущего, а потом будущее становится настоящим, и словно все не с тобой: не о таком ты мечтал, не к этому шел... Обидно. Возможно, Люциус Малфой действительно редкостный мудак, но он его отец. Другого не будет, другого Драко бы и не хотел. Любить можно только того, кем по-настоящему является человек — со всеми его недостатками. Драко любит свою мать. Он любит и своего отца. "- Это не в твой огород камень, Драко, меня никто из моих бывших любовников не знал... и не любил". "- А ты не знаешь меня. И, следовательно, любить меня не можешь..." Он несильно хлопает Чарли по коленке и произносит: — Ты меня узнаешь. Он отходит к окну, поворачивается, уперев руки в подоконник. Понимает, что он и сам себя не знает — он не знает того человека, каким он стал. Это незнакомец, ступающий по тонкому льду в поисках ответов на свои вопросы. Его бросает от самолюбования к неуверенности и обратно. Он вспоминает свою службу. Одновременно чувствует и азарт, и страх, и отвращение, и много других противоречивых чувств. Драко помнит то, чему его учила бабушка, мама, тетка, он помнит размышления деда о природе вещей, о месте маглов в мире. А еще он знает, что ни дед, ни бабка, ни Белла, ни его мать не жили с маглами, не наблюдали за маглами. Их мнение есть ни что иное как слияние всех имеющихся в чистокровных кругах стереотипов в один единый комок ненависти и предубеждений. Драко был воспитан на этих идеях, он не знал иного мнения до одиннадцати лет, и даже тогда он предпочитал игнорировать озвученные однокурсниками мысли, противоречащие его системе ценностей. Сейчас он не понимает, что близко именно ему — не деду, не отцу, не школьным учителям, не Поттеру и не Грейнджер. Он не понимает, как он сам относится к маглам и грязнокровкам. Он познакомился с Чарли, и Чарли перевернул его мнение о маглах. Он познакомился с Уайтом, и Уайт... ну он хоть и грязнокровка, но определенно точно ничем не уступает ни одному чистокровному. В чем-то даже превосходит. — Ты меня узнаешь, — повторяет Драко, глядя Чарли в глаза. Тот не сразу реагирует на его слова. Он тоже о чем-то тихо размышляет. Когда он кивает, Драко замечает незначительное изменение в его взгляде, едва уловимое. Чарли смотрит иначе, не так как раньше. Определенно не так, как раньше. Он улыбается, и снова — немного иначе. Он поднимается и подходит к Малфою. Тот обхватывает ладонями его лицо, и говорит: — А я узнаю тебя. Драко проводит подушечкой большого пальца вдоль верхней губы. У Чарли красивые губы — правильной формы, не узкие, не слишком полные. У него губы, которые хочется целовать. И ими он произносит: "Это нормально — иметь свои секреты", "С парнем должно быть хорошо в постели", "Любви в этом мире очень мало", "Говорят "люблю" и играют в любовь. Но это не любовь, это лицемерие". — Собирайся, познакомлю тебя с Уайтом. Вы вчера виделись, но... Он в общем тоже волшебник. — Как ты? Малфой поджимает губы. Между ними чувствуется повисшее напряжение. Разговоры про чувства либо проходят очень хорошо, либо очень плохо. Они с Чарли смогли пойти по третьему пути, но осадок все равно остался. Он не так все себе представлял, и сейчас чувствует разочарование. Неправильно, наверное, испытывать досаду, неудовлетворенность — у них еще будут счастливые дни. Да и потом... в жизни, как правило, редко бывает так, как себе планируешь. В глубине души он чувствует, что его уязвленному самолюбию не нужно это недопримирение, оно жаждет определенности. Драко палочкой левитирует одежду из шкафа, отдает Чарли чистое белье, свежую футболку, легкие голубые джинсы. Ему нравятся эти джинсы, они сидят на Чарли довольно свободно, вместе с тем в достаточной мере обтягивая стратегически важные места. — Так он как ты? — повторяет свой вопрос Чарли. — Ну... не совсем, — Драко морщится. Конечно, нет. — Но у него свои сильные стороны. — Ты говорил, он прогает... — Темсон по-спартански быстро надевает джинсы, натягивает футболку и лишь затем уточняет. — Прогает и колдует? Он старается не смотреть на Драко, всячески избегая прямого зрительного контакта. Драко проводит обеими ладонями по волосам. Его руки замирают в районе макушки. Он несильно сдавливает голову, а после отвечает: — Да, но об этом ты лучше его расспроси. — Как-то все не так. Все неправильно. Драко не уверен, что сейчас будет уместно дотронуться до своего парня. Он даже не уверен, что хочет это делать. — Это нераспространенное явление — технологическая подкованность, большинство магов пишут перьями на пергаменте, они если увидят компьютер, то точно не поймут, с какой стороны к нему подойти. Я не говорю про включить и использовать по назначению. — Ты умеешь юзать поисковик, — замечает Чарли. — Да, но... — Малфой хватает телефон и включает его. — Я умный, так что... — Он замечает "+1" возле иконки "Сообщения", резко поднимает голову. — Дошло — ты сейчас меня подкалываешь... Паршивец. Драко улыбается, оглядываясь на Чарли. Тот несильно толкает его локтем. — Немного, извини. Малфой еще пару секунд смотрит на Чарли, а затем закатывает глаза и опускает взгляд на экран мобильного: СМС, от Соммерса, пришла в 15:38. "Метман, я не могу до тебя дозвониться. Если это твой ответ, то советую подумать еще раз. Не вынуждай меня исполнять свои угрозы. Я не шучу, я тебя, пидора, уничтожу". Глядя в экран телефона, он чувствует, как из глубины медленно, но уверенно поднимается нечто темное и злое. Привычно злое. Эта сущность была рождена в боли, страданиях и нескончаемых обидах — в ответ тем обстоятельствам, в которых Драко был вынужден выживать. Он сглатывает выделившуюся слюну. Глаза замирают на строке "я тебя, пидора, уничтожу". Я. Тебя. Уничтожу. Мордредов выблядок! Малфой яростно кидает телефон в стену. — Сука! Магл вздумал его шантажировать. Магл посмел так говорить с чистокровным волшебником. Да за такое Белла бы... "Ты покойник, Соммерс!"