Зал моментально превратился в хаос, Морису показалось, что он сходит с ума. Он посмотрел на жену, которая сидела на ступеньку выше его, все еще прижимая к груди новорожденную дочь.
- Мы должны отослать ее! - кричал один из членов Совета.
- Отослать ее? - переспросил второй. - Если мы сделаем это, то не сможем защитить ее. И она, несомненно, станет жертвой его злобных планов.
- Почему именно этот ребенок? - спросил третий.
- Она не должна выжить, - заявил самый старый советник, его слова, словно камни, упали в моментально возникшей тишине.
Леди Симона вскочила на ноги, Морис отпустил её руку, которую до сих пор сжимал пальцами. Ребёнок, их дочь, судьба которой теперь висела на волоске, была крепка прижата к материнской груди.
- Нет! - выкрикнула женщина, но на неё никто не обратил внимания.
Однако, Белль этого оказалось достаточно, девочка тут же заплакала. Вой, который, казалось, становился все громче, разом прекратил споры. Все тут же замолчали и посмотрели на маленькую леди.
- Ребёнок, о котором вы говорите, - голос леди Симоны дрожал от ярости. - Этот ребёнок - моя дочь. И вы не убъете её - она повернулась к человеку, который посмел произнести такие ужасные вещи. - И вы не отошлёте её подальше, - снова резкий поворот к советнику, который это предложил. Она взглянула на молодого светловолосого мужчину, - мы будем защищать её так, как вы предлагаете.
Наконец, она повернулась к феям.
- Вы защитите её.
- Я? - Голубая фея фея выглядела удивленной из-за настойчивости, звучавшей в голосе молодой матери.
- Я не позволю Тёмному заполучить мою дочь. Быть оплодотворённой им? Вы можете представить, что моя девочка будет вынуждена пройти через это? Вы обязаны найти способ предотвратить это, - Морис протянул руку и сжал плечо Симоны. Его жена была такой сильной, такой храброй. Именно поэтому он так восхищался ею.
- Это предначертано, - начала Голубая фея. Она, не привыкшая, что люды могут постоять за себя, выглядела шокированной. Или, возможно, она не привыкла видеть столько тьмы вокруг такой крохи.
- Тогда перепишите это, - приказала Симона, делая шаг к феям, - найдите способ.
Голубая фея вздохнула и осмотрела всех собравшихся. Морис пристально наблюдал за ней, заметив, что она переводила взгляд с его жены на советников, каждый из которых выражал разную степень ужаса или растерянности. Наконец, её взгляд упал на младенца в руках Симоны.
- Соберите Совет, - велела фея, - я должна поговорить с остальными, - она кивнула, и Маджента подошла к ней. - Мы вернёмся через три часа. К этому времени будьте готовы, - и феи исчезли так же быстро, как появились.
Совет вновь пустился в размышления о том, что теперь делать. Морис и Симона отошли в сторону, когда голоса советников стали громче и злее.
- Что будем делать, муж мой? - спросила леди, подойдя ближе к Морису.
Он обнял её и крепко прижал к себе.
- Я не знаю, жена моя. Я просто не знаю.
Тёмный. Слухи о нём ходили по земле уже не одно поколение. Бессмертный, погрязший в тёмной магии, он жил высоко в горах, где мог беспрепятственно пользоваться своей порочной магией, и где никто не мог помещать ему. Они слышали о магических предметах, которые приносили ему отчаявшиеся люди в обмен на сделку.
В их герцогстве никто с ним никогда не встречался, хотя некоторые были знакомы с теми, кому довелось иметь с Тёмным дело. Некоторые из них описывали его, как крошечного гнома, другие говорили, что он был ужасным гигантом, который всегда забирал то, что хотел. Его называли монстром, зверем, говорили, что он был драконом в человеческом обличии. Но никто не называл его человеком.
Тем не менее, даже если он был не более, чем человек, их дочь должна быть защищена от него. Морис отправил дочь и Симону в сопровождении служанки в безопасное место. Его жена доверяла ему. Она знала, что он примет единственно правильное решение.
Голубая фея вернулась ровно через три часа, не только в сопровождении Мадженты, но и двух других фей, одетых в зелёные и золотистые одежды. Военный Совет уже сидел за столом, и Морис поднял руку, приказывая людям принести ещё стульев.
Никогда ещё за всю свою жизнь, а это около тридцати лет, Морис не видел на Совете фей. А сейчас четверо из них, включая самую сильную и древнюю фею, были здесь. Когда феи расположились за столом и расправили свои юбки, Совет стушевался.
- Есть ли у вас какие-то идеи? - спросил Морис, заняв своё место во главе стола.
Голубая фея вздохнула и посмотрела прямо ему в глаза.
- Мы с остальными феями обсудили много вариантов, все согласились с тем, что защитить вашу дочь от Тёмного - первостепенная задача. Когда-то у него был сын...
- Так, значит, Тёмный - человек? - оборвал её Морис.
- Он из вашего рода, - произнесла Голубая фея. - Он был человеком... однажды. А сейчас? Сейчас он наполовину монстр, наполовину человек. Я не знаю, что это существо сделает с вашей дочерью. Он потерял сына из-за своих интриг.
Морис содрогнулся.
- Я слышал, что он заключает сделки, ценой которых становятся грудные дети, - на мгновение он представил свою маленькую дочь в лапах этого монстра, и эта мысль почти заставила его потерять сознание.
- Да, он делает это... время от времени, - она подняла руку. - Однако ребёнок... ваш ребёнок. Я видела её с ним не младенцем, а взрослой женщиной. Он придёт за ней не сейчас.
- Но он украдёт ее, - это было утверждение, а не вопрос.
- Я в этом не сомневаюсь. Никто не пойдёт с ним добровольно.
- Как мы можем защитить её?
Можем ли мы защитить её? - мысль о дочери, которую когда-нибудь заберет Тёмный, он не мог принять её. Морис всегда был сильным человеком, примерным семьянином, сохранившим своих солдат, которые вернулись домой к своим семьям. Мысль, что он не может защитить свою дочь, ужасала.
- Мы можем... я думаю, - Голубая фея бросила короткий взгляд на соратниц.
Тогда заговорила Маджента.
- Мы можем отослать ее, - она подняла руку, не дав Морису запротестовать. - Я знаю, что это не тот вариант, который выбрали бы вы, но это лучшее, что мы можем вам предложить. Она будет воспитана в другом герцогстве, у правителей, у которых нет детей, несмотря на все наши старания.
- Нет... - начал было Морис.
- Мы будем наблюдать за ней до конца её жизни, - заговорила Золотая фея.
- Мы обезопасим её, - добавила Маджента.
Мужчина покачал головой.
- Симона никогда не согласится на это.
Я бы никогда не согласился. Должен быть другой выход.
- Он есть, - заговорила Голубая фея. - Но он не намного лучше предыдущего.
- Значит ли это, что мы не расстанемся с нашей дочерью?
- Да...
- Говорите, - уж лучше это, чем первое предложение. Он не отошлёт дочь в какую-то неизвестную область на воспитание людей, которых он не знает. Нет, он защитит дочь в своем собственном доме, даже если ему придётся принести себя в жертву, чтобы Тёмный до неё не добрался.
- Мы можем запереть её в вашей башне и создать мощные защитные чары, чтобы оградить её от Тёмного. Он не сможет найти её, даже если ищет.
- И... - это звучало идеально. Белль останется в своём родном доме.
- Она никогда не сможет выйти оттуда, - Морис посмотрел на фею. - Если она покинет башню, он найдёт её.
Его Белль проведёт остаток своей жизни в маленькой комнатке, похожей на клетку. Но она будет жить. Она будет в безопасности. Принять решение оказалось легче, чем он думал.
- Я согласен.
***
Он всё объяснил Симоне. Жена согласилась, что это было лучшим планом из всех. Но она не была рада этому. Морис решил, что наймёт для девочки лучших преподавателей. Белль будет играть на любых музыкальных инструментах, каких только пожелает, читать любые книги, лишь бы она не скучала. В глубине души он надеялся, что Белль вырастет простой девушкой с простыми потребностями. Если она унаследует от матери неутомимое рвение к учёбе, то она будет страдать в круглых стенах башни.
Пока феи создавали охранные заклинания, Морис приказал своим людям обустроить комнату для дочери. Симона принесла туда свои старые книги, велела доставить кресло-качалку и подвесить мобиль, который сделала сама.
Когда комната была обставлена, как они этого хотели. Феи выгнали всех из башни. Магия фей не должна быть никому показана. Оказывается, охранные заклинания против Тёмного были сложными и мощными. Все четыре феи остались в башне, чтобы в случае необходимости помочь девочке.
Морис и Симона вместе дочерью обошли замок, показывая ей места, которые она никогда не увидит. Симона шёпотом рассказывала девочке о замке, о людях, которые в нём жили, о её предках. Морис медленно шёл рядом с женой, с трудом сдерживая слезы. Ему нелегко было представить жизнь дочери, запертой на вершине башни.
Феи закончили работу раньше, чем ему этого хотелось. Всего лишь несколько часов прошло с момента сбора Совета в главном зале. Маджента нашла их там, где родилась Белль, в комнате Симоны.
- Это её последний день на свободе, - прошептала Симона. - О, Морис, ты уверен, что мы поступаем правильно?
- Да, - сказала Маджента с порога. - Другого выхода нет. Она будет расти в безопасности, окружённая любовью.
- Но счастлива ли? - тихо спросила Симона.
- Этого я не знаю, - печально покачала головой Маджента, - я полагаю, это зависит от вас. Держите её ум занятым. Подарите ей мир в книгах. И всегда, всегда давайте ей понять, что она любима, и всё, что вы делаете, это ради её защиты. Вот всё, что вы можете для неё сделать.
Они отнесли Белль в башню ночью, когда луна была полной. Голубая фея произнесла последнее заклинание, и все покинули башню. Взмахнув палочкой, она выпустила магию, подобную которой ни Морис, ни Симона никогда не видели. Голубое свечение на миг окутало дверь, а затем магия исчезла в снопе искр.
- Вот и всё, - сказала фея, и все присутствующие посмотрели на дверь так, словно она была дверью в темницу.
***
Симона не смогла провести эту ночь в одиночестве, поэтому предпочла провести её в постели мужа, который крепко обнимал её. Она прорыдала весь вечер, а растерянный Морис ходил вокруг неё, не зная, что делать, но надеялся, что его молчаливая поддержка поможет ей.
- Она жива, - пробормотал он в её волосы. - Она с нами, - это лучшее, что он мог сказать Симоне.
Она успокоилась около полуночи, забывшись беспокойным сном. Мысли же Мориса были поглощены дочерью, которой предстояло всю жизнь провести в башне.
Морис не знал, когда именно уснул, но разбудила его Симона, которая беспокойно ворчалась во сне. Мужчина повернулся на бок и коснулся её щеки, чтобы разбудить жену. Она была очень горячей, и когда его пальцы коснулись её кожи, женщина распахнула глаза. В неясном свете затухающего камина, Морис увидел пустые глаза, которые ничего не видели.
- Симона? - позвал он и услышал лишь слабое булканье в ответ. - Симона! - громче позвал он, тело жены напряглось.
Морис подхватил её на руки и бросился вон из комнаты, взывая к помощи. Горничная Симоны была первой, кто услышал крики хозяина. Камердинер появился следом и сразу же отправился за целителем.
- Что с миледи, сэр? - спросил он, прежде чем убежать.
- Я не знаю. Но то, что с ней происходит - ужасно, - с этими словами, звучащими в ушах, молодой человек помчался в деревню.
Следующие несколько часов Морис провел у постели жены, сидя в кресле. Прибыла целительница, которая дала ей жутко пахнущую смесь, и оставила леди лежать с несколькими припарками на лбу, чтобы сбить лихорадку.
Но состояние Симоны только ухудшилось.
На рассвете начался кашель. Женщина была без сознания, за что Морис был безмерно благодарен, поскольку кашель, сотрясающий её хрупкое тело, кажется, причинял ей невероятную боль. И всё, что он мог делать, это держать жену за руку и менять компрессы на лбу. Лучше ей не становилось, и целительница была вызвана снова.
- Всё хуже, чем я думала, - сказала старуха, качая головой. Она ушла, а через полчаса вернулась с ещё одним зельем. - Дайте ей это, сэр Морис. Это должно облегчить кашель.
- Станет ли ей лучше?
Старуха покачала седовласой немытой головой.
- Нет, сэр, думаю, что нет. Это лишь облегчит её страдания.
- Что? - Морис резко посмотрел на старуху. - Сделай что-нибудь!
Она просто посмотрела на хозяина и покинула комнату. Морис понял, что она имела в виду. О, он пытался отрицать это, но надежды на лучшее не было. Симона умирает. Просто сгорает в один момент. Почему?
Морис остался у постели Симоны, наблюдая, как она слабеет с каждым часом. Зелье целительницы помогло и кашель ослаб, хотя приступы всё равно продолжались, заставляя тело леди сжиматься от боли. Около полудня после очередного приступа, Морис заметил кровь на её губах. Он тщательно вытер алые капли с бледных губ.
- О, Симона, - пробормотал он. - Ты не можешь оставить меня, жена, - он с трудом подавил рыдание. - Кто будет успокаивать нашу дочь, когда она будет плакать в тишине своей башни? Кто объяснит, что её ждет в жизни? Она нуждается в тебе, любовь моя, - его голос дрогнул. - Ты нужна мне!
Морис склонил голову на подушку рядом с головой жены, уже не сдерживая слезы. Когда он успокоился, то почувствовал легкие касания. Он поднял голову и посмотрел на жену. Её глаза были более осмысленны, чем в последние несколько часов.
- Симона, - он схватил её за руку. - Ты вернулась ко мне.
- Нет, муж мой, - её голос был слабым, женщина закашлялась. - Нет, я ухожу от тебя.
- Нет! - он обхватил её тонкую ручку своими ладонями. - Нет, ты не можешь оставить меня. Ты не можешь оставить нас. Белль нуждается в тебе.
Женщина покачала головой.
- Она нуждается в твоей любви. Пожалуйста, Морис, пусть она узнает, что её мать очень любит её, - она закрыла глаза, её рука ослабла.
- Я люблю тебя, Симона. Твоя дочь всегда будет любить тебя. Клянусь, - он наклонился и поцеловал её в последний раз, чувствуя, как её дыхание слабеет на его губах. А потом, она ушла.
