Смутное время

Пару часов спустя Исанн приходила в себя в выделенном ей кабинете. Во время допросов девушку всегда переполняла дурная, горячечная энергия, однако за нее приходилось платить страшной измотанностью чуть позже. Умственное и эмоциональное напряжение давало о себе знать головной болью и слабостью во всем теле, которые Исанн в данный момент прогоняла чашкой горячего и до приторности сладкого кафа из дешевого автомата. Напиток не блистал изысканным вкусом и со своими задачами, казалось, не справлялся вовсе: третья кружка подряд понемногу приближала Исанн к смертельной дозировке, а мерзкий холодок все не спешил оставлять ее тело. Разговор с Соколом шел тяжелее, чем она рассчитывала. Закрывая глаза, Исанн невольно вспоминала его мертвый взгляд и безумную ухмылку на окровавленных губах: "Как думаешь, детка, сколько еще сказок я смогу тебе рассказать? Смотри, неприятно выйдет, если ты доведешь меня до разрыва сердца или комы, так ничего толком не узнав". Он изматывал ее своим самоубийственным упрямством; умело провоцировал на новые и новые дозы препаратов, после чего Исанн, ругаясь про себя последними словами, приходилось срочно вводить нейтрализатор и давать пленнику некоторое время на отдых и заботу медицинского дроида. За несколько часов Сокол умудрился сделать то, что не удалось Эльвиллу за недели: заставить Исанн почувствовать себя девчонкой, слишком много возомнившей о себе. Потрясающая стойкость, от которой бросает в дрожь. Этот человек не за товарищей и идею стоял насмерть – он играл с ней, получая извращенное удовольствие от каждой минуты допроса, что ему удалось выдержать и не сломаться. Он не был идеалистом, это верно. Он был настоящим безумцем. "Я мертвец, детка. Когда я сломаюсь, меня пристрелят, а труп вышвырнут вместе с мусором. Ничего я тебе не скажу. Не люблю проигрывать. Хоть посмеюсь с твоей недовольной мордашки напоследок, перед тем как сдохнуть". Исанн помотала головой, силясь прогнать этот голос из своей головы. Она все-таки одержала верх. Вытащила из Рональда – а именно так звали Сокола по-настоящему, – местонахождение тайника, откуда он должен был забрать инфочип, однако ни малейшего удовлетворения не чувствовала. Было... страшно. Страшно думать, сколько еще таких людей было в галактике – искореженных предыдущей войной настолько, что даже себя не жалели, что уж говорить о других. Поневоле вспоминался Сельвин – но не его нежность и любовь, по которым Исанн по-прежнему тосковала, а безумный огонь в глазах и готовность убивать без сожалений и лишних раздумий. Это в Центральных мирах считали, что война окончена. Для таких, как Сельвин и Рональд Гербрат, она не заканчивалась никогда. Но хуже всего было не это. Самое мерзкое заключалось в том, что кто-то явно нашел этим людям применение. Щелкнув кончиком ногтя по экрану, Исанн активировала планшет. Вновь поставила на воспроизведение запись, которую за эти четверть часа слушала уже в третий раз. Перемотала до нужного момента, попав на него с точностью до нескольких секунд. Это был четвертый час допроса, пожалуй, самый богатый на стоящую информацию: к тому времени Сокол был уже физически неспособен сопротивляться скиртопанолу – препарату, буквально выворачивающему память наизнанку, заставляя как наяву переживать моменты прошлого. "Как вы сбежали из плена вскоре после войны?" "Помогли". "Кто?" "Не знаю. Меня собирались переводить. На тюремный транспортник напали по дороге. Охрану вырезали, меня препроводили на корабль нападавших. Выбор мне дали простой: или я вливаюсь в работу подполья на Атзерри, либо меня высадят у обломков транспортника. Раздумывать было не над чем". "Опишите человека, завербовавшего вас". "Не могу. Не помню. Лицо... не запоминающееся. Обычное. Средний рост, средняя комплекция. Все среднее". "Вы видели его снова?" "Нет". "Кто был назначен вашим руководителем на Атзерри?" "Женщина. Позывной – Вдова. Лет сорок, судя по голосу. Лица не видел, она всегда носит плотную вуаль". "Вы встречались с ней лично?" "Нет. Общались только по голосвязи. Важную информацию я всегда передавал на физических носителях, через ее курьеров". "Зачем вам нужно было лично явиться на Домейю?" "Через меня с Вдовой поддерживают связь с других миров". "Кто?" "Не знаю. Мне не положено знать". "Неужели? IT-O, инъекция скиртопанола, доза – в треть стандартной..." Исанн остановила запись прежде, чем динамик разразился шипением, щелканьем и невнятными стонами. Через несколько секунд Сокол примется трястись в припадке, лихорадочно повторяя "не знаю" и "не могу вспомнить" – типичная реакция на скиртопанол в том случае, когда пленник и впрямь неспособен дать ответ. Еще полчаса уйдет на контрольные вопросы, связанные, главным образом, с его нынешним заданием, после чего Сокол потеряет сознание, рассказав Исанн куда больше, чем она рассчитывала услышать. "Мелкие беспорядки, значит? Банальное головотяпство местной госбезопасности? Да ты оптимист, папа... Сеть – вот, с чем мы столкнулись. Старая, корнями уходящая еще в Войну Клонов. И Атзерри – всего-навсего ее часть, и не самая значительная. Что за осиный рой мы разворошили?" Девушка прижала ладонь к разгоряченному лбу. Взяв чистый лист флимсипласта из подвернувшейся под руку стопки, записала несколько пришедших в голову слов. Рутан. Кореллия. Альдераан. Чандрилла. Мон-Каламар. Дуро. Кашиик. Оссус. Празетлин. Салласт. Рилот. И это лишь наиболее громкие, вопиющие примеры миров, где активно действовало антиимперское подполье. Местные власти лишь руками разводили – дескать, зараза эта неистребима, как шилийская тропическая лихорадка, да и Разведка с ИСБ рассуждали примерно так же, борясь с "инфекцией" строго по возмущению. Все, кто имел хоть какой-то доступ к информации, знали, что в Империи неспокойно. Ее мнимая нерушимость и монолитность – красивая картинка для масс, скрывающая под собой вечно тлеющее болото непогашенных конфликтов и шаткую систему компромиссов между центральной властью, местными элитами и, что греха таить, крупным криминалом. Исанн могла лишь догадываться, интриги какой сложности плелись у подножия императорского трона, но в ее положении этого и не требовалось, и не следовало знать. Вернее, так она думала до недавнего времени. Сейчас же Исанн задыхалась без информации. Чувство, что она потянула за ниточку, оказавшуюся частью огромной паутины, было просто невыносимым без возможности подтвердить или опровергнуть его. У нее не было фактов, не было доступа к сведениями региональных управлений и других специальных агентов – не было ничего, кроме слов Сокола и бурного финансового потока, льющегося в атзеррийское подполье неизвестно откуда. Быть может, она преувеличивает масштабы бедствия, из-за собственной неосведомленности видя взаимосвязи там, где их нет. До возвращения в Центр Империи ей этого все равно не выяснить. Возможно, завтра, когда агенты Эльвилла вернутся с инфочипом Сокола, она узнает чуть больше. А возможно – запутается окончательно. В любом случае, до тех пор ей следовало наконец закончить отчет и переслать копию сперва отцу, а затем – Эльвиллу. Пусть порадуются вместе с ней. * * * Ночь выдалась беспокойной. Система климат-контроля в квартире Исанн наотрез отказывалась работать дольше получаса, так что девушка давно махнула на нее рукой и ложилась спать, распахнув окна настежь: ничто другое от чудовищной жары и духоты атзеррийского лета не спасало. Сегодня не спасло и это. Влажный теплый воздух давил на грудь, постельное белье неприятно липло к потному телу, а местную разновидность москитов вполне можно было использовать в качестве биологического оружия – как раз сгодились бы для полной деморализации противника. Исанн чувствовала себя омерзительно. Она безумно устала за этот день, но сон не шел: не давали покоя и условия, казавшиеся сегодня не просто плохими, а чудовищными, и тяжелые мысли, не оставлявшие ее ни на минуту. Голова раскалывалась от бесконечных и бессмысленных попыток сложить мозаику, в которой недоставало по меньшей мере половины элементов. Ближе к утру ей все же удалось забыться не сном даже – зыбкой дремой, но и та не принесла облегчения. Скорее уж наоборот. Сквозь сон Исанн ощутила, как чуть проминается постель рядом с ней, и чья-то рука ласково ложится ей на плечо. Мозолистая, широкая ладонь скользнула по предплечью, спустилась на талию и по-хозяйски огладила живот. Исанн улыбнулась, прильнула, не открывая глаз, к мужскому телу – теплому, сильному, знакомому до последнего шрама на широкой груди. – Где тебя носило? – прошептала она невнятно. – Я так скучала по тебе... ты даже представить не можешь, как мне плохо... – Знаю, – так же тихо ответил Сельвин. – Открой глаза, милая. Она повиновалась – и застыла от ужаса, подавившись собственным криком. Любимый вновь был рядом с ней. Вот только на месте знакомого лица – уродливая мешанина обгоревшей дочерна плоти, сочащейся гноем, покрытой струпьями и кусочками обугленной кожи. Лишь глаза, как в насмешку, оставались живыми: практически черные, полные злого огня. – Видишь, чем я стал? Видишь, что ты сделала со мной? – прошептал он и так крепко прижал Исанн к себе, что она не могла даже пошевелиться. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти. – Не бойся, родная. Я не держу зла на тебя. Когда Империя рухнет, когда твою жизнь втопчут в пепел и грязь, ты поймешь, что испытывал я. Осталось недолго, любимая... ты же видишь это, не так ли? Ты знаешь, что скоро мы вновь будем вместе... С неожиданной силой он схватил Исанн за волосы и резко дернул вниз, заставляя запрокинуть голову. Его изуродованный рот страшно скривился, обнажив почерневшие зубы. – Поцелуй меня, родная. Я тоже соскучился по тебе... Исанн с криком села на постели. Осоловело помотала головой, обеими руками схватилась за горячий и влажный от пота лоб. Сердце бешено колотилось, все тело тряслось, как в лихорадке. Дыхание вырывалось из груди судорожными, прерывистыми всхлипами. Девушке казалось, что она до сих пор чувствует вонь горелого мяса и резкую боль в затылке. – Проклятье, – прошептала она. – Чтоб ты провалился, Сельвин. Тебя больше нет. Ты мертв. Мертв! Из распахнутого окна наконец-то веяло вожделенной прохладой, но приятный ветерок вдруг показался Исанн промозглым сквозняком. На горизонте алел рассвет, окрашивая неказистую улицу в грязно-багровые тона. Тихонько выругавшись, Исанн пошла в ванную, смыть с себя пот вместе с остатками сна. Кошмаров у нее не было уже достаточно давно. Она даже надеялась, что избавилась от них навсегда. Но вот пожалуйста – снова эта напасть вернулась! Исанн скинула с себя ночную рубашку и встала под душ, сразу же включив ледяную воду. Но ни холодные струи воды, до боли хлеставшие разгоряченное тело, ни их успокаивающий шум не могли прогнать из ее мыслей слова, сказанные голосом погибшего возлюбленного. "Когда Империя рухнет, когда твою жизнь втопчут в пепел и грязь, ты поймешь, что испытывал я. Осталось недолго, любимая". * * * Тот сон еще долго не шел у Исанн из головы. Улаживая последние формальности на Атзерри и будучи не в силах избавиться от чувства, что бросает работу недоделанной, девушка то и дело мысленно возвращалась к словам Сельвина. Вернее, своим собственным страхам, высказанным ее измученным подсознанием в самой кошмарной и запоминающейся форме. Она гнала прочь эти тревоги. Да, ей несомненно посчастливилось взять след организации куда более крупной, чем повстанческая ячейка регионального масштаба. Но крах Империи? Что за вздор! Гигант не умрет от пары назойливых вшей. Через пару дней Исанн убедила себя в этом окончательно и стала относиться к своим открытиям как к занятной задачке, которую интересно будет решить – если ей, конечно, позволит "текучка", которой навалилось немало. Последние дни и ночи на Атзерри прошли спокойно, без лишних тревог и кошмаров. Даже инфочип с Домейи местные агенты раздобыли безо всяких осложнений. Лишь однажды, перед самым отъездом в Центр Империи, Исанн вновь вспомнились зловещие слова – как она очень быстро убедила себя, безо всякого резона. На инфочипе, защиту которого наконец-то взломали умельцы Эльвилла, был записан лишь один текстовый документ длиной в несколько строчек. "Финансирование будет удвоено, как мы и условливались. Потрудись использовать по назначению все до последнего кредита, в следующий раз я растраты не потерплю. Развертывание сети баз и конспиративных квартир по-прежнему в приоритете. Молодняк заставь вести себя потише, силовые операции прекрати вовсе: есть сведения, что старик заинтересовался Атзерри. Лишнее внимание нам сейчас ни к чему". Очевидно, кто-то снова счел подполье весьма выгодным вложением. И Исанн совершенно не нравилось, что повстанцы в последнее время привлекали больше инвесторов, чем кортозисные рудники Бал'Демника.